— По пути в ресторан или еще куда-то в этом роде. Обе весьма опечалены, особенно девица.
— Я танцевал с ней на благотворительном балу в пользу больницы,— объяснил Чарли.— Это было все равно, что пытаться удержать несущийся паровоз. Но мне ее было жаль. Они не принесли мне цветов?
— Конечно, нет. У них целые акры стекла и ничего больше. Все, очистить пространство! Сматывайся, Чарли.
— Нет,— вдруг решила Вера.— Раз уж он здесь, пусть выпьет чаю и согреется.
Едва заметная улыбка осветила лицо Чарли, наблюдавшего, как снует по кухне его белокурая красавица. Быстрыми, ловкими движениями она нарезала хлеб и наполнила водой чайник.
— Ты не забудешь завтра утром покормить птиц? — напомнил он ей.— Я как Муссолини — обожаю птиц.
Вера не обратила на него внимания. Когда она, наконец, принесла ему поджаренный хлеб, лицо ее выражало крайнюю озабоченность.
— Пожалуйста, милый,—сказала она.
— Спасибо. Мне бы еще покурить.
Она принесла ему сигарету и подожгла ее. В то время, когда он выдувал колечки дыма, девочка-школьница все еще стояла на коленях в своей тесной холодной спальне.
— Сделай гак, чтобы он был жив,— периодически шептала она, уже порядком изнуренная своей печалью.
Чарли умиротворенно взирал на пламя.
— Когда у меня будут деньги, я больше стану давать бедным,— сказал он.— Чтобы понять страдания других, необходимо самому перенести холод и голод.
— Раньше ты не отдавал им ни цента,— напомнила ему Вера.
Черли быстро переменил тему.
— А ты что же не пьешь чай? — спросил он ее. Она покачала головой, поджигая новую сигарету от
только что выкуренной.
— Я слишком обеспокоена,— ответила она.
— Чем?
— Тем, что все идет так гладко. Слишком гладко, это факт. Что же мы забыли?
Она повернулась к Пагги.
— Что точно говорил тебе тот человек? — спросила она.— Напрягись!
Пагги наморщил лоб, пытаясь сосредоточиться, Чарли же, полностью доверяя своим компаньонам, продолжал прихлебывать чай, грея у огня коленки.
— Наводку я получил,— начал Пагги,— от одного парня, чертовски славного малого, с которым познакомился на корабле, шедшем от Мыса Доброй Надежды. Единственный раз в жизни я ехал не третьим классом. Он работал в страховом агентстве. Когда я попросил его подробно рассказать, как можно надуть большую фирму, он мне много чего поведал.
— Что именно?
— Ну, он сказал, что фирме понадобится надежное доказательство насчет смерти. Сие означает, что надо иметь свидетельство о смерти, похоронное свидетельство— это нам еще предстоит — и свидетельство о рождении, чтобы подтвердить возраст, если оно уже не было предъявлено, когда человек страховался.
— Здесь у нас все в порядке,— отметила Вера.— А где могут случиться осечки?
— Судя по тому, что говорил этот парень, причиной осечки могут быть доктор, похоронное бюро, слуги, родственники, друзья и кредиторы. Вера стала проверять всех по очереди.
— Доктор. С ним нормально. Похоронщик. О нем мы тоже позаботимся. Прислугу мы отослали, а друзей и кредиторов у него здесь нет. Остается только его семья.
— У меня нет семьи! —заявил Чарли.— Я должен был сделать выбор между ними и тобой. И я выбрал мою жену.
— Заткнись, дорогой. Пагги, семье обязательно надо сообщить о его смерти, но письмо они должны получить так, чтобы ехать на похороны было уже поздно.
— Да они из-за меня и на дорогу тратиться не станут,— горько пожаловался Чарли.— Они всегда меня вышвыривали, когда я приезжал домой.
— Если они заявятся до похорон,— продолжала Вера,— мы пропали. Но мы должны написать им немедленно, иначе это будет выглядеть странно. Нельзя давать им повод для подозрений, а то они потребуют эксгумации. Думайте, вы оба! Как нам поступить?
Наконец, она сама нашла выход.
— Я знаю. Ведь после смерти твоего отца они переехали, так?
— Дважды, — отозвался Чарли.— Сперва в небольшой домик, а потом на квартиру.
— Опять нам везет. Мы отправим письмо по старому адресу. Они мне ни разу не писали, так что с какой стати я должна быть осведомлена обо всех их перемещениях?
— Да, но разве почта не пересылает письма на новый адрес? — возразил Пагги.
— Конечно, но на это уходит время. А если человек переехал дважды за короткий срок, то письма идут к нему через второй адрес, в общем, как-то так. Задержка должна быть, хотя бы на один день. Пиши им сейчас же, Пагги.
— Ладно,— проворчал Пагги. — Одно слово, проституция. Так, сидеть!
Он толкнул Чарли обратно в кресло, так как тот уже было вскочил, причем лицо его побагровело, а кулаки сжались.
— Ты оскорбил мою жену! — прокричал он.— Моя жена — порядочная женщина! Она замужем!
— Ох, да замолчи ты,— сказала Вера, хотя глаза ее и сверкнули в сторону Пагги.— Он хотел сказать, что я «в прострации». У него такое произношение, и это еще раз подтверждает, что он учился в Итоне*.
— Правда? — спросил Чарли, удивленно уставившись на таинственного приятеля.
— Да нет, в вечерней школе. Ладно, жутко извиняюсь и все такое.
— Хорошо, но больше гак не шути, Чарли уже позабыл свой гнев, почесал подбородок и вдруг улыбнулся.
— Завтра я избавлюсь от этой поросли! — радостно сообщил он.— Как, наверное, мне будет приятно поглядеть на свое прежнее лицо!
— Да-а, не то, что мне,— сказал Пагги.— В молодости, когда я еще барчуком жил в поместье, у меня была такая пасторальная физиономия — белая и румяная, как сало с прожилками.
— Пагги, кто ты? — спросила Вера.
— Разве я вам не говорил? Ну, раз у нас сегодня, после этой смерти, вечер откровений, я расскажу вам, но строго между нами.
— Что, ты ведешь свой род от римлян? — насмешливо закончила Вера.
* Итон — одна из девяти старейших в Англии привилегированных мужских школ. В ней учатся в основном дети из аристократических семей
Она рассмеялась, но вдруг на ее лице появилась гримаса досады.
— Что такое? — спросил Пагги.
— Мы совершили самый ужасный промах,— сказала она ему.— Мне напомнила об этом как раз борода Чарли.
Глава V
Покойнику—свечи
Оба уставились на Веру, она же со злостью стукнула себя по голове.
— Дура! — воскликнула она.— Но теперь ничего не изменишь, поздно! На два года мы опоздали,— она указала на Чарли и добавила.— Ему нельзя было приезжать сюда с бородой. Следовало бы отрастить ее потом, уже в Лондоне, для маскировки.
Чарли упрямо поджал губы. Он ни в коем случае не собирался во второй своей жизни быть бородатым папашей.
«Ну ладно, я могу отрастить эту гадость для Старминстера,—соглашался он в самом начале.—Это значит, правда, что целых два года мне придется содрогаться, каждый раз глядя в зеркало. Но как только я «умру»— бороду долой!»
Раньше они не видели в этом ничего плохого. Даже Вера не понимала, что это им сулит, пока афера не достигла кульминационной стадии.
— Вы, что, не понимаете? — спросила она, в бешенстве от их озадаченных физиономий.— Когда он эту бороду сбреет, ему, положим, удастся провести какого-нибудь старминстерца, встреться они случайно в Лондоне. Может, его и не узнают. Но ведь он станет выглядеть, как раньше! Его семья обязательно поместит в местной газете объявление о его смерти. А теперь представьте, что он напорется на человека, знавшего его в родном городе? Что тогда?
— Удивительное сходство — вот и все, что подумает любой,— рассудил Пагги.— Ты можешь сколько угодно пялиться на человека, сидящего напротив тебя в вагоне метро, но ты же не станешь хлопать его по плечу и говорить: «Вы не Джон Джонс, который помер в прошлом году?» Кроме того, Чарли теперь старше, он изменился.
— Совсем не изменился,— возмутился Чарли.— Когда я обследовался для страховой компании, доктор сказал, что никогда не видел человека, так молодо выглядящего в моем возрасте.
— Да, неудивительно, что ты это запомнил,— с горечью заметила Вера.— Это был единственный экзамен в твоей жизни, который ты сдал успешно. Но радоваться тут нечему. Пойми это, милый. Это не конкурс красоты. Если нам сейчас вдруг что-то помешает, тебе придется голодать.
— Я могу работать,— напомнил он ей.
— Кто сказал тебе эту глупость? Во всяком случае, не верь, цыпленочек. А так как ты не пробовал ни разу, оставим это... Вопрос сейчас вот в чем: как нам изменить твою внешность?
Она закурила еще одну сигарету и прошлась своих рискованно высоких каблучках по неровным каменным плитам кухни. Мужчины, как всегда, решение проблемы предоставили ей и смотрели на нее с надеждой.
Они не обманулись в своих чаяниях, так как, наконец, бросив окурок, она рассмеялась. Подойдя к буфету, она выдвинула один из ящиков и нашла там футляр с очками.
— Ну-ка, примерь,— приказала она мужу.— Эти очки я носила во время круиза. Они лишь слегка затемнены. Тем не менее, мне удавалось отделаться от всех мужчин на корабле, желавших моего общества.
Чарли по-детски обрадовался, взглянув в зеркальце, висевшее на стене.
— Какой у меня умный вид!—сказал он.— Прямо как у писателя,— он повернулся к Вере.— Как тебе нравится муж-литератор?
— У меня его нет. Слава Богу, я вдова. И от мужчин меня тошнит.
— Ты... ты что этим хочешь сказать?
— Она хочет сказать,— ухмыляясь, стал объяснять Пагги,— что была она замужем за парнем по имени Чарли Бэкстер. И бедняга скончался прошлой ночью.
Он мертв. Чарли было довольно неприятно об этом думать, особенно, когда он улегся спать. Кстати говоря, их нынешнее пристанище только снаружи выглядело мило, а жить в нем было не так уж весело. Оно представляло собой маленький и тесный дом, состоявший из двух спаренных коттеджей, с утлыми комнатками, узкими винтовыми лестницами и вымощенными каменной плиткой коридорами. Из современных удобств имелись только печка «Идеал» на кухне да ванная комната.
Верины предосторожности были совсем не бессмысленны, так как любой звук разносился по всем уголкам дома, включая некоторые странные шумы непонятного происхождения. В ту ночь Чарли лежал без сна, и ему все время чудилось, будто кто-то невидимый крадется по лестнице или шепчет в углу.
Он все еще в полном одиночестве пребывал в холодной «мертвецкой», так как Вера предпочитала гардеробную, которую она превратила в уютное гнездышко, наполнив всякими своими вещицами. Мысли о завтрашнем испытании привели Чарли в состояние крайнего нервного напряжения, так что спать он не мог совсем.
Ему придется изображать труп. Вера уверяла, что это продлится очень недолго, но совершенно необходимо, дабы обмануть похоронщика. Он ужасно боялся, что его подведет собственное естество — вдруг он чихнет или как-нибудь нечаянно дернется.
Вера постаралась вбить ему в голову, каковы будут последствия любой оплошности. Тюрьма
«Это такое местечко,— разъяснял Пагги,— где тебя заставляют принимать ванну, но, однако, шампуней никаких не дают. А если тебе не нравится их изысканная кухня, го жаловаться официантке без толку. Короче, это совершенно не в твоем стиле, Чарли».
О тюрьме Чарли размышлял, лежа следующим утром на кровати, уже в роли окоченевшего тела. Он перенес долгие и сложные приготовления и сейчас страдал от холода, голода и неудобства. Гримируя его, Вера приложила все свое умение, а освещение поставила с настоящим театральным артистизмом.
— Выглядишь ты великолепно,— закончив, сказала она.— Пагги, иди-ка, посмотри на него. На самом деле, большая удача, что у него борода, потому что из-за нее не видно губ. Губы его сразу бы выдали.
Пагги окинул его критическим взором.
— От него же пар идет,— сказал он.
Вера чертыхнулась. В комнате было все еще очень холодно, так как она и не думала зажечь огонь и согреть ее. Мужу она приказала с этим смириться. Главное, о чем она пеклась — это сохранить его трупную физиономию в первозданном виде, а для этого нужен был холод.
Она с отчаянием посмотрела на тонкие струйки пара, исходившие из носа и рта Чарли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31