Тебе все ясно? - голос Ложкина-старшего стал громовым. - Исполняй, мальчишка!
– Есть.
Лейтенант оставил стол и стул и исчез в дверном проеме.
– Какой мерзавец! - сказал Ложкин-старший. - Неужели я так жил?
– Все бывает, - сказал Минц устало. Он смотрел на дверь, ожидая, когда в ней появятся женщины.
Но женщины не появлялись.
Удалову казалось, что кровь стучит в ушах, отбивая секунды.
– Так, - произнес наконец Ложкин, - этого я и опасался. В молодости во мне сидел мерзавец. Это бывает с людьми. Пока нет обстоятельств, мерзавец сидит, а появится возможность сделать карьеру, начинает нашептывать на ухо опасные слова... Я пошел туда!
– Нет, - сказал Минц. - Это опасно.
– Если я не остановлю его, он получит награду, он поднимется по служебной лестнице. Он уже не остановится. А куда мне тогда деваться?
И Ложкин сделал шаг к двери...
– Эврика! - закричал Минц. - Мы все сделаем иначе!
Он достал из кармана маленький циферблат, осторожно кончиком ногтя подвинул назад стрелку.
– Поняли? - спросил он.
– Понятно, - улыбнулся Грубин.
– Сейчас я войду в магазин, но это сейчас будет не сейчас, а через секунду после того, как там окажутся наши женщины.
И с этими словами Минц скрылся в проеме двери.
И тут же началось невообразимое.
Одна за другой из двери начали вылетать женщины с пустыми сумками в руках. Они визжали, ругались, сопротивлялись, хватались руками за раму двери, стараясь вернуться в коммерческий магазин. Но Минц в гневе может быть ужасен, а друзья его так быстро и ловко подхватывали женщин и так энергично оттаскивали их от магазина, что через три минуты все участницы путешествия во времени оказались в 1988 году. И, разумеется, ни о каком лейтенанте они и слыхом не слыхивали. Затем вышел Минц.
Удалов с Грубиным утешали женщин, пытались объяснить им, какой ужасной участи они чудом миновали. Но женщин гневало более всего не то, что они остались без икры, а то, что Антонина, самая первая, успела купить икры на сто рублей старыми деньгами.
Удалов пустил в ход все свои дипломатические способности и кое-как уговорил Антонину поделиться икрой с товарками. Грубин быстро смотал с дверной рамы ленту машины времени, чтобы лейтенант Ложкин не вернулся за своим письменным столом.
А сам старик Ложкин обнял Минца и заплакал от радости. Ведь Минц спас его честь и биографию.
Но проницательный Грубин сказал:
– А я не особенно беспокоился. Ведь ты, Ложкин, среди нас. И честный пенсионер. А что это значит? А это значит, что лейтенант обязательно уйдет в отставку и уедет в Тюмень искать свою супругу.
Разговор с убийцей
По бескрайней степи, от самого горизонта волной несся горячий ветер. Со склона холма мне было видно, как, клонясь под ветром, трава показывает изнанку листьев, и от этого вся степь голубела.
Подчиняясь движению ветра над степью, медленно парила большая птица с когтями на концах крыльев. Порой она складывала крылья и бомбой стремилась к земле, подхватывая выброшенных ветром насекомых.
Ветер взлетел на холм, в лицо пахнуло жаром.
Птица, заметив меня, испуганно взмыла к раскаленному небу.
Я закинул за плечо забарахлившую фотокамеру и решил, что лучше займусь ее починкой вечером, на биваке. Я ведь собирался провести здесь, в верхнем кайнозое, дней восемь. Спешить мне некуда.
Вопрос, который вы можете мне задать и ответ на который у меня готов, очевиден: почему я, совершив величайшее открытие в истории человечества, осуществив путешествие во времени, отправился в столь отдаленный период истории нашей планеты? Почему меня не заинтересовали битвы седой старины или эпоха великих географических открытий? Что потянуло в дикие времена, когда разум еще не осчастливил своим появлением эти края?
Отвечаю: меня терзала извечная загадка. Как, когда и почему возник человек?
Умоляю, не надо отсылать меня к пухлым трудам изможденных наукой старцев. У них на все найдется неубедительный ответ. Они знают все закономерности и последовательности. Позвольте же им не поверить.
А верил бы, никогда не стал бы тратить семнадцать лучших лет жизни на столь сомнительное и рискованное предприятие.
Но в тот момент все труды и сомнения были позади. Я у цели!
Я иду по широкой степи, ожидая встречи с нашим прошлым.
Но что это? Быть того не может!
... Вслед за полосой ветра ко мне приближался человек, такой маленький издали.
Он был одет странно, но просто. Сначала я увидел одежду, непривычный цвет и покрой. Только потом разглядел лицо. Лицо было тоже странным.
Оно было шире, чем у обыкновенного человека и цвет его был куда более, скажу, теплым. Такое впечатление, что вены проходили слишком близко к кожному покрову. Я попытаюсь описать цвет его глаз. Его глаза были темными, почти черными по краю радужного круга, светлели к центру, где находился маленький, как точка, совершенно черный зрачок.
Потом я взглянул на его руки.
Он раскрыл ладонь как бы приветствуя меня, и ладонь была испещрена морщинами и полосами как ладонь обезьяны, а большой палец куда больше чем у людей отстоял от четырех остальных. Мне даже показалось, что он не смог бы собрать все пальцы в щепоть.
Через плечо у этого существа висел темный мешок. Простой мешок, если не считать раструба сбоку.
– Здравствуйте! - крикнул он издали. - Как вы сюда попали?
Я подождал, пока он подойдет поближе. Снова поднялся ветер, он относил в сторону слова.
– По всему судя, вы не принадлежите нашему миру, - сказал я.
Он остановился неподалеку от меня, снял с плеча мешок и поставил его на траву.
– Естественно, - сказал он. - Я прилетел с другой звезды. А вы? Из будущего?
– Вы правы, - сказал я. - Я изобрел машину времени и потому очутился здесь. А что вас привело на нашу планету?
Следует заметить, что я, зная в принципе о том, что во Вселенной может находиться множество обитаемых миров, в глубине души никогда этому не верил. Уж слишком много случайностей должно было произойти, уж слишком много объективных факторов должно соединиться, чтобы возник редкий, хрупкий и, в общем невероятный в космосе феномен - разумная жизнь.
Но это существо не было плодом моего воображения. В глазах его, выразительных и чужих, светился ум. Холодный и расчетливый.
– Я сожалею, что вы изобрели машину времени, - сказал он. - И сожалею, что встретили меня.
– Почему? - я сразу встревожился. Я понял, что он не шутит. Он искренне сожалеет.
– Я намерен, - сказал он, - изменить будущее этой планеты. И сделаю это. Никто бы не заподозрил, если бы не ваше прискорбное изобретение.
– Говорите яснее, - сказал я. - Как вы можете изменить будущее, если оно уже свершилось, чему я - доказательство?
– Это выше вашего понимания.
– Вы забываете, что я изобрел машину времени. Следовательно, я не только образован и умен, но и обладаю воображением.
– Мне это ясно, - ответил пришелец. - Иначе бы я не стал с вами разговаривать. Но дело в том, что я намерен изменить ход вашей эволюции. Вы присаживайтесь, здесь сухо.
Мы сели рядом на вершине холма. Со стороны могло бы показаться, что мы - близкие друзья. В самом деле я понимал, что вижу перед собой злейшего врага человечества.
– В этом мешке, - сказал пришелец, - семена растений, присущих нашей флоре. Я намерен рассеять их по этому району вашей планеты. Мои спутники сделают то же самое в других областях ее.
– Зачем?
– Чтобы вытеснить вашу флору.
– Но зачем же?
Пришелец поглядел на меня сверху. Даже сидя, он на голову возвышался надо мной.
– Затем, - сказал он, - чтобы спасти наш род, наше племя.
– Выражайтесь яснее, - попросил я. - Мне непонятно, зачем для спасения своего племени прилетать к нам?
– Я буду искренен с вами, хотя моя искренность вам будет неприятна. Приготовьтесь к худшему.
– Вы говорите как хирург в больнице о неудавшейся операции, - постарался улыбнуться я. Хотя улыбаться мне не хотелось.
– Удача или неудача операции зависит от точки зрения, - ответил пришелец. - Но моя цель заключается в том, чтобы пациент умер, не родившись, и потому не догадавшись, что он умирает.
– Не говорите загадками, - попросил я. Мой собеседник был мне неприятен. Груда мяса, волосы, торчащие из щек и даже из ушей, вывернутые ноздри... Господи, и ведь есть на свете какая-то самка, которая полагает его красивым и называет «моя птичка!»
– Я и не собирался говорить загадками. Мы хотим исправить историческую ошибку. Наша цивилизация, мудрая и древняя, вынуждена дорого платить за ошибки молодости и увлечения зрелости. Иными словами, наша история - это цепь трагических ошибок, что свойственно, впрочем, любой другой цивилизации. Наши леса сведены, почвы истощены, водоемы безнадежно отравлены. Мы вынуждены существовать в искусственной, химической сфере, мы лишены нормального воздуха и даже нормальных пейзажей. Есть опасность вырождения и окончательной гибели...
– Да, - вздохнул я, - подобные проблемы свойственны и для нас. Мы тоже натворили, простите...
– Теперь уже не натворите, - усмехнулся мой собеседник, раздвинув в усмешке тонкие губы. - Мы позаботимся.
– А что? Что вы намерены сделать? - страшное, неясное еще подозрение когтями схватило меня за грудь.
– Мы намерены исправить наши ошибки. Но, как вы понимаете, это невозможно сделать, не принеся ничего в жертву. Мы намерены принести в жертву вас.
– Как так?
– Мы избрали вашу планету, так как состав атмосферы, температурный режим и инсоляция здесь примерно соответствуют условиям на нашей планете. И мы решили заселить планету нашими соотечественниками.
– А мы? - глупо спросил я.
– А вас нет.
– Как так нет?
– Оглянитесь, мой друг. Можете ли вы найти здесь хоть одного разумного жителя?
– А я?
– Вы - та случайность, которая так замечательно подтверждает правило.
– Но мы потом родимся, я вам это гарантирую!
– Ничего подобного. Вы не родитесь. Мы отправились в прошлое, далекое для вас, но не столь далекое для нас. Мы прилетели на вашу планету. Мы засеем ее семенами наших растений и через несколько лет они полностью вытеснят ваши травы и кусты.
– Но зачем?
– Чтобы изменить белковый баланс. Наши растения - это пища для наших животных, наши животные станут пищей для наших предков. Мы заново выведем наш род на чистой и пустой планете. Это будут наши потомки, в то же время это будут наши улучшенные варианты.
– А как же мы?
– Господи, ну сколько же нужно повторять! Животные, которые водятся здесь, постепенно вымрут, отравившись нашими растениями. И тогда мы запустим сюда животных, а затем и людей с нашей планеты. Они будут развиваться в естественной атмосфере, они создадут здесь свою цивилизацию. А уж мы позаботимся, чтобы они не совершали ошибок, которые натворили мы сами.
– Нет, я все же не понимаю! А как же мы?
– Но вас не будет! А раз вас не будет, вы не догадаетесь, что вымерли. Так как вы вымрете до того, как появитесь на свет! На этой планете даже предков ваших не появится! Да закройте вы рот, у вас слюна изо рта капает! Стыдно так распускать слюни! Возьмите себя в руки, имейте смелость вымереть достойно!
– Но, может, вы просто так привезете своих детишек? Пускай они живут, и мы будем жить? - я произносил эти слова и понимал что несу чепуху. Тигр и трепетная лань не могут кушать манную кашу.
А собеседник мне не ответил. Он лишь пожал уродливыми плечами.
Более минуты прошло в молчании. Потом пришелец прихлопнул комара и задумчиво сказал:
– А хорошо, что ваши родственники и не родятся. Наша флора им так враждебна... Они бы вымерли и, может, в мучениях, потому что не сразу.
– А гуманизм? - спросил я.
– Гуманизм? - повторил он без издевки. - Я слышал это слово. А почему вы считаете себя более гуманными, чем мы? Мы не можем изменить биологических законов. Любой вид старается захватить и расширить свою экологическую нишу. И мы по-своему гуманны, потому что разумны. Мы никого не уничтожаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258
– Есть.
Лейтенант оставил стол и стул и исчез в дверном проеме.
– Какой мерзавец! - сказал Ложкин-старший. - Неужели я так жил?
– Все бывает, - сказал Минц устало. Он смотрел на дверь, ожидая, когда в ней появятся женщины.
Но женщины не появлялись.
Удалову казалось, что кровь стучит в ушах, отбивая секунды.
– Так, - произнес наконец Ложкин, - этого я и опасался. В молодости во мне сидел мерзавец. Это бывает с людьми. Пока нет обстоятельств, мерзавец сидит, а появится возможность сделать карьеру, начинает нашептывать на ухо опасные слова... Я пошел туда!
– Нет, - сказал Минц. - Это опасно.
– Если я не остановлю его, он получит награду, он поднимется по служебной лестнице. Он уже не остановится. А куда мне тогда деваться?
И Ложкин сделал шаг к двери...
– Эврика! - закричал Минц. - Мы все сделаем иначе!
Он достал из кармана маленький циферблат, осторожно кончиком ногтя подвинул назад стрелку.
– Поняли? - спросил он.
– Понятно, - улыбнулся Грубин.
– Сейчас я войду в магазин, но это сейчас будет не сейчас, а через секунду после того, как там окажутся наши женщины.
И с этими словами Минц скрылся в проеме двери.
И тут же началось невообразимое.
Одна за другой из двери начали вылетать женщины с пустыми сумками в руках. Они визжали, ругались, сопротивлялись, хватались руками за раму двери, стараясь вернуться в коммерческий магазин. Но Минц в гневе может быть ужасен, а друзья его так быстро и ловко подхватывали женщин и так энергично оттаскивали их от магазина, что через три минуты все участницы путешествия во времени оказались в 1988 году. И, разумеется, ни о каком лейтенанте они и слыхом не слыхивали. Затем вышел Минц.
Удалов с Грубиным утешали женщин, пытались объяснить им, какой ужасной участи они чудом миновали. Но женщин гневало более всего не то, что они остались без икры, а то, что Антонина, самая первая, успела купить икры на сто рублей старыми деньгами.
Удалов пустил в ход все свои дипломатические способности и кое-как уговорил Антонину поделиться икрой с товарками. Грубин быстро смотал с дверной рамы ленту машины времени, чтобы лейтенант Ложкин не вернулся за своим письменным столом.
А сам старик Ложкин обнял Минца и заплакал от радости. Ведь Минц спас его честь и биографию.
Но проницательный Грубин сказал:
– А я не особенно беспокоился. Ведь ты, Ложкин, среди нас. И честный пенсионер. А что это значит? А это значит, что лейтенант обязательно уйдет в отставку и уедет в Тюмень искать свою супругу.
Разговор с убийцей
По бескрайней степи, от самого горизонта волной несся горячий ветер. Со склона холма мне было видно, как, клонясь под ветром, трава показывает изнанку листьев, и от этого вся степь голубела.
Подчиняясь движению ветра над степью, медленно парила большая птица с когтями на концах крыльев. Порой она складывала крылья и бомбой стремилась к земле, подхватывая выброшенных ветром насекомых.
Ветер взлетел на холм, в лицо пахнуло жаром.
Птица, заметив меня, испуганно взмыла к раскаленному небу.
Я закинул за плечо забарахлившую фотокамеру и решил, что лучше займусь ее починкой вечером, на биваке. Я ведь собирался провести здесь, в верхнем кайнозое, дней восемь. Спешить мне некуда.
Вопрос, который вы можете мне задать и ответ на который у меня готов, очевиден: почему я, совершив величайшее открытие в истории человечества, осуществив путешествие во времени, отправился в столь отдаленный период истории нашей планеты? Почему меня не заинтересовали битвы седой старины или эпоха великих географических открытий? Что потянуло в дикие времена, когда разум еще не осчастливил своим появлением эти края?
Отвечаю: меня терзала извечная загадка. Как, когда и почему возник человек?
Умоляю, не надо отсылать меня к пухлым трудам изможденных наукой старцев. У них на все найдется неубедительный ответ. Они знают все закономерности и последовательности. Позвольте же им не поверить.
А верил бы, никогда не стал бы тратить семнадцать лучших лет жизни на столь сомнительное и рискованное предприятие.
Но в тот момент все труды и сомнения были позади. Я у цели!
Я иду по широкой степи, ожидая встречи с нашим прошлым.
Но что это? Быть того не может!
... Вслед за полосой ветра ко мне приближался человек, такой маленький издали.
Он был одет странно, но просто. Сначала я увидел одежду, непривычный цвет и покрой. Только потом разглядел лицо. Лицо было тоже странным.
Оно было шире, чем у обыкновенного человека и цвет его был куда более, скажу, теплым. Такое впечатление, что вены проходили слишком близко к кожному покрову. Я попытаюсь описать цвет его глаз. Его глаза были темными, почти черными по краю радужного круга, светлели к центру, где находился маленький, как точка, совершенно черный зрачок.
Потом я взглянул на его руки.
Он раскрыл ладонь как бы приветствуя меня, и ладонь была испещрена морщинами и полосами как ладонь обезьяны, а большой палец куда больше чем у людей отстоял от четырех остальных. Мне даже показалось, что он не смог бы собрать все пальцы в щепоть.
Через плечо у этого существа висел темный мешок. Простой мешок, если не считать раструба сбоку.
– Здравствуйте! - крикнул он издали. - Как вы сюда попали?
Я подождал, пока он подойдет поближе. Снова поднялся ветер, он относил в сторону слова.
– По всему судя, вы не принадлежите нашему миру, - сказал я.
Он остановился неподалеку от меня, снял с плеча мешок и поставил его на траву.
– Естественно, - сказал он. - Я прилетел с другой звезды. А вы? Из будущего?
– Вы правы, - сказал я. - Я изобрел машину времени и потому очутился здесь. А что вас привело на нашу планету?
Следует заметить, что я, зная в принципе о том, что во Вселенной может находиться множество обитаемых миров, в глубине души никогда этому не верил. Уж слишком много случайностей должно было произойти, уж слишком много объективных факторов должно соединиться, чтобы возник редкий, хрупкий и, в общем невероятный в космосе феномен - разумная жизнь.
Но это существо не было плодом моего воображения. В глазах его, выразительных и чужих, светился ум. Холодный и расчетливый.
– Я сожалею, что вы изобрели машину времени, - сказал он. - И сожалею, что встретили меня.
– Почему? - я сразу встревожился. Я понял, что он не шутит. Он искренне сожалеет.
– Я намерен, - сказал он, - изменить будущее этой планеты. И сделаю это. Никто бы не заподозрил, если бы не ваше прискорбное изобретение.
– Говорите яснее, - сказал я. - Как вы можете изменить будущее, если оно уже свершилось, чему я - доказательство?
– Это выше вашего понимания.
– Вы забываете, что я изобрел машину времени. Следовательно, я не только образован и умен, но и обладаю воображением.
– Мне это ясно, - ответил пришелец. - Иначе бы я не стал с вами разговаривать. Но дело в том, что я намерен изменить ход вашей эволюции. Вы присаживайтесь, здесь сухо.
Мы сели рядом на вершине холма. Со стороны могло бы показаться, что мы - близкие друзья. В самом деле я понимал, что вижу перед собой злейшего врага человечества.
– В этом мешке, - сказал пришелец, - семена растений, присущих нашей флоре. Я намерен рассеять их по этому району вашей планеты. Мои спутники сделают то же самое в других областях ее.
– Зачем?
– Чтобы вытеснить вашу флору.
– Но зачем же?
Пришелец поглядел на меня сверху. Даже сидя, он на голову возвышался надо мной.
– Затем, - сказал он, - чтобы спасти наш род, наше племя.
– Выражайтесь яснее, - попросил я. - Мне непонятно, зачем для спасения своего племени прилетать к нам?
– Я буду искренен с вами, хотя моя искренность вам будет неприятна. Приготовьтесь к худшему.
– Вы говорите как хирург в больнице о неудавшейся операции, - постарался улыбнуться я. Хотя улыбаться мне не хотелось.
– Удача или неудача операции зависит от точки зрения, - ответил пришелец. - Но моя цель заключается в том, чтобы пациент умер, не родившись, и потому не догадавшись, что он умирает.
– Не говорите загадками, - попросил я. Мой собеседник был мне неприятен. Груда мяса, волосы, торчащие из щек и даже из ушей, вывернутые ноздри... Господи, и ведь есть на свете какая-то самка, которая полагает его красивым и называет «моя птичка!»
– Я и не собирался говорить загадками. Мы хотим исправить историческую ошибку. Наша цивилизация, мудрая и древняя, вынуждена дорого платить за ошибки молодости и увлечения зрелости. Иными словами, наша история - это цепь трагических ошибок, что свойственно, впрочем, любой другой цивилизации. Наши леса сведены, почвы истощены, водоемы безнадежно отравлены. Мы вынуждены существовать в искусственной, химической сфере, мы лишены нормального воздуха и даже нормальных пейзажей. Есть опасность вырождения и окончательной гибели...
– Да, - вздохнул я, - подобные проблемы свойственны и для нас. Мы тоже натворили, простите...
– Теперь уже не натворите, - усмехнулся мой собеседник, раздвинув в усмешке тонкие губы. - Мы позаботимся.
– А что? Что вы намерены сделать? - страшное, неясное еще подозрение когтями схватило меня за грудь.
– Мы намерены исправить наши ошибки. Но, как вы понимаете, это невозможно сделать, не принеся ничего в жертву. Мы намерены принести в жертву вас.
– Как так?
– Мы избрали вашу планету, так как состав атмосферы, температурный режим и инсоляция здесь примерно соответствуют условиям на нашей планете. И мы решили заселить планету нашими соотечественниками.
– А мы? - глупо спросил я.
– А вас нет.
– Как так нет?
– Оглянитесь, мой друг. Можете ли вы найти здесь хоть одного разумного жителя?
– А я?
– Вы - та случайность, которая так замечательно подтверждает правило.
– Но мы потом родимся, я вам это гарантирую!
– Ничего подобного. Вы не родитесь. Мы отправились в прошлое, далекое для вас, но не столь далекое для нас. Мы прилетели на вашу планету. Мы засеем ее семенами наших растений и через несколько лет они полностью вытеснят ваши травы и кусты.
– Но зачем?
– Чтобы изменить белковый баланс. Наши растения - это пища для наших животных, наши животные станут пищей для наших предков. Мы заново выведем наш род на чистой и пустой планете. Это будут наши потомки, в то же время это будут наши улучшенные варианты.
– А как же мы?
– Господи, ну сколько же нужно повторять! Животные, которые водятся здесь, постепенно вымрут, отравившись нашими растениями. И тогда мы запустим сюда животных, а затем и людей с нашей планеты. Они будут развиваться в естественной атмосфере, они создадут здесь свою цивилизацию. А уж мы позаботимся, чтобы они не совершали ошибок, которые натворили мы сами.
– Нет, я все же не понимаю! А как же мы?
– Но вас не будет! А раз вас не будет, вы не догадаетесь, что вымерли. Так как вы вымрете до того, как появитесь на свет! На этой планете даже предков ваших не появится! Да закройте вы рот, у вас слюна изо рта капает! Стыдно так распускать слюни! Возьмите себя в руки, имейте смелость вымереть достойно!
– Но, может, вы просто так привезете своих детишек? Пускай они живут, и мы будем жить? - я произносил эти слова и понимал что несу чепуху. Тигр и трепетная лань не могут кушать манную кашу.
А собеседник мне не ответил. Он лишь пожал уродливыми плечами.
Более минуты прошло в молчании. Потом пришелец прихлопнул комара и задумчиво сказал:
– А хорошо, что ваши родственники и не родятся. Наша флора им так враждебна... Они бы вымерли и, может, в мучениях, потому что не сразу.
– А гуманизм? - спросил я.
– Гуманизм? - повторил он без издевки. - Я слышал это слово. А почему вы считаете себя более гуманными, чем мы? Мы не можем изменить биологических законов. Любой вид старается захватить и расширить свою экологическую нишу. И мы по-своему гуманны, потому что разумны. Мы никого не уничтожаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258