Голос у нее был негромкий, увесистый и солидный - учительский - но звучал он не снаружи, а внутри удаловской головы.
– Я горжусь вами, - сказала как-то Избушка. - В моей практике еще не встречалось такого сложного, безнадежного случая. Поздравляю вас, Корнелий Иванович.
– А шрамов не останется?
– Смешной вопрос, - заметила Избушка. - Какое вам дело до шрамов, если вам давно уже пора на пенсию.
– Вы не представляете, - улыбнулся Удалов, - какой скандал мне закатит Ксения, когда увидит неучтенные шрамы.
– Ах, как это смешно! - засмеялась Избушка. - Она их считает?
– Не сами шрамы интересуют Ксению, а личность, которая их мне нанесла.
– Я могу вам дать справку, - сказала Избушка.
Они летели к Бете Кита, возле которой Удалову можно было пересесть на рейсовый корабль, идущий к Солнечной системе.
– А вы не можете свет немного прибавить? - сказал Удалов. - Живем в полумраке, даже зеркала нет.
– Такого слова в словаре не имеется, - сказала Избушка. Разумеется, зеркала самой Избушке не нужны. Но на ней же бывают пассажиры!
– Пассажиры бывают редко, - призналась Избушка. - Нас раскидали по космическим трассам несколько лет назад, но спасать некого. Потому что почти всегда при космических крушениях никого не остается в живых. Спасти же человека и еще вернуть его в приемлемое состояние - замечательная тема для диссертации.
– Ах, вы еще и диссертации пишете! - воскликнул Удалов, которого начало тяготить пребывание в утробе. Выздоравливая, он обнаружил, что принципиальной разницы между спасательной капсулой и Избушкой нет, к тому же капсула была родная, земная, хоть и умственно неполноценная. А здесь ты сидишь в утробе вполне сознательного существа, а психология его - космически чуждая!
– Я ищу аналоги в вашей лексике, - ответила Избушка. - Для того чтобы спасти попавшего ко мне человека, я должна в совершенстве изучить его язык. Так что, пока вы были еще в бессознательном состоянии, я проникла к вам в мозг и изъяла из него всю информацию.
– А не повредила?
– Наш лозунг - не навреди. Ассоциация домов спасения еще не покалечила ни одного пациента. Впрочем, в вашем мозгу не обнаружилось ничего, достойного изучения или зависти.
– Обидно, - признался Удалов. Хотя хвала или хула Избушки его мало трогала. У них здесь совсем другие правила жизни.
Ему хотелось почитать или, по крайней мере, посмотреть телевизор. Ему желательно было попробовать нормальной пищи, картошечки, например, а не сиропов неясного вкуса или протертых медуз в башлыке из цветной капусты, которая вовсе не капуста, а гребешок пахотки восковой... Ему хотелось снять, наконец, липучие перчатки оттенка лягушачьего живота, которые защищали от вредных воздействий недавно восстановленную кожу.
– Хотите, я усыплю вас? - спросила Избушка. - Чтобы путешествие к родным пенатам не казалось вам таким долгим и утомительным.
– Не исключено, - отвечал Удалов. - Гуманизм ваш просто трогает до слез...
– К сожалению, не все в моих силах, - отвечала Избушка. - Ведь я, в первую очередь, дом, я место, куда стремится каждый человек, и лишь затем я целитель, утешитель и искатель смысла жизни.
– Тогда я посплю, пока не доберемся до Беты Кита, - согласился Удалов.
– А я тем временем завершу терапию, - сказала Избушка.
– А вам не бывает скучно? - спросил Удалов.
– Как можно скучать, если ты на работе? - удивилась Избушка. - Ведь я буду занята. Надо привести ваше тело в точное соответствие со стандартами красоты и здоровья.
И Удалов заснул. И спал, пока они не приблизились к нужной звезде...
Удалов очнулся от ощущения счастья, которое бывает, если ваше тело абсолютно здорово и молодо, и ни одна даже мелкая болезнь его еще не коснулась. Такого с Удаловым не было уже лет двадцать.
Свет в Избушке горел ярче, чем обычно. В стенах каюты образовались иллюминаторы, за которыми поблескивали звезды, а это означало, что скорость Избушки снизилась настолько, что можно пользоваться невооруженным глазом. Что Удалов и сделал, принявшись любоваться видами цивилизованных миров. Потом собрался привести себя в порядок перед посадкой, вычистить восстановленные зубы, причесаться, помыться, побриться... Ничего подобного он не сделал. Потому что в туалете, над умывальником висело зеркало. Лгал, оказывается, домик! И ясно, почему.
Удалов себя не узнал, потому что на него глазело существо... отдаленно похожее на человека, может, даже разумное, но, конечно же, таких на Земле не водилось. Начнем с того, что лицо и руки Удалова были покрыты не кожей, а голубоватой чешуей, глаза были подобны стрекозиным, над голой головой возвышался роговой гребень, вместо носа была дырка, а рот был подобен отверстию в почтовом ящике. Кстати, пальцев было шесть. На правой руке. Четыре - на левой...
Наверное, можно было бы увидеть еще немало любопытного, но Удалов так завопил, так забил синим хвостом, что непрочное зеркало лопнуло и осыпалось на пол крупными льдинками.
– Что случилось? - лицемерным голосом спросила Избушка. - Вы чем-то смущены? - Удалов безуспешно пытался содрать с себя чешую.
– У меня не было выхода, - сказала Избушка.
– Почему ты не сказала! Лучше смерть, чем этот маскарад!
– Постыдитесь, спасенный! Смерть всегда хуже.
– Но за что?
– Валерьянка на столике справа от вас, - сказала Избушка, - там же стакан коньяка.
– Анестезия? - мрачно спросил Удалов.
– Как можно путать амнезию и анестезию! - упрекнул Удалова домик. - Коньяк подают для забвения.
Но Удалов все равно не мог прийти в себя, даже после приема стакана коньяка - ведь стакан-то он держал в голубой лапе, а вливал жидкость в почтовый ящик.
– За что? - тупо повторял он. - Как это могло случиться?
– Странно, что внешний вид, который настолько отличается к лучшему от вашего предыдущего облика, - сказала Избушка, - вас не устраивает. Видно, вы извращенец.
– Внешний вид? - разозлился Удалов. - Хуже чем в зоопарке. Почему вы не могли мне оставить то, что было раньше?
– Там немного оставалось...
– Пускай немного... Но ведь осталось!
Стакан незаметно для Удалова вновь наполнился коньяком, но Корнелий Иванович отбросил выпивку в сторону и сказал:
– Голова должна быть незамутненной.
Этим он огорчил Избушку. Видно, ей было выгодней беседовать с пьяным Удаловым.
– Прошу объяснений, - сказало голубое, покрытое чешуей существо ростом по пояс нормальному человеку. - Иначе я вас, по судам затаскаю. Вы проклянете тот день, компрачикосы, когда подняли руку на земного представителя! Знаете ли вы, что в случае угрозы любому землянину, вся наша планета от мала до велика встает на его защиту?
– Послушайте, не горячитесь, - сказала Избушка. - Уже много лет назад правительство Варанелецкой федерации разослало в разные концы нашего сектора Галактики Избушки вроде меня. В случае если кто-то из варанелецев потерпит бедствие или попадет в беду - мы ждем, мы готовы, мы всегда окажем помощь.
– Но я же не ваш... варанелец!
– Этого я не знала. И мои конструкторы этого предусмотреть не могли. Известно ли вам, уважаемый Корнелий Иванович, что в нашей Галактике насчитывается чуть больше шести тысяч различных цивилизаций? И почти все их представители устроены различно. Что нам делать?
– Что делать? - повторил вопрос Удалов. Он не знал, что делать.
– Я дом. Моя функция - защита и спасение. Я не могу никому отказать в помощи, - продолжала Избушка. - Но как я могу помочь жидкому фаримстоуну или личинке прафутеля? Как, если про эту личинку известно только, что она - фукает? Фукающий прафутель! Это же неприлично! Учтите, Удалов, я никогда в жизни не видела землянина. Я не знала, где у землянина сердце - в груди или в правом бедре.
– Ну, скажете такое! Разумеется, в груди!
– Для меня это не разумелось. Для меня было совершенным открытием, что «квас» пишется слитно, а «к вам» - раздельно... Конечно, мы могли бы отказывать в помощи чуждым существам. Но тогда мы должны отказаться от слова «гуманизм», мы должны отказаться от слова «дом», «убежище», «избушка»... И мы говорили себе: попал к нам под крышу, мы вернем тебя к жизни. Но раз вас так много, а я, Избушка, одна, то по мере лечения я превращаю вас в чудесного, красивого варанелеца! И лечу уже не уродливого землянина, а представителя высшей расы...
– А почему бы теперь меня обратно не превратить в человека?
– Я дом! Я убежище. Я тебя спасла и сделала лучше, чем прежде, но я не представляю себе, каким ты был до катастрофы. Принцип любого дома: я сделаю тебя таким, чтобы тебе было приятно и уютно находиться внутри меня.
Это заявление, хоть и несло в себе претензии на философское обобщение, Удалова не удовлетворило. Он почуял в голосе Избушки некую отстраненность, словно дому, спасшему и выходившему его, и дела не было до его дальнейшей судьбы. Хотя бы потому, что Избушка, воспитанная на фотографиях варанелецких кинозвезд, была уверена, что Удалов должен быть счастлив... Как Иван-дурак из русской сказки, прошедший кипящие воды и ставший царевичем.
– Кто поможет, кто поможет? - повторял уныло Удалов, уткнувшись чешуйчатой рожей в холодное стекло иллюминатора. А там, на подлете к межпланетному космопорту уже вспыхивали и таяли в черном небе огни реклам и бежали строчки новостей.
– Ваши врачи и помогут, - буркнула Избушка. - Мне грустно, что вы не осознали высокую абстракцию моих тезисов: настоящий дом призван не только сохранять и беречь человека, но и совершенствовать его, улучшать...
Тут Избушка качнулась, ударившись о причал. Путешествие закончилось. Удалов был тих и задумчив. Он послушно написал благодарственные слова в «Книге отзывов, жалоб и предложений» Избушки, оставил адрес районного Сбербанка на случай возникновения имущественных проблем и, закутавшись в плащ, подаренный его спасителем и мучителем, пошел на пограничный контроль.
К счастью, при виде него трехметровые рогатые пограничники вытянулись по стойке смирно и хором сказали:
– Паспорта варанелецев принципиально не проверяем...
Из чего Удалов заключил, что принадлежит отныне к могущественной, но не очень приятной расе.
Из космопорта Удалов сразу кинулся в земное посольство. Свои поймут и помогут. Посольство располагалось на тихой, запорошенной ранним снегом горбатой улице. Неба в этом районе не было видно из-за реклам. Когда он подошел к лестнице, ведущей к парадной двери, навстречу спускались два обыкновенных, милых на вид человека, из командировочных. Земляне.
При виде Удалова они замедлили шаги, а тот, забыв о собственном облике, воскликнул:
– Привет, земляки!
Его возглас прозвучал невнятно и приглушенно, потому что речевой аппарат варанелеца для наших звуков не приспособлен. Земляне замерли, а потом быстро побежали - так, чтобы между ними и чешуйчатым коротышкой оставалось не меньше двух метров.
Робот-швейцар распахнул дверь и склонился в поклоне.
– Добро пожаловать!
Внутри было прохладно и просторно. Скупо поблескивали мраморные полы и стены... Некогда это строение, принадлежало местному князю Бору-Бару, который влюбился в нашу балеринку Настю и подарил особняк ей. Бору-Бару разорился и повесился, Настя решила вернуться домой, в деревню, к маме, но ей было сказано, что придется сделать дар родине - особняк. Может возникнуть вопрос, когда же это все было, если Удалов - наш с вами современник? Но ведь время движется по кривым, и от этого оно различно течет в разных местах Космоса. Таким образом оказалось, что посольство было укомплектовано торгпредами и стукачами задолго до войны Веллингтона с Наполеоном. А на некоторых других планетах, может быть, думают, что Земля еще не покинула каменный век...
Удалов, имевший некоторый опыт путешествий между звезд, знаком с этим коварным обычаем времени и потому, несмотря на то, что он живет на рубеже XXI земного века, всегда ищет на чужих планетах земляков-дипломатов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258
– Я горжусь вами, - сказала как-то Избушка. - В моей практике еще не встречалось такого сложного, безнадежного случая. Поздравляю вас, Корнелий Иванович.
– А шрамов не останется?
– Смешной вопрос, - заметила Избушка. - Какое вам дело до шрамов, если вам давно уже пора на пенсию.
– Вы не представляете, - улыбнулся Удалов, - какой скандал мне закатит Ксения, когда увидит неучтенные шрамы.
– Ах, как это смешно! - засмеялась Избушка. - Она их считает?
– Не сами шрамы интересуют Ксению, а личность, которая их мне нанесла.
– Я могу вам дать справку, - сказала Избушка.
Они летели к Бете Кита, возле которой Удалову можно было пересесть на рейсовый корабль, идущий к Солнечной системе.
– А вы не можете свет немного прибавить? - сказал Удалов. - Живем в полумраке, даже зеркала нет.
– Такого слова в словаре не имеется, - сказала Избушка. Разумеется, зеркала самой Избушке не нужны. Но на ней же бывают пассажиры!
– Пассажиры бывают редко, - призналась Избушка. - Нас раскидали по космическим трассам несколько лет назад, но спасать некого. Потому что почти всегда при космических крушениях никого не остается в живых. Спасти же человека и еще вернуть его в приемлемое состояние - замечательная тема для диссертации.
– Ах, вы еще и диссертации пишете! - воскликнул Удалов, которого начало тяготить пребывание в утробе. Выздоравливая, он обнаружил, что принципиальной разницы между спасательной капсулой и Избушкой нет, к тому же капсула была родная, земная, хоть и умственно неполноценная. А здесь ты сидишь в утробе вполне сознательного существа, а психология его - космически чуждая!
– Я ищу аналоги в вашей лексике, - ответила Избушка. - Для того чтобы спасти попавшего ко мне человека, я должна в совершенстве изучить его язык. Так что, пока вы были еще в бессознательном состоянии, я проникла к вам в мозг и изъяла из него всю информацию.
– А не повредила?
– Наш лозунг - не навреди. Ассоциация домов спасения еще не покалечила ни одного пациента. Впрочем, в вашем мозгу не обнаружилось ничего, достойного изучения или зависти.
– Обидно, - признался Удалов. Хотя хвала или хула Избушки его мало трогала. У них здесь совсем другие правила жизни.
Ему хотелось почитать или, по крайней мере, посмотреть телевизор. Ему желательно было попробовать нормальной пищи, картошечки, например, а не сиропов неясного вкуса или протертых медуз в башлыке из цветной капусты, которая вовсе не капуста, а гребешок пахотки восковой... Ему хотелось снять, наконец, липучие перчатки оттенка лягушачьего живота, которые защищали от вредных воздействий недавно восстановленную кожу.
– Хотите, я усыплю вас? - спросила Избушка. - Чтобы путешествие к родным пенатам не казалось вам таким долгим и утомительным.
– Не исключено, - отвечал Удалов. - Гуманизм ваш просто трогает до слез...
– К сожалению, не все в моих силах, - отвечала Избушка. - Ведь я, в первую очередь, дом, я место, куда стремится каждый человек, и лишь затем я целитель, утешитель и искатель смысла жизни.
– Тогда я посплю, пока не доберемся до Беты Кита, - согласился Удалов.
– А я тем временем завершу терапию, - сказала Избушка.
– А вам не бывает скучно? - спросил Удалов.
– Как можно скучать, если ты на работе? - удивилась Избушка. - Ведь я буду занята. Надо привести ваше тело в точное соответствие со стандартами красоты и здоровья.
И Удалов заснул. И спал, пока они не приблизились к нужной звезде...
Удалов очнулся от ощущения счастья, которое бывает, если ваше тело абсолютно здорово и молодо, и ни одна даже мелкая болезнь его еще не коснулась. Такого с Удаловым не было уже лет двадцать.
Свет в Избушке горел ярче, чем обычно. В стенах каюты образовались иллюминаторы, за которыми поблескивали звезды, а это означало, что скорость Избушки снизилась настолько, что можно пользоваться невооруженным глазом. Что Удалов и сделал, принявшись любоваться видами цивилизованных миров. Потом собрался привести себя в порядок перед посадкой, вычистить восстановленные зубы, причесаться, помыться, побриться... Ничего подобного он не сделал. Потому что в туалете, над умывальником висело зеркало. Лгал, оказывается, домик! И ясно, почему.
Удалов себя не узнал, потому что на него глазело существо... отдаленно похожее на человека, может, даже разумное, но, конечно же, таких на Земле не водилось. Начнем с того, что лицо и руки Удалова были покрыты не кожей, а голубоватой чешуей, глаза были подобны стрекозиным, над голой головой возвышался роговой гребень, вместо носа была дырка, а рот был подобен отверстию в почтовом ящике. Кстати, пальцев было шесть. На правой руке. Четыре - на левой...
Наверное, можно было бы увидеть еще немало любопытного, но Удалов так завопил, так забил синим хвостом, что непрочное зеркало лопнуло и осыпалось на пол крупными льдинками.
– Что случилось? - лицемерным голосом спросила Избушка. - Вы чем-то смущены? - Удалов безуспешно пытался содрать с себя чешую.
– У меня не было выхода, - сказала Избушка.
– Почему ты не сказала! Лучше смерть, чем этот маскарад!
– Постыдитесь, спасенный! Смерть всегда хуже.
– Но за что?
– Валерьянка на столике справа от вас, - сказала Избушка, - там же стакан коньяка.
– Анестезия? - мрачно спросил Удалов.
– Как можно путать амнезию и анестезию! - упрекнул Удалова домик. - Коньяк подают для забвения.
Но Удалов все равно не мог прийти в себя, даже после приема стакана коньяка - ведь стакан-то он держал в голубой лапе, а вливал жидкость в почтовый ящик.
– За что? - тупо повторял он. - Как это могло случиться?
– Странно, что внешний вид, который настолько отличается к лучшему от вашего предыдущего облика, - сказала Избушка, - вас не устраивает. Видно, вы извращенец.
– Внешний вид? - разозлился Удалов. - Хуже чем в зоопарке. Почему вы не могли мне оставить то, что было раньше?
– Там немного оставалось...
– Пускай немного... Но ведь осталось!
Стакан незаметно для Удалова вновь наполнился коньяком, но Корнелий Иванович отбросил выпивку в сторону и сказал:
– Голова должна быть незамутненной.
Этим он огорчил Избушку. Видно, ей было выгодней беседовать с пьяным Удаловым.
– Прошу объяснений, - сказало голубое, покрытое чешуей существо ростом по пояс нормальному человеку. - Иначе я вас, по судам затаскаю. Вы проклянете тот день, компрачикосы, когда подняли руку на земного представителя! Знаете ли вы, что в случае угрозы любому землянину, вся наша планета от мала до велика встает на его защиту?
– Послушайте, не горячитесь, - сказала Избушка. - Уже много лет назад правительство Варанелецкой федерации разослало в разные концы нашего сектора Галактики Избушки вроде меня. В случае если кто-то из варанелецев потерпит бедствие или попадет в беду - мы ждем, мы готовы, мы всегда окажем помощь.
– Но я же не ваш... варанелец!
– Этого я не знала. И мои конструкторы этого предусмотреть не могли. Известно ли вам, уважаемый Корнелий Иванович, что в нашей Галактике насчитывается чуть больше шести тысяч различных цивилизаций? И почти все их представители устроены различно. Что нам делать?
– Что делать? - повторил вопрос Удалов. Он не знал, что делать.
– Я дом. Моя функция - защита и спасение. Я не могу никому отказать в помощи, - продолжала Избушка. - Но как я могу помочь жидкому фаримстоуну или личинке прафутеля? Как, если про эту личинку известно только, что она - фукает? Фукающий прафутель! Это же неприлично! Учтите, Удалов, я никогда в жизни не видела землянина. Я не знала, где у землянина сердце - в груди или в правом бедре.
– Ну, скажете такое! Разумеется, в груди!
– Для меня это не разумелось. Для меня было совершенным открытием, что «квас» пишется слитно, а «к вам» - раздельно... Конечно, мы могли бы отказывать в помощи чуждым существам. Но тогда мы должны отказаться от слова «гуманизм», мы должны отказаться от слова «дом», «убежище», «избушка»... И мы говорили себе: попал к нам под крышу, мы вернем тебя к жизни. Но раз вас так много, а я, Избушка, одна, то по мере лечения я превращаю вас в чудесного, красивого варанелеца! И лечу уже не уродливого землянина, а представителя высшей расы...
– А почему бы теперь меня обратно не превратить в человека?
– Я дом! Я убежище. Я тебя спасла и сделала лучше, чем прежде, но я не представляю себе, каким ты был до катастрофы. Принцип любого дома: я сделаю тебя таким, чтобы тебе было приятно и уютно находиться внутри меня.
Это заявление, хоть и несло в себе претензии на философское обобщение, Удалова не удовлетворило. Он почуял в голосе Избушки некую отстраненность, словно дому, спасшему и выходившему его, и дела не было до его дальнейшей судьбы. Хотя бы потому, что Избушка, воспитанная на фотографиях варанелецких кинозвезд, была уверена, что Удалов должен быть счастлив... Как Иван-дурак из русской сказки, прошедший кипящие воды и ставший царевичем.
– Кто поможет, кто поможет? - повторял уныло Удалов, уткнувшись чешуйчатой рожей в холодное стекло иллюминатора. А там, на подлете к межпланетному космопорту уже вспыхивали и таяли в черном небе огни реклам и бежали строчки новостей.
– Ваши врачи и помогут, - буркнула Избушка. - Мне грустно, что вы не осознали высокую абстракцию моих тезисов: настоящий дом призван не только сохранять и беречь человека, но и совершенствовать его, улучшать...
Тут Избушка качнулась, ударившись о причал. Путешествие закончилось. Удалов был тих и задумчив. Он послушно написал благодарственные слова в «Книге отзывов, жалоб и предложений» Избушки, оставил адрес районного Сбербанка на случай возникновения имущественных проблем и, закутавшись в плащ, подаренный его спасителем и мучителем, пошел на пограничный контроль.
К счастью, при виде него трехметровые рогатые пограничники вытянулись по стойке смирно и хором сказали:
– Паспорта варанелецев принципиально не проверяем...
Из чего Удалов заключил, что принадлежит отныне к могущественной, но не очень приятной расе.
Из космопорта Удалов сразу кинулся в земное посольство. Свои поймут и помогут. Посольство располагалось на тихой, запорошенной ранним снегом горбатой улице. Неба в этом районе не было видно из-за реклам. Когда он подошел к лестнице, ведущей к парадной двери, навстречу спускались два обыкновенных, милых на вид человека, из командировочных. Земляне.
При виде Удалова они замедлили шаги, а тот, забыв о собственном облике, воскликнул:
– Привет, земляки!
Его возглас прозвучал невнятно и приглушенно, потому что речевой аппарат варанелеца для наших звуков не приспособлен. Земляне замерли, а потом быстро побежали - так, чтобы между ними и чешуйчатым коротышкой оставалось не меньше двух метров.
Робот-швейцар распахнул дверь и склонился в поклоне.
– Добро пожаловать!
Внутри было прохладно и просторно. Скупо поблескивали мраморные полы и стены... Некогда это строение, принадлежало местному князю Бору-Бару, который влюбился в нашу балеринку Настю и подарил особняк ей. Бору-Бару разорился и повесился, Настя решила вернуться домой, в деревню, к маме, но ей было сказано, что придется сделать дар родине - особняк. Может возникнуть вопрос, когда же это все было, если Удалов - наш с вами современник? Но ведь время движется по кривым, и от этого оно различно течет в разных местах Космоса. Таким образом оказалось, что посольство было укомплектовано торгпредами и стукачами задолго до войны Веллингтона с Наполеоном. А на некоторых других планетах, может быть, думают, что Земля еще не покинула каменный век...
Удалов, имевший некоторый опыт путешествий между звезд, знаком с этим коварным обычаем времени и потому, несмотря на то, что он живет на рубеже XXI земного века, всегда ищет на чужих планетах земляков-дипломатов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258