– Я не хочу, чтобы кто-нибудь из них хоть на мгновение отвернулся от экрана.
– Справедливое требование, - согласился министр. - Мне тоже не нужна оппозиция. Боевым энтузиазмом надо охватить всех.
И он отдал соответствующие приказания.
Психолог вошел в студию, подождал, пока включатся камеры и сказал, глядя пронзительным взором на зрителей:
– Уважаемые зрители... - тут Удалов прервал рассказ и поглядел на замерших соседей. - Что он сказал?
– Не тяни! - воскликнул Ложкин. - Хоть и врешь, но захватывает.
– Позвал всех на фронт? - спросил Грубин.
– Погодите, - Лев Христофорович почесал лысину. - Все не так просто. Этот психолог по натуре был наверняка интеллигентом, а по призванию - гуманистом. Значит он... призвал к миру!
– И его тут же пристрелили, - сказал Грубин.
– Может и нет, - возразил Минц. - Если он внушил им всем, включая министра обороны, крайнее миролюбие, то солдаты не стали бы в него стрелять. Но тогда бы он не решил остальных проблем.
– Вот именно! - сказал Уделов. - А он хотел с ними покончить. Ведь надвигалась осень. И раздетые, усталые, голодные жители наверняка бы погибли. Вот что он сказал: «Господа министры и заместители министров, господа высокие бюрократы и столоначальники! Господа, думающие о сохранении своего места, а не о собственном народе - сейчас вас всех охватило страстное желание немедленно уйти в отставку! И никогда не возвращаться к руководящей деятельности. А прочие жители государства - живите, как жили до моих гипнотических сеансов, но пожалуйста, поумнейте!»
– И удалось? - спросил с надеждой Грубин.
– Начальники тут же написали заявления об отставке. Они так спешили, что той же ночью собрали вещички из кабинетов и потом даже удивлялись - что это их тянуло командовать человечеством? А психолог вернулся в свой город.
– И квартиру сохранил? - спросил Ложкин.
– Квартиру он получил законно. Так что сохранил, - сказал Удалов. И добавил: - Надеюсь, что сохранил...
– Не было этого, - сказал Ложкин, складывая костяшки домино в коробку. - И быть не могло. Даже на отдаленной планете.
Удалов пожал плечами и пошел к себе, мириться с женой.
Так они и не сыграли в домино.
Ретрогенетика

Славный майский день завершился небольшой образцово-показательной грозой с несколькими яркими молниями, жестяным нестрашным громом, пятиминутным ливнем и приятной свежестью в воздухе, напоенном запахом сирени. Районный центр Великий Гусляр нежился в этой свежести и запахах.
Пенсионер Николай Ложкин вышел на курчавый от молодой зелени, чистый и даже кокетливый по весне двор с большой книгой в руках. По двору гулял плотный лысый мужчина - профессор Лев Христофорович Минц, который приехал в тихий Гусляр для поправки здоровья, подорванного напряженной научной деятельностью.
Николай Ложкин любил побеседовать с профессором на умственные темы, даже порой поспорить, так как сам считал себя знатоком природы.
– Чем увлекаетесь? - спросил профессор. - Что за книгу вы так любовно прижимаете к груди?
– Увлекся антропологией, - сказал Ложкин. - Интересуюсь проблемой происхождения человека от обезьяны.
– Ну и как, что-нибудь новенькое?
– Боюсь, что наука в тупике, - пожаловался Ложкин. - Сколько всего откопали, а до главного не докопались: как, где и когда обезьяна превратилась в человека.
– Да, момент этот уловить трудно, - согласился Лев Христофорович. - Может быть, его и не было?
– Должен быть, - убежденно сказал Ложкин. - Не могло не быть такого момента. Ведь что получается? Выкопают где-нибудь в Индонезии или Африке отдельный доисторический зуб и гадают: человек его обронил или обезьяна. Один скажет - «человек». И назовет этого человека, скажем, древнеантропом. А другой поглядит на тот же зуб и отвечает: «Нет, это зуб обезьяний и принадлежал он, конечно, древнепитеку». Казалось бы, какая разница, - никто не знает! А разница в принципе!
Минц наклонил умную лысую голову, скрестил руки на тугом, обтянутом пиджаком животе и спросил строго:
– И что же вы предлагаете?
– Ума не приложу, - сознался Ложкин. - Надо бы туда заглянуть. Но как? Ведь путешествие во времени вроде бы невозможно.
– Совершенная чепуха, - ответил Минц. - Я пытался сконструировать машину времени, забрался во вчерашний день и там остался.
– Не может быть! - воскликнул Ложкин. - Так и не вернулись?
– Так и не вернулся, - сказал Минц.
– А как же я вас наблюдаю?
– Ошибка зрения. Что для вас сегодня, для меня вчерашний день, - загадочно ответил Минц.
– Значит, никакой надежды?
Профессор глубоко задумался и ничего не ответил.
Дня через три профессор встретил Ложкина на улице.
– Послушайте, Ложкин, - сказал он. - Я вам очень благодарен.
– За что? - удивился Ложкин.
– За грандиозную идею.
– Что же, - ответил Ложкин, который не страдал излишней скромностью. - Пользуйтесь, мне не жалко.
– Вы открыли новое направление в биологии!
– Какое же? - поинтересовался Ложкин.
– Вы открыли генетику наоборот.
– Поясните, - сказал Ложкин ученым голосом.
– Помните нашу беседу о недостающем звене, о происхождении человека?
– Как же не помнить?
– И ваше желание заглянуть во мглу веков, чтобы отыскать момент превращения обезьяны в человека?
– Помню.
– Тогда я задумался: что такое жизнь на Земле? И сам себе ответил: непрерывная цепь генетических изменений. Вот среди амеб появился счастливый мутант, он быстрее других плавал в первобытном океане или глотка у него была шире... От него пошло прожорливое и шустрое потомство. Встретился внук этой амебы с жуткой хищной амебихой - вот и еще шаг в эволюции. И так далее, вплоть до человека. Улавливаете связь времен?
– Улавливаю, - ответил Ложкин и добавил: - В беседе со мной нет нужды прибегать к упрощениям.
– Хорошо. Мы, люди, активно вмешиваемся в этот процесс. Мы подглядели, как это делает природа, и продолжаем за нее скрещивание, отбор, создаем новые сорта пшеницы, продолжаем эволюцию собственными руками.
– Продолжаем, - согласился Ложкин. - Хочу на досуге вывести быстрорастущий забор.
– Молодец. Всегда у вас свежая идея. Так вот, после беседы с вами я задумался, а всегда ли правильно мы следуем за природой? Природа слепа. Она знает лишь один путь - вперед, независимо от того, хорош он или плох.
– Путь вперед всегда прогрессивен, - заметил Ложкин.
– Тонкое наблюдение. А если нарушить порядок? Если все перевернуть? Вы сказали: как бы увидеть недостающее звено? Отвечаю - распутать цепь наследственности. Прокрутить эволюцию наоборот. Углубляясь в историю, добраться до ее истоков.
– Нам и без этого дел хватает, - возразил Ложкин.
– А перспективы? - спросил профессор, наклонив голову и прищурившись.
– Это не перспективы, а ретроспективы, - сказал Ложкин.
– Великолепно! - воскликнул Минц. - Чем пользуется генетика? Скрещиванием и отбором. Нашу с вами новую науку мы назовем ретрогенетикой. Ретрогенетика будет пользоваться раскрещиванием, открещиванием и разбором. Генетика будет выводить новую породу овец, которой еще нет, а ретрогенетика - ту породу, которой уже нет. И ученым не надо будет копаться в земле. Заказал палеонтолог в лаборатории: выведите мне первого неандертальца, хочу поглядеть, как он выглядел. Ему отвечают: будет сделано.
– Слабое место, - заявил Ложкин.
– Слабое место? У меня?
– Ваш неандерталец жил миллион лет назад. Вы что же, собираетесь миллион лет ждать, пока его снова выведете?
– Слушайте Ложкин. Если бы мы отдавались на милость природе, то сорта пшеницы, которые колосятся на колхозных полях, вывелись бы сами по себе через миллион лет. А может, и не вывелись бы, потому что природе они не нужны.
– Ну, не миллион лет, так тысячу, - не сдавался Ложкин. - Пока ваш неандерталец родится, да еще своих предков народит...
– Нет, нет и еще раз нет, - сказал профессор. - Зачем же нам реализовать все поколения? В каждой клетке закодирована ее история. Все будет, дорогой друг, на молекулярном уровне, как учит академик Энгельгардт.
– Ну ладно, выведите вы, что было раньше. А что дальше? Какая польза от этого народному хозяйству?
Ответ на свой вопрос Ложкин получил через три месяца, когда пожелтели липы в городском саду и дети вернулись из пионерских лагерей.
Лев Христофорович стоял у ворот и чего-то ждал, когда Ложкин, возвращаясь из магазина с кефиром, увидел его.
– Как успехи? - поинтересовался он. - Когда увидим живого неандертальца?
– Мы его не увидим, - отрезал профессор. Он осунулся за последние недели: видно, много было умственной работы. - Есть более важные проблемы.
– Какие же?
– Вы знакомы с Иваном Сидоровичем Хатой?
– Не приходилось, - сказал Ложкин.
– Достойный человек, заведующий фермой нашего пригородного хозяйства «Гуслярец». Зоотехник, смелый, рискованный. Большой души человек.
Тут в ворота въехал газик, из которого выскочил шустрый очкастый человечек большой души.
– Поехали? - спросил он, поздоровавшись.
– С нами Ложкин, - сказал Минц. - Представитель общественности. Пора общественность знакомить.
– Не рано ли? - спросил Хата. - Спугнут...
– Нам ли опасаться гласности? - спросил Минц.
После короткого путешествия газик достиг животноводческой фермы. Рядом с коровником стоял новый высокий сарай.
– Ну что же, заходите, только халат наденьте.
Хата выдал Ложкину и Минцу халаты и сам тоже облачился. Ложкин ощутил покалывание в желудке и приготовился увидеть что-нибудь необычное. Может, даже страшное. Но ничего страшного не увидел.
Под потолком горело несколько ярких ламп, освещая кучку мохнатых животных, жевавших сено в дальнем углу. Ложкин присмотрелся. Животные были странными, таких раньше ему видеть не приходилось. Они были покрыты длинной рыжей шерстью, носы у них были длинные, ноги толстые, как столбы. При виде вошедших людей животные перестали жевать и уставились на них маленькими черными глазками. И вдруг захрюкали, заревели и со всех ног бросились навстречу Хате и Минцу, чуть не сшибли их, ластились, неуклюже прыгали, а профессор начал доставать из карманов халата куски сахара и угощать животных.
– Что за звери? - спросил Ложкин, отошедший к стенке, подальше от суматохи. - Почему не знаю?
– Не догадались? - удивился Хата. - Мамонтята. Каждому ясно.
– Мне не ясно, - сказал Ложкин, отступая перед мамонтенком, который тянул к нему недоразвитый хоботок, требуя угощения. - Где бивни, где хоботы? Почему мелкий размер?
– Все будет, - успокоил Ложкина Минц, оттаскивая мамонтенка за короткий хвостик, чтобы не приставал к гостю. - Все с возрастом отрастет. Ваше удивление мне понятно, потому что вам не приходилось еще сталкиваться с юными представителями этого славного рода.
– Я и со старыми не сталкивался, - сказал Ложкин. - И прожил, не жалуюсь. Откуда вы их откопали?
– Неужели не догадались? Они же выведены методом ретрогенетики - раскрещиванием и разбором. Из слона мы получили предка слонов и мамонтов - близкого к мастодонтам. Потом пошли обратно и вывели мамонта.
– Так быстро?
– На молекулярном уровне, Ложкин, на молекулярном уровне. Под электронным микроскопом. Методом раскрещивания, открещивания и разбора. И вы понимаете теперь, почему я отказался от соблазнительной идеи отыскать недостающее звено, а занялся мамонтами?
– Не понимаю, - сказал Ложкин.
– Вы, товарищ, видно, далеки от проблем животноводства, - вмешался Иван Хата. - Ни черта не понимаете, а критикуете. Нам мамонт совершенно необходим. Для нашей природной зоны.
– Жили без мамонта и прожили бы еще, - упорствовал Ложкин.
– Эх, товарищ Ложкин, - в голосе Хаты звучало сострадание. - Вы когда-нибудь думали, что мы имеем с мамонта?
– Не думал. Не было у меня мамонта.
– С мамонта мы имеем шерсть. С мамонта мы имеем питательное мясо, калорийное молоко и даже мамонтовую кость...
– Но главное, - воскликнул Минц, - бесстойловое содержание!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258