- передразнил Удалова Собачко.
– Не завязнете, - серьезно ответил Удалов. - Вы же мягкий.
Нельзя сказать, что Собачко воспринял слова Удалова как комплимент, но выругался он сдержанно, без истерики - приходилось смотреть под ноги, чтобы не провалиться между кочек.
Теперь надо было уже подумывать об отступлении - ведь «кладоискатели» добровольно не сдадутся. Но для этого следовало завести их поглубже в болото.
– Я дальше не пойду, - заявил Салисов.
– И не надо, - откликнулся Удалов. - Пошли обратно.
– Помолчи! - рявкнул Собачко. Он вышел вперед и начал продвигаться сквозь тростники, с каждым шагом поднимая фонтаны грязи.
Тощий Салисов последовал за ним и быстро промок до пояса. Удалов замыкал шествие, стараясь ступать на незаметные для дилетантского глаза кочки. Но все равно промок.
«Пора» - решил Корнелий.
Он незаметно отстал от кладоискателей и тропкой вдоль Комсомольского ручья, порой проваливаясь в грязь, двинулся в сторону озера Копенгаген.
Вскоре Удалова догнали возмущенные крики неприятелей, но он взял себя в руки: не откликался, не поворачивал назад, не позволял жалости овладеть собою.
Пробежав с полкилометра, Удалов услышал встречное хлюпанье и увидел, что сквозь кусты и камыши пробивается к нему Миша Стендаль в сопровождении молодой девушки в скромном синем сарафане и платочке.
– Ну что? - крикнул запыхавшийся Миша.
– Поляки заплутали в глубоких снегах, - с облегчением ответил Удалов, уставший от своего приключения. - Можете брать их голыми руками, товарищ Минин-Пожарский.
– А если без шуток? - спросила молодая девушка. Она была на редкость привлекательна, хоть и бледна впрозелень, с глазами болотного цвета и полными светло-розовыми губами. - Где они?
В ответ издалека донесся крик о помощи.
– Ясно, - отсекла девушка возможные пояснения. - Пока они выбираются из Куриной лужи, ими займется дедушка Водограй, я уже попросила.
– Вот и ладушки, - согласился Удалов. - А он их не утопит?
– К темноте они снова будут на шоссе, - сказала девушка.
– Какая ты у меня умница! - восторженно произнес Стендаль, глядя на девушку нежным взором.
– А как на озере? - спросил Удалов. - Меры приняты?
– Тетя все сделает, - ответила девушка. - Главное - не пропустить их на Копенгаген с этой стороны.
Они поспешили к озеру, полагая, что удалось отвлечь «кладоискателей» от цели. Они весело разговаривали и даже смеялись, представляя, как их противники возятся в жидкой грязи, марая импортные кожаные куртки.
Они радовались, не зная, что в их рядах зреет измена.
Читатели историй о Великом Гусляре привыкли к тому, что пришельцы, как правило, оказываются доброжелательными или, по крайней мере, миролюбивыми созданиями, изобретения идут на благо человечества, негодяи раскаиваются и перевоспитываются или послушно уходят со сцены.
К сожалению, в нашей новой действительности такое случается все реже и реже.
В том числе и в Великом Гусляре.
История, которую я рассказываю, начавшись на тревожной ноте, закончится, предупреждаю, на ноте грустной. Так что те, кто не желает встретиться в очередной раз с горькой правдой жизни, может пропустить эти страницы. Для других же продолжим.
Девушка, которую Стендаль называл Машенькой, а Удалов Марией, вывела друзей не к самому озеру, но, миновав его, к непроходимой чаще леса, где в зеленых ветвях открылся туннель, приведший их к заросшим листвой и опутанным корнями развалинам погибшего еще в революцию имения помещика Гуля.
Раздвинув ветви малины, Мария толкнула деревянную дверцу, и та послушно, хоть и со скрипом, отворилась. В низком, кое-как освещенном помещении (некогда портвейном погребе Гуля) стоял большой бак, наполовину заполненный водой.
Пришедшие первым делом кинулись к этому баку и заглянули внутрь.
Миша Стендаль шевелил губами и загибал пальцы, Удалов улыбался. Послышались шаги. В погребе появилась женщина средних лет, похожая на Марию. Она несла ведро.
– Вроде все, - сказала она Марии, а потом поздоровалась с Удаловым и вылила ведро в бак.
– Поосторожнее, тетя Поля, - сказала Мария.
Она подошла поближе к баку и склонилась над ним, помешивая в нем пальцем.
Удалов последовал ее примеру.
– Агу! - произнес он, - агусеньки!
В баке плавали друг за дружкой взволнованные необычной обстановкой шустрые головастики крупного размера.
– Осторожнее, - предупредила Мария, - для них это большая душевная травма.
– Это так, - согласился вошедший в погреб известный в Европе ветеринар-ихтиолог, член Ганноверской академии болезней рыб и лягушек, Иван Шлотфельдт. - Я тут привез импортные витамины для малышей.
Пока женщины вместе с ихтиологом занимались подготовкой к кормлению, Миша Стендаль метался по погребу, заламывая руки и взывая к небу.
– Что делать?! - кричал он. - Куда эвакуироваться?!
Женщина, которую называли тетей Полей, заметила:
– Не иначе как у них есть осведомитель в нашей среде.
– Наверняка, и не одна! - воскликнул Удалов. Он разулся и сушил сапоги над железной печкой-буржуйкой, стоявшей рядом с баком. - Я никогда не доверял женским коллективам. В них всегда найдутся сладострастные или корыстные особы.
– Ну ты, Корнелий, поосторожнее, - оборвала его тетя Поля. - И среди мужиков тоже есть немало дряни.
Корнелий не ответил. Он глядел, как ветеринар Иван Андреевич осторожно вытащил из воды головастика. Тот был размером с пол-литровую бутылку, снабжен зеленым хвостиком, и в облике его были некоторые необычные черты: совершенно человеческие ручки и девичья, хоть еще и не до конца оформившаяся головка с короткими черными волосами. То есть, судя по всему, ветеринар держал в руке маленькую русалочку, которая еще жила под водой и не сбросила хвоста.
– Боже мой, осторожнее, Иван Андреевич! - воскликнул Миша Стендаль.
– Ох уж мне эти молодые папаши, - в сердцах ответил ихтиолог. - Сидите спокойно.
Удалов заглянул в бак. Там кружилось десятка три русалочек: посторонний взгляд наверняка спутал бы их с крупными головастиками, что, кстати, и помогает русалкам выжить в наших отдаленных речках и озерах - иначе браконьеры давно бы их истребили.
Иван Андреевич давал русалочкам витамины, а Удалов дивился тому, как они похожи. Впрочем, что в том удивительного - ведь они все вылупились из икринок чудесной девушки Маши.
За десять месяцев до описываемых событий редактор газеты «Гуслярское знамя» Малюжкин вызвал с утра Мишу Стендаля в свой кабинет, обшитый фанерными панелями под дуб.
– Тираж падает, - сказал Малюжкин. - Рекламы все меньше. Бумага дорожает с каждым днем. Мы на грани краха.
Малюжкин являл собой внушительное зрелище: большую, благородных линий голову украшала буйная седая шевелюра, взгляд был орлиный, пронзительный. Однако редактор не любил вставать из-за стола, он стеснялся своего малого роста и коротких ног.
Стендаль покорно стоял, как царевич Алексей перед своим грозным отцом Петром Великим на картине художника Ге, и не понимал, куда клонит шеф.
– Вот, наши коллеги в «Потемских вестях» - продолжал редактор, подвигая по столу газетный лист в сторону Стендаля, - идут на постыдные меры для привлечения подписчиков. Они утверждают, что газета заряжена взглядом великого колдуна Эпикурея и излечивает от геморроя.
– Вы же знаете, - вздохнул Стендаль, понимая, что разговор перешел в привычное и даже надоевшее русло, - что этого Эпикурея два месяца назад выпустили из нашей тюрьмы за злостное уклонение от алиментов и воровство в детском саду.
– К сожалению, читателей этим не убедишь. Они что нам ответят? Они ответят, что Эпикурея оболгали завистники. А ты сам пробовал эту газету?
– У меня нет геморроя, - сухо ответил Стендаль, поправляя указательным пальцем очки на переносице.
– Я и говорю - шарлатаны! Куда деваться? Белый маг Тюпкин по имени Азерналий Третий предлагает нам деньги за публикацию о нем рекламной статьи...
Малюжкин принялся задумчиво катать по столу карандаш, а Стендаль наблюдал за ним и ждал, когда беседа закончится.
– Надо что-то делать, - сказал, наконец, Малюжкин. - Если мы не привлечем читателей чем-то необыкновенным, можно закрывать газету. Ты согласен?
– И вы будете печатать Тюпкина?
– А почему нет? - вскинулся Малюжкин. - Разве мы живем не в свободной стране? Одни рекламируют сигареты и вино - бич человечества, а мы - народную медицину.
– Мне можно идти? - спросил Стендаль.
– Ну уж какие вы гордые и принципиальные! Погоди. Мы тоже принципиальные. И я обещаю тебе, что ни Тюпкина, ни Эпикурея в «Гуслярское знамя» не допущу, если ты сделаешь мне материал такой, чтобы газету из рук рвали! Чтобы с мистикой и загадкой!
– Где я его возьму?
– Мне тут как-то Савич рассказывал, что в озере Копенгаген русалки водятся. Или заплывают туда... Ну бред, в общем, а все-таки тайна и народная мудрость.
– Я слышал, - сказал Стендаль, - там налимы крупные, вот их и принимают за русалок.
– И все-таки я бы на твоем месте не отмахивался. Поезжай туда, поищи русалок. Найдешь - прекрасно, не найдешь - сделаешь материал о том, что отыщешь их завтра. Лады?
И Малюжкин просветленно помахал Мише рукой.
Днем в столовой N 2 Стендаль встретил Корнелия Удалова. И так, между делом, со смехом рассказал ему о задании редактора.
Но Удалов смеяться не стал. Ведь Стендаль все же человек приезжий, по распределению из Ленинградского университета. Правда, живет в Гусляре больше десяти лет, но всего не знает. А дедушка Удалова на озеро Копенгаген ходил, когда оно еще Темным называлось. У дедушки были до революции отношения с одной русалкой, а чем они кончились - семейная тайна. Ничего хорошего, говорят, не вышло. А еще раньше Панкрат Сивов, купец второй гильдии, вообще сгинул в озере. Говорили, но шепотом, что и сам Гуль имел с русалками соглашение, но какое - никто не запомнил.
Так что в отличие от Стендаля Удалов в русалок на озере верил. Но и посоветовать Стендалю отправиться на озеро с целью выследить водяных жительниц тоже не имел морального права. Это было рискованное дело и могло плохо кончиться для Стендаля.
Но чем больше Удалов отговаривал Мишу от похода, тем сильнее тот стремился на озеро. И вот, сказав маме, что уезжает в командировку в Потьму, в теплый июльский вечер он выбрался на Копенгаген, взяв с собой лишь записную книжку и бутерброд.
Полагая, что русалки вряд ли выходят на истоптанный, близкий к шоссе берег озера, он за час обогнул водоем и оказался в местах нехоженых, топких, комариных и явно русалочьих.
Отбиваясь от комаров, он затаился за кустом. Совсем стемнело, вышла луна. Прошло полчаса, и Стендаль уже готов был бежать из леса, пока всю его кровь не выпили комары, как услышал мелодичный девичий голос:
– Простите, что вы здесь делаете?
Обернувшись, Стендаль увидел невысокую худенькую стройную девушку с длинными прямыми волосами. Одежды, надо сказать, на девушке не было. Даже при слабом свете луны было видно, что ее ноги от бедер и до щиколоток покрыты мелкой чешуей.
В первый момент Стендаль смутился наготы девушки, но ее доверчивые черные глаза, ее робкая и чистая улыбка развеяли его смущение. И уже через десять минут они беседовали, не обращая внимания на комаров.
Русалку, которая влюбилась в Стендаля с первого взгляда, звали Машей. В отличие от большинства своих сверстниц, она умела читать и писать, знала географию и была притом не по-русалочьи умна. Всему этому она была обязана своей тете Поле, дочери волжского водолаза.
И нет ничего удивительного в том, что уже к полуночи Маша и Миша тесно обнялись и принялись целоваться. Ведь издавна известно, что, несмотря на примесь рыбьей крови, русалки - существа страстные, и их соблазнам поддавались даже известные люди. Романы с русалками были у Александра Македонского, Вольтера и командарма Фрунзе.
Когда другие русалки узнали о том, что Маша стала возлюбленной корреспондента, они принялись завлекать Мишу в хоровод в надежде заманить его в озеро и утопить, как и положено поступать с мужчинами, уже выполнившими свой генетический долг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258
– Не завязнете, - серьезно ответил Удалов. - Вы же мягкий.
Нельзя сказать, что Собачко воспринял слова Удалова как комплимент, но выругался он сдержанно, без истерики - приходилось смотреть под ноги, чтобы не провалиться между кочек.
Теперь надо было уже подумывать об отступлении - ведь «кладоискатели» добровольно не сдадутся. Но для этого следовало завести их поглубже в болото.
– Я дальше не пойду, - заявил Салисов.
– И не надо, - откликнулся Удалов. - Пошли обратно.
– Помолчи! - рявкнул Собачко. Он вышел вперед и начал продвигаться сквозь тростники, с каждым шагом поднимая фонтаны грязи.
Тощий Салисов последовал за ним и быстро промок до пояса. Удалов замыкал шествие, стараясь ступать на незаметные для дилетантского глаза кочки. Но все равно промок.
«Пора» - решил Корнелий.
Он незаметно отстал от кладоискателей и тропкой вдоль Комсомольского ручья, порой проваливаясь в грязь, двинулся в сторону озера Копенгаген.
Вскоре Удалова догнали возмущенные крики неприятелей, но он взял себя в руки: не откликался, не поворачивал назад, не позволял жалости овладеть собою.
Пробежав с полкилометра, Удалов услышал встречное хлюпанье и увидел, что сквозь кусты и камыши пробивается к нему Миша Стендаль в сопровождении молодой девушки в скромном синем сарафане и платочке.
– Ну что? - крикнул запыхавшийся Миша.
– Поляки заплутали в глубоких снегах, - с облегчением ответил Удалов, уставший от своего приключения. - Можете брать их голыми руками, товарищ Минин-Пожарский.
– А если без шуток? - спросила молодая девушка. Она была на редкость привлекательна, хоть и бледна впрозелень, с глазами болотного цвета и полными светло-розовыми губами. - Где они?
В ответ издалека донесся крик о помощи.
– Ясно, - отсекла девушка возможные пояснения. - Пока они выбираются из Куриной лужи, ими займется дедушка Водограй, я уже попросила.
– Вот и ладушки, - согласился Удалов. - А он их не утопит?
– К темноте они снова будут на шоссе, - сказала девушка.
– Какая ты у меня умница! - восторженно произнес Стендаль, глядя на девушку нежным взором.
– А как на озере? - спросил Удалов. - Меры приняты?
– Тетя все сделает, - ответила девушка. - Главное - не пропустить их на Копенгаген с этой стороны.
Они поспешили к озеру, полагая, что удалось отвлечь «кладоискателей» от цели. Они весело разговаривали и даже смеялись, представляя, как их противники возятся в жидкой грязи, марая импортные кожаные куртки.
Они радовались, не зная, что в их рядах зреет измена.
Читатели историй о Великом Гусляре привыкли к тому, что пришельцы, как правило, оказываются доброжелательными или, по крайней мере, миролюбивыми созданиями, изобретения идут на благо человечества, негодяи раскаиваются и перевоспитываются или послушно уходят со сцены.
К сожалению, в нашей новой действительности такое случается все реже и реже.
В том числе и в Великом Гусляре.
История, которую я рассказываю, начавшись на тревожной ноте, закончится, предупреждаю, на ноте грустной. Так что те, кто не желает встретиться в очередной раз с горькой правдой жизни, может пропустить эти страницы. Для других же продолжим.
Девушка, которую Стендаль называл Машенькой, а Удалов Марией, вывела друзей не к самому озеру, но, миновав его, к непроходимой чаще леса, где в зеленых ветвях открылся туннель, приведший их к заросшим листвой и опутанным корнями развалинам погибшего еще в революцию имения помещика Гуля.
Раздвинув ветви малины, Мария толкнула деревянную дверцу, и та послушно, хоть и со скрипом, отворилась. В низком, кое-как освещенном помещении (некогда портвейном погребе Гуля) стоял большой бак, наполовину заполненный водой.
Пришедшие первым делом кинулись к этому баку и заглянули внутрь.
Миша Стендаль шевелил губами и загибал пальцы, Удалов улыбался. Послышались шаги. В погребе появилась женщина средних лет, похожая на Марию. Она несла ведро.
– Вроде все, - сказала она Марии, а потом поздоровалась с Удаловым и вылила ведро в бак.
– Поосторожнее, тетя Поля, - сказала Мария.
Она подошла поближе к баку и склонилась над ним, помешивая в нем пальцем.
Удалов последовал ее примеру.
– Агу! - произнес он, - агусеньки!
В баке плавали друг за дружкой взволнованные необычной обстановкой шустрые головастики крупного размера.
– Осторожнее, - предупредила Мария, - для них это большая душевная травма.
– Это так, - согласился вошедший в погреб известный в Европе ветеринар-ихтиолог, член Ганноверской академии болезней рыб и лягушек, Иван Шлотфельдт. - Я тут привез импортные витамины для малышей.
Пока женщины вместе с ихтиологом занимались подготовкой к кормлению, Миша Стендаль метался по погребу, заламывая руки и взывая к небу.
– Что делать?! - кричал он. - Куда эвакуироваться?!
Женщина, которую называли тетей Полей, заметила:
– Не иначе как у них есть осведомитель в нашей среде.
– Наверняка, и не одна! - воскликнул Удалов. Он разулся и сушил сапоги над железной печкой-буржуйкой, стоявшей рядом с баком. - Я никогда не доверял женским коллективам. В них всегда найдутся сладострастные или корыстные особы.
– Ну ты, Корнелий, поосторожнее, - оборвала его тетя Поля. - И среди мужиков тоже есть немало дряни.
Корнелий не ответил. Он глядел, как ветеринар Иван Андреевич осторожно вытащил из воды головастика. Тот был размером с пол-литровую бутылку, снабжен зеленым хвостиком, и в облике его были некоторые необычные черты: совершенно человеческие ручки и девичья, хоть еще и не до конца оформившаяся головка с короткими черными волосами. То есть, судя по всему, ветеринар держал в руке маленькую русалочку, которая еще жила под водой и не сбросила хвоста.
– Боже мой, осторожнее, Иван Андреевич! - воскликнул Миша Стендаль.
– Ох уж мне эти молодые папаши, - в сердцах ответил ихтиолог. - Сидите спокойно.
Удалов заглянул в бак. Там кружилось десятка три русалочек: посторонний взгляд наверняка спутал бы их с крупными головастиками, что, кстати, и помогает русалкам выжить в наших отдаленных речках и озерах - иначе браконьеры давно бы их истребили.
Иван Андреевич давал русалочкам витамины, а Удалов дивился тому, как они похожи. Впрочем, что в том удивительного - ведь они все вылупились из икринок чудесной девушки Маши.
За десять месяцев до описываемых событий редактор газеты «Гуслярское знамя» Малюжкин вызвал с утра Мишу Стендаля в свой кабинет, обшитый фанерными панелями под дуб.
– Тираж падает, - сказал Малюжкин. - Рекламы все меньше. Бумага дорожает с каждым днем. Мы на грани краха.
Малюжкин являл собой внушительное зрелище: большую, благородных линий голову украшала буйная седая шевелюра, взгляд был орлиный, пронзительный. Однако редактор не любил вставать из-за стола, он стеснялся своего малого роста и коротких ног.
Стендаль покорно стоял, как царевич Алексей перед своим грозным отцом Петром Великим на картине художника Ге, и не понимал, куда клонит шеф.
– Вот, наши коллеги в «Потемских вестях» - продолжал редактор, подвигая по столу газетный лист в сторону Стендаля, - идут на постыдные меры для привлечения подписчиков. Они утверждают, что газета заряжена взглядом великого колдуна Эпикурея и излечивает от геморроя.
– Вы же знаете, - вздохнул Стендаль, понимая, что разговор перешел в привычное и даже надоевшее русло, - что этого Эпикурея два месяца назад выпустили из нашей тюрьмы за злостное уклонение от алиментов и воровство в детском саду.
– К сожалению, читателей этим не убедишь. Они что нам ответят? Они ответят, что Эпикурея оболгали завистники. А ты сам пробовал эту газету?
– У меня нет геморроя, - сухо ответил Стендаль, поправляя указательным пальцем очки на переносице.
– Я и говорю - шарлатаны! Куда деваться? Белый маг Тюпкин по имени Азерналий Третий предлагает нам деньги за публикацию о нем рекламной статьи...
Малюжкин принялся задумчиво катать по столу карандаш, а Стендаль наблюдал за ним и ждал, когда беседа закончится.
– Надо что-то делать, - сказал, наконец, Малюжкин. - Если мы не привлечем читателей чем-то необыкновенным, можно закрывать газету. Ты согласен?
– И вы будете печатать Тюпкина?
– А почему нет? - вскинулся Малюжкин. - Разве мы живем не в свободной стране? Одни рекламируют сигареты и вино - бич человечества, а мы - народную медицину.
– Мне можно идти? - спросил Стендаль.
– Ну уж какие вы гордые и принципиальные! Погоди. Мы тоже принципиальные. И я обещаю тебе, что ни Тюпкина, ни Эпикурея в «Гуслярское знамя» не допущу, если ты сделаешь мне материал такой, чтобы газету из рук рвали! Чтобы с мистикой и загадкой!
– Где я его возьму?
– Мне тут как-то Савич рассказывал, что в озере Копенгаген русалки водятся. Или заплывают туда... Ну бред, в общем, а все-таки тайна и народная мудрость.
– Я слышал, - сказал Стендаль, - там налимы крупные, вот их и принимают за русалок.
– И все-таки я бы на твоем месте не отмахивался. Поезжай туда, поищи русалок. Найдешь - прекрасно, не найдешь - сделаешь материал о том, что отыщешь их завтра. Лады?
И Малюжкин просветленно помахал Мише рукой.
Днем в столовой N 2 Стендаль встретил Корнелия Удалова. И так, между делом, со смехом рассказал ему о задании редактора.
Но Удалов смеяться не стал. Ведь Стендаль все же человек приезжий, по распределению из Ленинградского университета. Правда, живет в Гусляре больше десяти лет, но всего не знает. А дедушка Удалова на озеро Копенгаген ходил, когда оно еще Темным называлось. У дедушки были до революции отношения с одной русалкой, а чем они кончились - семейная тайна. Ничего хорошего, говорят, не вышло. А еще раньше Панкрат Сивов, купец второй гильдии, вообще сгинул в озере. Говорили, но шепотом, что и сам Гуль имел с русалками соглашение, но какое - никто не запомнил.
Так что в отличие от Стендаля Удалов в русалок на озере верил. Но и посоветовать Стендалю отправиться на озеро с целью выследить водяных жительниц тоже не имел морального права. Это было рискованное дело и могло плохо кончиться для Стендаля.
Но чем больше Удалов отговаривал Мишу от похода, тем сильнее тот стремился на озеро. И вот, сказав маме, что уезжает в командировку в Потьму, в теплый июльский вечер он выбрался на Копенгаген, взяв с собой лишь записную книжку и бутерброд.
Полагая, что русалки вряд ли выходят на истоптанный, близкий к шоссе берег озера, он за час обогнул водоем и оказался в местах нехоженых, топких, комариных и явно русалочьих.
Отбиваясь от комаров, он затаился за кустом. Совсем стемнело, вышла луна. Прошло полчаса, и Стендаль уже готов был бежать из леса, пока всю его кровь не выпили комары, как услышал мелодичный девичий голос:
– Простите, что вы здесь делаете?
Обернувшись, Стендаль увидел невысокую худенькую стройную девушку с длинными прямыми волосами. Одежды, надо сказать, на девушке не было. Даже при слабом свете луны было видно, что ее ноги от бедер и до щиколоток покрыты мелкой чешуей.
В первый момент Стендаль смутился наготы девушки, но ее доверчивые черные глаза, ее робкая и чистая улыбка развеяли его смущение. И уже через десять минут они беседовали, не обращая внимания на комаров.
Русалку, которая влюбилась в Стендаля с первого взгляда, звали Машей. В отличие от большинства своих сверстниц, она умела читать и писать, знала географию и была притом не по-русалочьи умна. Всему этому она была обязана своей тете Поле, дочери волжского водолаза.
И нет ничего удивительного в том, что уже к полуночи Маша и Миша тесно обнялись и принялись целоваться. Ведь издавна известно, что, несмотря на примесь рыбьей крови, русалки - существа страстные, и их соблазнам поддавались даже известные люди. Романы с русалками были у Александра Македонского, Вольтера и командарма Фрунзе.
Когда другие русалки узнали о том, что Маша стала возлюбленной корреспондента, они принялись завлекать Мишу в хоровод в надежде заманить его в озеро и утопить, как и положено поступать с мужчинами, уже выполнившими свой генетический долг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258