Чтобы отпраздновать окончание своих каникул, она заказала на ужин омара и шампанское.
Этот поздний ужин сыграл исключительно важную роль в судьбе ее соперницы, Дженнифер Берне. Самой же Вере он не пошел на пользу, так как из-за него она увидела жуткий сон.
Она мучилась на границе между сном и явью, вскрикивая и покрываясь испариной от ужаса. Ей грезилось, будто она оказалась глубоко под землей. Будто вокруг давящая тьма и больше ничего. Она колотила в подушки, боролась с ними, сбрасывала их и пыталась разодрать ногтями простыни. И в то же время, мучаясь от удушья и от сдавливающего мозг беспредельного страха, она прекрасно слышала и дребезжание оконного стекла от ветра, и шорох морского отлива.
Наконец, сделав невероятное усилие, она стряхнула с себя наваждение кошмаре и села на постели. По ее лицу струился пот, а сердце стучало, как барабан:
— Это знамение,— всхлипнула она.— Это случится со мной! Надо предупредить Чарли. Сейчас же! Нельзя терять время!
Все еще в полусознательном состоянии, она натянула халат и уселась за стол, на котором стоял гостиничный письменный набор. Она уставилась на бумагу и попыталась собраться с мыслями, но внезапно вздрогнула и отрицательно покачала головой.
— Нет, не его!
Заставив свою руку не дрожать, она нацарапала записку другому человеку. Надписав и запечатав конверт, она почувствовала заметное облегчение. Однако ее все еще знобило, поэтому она достала бутылочку бренди, без которой никуда не ездила, и выпила ее до дна.
К этому лекарству она была непривычна и почти мгновенно заснула. Пробудилась она поздним утром в понедельник с раскалывающейся от боли головой, совершенно не помня об эпизоде с письмом.
Но сама комната, казалось, была заражена воспоминанием об омерзительном сновидении, поэтому ей неудержимо захотелось покинуть ее без промедления. Пришла горничная за распоряжениями насчет завтрака, но Вера только скривилась в ответ и стала спешно собираться, на ходу проглотив чашку чая. Недолго спустя она уже садилась в лондонский экспресс.
После ее отъезда дежурная по этажу отправилась на обход. Комната Веры была убрана и подготовлена для следующего постояльца, но она заметила на каминной полке письмо. Горничная сообщила ей, что нашла его в задвинутом ящике письменного стола, и дежурная отнесла письмо в бюро регистрации, чтобы его проштамповали и отправили.
В должное время письмо получил тот, кому оно предназначалось, но в этот момент он был занят каким-то более важным делом. Так что, когда он его бегло просмотрел, оно не произвело на него большого впечатления. «Бедняжка»,— пробормотал он и, тут же забыв о письме, сунул его в ящик.
Вера прибыла в Лондон раньше своего послания. Она нашла квартиру в полном беспорядке, но мужчины были в слишком радужном настроении, чтобы замечать такие бытовые мелочи.
— Дорогая, ты для нас единственная женщина в мире,—сообщил Чарли, нежно целуя ее.
— Выглядишь недурно,— сказал Пагги, чье возбуждение отнюдь не было следствием возлияния.
— Странно,— отозвалась Вера.— Чувствую я себя, как выжатый лимон. Такой сон ужасный видела...
— Без сомнения, «ты — мне, я—тебе» — величайший принцип! — вдруг заявил Пагги.— На его
основе даже черт с ангелом подружатся. Я тут кое-что прикупил, пока ты развлекалась... Все готово. — Для чего? — Для твоей кончины. Чарли сегодня же вечером позвонит Родди и скажет ему, что ты заболела. Он сейчас—как загнанная лошадь, так что, когда придет, вряд ли будет слишком внимателен.
— Нет! — запротестовала Вера.—Я же говорила вам, что не хочу спешки. Я еще не решилась.
— Но ты решишься, дорогая! — сказал Чарли.— Когда увидишь то, что тебя ждет — не дождется.
Взяв Веру за руку, он повел ее в спальню для гостей и показал ей то, что лежало на полу.
Вера вскрикнула от вновь охватившего ее ужаса недавнего ночного кошмара.
Это был гроб.
Глава XXVIII
...Исчезнув в дымке голубой
Потребовалось некоторое время, чтобы сломить сопротивление Веры, но в конце концов она уступила. Когда зазвонил телефон, доктор Родди уже готовился ко сну. Закончив разговор и положив трубку, он от души выругался: в последнее время от перегруженности работой он стал нервным.
— И почему это людям всегда становится хуже к ночи? — посетовала его жена.
— Да ничего им не становится,— проворчал доктор.— Это только им так кажется.
— Тогда пусть вызовут кого-нибудь другого. Если ты свалишься, то не сможешь помочь остальным твоим больным.
Доктор, однако, стал натягивать брюки.
— Это миссис Бивербрук,— объяснил он.
Жена, прекрасно знавшая его беспутную натуру, сразу поняла, что его так привлекло. Ее супруг закончил обход больных, когда все уже было закрыто, сама же миссис Родди тщательно следила, чтобы у них в доме никогда не бывало виски.
— Они женаты? — спросила она.
— Сомневаюсь. Но это меня не касается.
Когда доктор Родди достиг их квартиры, Пагги уже ждал его в гостиной с выпивкой наготове. Пока доктор подкреплял свои силы, он доложил о симптомах Веры и отдал должное самоотверженности Чарли.
— Это грипп, можете не продолжать,— буркнул доктор Родди, слушавший вполуха, так как все это было слишком хорошо ему знакомо.— Ладно, пойду посмотрю маленькую леди.
Когда он вошел в комнату больной, у Веры был вид жалкого маленького создания. Она сидела на постели, опираясь на две большие фиолетовые атласные подушки, все в темных пятнах от крема для лица, укрытая пурпурным шелковым стеганым одеялом. На фоне этой кричащей расцветки особенно бросалась в глаза зеленоватая бледность ее осунувшегося и заострившегося лица.
— Это вы, доктор? — вскрикнула она.— Я вас не вижу. У меня такие адские стреляющие боли, там, позади глаз!
Осмотр прошел по плану, хотя и был довольно поверхностным. Доктор Родди устал и уже малость окосел, так что вряд ли мог распознать надувательство. Температура у Веры оказалась высокой — насколько могла поднять ее горячая картофелина, спрятанная под подушкой. Она пожаловалась ему на все полагающиеся боли и ломоты, а кожа ее была суха от спиртового обтирания.
— Грипп,— сказал доктор Родди.
Когда он уже покидал комнату, в ход событий вмешалась неожиданность. Внезапно он оборотился и нетвердыми шагами вернулся к постели.
— Дорогая моя, вы, кажется, что-то просили меня сделать?
Вера поглядела с удивлением.
— Что? — спросила она.
— Вылетело из головы,—рассеянно проговорил доктор.— Но я вспомню. Не беспокойтесь, малютка. Все будет хорошо.
Выйдя из комнаты, он постарался собраться, чтобы поговорить с Чарли.
— У нее очень тяжелая форма, Бивербрук. Найдите лучшую сиделку, какую только сможете.
— Она не позволит дотронуться до себя никому, кроме меня,— объяснил Чарли.— Только разволнуется и зря потратит силы.
— Плоховато. Ну, тогда давайте сами. Но я предупреждаю вас, Бивербрук, она очень слаба.
Пока они шептались за дверью, Пагги, наклонившись к постели, тихо переговаривался с Верой.
— Все нормально, мы обдурили его,— сказала она.
— Да,— кивнул Пагги.— Но что ты собираешься делать после всего?
— То же, что и Чарли. Укроюсь где-нибудь, пока он все не закончит и не сможет без опасений встретиться со мной.
— Если у тебя есть разум, скройся от него навсегда. Никогда не возвращайся и не давай ему знать о себе. Даже мне не сообщай, где ты. Я могу спьяну проболтаться.
К удивлению Веры, покрытое нездоровым румянцем лицо Пагги даже осунулось от тревоги.
— Честно, Вера,— прошептал он,— я не верю Чарли. Он хочет денег, а они у тебя.
Его призывы не подействовали на Веру.
— Он—мой, и я не собираюсь отдавать его какой-то там студентке,— упрямо сказала она.
Однако постепенно тяготы ее притворного недуга сломили ее неподатливость. Она стоически переносила разнообразные жестокие воздействия на свой организм, необходимые для симуляции какого-либо симптома, но она не могла выдержать многих часов лежания в постели, одолеваемая тоскливыми мыслями и мучимая ожиданием.
А лежать приходилось, потому что никогда не было точно известно, в какую минуту заявится доктор Родди, будто он сверял свою жизнь с безнадежно сломанными часами. Если он и обещал зайти в такое-то время, то ни в коем случае не сдерживал слова, а возникал, когда его меньше всего ждали.
Для того, чтобы его запутать, заговорщики использовали все известные им средства, но он даже не испытывал никаких подозрений, так как слишком у многих из его пациентов отмечались те же самые симптомы. Люди мерли, как мухи, и похоронщики собирали богатый урожай.
Наконец, Чарли рассудил, что созрел момент разыграть неизбежный коллапс.
Как ни странно, пришедший по вызову доктор Родди оказался трезвым. Он нашел Веру в состоянии жесточайшего упадка сил, с пониженной температурой Яри слабым нитевидным пульсом, следствием изрядной дозы табачного пепла с чаем.
При виде ее съежившегося тельца в его мозгу шевельнулось смутное воспоминание. Наконец, он понял, насчет чего хотел успокоить Веру. Сейчас, однако, он не мог об этом говорить, потому что в данной ситуации это могло бы возбудить в ней ненужные страхи. Так что он просто похлопал ее по руке и сказал:
— Не тревожьтесь. Я обо всем позабочусь— обо всем. И обязательно вылечу вас.
Когда он в прихожей заговорил с Чарли, его красноватое лицо было очень серьезно.
— М-да.., плоховато дело, Бивербрук.
— Вы хотите сказать, что...
Доктор Родди похлопал Чарли по плечу.
— Все зависит от нескольких ближайших часов. Вы знаете, что делать, если вдруг начнется резкое ухудшение. Если вы пошлете за мной, боюсь, я могу не успеть.
Чарли вернулся в спальню, улыбаясь.
— Что сказал старый пропойца?—спросила Вера.
— Прекрасные новости. Он говорит, что ангелы уже призывают тебя,— Чарли повернулся к Пагги.— Начинай приготовления к похоронам. Чем скорее мы зароем трупик, тем безопаснее.
— Уж это точно,— горько согласилась Вера.—Я после этой гадости чувствую себя так, будто целый день грузила мешки.
— Тебе больше не придется это пить, дорогая,— нежно сказал ее муж.—Я все продумал на высшем уровне. Завтра ты примешь немножко квадронекса.
— Что это такое?
— Лекарство. В малых дозах безвредно. Я тебе дам как раз столько, сколько нужно для легкого обморока.
— Обморока? Я буду без сознания?
— В этом весь смысл. Я вызову Родди, чтобы он на тебя посмотрел. А потом я смогу позвонить и сказать ему, что моя бедная женушка скончалась во сне, как невинное дитя.
Вера ненатурально засмеялась, передразнивая его.
— Очень смешно, милый,— сказала она.— Но меня, в отличие от тебя, вовсе не восхищает, что мне станут приносить белые фиалки. Я суеверна. В Брайтоне я видела гадкий сон...
— Да, в другой раз, дорогая, мне теперь надо уйти.
— Куда ты? — спросила Вера, почувствовав внезапное подозрение, когда Чарли наклонился, чтобы поцеловать ее.
— На Черинг-Кросс-роуд, к букинисту, хочу купить одну книжку.
Она не поверила ему, хотя он сказал правду. Мужчины вышли, а она продолжала лежать, оглядывая комнату, которую теперь ненавидела. Она напоминала ей о долгих часах духоты, тошноты и скуки. Воздух был пропитан застоявшимся духом снадобий.
Теперь добавилась еще одна тревога. Она боялась оказаться беспомощной. Дальше обманывать себя было бесполезно. К своему новому увлечению Чарли относился всерьез, и для нее уже не оставалось места в его жизни. В лучшем случае, он бросит ее, как непогребенный трупик, в дебрях Бирмингема или Манчестера, или где ему понравится. В худшем же...
Вдруг ее бросило в дрожь. Даже если она откажется пить квадронекс, Чарли может впихнуть его в нее обманным путем. Подмешать к какому-нибудь безобидному питью или вколоть шприцем, когда она спит. Она абсолютно не представляла, что это за лекарство, поэтому его возможности казались ей безграничными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Этот поздний ужин сыграл исключительно важную роль в судьбе ее соперницы, Дженнифер Берне. Самой же Вере он не пошел на пользу, так как из-за него она увидела жуткий сон.
Она мучилась на границе между сном и явью, вскрикивая и покрываясь испариной от ужаса. Ей грезилось, будто она оказалась глубоко под землей. Будто вокруг давящая тьма и больше ничего. Она колотила в подушки, боролась с ними, сбрасывала их и пыталась разодрать ногтями простыни. И в то же время, мучаясь от удушья и от сдавливающего мозг беспредельного страха, она прекрасно слышала и дребезжание оконного стекла от ветра, и шорох морского отлива.
Наконец, сделав невероятное усилие, она стряхнула с себя наваждение кошмаре и села на постели. По ее лицу струился пот, а сердце стучало, как барабан:
— Это знамение,— всхлипнула она.— Это случится со мной! Надо предупредить Чарли. Сейчас же! Нельзя терять время!
Все еще в полусознательном состоянии, она натянула халат и уселась за стол, на котором стоял гостиничный письменный набор. Она уставилась на бумагу и попыталась собраться с мыслями, но внезапно вздрогнула и отрицательно покачала головой.
— Нет, не его!
Заставив свою руку не дрожать, она нацарапала записку другому человеку. Надписав и запечатав конверт, она почувствовала заметное облегчение. Однако ее все еще знобило, поэтому она достала бутылочку бренди, без которой никуда не ездила, и выпила ее до дна.
К этому лекарству она была непривычна и почти мгновенно заснула. Пробудилась она поздним утром в понедельник с раскалывающейся от боли головой, совершенно не помня об эпизоде с письмом.
Но сама комната, казалось, была заражена воспоминанием об омерзительном сновидении, поэтому ей неудержимо захотелось покинуть ее без промедления. Пришла горничная за распоряжениями насчет завтрака, но Вера только скривилась в ответ и стала спешно собираться, на ходу проглотив чашку чая. Недолго спустя она уже садилась в лондонский экспресс.
После ее отъезда дежурная по этажу отправилась на обход. Комната Веры была убрана и подготовлена для следующего постояльца, но она заметила на каминной полке письмо. Горничная сообщила ей, что нашла его в задвинутом ящике письменного стола, и дежурная отнесла письмо в бюро регистрации, чтобы его проштамповали и отправили.
В должное время письмо получил тот, кому оно предназначалось, но в этот момент он был занят каким-то более важным делом. Так что, когда он его бегло просмотрел, оно не произвело на него большого впечатления. «Бедняжка»,— пробормотал он и, тут же забыв о письме, сунул его в ящик.
Вера прибыла в Лондон раньше своего послания. Она нашла квартиру в полном беспорядке, но мужчины были в слишком радужном настроении, чтобы замечать такие бытовые мелочи.
— Дорогая, ты для нас единственная женщина в мире,—сообщил Чарли, нежно целуя ее.
— Выглядишь недурно,— сказал Пагги, чье возбуждение отнюдь не было следствием возлияния.
— Странно,— отозвалась Вера.— Чувствую я себя, как выжатый лимон. Такой сон ужасный видела...
— Без сомнения, «ты — мне, я—тебе» — величайший принцип! — вдруг заявил Пагги.— На его
основе даже черт с ангелом подружатся. Я тут кое-что прикупил, пока ты развлекалась... Все готово. — Для чего? — Для твоей кончины. Чарли сегодня же вечером позвонит Родди и скажет ему, что ты заболела. Он сейчас—как загнанная лошадь, так что, когда придет, вряд ли будет слишком внимателен.
— Нет! — запротестовала Вера.—Я же говорила вам, что не хочу спешки. Я еще не решилась.
— Но ты решишься, дорогая! — сказал Чарли.— Когда увидишь то, что тебя ждет — не дождется.
Взяв Веру за руку, он повел ее в спальню для гостей и показал ей то, что лежало на полу.
Вера вскрикнула от вновь охватившего ее ужаса недавнего ночного кошмара.
Это был гроб.
Глава XXVIII
...Исчезнув в дымке голубой
Потребовалось некоторое время, чтобы сломить сопротивление Веры, но в конце концов она уступила. Когда зазвонил телефон, доктор Родди уже готовился ко сну. Закончив разговор и положив трубку, он от души выругался: в последнее время от перегруженности работой он стал нервным.
— И почему это людям всегда становится хуже к ночи? — посетовала его жена.
— Да ничего им не становится,— проворчал доктор.— Это только им так кажется.
— Тогда пусть вызовут кого-нибудь другого. Если ты свалишься, то не сможешь помочь остальным твоим больным.
Доктор, однако, стал натягивать брюки.
— Это миссис Бивербрук,— объяснил он.
Жена, прекрасно знавшая его беспутную натуру, сразу поняла, что его так привлекло. Ее супруг закончил обход больных, когда все уже было закрыто, сама же миссис Родди тщательно следила, чтобы у них в доме никогда не бывало виски.
— Они женаты? — спросила она.
— Сомневаюсь. Но это меня не касается.
Когда доктор Родди достиг их квартиры, Пагги уже ждал его в гостиной с выпивкой наготове. Пока доктор подкреплял свои силы, он доложил о симптомах Веры и отдал должное самоотверженности Чарли.
— Это грипп, можете не продолжать,— буркнул доктор Родди, слушавший вполуха, так как все это было слишком хорошо ему знакомо.— Ладно, пойду посмотрю маленькую леди.
Когда он вошел в комнату больной, у Веры был вид жалкого маленького создания. Она сидела на постели, опираясь на две большие фиолетовые атласные подушки, все в темных пятнах от крема для лица, укрытая пурпурным шелковым стеганым одеялом. На фоне этой кричащей расцветки особенно бросалась в глаза зеленоватая бледность ее осунувшегося и заострившегося лица.
— Это вы, доктор? — вскрикнула она.— Я вас не вижу. У меня такие адские стреляющие боли, там, позади глаз!
Осмотр прошел по плану, хотя и был довольно поверхностным. Доктор Родди устал и уже малость окосел, так что вряд ли мог распознать надувательство. Температура у Веры оказалась высокой — насколько могла поднять ее горячая картофелина, спрятанная под подушкой. Она пожаловалась ему на все полагающиеся боли и ломоты, а кожа ее была суха от спиртового обтирания.
— Грипп,— сказал доктор Родди.
Когда он уже покидал комнату, в ход событий вмешалась неожиданность. Внезапно он оборотился и нетвердыми шагами вернулся к постели.
— Дорогая моя, вы, кажется, что-то просили меня сделать?
Вера поглядела с удивлением.
— Что? — спросила она.
— Вылетело из головы,—рассеянно проговорил доктор.— Но я вспомню. Не беспокойтесь, малютка. Все будет хорошо.
Выйдя из комнаты, он постарался собраться, чтобы поговорить с Чарли.
— У нее очень тяжелая форма, Бивербрук. Найдите лучшую сиделку, какую только сможете.
— Она не позволит дотронуться до себя никому, кроме меня,— объяснил Чарли.— Только разволнуется и зря потратит силы.
— Плоховато. Ну, тогда давайте сами. Но я предупреждаю вас, Бивербрук, она очень слаба.
Пока они шептались за дверью, Пагги, наклонившись к постели, тихо переговаривался с Верой.
— Все нормально, мы обдурили его,— сказала она.
— Да,— кивнул Пагги.— Но что ты собираешься делать после всего?
— То же, что и Чарли. Укроюсь где-нибудь, пока он все не закончит и не сможет без опасений встретиться со мной.
— Если у тебя есть разум, скройся от него навсегда. Никогда не возвращайся и не давай ему знать о себе. Даже мне не сообщай, где ты. Я могу спьяну проболтаться.
К удивлению Веры, покрытое нездоровым румянцем лицо Пагги даже осунулось от тревоги.
— Честно, Вера,— прошептал он,— я не верю Чарли. Он хочет денег, а они у тебя.
Его призывы не подействовали на Веру.
— Он—мой, и я не собираюсь отдавать его какой-то там студентке,— упрямо сказала она.
Однако постепенно тяготы ее притворного недуга сломили ее неподатливость. Она стоически переносила разнообразные жестокие воздействия на свой организм, необходимые для симуляции какого-либо симптома, но она не могла выдержать многих часов лежания в постели, одолеваемая тоскливыми мыслями и мучимая ожиданием.
А лежать приходилось, потому что никогда не было точно известно, в какую минуту заявится доктор Родди, будто он сверял свою жизнь с безнадежно сломанными часами. Если он и обещал зайти в такое-то время, то ни в коем случае не сдерживал слова, а возникал, когда его меньше всего ждали.
Для того, чтобы его запутать, заговорщики использовали все известные им средства, но он даже не испытывал никаких подозрений, так как слишком у многих из его пациентов отмечались те же самые симптомы. Люди мерли, как мухи, и похоронщики собирали богатый урожай.
Наконец, Чарли рассудил, что созрел момент разыграть неизбежный коллапс.
Как ни странно, пришедший по вызову доктор Родди оказался трезвым. Он нашел Веру в состоянии жесточайшего упадка сил, с пониженной температурой Яри слабым нитевидным пульсом, следствием изрядной дозы табачного пепла с чаем.
При виде ее съежившегося тельца в его мозгу шевельнулось смутное воспоминание. Наконец, он понял, насчет чего хотел успокоить Веру. Сейчас, однако, он не мог об этом говорить, потому что в данной ситуации это могло бы возбудить в ней ненужные страхи. Так что он просто похлопал ее по руке и сказал:
— Не тревожьтесь. Я обо всем позабочусь— обо всем. И обязательно вылечу вас.
Когда он в прихожей заговорил с Чарли, его красноватое лицо было очень серьезно.
— М-да.., плоховато дело, Бивербрук.
— Вы хотите сказать, что...
Доктор Родди похлопал Чарли по плечу.
— Все зависит от нескольких ближайших часов. Вы знаете, что делать, если вдруг начнется резкое ухудшение. Если вы пошлете за мной, боюсь, я могу не успеть.
Чарли вернулся в спальню, улыбаясь.
— Что сказал старый пропойца?—спросила Вера.
— Прекрасные новости. Он говорит, что ангелы уже призывают тебя,— Чарли повернулся к Пагги.— Начинай приготовления к похоронам. Чем скорее мы зароем трупик, тем безопаснее.
— Уж это точно,— горько согласилась Вера.—Я после этой гадости чувствую себя так, будто целый день грузила мешки.
— Тебе больше не придется это пить, дорогая,— нежно сказал ее муж.—Я все продумал на высшем уровне. Завтра ты примешь немножко квадронекса.
— Что это такое?
— Лекарство. В малых дозах безвредно. Я тебе дам как раз столько, сколько нужно для легкого обморока.
— Обморока? Я буду без сознания?
— В этом весь смысл. Я вызову Родди, чтобы он на тебя посмотрел. А потом я смогу позвонить и сказать ему, что моя бедная женушка скончалась во сне, как невинное дитя.
Вера ненатурально засмеялась, передразнивая его.
— Очень смешно, милый,— сказала она.— Но меня, в отличие от тебя, вовсе не восхищает, что мне станут приносить белые фиалки. Я суеверна. В Брайтоне я видела гадкий сон...
— Да, в другой раз, дорогая, мне теперь надо уйти.
— Куда ты? — спросила Вера, почувствовав внезапное подозрение, когда Чарли наклонился, чтобы поцеловать ее.
— На Черинг-Кросс-роуд, к букинисту, хочу купить одну книжку.
Она не поверила ему, хотя он сказал правду. Мужчины вышли, а она продолжала лежать, оглядывая комнату, которую теперь ненавидела. Она напоминала ей о долгих часах духоты, тошноты и скуки. Воздух был пропитан застоявшимся духом снадобий.
Теперь добавилась еще одна тревога. Она боялась оказаться беспомощной. Дальше обманывать себя было бесполезно. К своему новому увлечению Чарли относился всерьез, и для нее уже не оставалось места в его жизни. В лучшем случае, он бросит ее, как непогребенный трупик, в дебрях Бирмингема или Манчестера, или где ему понравится. В худшем же...
Вдруг ее бросило в дрожь. Даже если она откажется пить квадронекс, Чарли может впихнуть его в нее обманным путем. Подмешать к какому-нибудь безобидному питью или вколоть шприцем, когда она спит. Она абсолютно не представляла, что это за лекарство, поэтому его возможности казались ей безграничными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31