Правда, ушел он недалеко. Дорогу ему преградила длинная колонна школьников. Они шли по двое, в ногу, впереди учительница и сзади учительница. Школьники несли флажки и маленькие лопатки.
Они хором пели:
Наш родной счастливый дом
Воздвигается трудом,
Чем склонения зубрить,
Лучше сваю в землю вбить.
Левой - правой, левой - правой!
География отрава,
Все науки ерунда,
Без созида-ательного труда.
Учительница подняла руку. Дети перестали петь и приоткрыли ротики.
– Безродному Чебурашке! - закричала она.
– Позор, позор, позор! - со страстью закричали детишки.
– Тунеядцу Карлсону! - закричала вторая учительница, что шла сзади.
– Долой, долой, долой! - вопили дети.
Движение колонны возобновилось, и Удалов пошел сзади, размышляя над словами детей.
Но ему недолго пришлось сопровождать эту охваченную энтузиазмом колонну. Дети вышли на площадь. На такую знакомую площадь, ограниченную с одной стороны торговыми рядами, с другой - Городским домом. Там должна возвышаться статуя землепроходцам, уходившим с незапамятных времен из Великого Гусляра, чтобы открывать Чукотку, Камчатку и Калифорнию. Тут Удалова ждало потрясение. Статуи - коллективного портрета землепроходцев, сгрудившихся на носу стилизованной ладьи, - не было. Остался только постамент в виде ладьи. А из ладьи вырастали громадные бетонные ноги в брюках. Ноги сходились на высоте трехэтажного дома. Дальше монумент еще не был возведен - наверху суетились бетонщики.
Площадь вокруг монумента была перекопана. Бульдозеры разравнивали землю, экскаваторы рыли траншеи, множество людей трудилось, разгружая саженцы и внедряя их в специальные ямы. Школьников, с песней вышедших на площадь, сразу погнали в сторону, где создавались клумбы. И школьники, достав лопаточки, принялись вскапывать почву.
На балконе Гордома сгрудился духовой оркестр и оглашал окрестности веселыми маршевыми звуками.
Удалов стоял, как прикованный к месту, и лихорадочно рассуждал: кто из великих людей проживал в Гусляре или хотя бы бывал там проездом? Пушкин? Не было здесь Пушкина. Толстой? А может, Ломоносов на пути из Холмогор? Но зачем для этого свергать землепроходцев?
Тут Удалов узнал бульдозериста. Это был Эдик из его ремстройконторы.
Удалов пошел к бульдозеру, понимая, что вопрос следует задавать не в лоб, осторожно.
Бульдозерист Эдик тоже увидел своего начальника и удивился:
– Корнелий Иваныч, почему не в спецбуфете?
По крайней мере, Эдик на Удалова не сердился.
– Расхотелось, - сказал Удалов. - Как дела продвигаются?
– С опережением, - сказал бульдозерист. - Взятые обязательства перевыполним! Сделаем монумент на три метра выше проекта!
– Сделаем, - согласился Удалов, понимая, что к разгадке монумента не приблизился. Конечно, надо уходить, не маячить же на площади. Но любопытство - страшный порок.
– Внушительно получилось, правда? - спросил он.
– Чего внушительно?
– Фигура внушительная.
– Вам лучше знать, Корнелий Иванович, - ответил бульдозерист.
– Крупная личность? Большой ученый?
– Это вам виднее, - неуверенно ответил бульдозерист.
Значит, не ученый. Или писатель, или политический деятель.
– А когда он умер, не помнишь? - спросил Удалов, показывая на памятник.
Взгляд бульдозериста был дикий. Видно, Удалов сморозил глупость. И дата смерти человека, нижняя половина которого уже стояла на площади, была известна каждому ребенку.
– Нет, ты не думай, - поспешил Удалов исправить положение. - Я знаю, конечно, когда он умер. Просто тебя проверить хотел.
– Проверить?
Но тут бульдозер начал медленно разворачиваться лопатой на Удалова. В движении была какая-то угроза.
– Если бы не очередь на квартиру, - сказал без улыбки Эдик, - я бы иначе с тобой поговорил.
– Все! - закричал Удалов. - Ухожу. Я пошутил.
Он быстро пошел в сторону, стараясь не попасть под лопату бульдозера, и чуть не наступил на девчушку, которая ручками размельчала комья земли на будущей клумбе.
– Девочка, девочка, как тебя зовут? - спросил Удалов.
– Ниночка, - ответила девочка.
– Молодец, а ты в садик ходишь?
– В садик, - сказала девочка. - А ты кто?
– А я на работу хожу, - признался Удалов. - Скажи, крошка, это какому дяде памятник делают?
– Хорошему дяде, - сказала девочка уверенно.
– Он книжки пишет? - спросил Удалов.
– Книжки пишет, - подтвердила девочка.
– Он с бородой? - спросил Удалов.
– С бородой, - сказала девочка покорно.
– Это дядя Толстой? - догадался Удалов.
– Ой! - сказала девочка, дивясь такой догадливости Удалова.
Она вскочила и побежала к воспитательнице, которая в окружении других малышей высаживала в землю кусты роз.
– Марья Пална! - закричала девочка, - Марья Пална! А этот дядя говорит, что наш памятник толстый!
– Гражданин! - воспитательница оказалась статной красивой женщиной ниже среднего роста. - Вы что здесь делаете?
– Не обращайте внимания, - сказал Удалов. - Я обедать иду. Хотел девчушке помочь - пускай воспитывается. А она у вас молодчина. Знает, что памятник Толстому возводится.
– Что? - женщина дернула девочку к себе, чтобы добрая рука Удалова не успела опуститься на ее головку. - Уйдите! Не травмируйте ребенка! Я буду жаловаться!
На крик стали оборачиваться люди, и Удалов быстрыми шагами пошел к пьедесталу. Сзади был шум, какие-то объяснения, вроде бы готовилась погоня.
Он обогнул пьедестал и увидел, что там лежит отдельно громадная бетонная рука с зажатым в ней портфелем, другая рука с раскрытыми пальцами, куски бюста, но главное, под большим брезентом - голова. Шар в рост человека.
Ноги сами понесли Удалова посмотреть на голову. Хоть и призналась девочка, что памятник будет Толстому, все равно хотелось проверить.
Удалов деловито подошел к голове, протянул руку, приподнял край тяжелого брезента, но увидел только ухо. И в этот момент сзади раздался пронзительный свист - к нему бежал милиционер, за ним - другие люди и дети.
Удалов понял: дело плохо. Он кинулся бежать с площади.
Но далеко не убежал - с другой стороны уже ехала «скорая помощь». Она затормозила у раскопанной траншеи, оттуда выскочили санитары с носилками и также кинулись к Удалову. Удалов, как заяц, метался по полю, перепрыгивая через ямы, но кольцо преследователей все сужалось.
Удалова поймали бы, если бы не неожиданное отвлечение.
Внезапно воздух потемнел, на город наползла черная туча.
– Красная игрушка! - раздались крики в толпе. - Красная игрушка!
И тут же люди побежали прочь, ища укрытия, подхватывая на пути детишек.
Через полминуты Удалов остался один посреди площади.
Гроза идет, понял он и, благодаря природу за своевременное вмешательство, поспешил к торговым рядам, чтобы укрыться там. Но далеко отойти не успел, потому что все время оглядывался.
И с неба сорвались первые капли влаги.
Капли были черными, едкими, они жгли лицо и проникали сквозь одежду. Удалов побежал быстрее, но дождь становился все гуще. К тому времени, когда Удалов добежал до какого-то пустого подъезда, все тело горело от ожогов, а одежда начала расползаться и слезать с тела.
«Черт знает что», - рассердился Удалов. - Знал бы, никогда бы не согласился на такое путешествие. Вечно этот Минц с его открытиями!» Но внутренний голос поправил Удалова: Корнелий, сказал он, тебя никто не заставлял бегать по площадям и задавать вопросы. Пошел бы прямо на Пушкинскую, уже, наверное, возвратился бы обратно домой с формулами в руках. Сам виноват.
Удалов согласился с внутренним голосом, хотя ему было жалко костюма, плаща и шляпы, не говоря уж о ботинках.
Кислотный дождь прекратился, но туча еще висела над городом, и улицы были пустынными. Удалов побежал домой.
Бежал он с трудом. Тротуары были скользкими и черными от зловонной жижи, плащ расползся, костюм держался еле-еле, у правого ботинка отклеилась подошва, а брюки пришлось поддерживать руками.
В таком плачевном виде Удалов пробежал по Пушкинской, влетел в ворота своего дома и сразу нырнул в подъезд.
Вот и родная лестница, вот и привычная дверь.
Удалов нажал на кнопку и услышал столь знакомый звон, прозвучавший в квартире.
10
Дверь открылась далеко не сразу.
В дверях стояла чем-то знакомая молодая блондинка. Приятной внешности, в цветастом халатике, натянувшемся на высокой груди.
– Корнелий! - воскликнула молодая женщина. - Как же ты не уберегся!
– Я... понимаете... понимаешь... - тут Удалов совсем смешался, потому что ожидал встретить совсем другую женщину. Бывает, смотришь на человека и понимаешь: где-то ты его видел, или в детском саду с ним состоял, или в школу ходил, или в Ялте отдыхал. Но кто она? Кто она? Почему она здесь? Где Ксюша?
– Тебе лучше не заходить, - сказала молодая женщина, загораживая проход. - Сначала погуляй, обсохни.
– Я с тобой не согласен, - возразил Удалов. У него зуб на зуб не попадал.
– Только в комнаты не заходи, - женщина отступила, не скрывая отвращения от запаха и вида Удалова. - Все здесь сбрасывай и сразу в ванную!
Перед Удаловым стояла трудная проблема. Ему предлагали раздеться догола, полагая, что он не тот Удалов. Причем, ладно бы предлагала Ксюша - перед Ксюшей, даже чужой, можно было не стесняться. Но с этой молодой красоткой... как при ней разденешься?
– Ты что? - спросила молодая женщина. - Оробел, что ли, мой орел общипанный?
– Знаешь, - сказал Удалов, - я лучше так в ванную пройду. Там я разденусь.
– Чтобы всю ванную провонял? У меня там импортные шампуни стоят.
В голосе молодой женщины послышались пронзительные нотки, и этим она напомнила Удалову Ксению. Но только напомнила. Была она лет на двадцать моложе его жены, глаза намазаны, щеки подрумянены, во взгляде поволока...
Удалов, возя ногой по ноге, стянул с себя распадающиеся ботинки, с ними сошли и носки. Потом все же двинулся к двери в комнату.
– Стой! - молодая женщина загородила руками проход. - Убью!
Халат ее распахнулся, обнаружив кружевное нижнее белье, но это совсем не смутило красотку.
Тогда Удалов, понимая, что выхода нет, начал стаскивать с себя остатки костюма, делая это очень медленно, оттягивая время, в надежде, что другой Удалов придет и освободит его от позорного действия, и в то же время опасаясь, что другой Удалов может его неправильно понять.
– Ты чего домой пришел? - спросила тем временем красотка.
– Я... я обедать пришел, - вспомнил Удалов.
– Обедать? Домой? Ты же в спецбуфете обедаешь! Откуда у меня для тебя обед?
Костюм упал на пол, Удалов остался в трусах и майке - хорошо, что они не расползлись от кислотного дождя. Но были ветхими, ненадежными. Приходилось поддерживать трусы руками.
Удалов готов был сгореть от стыда, но понимал: если он сейчас признается, что он - не настоящий Удалов, может произойти трагедия.
От страха и полной растерянности Удалов стал агрессивным. Ну что за отношение к нему в собственном доме? Куда-то дели родную жену и еще приказывают!
– Дай мне халат какой-нибудь, - сказал Удалов.
– Вымоешься, получишь халат, - сказала молодая женщина.
А вдруг это моя новая жена, подумал Удалов. Все в этом мире так же как в нашем, только жена у меня не Ксения, а молодая и красивая.
И как только он об этом подумал, он поглядел на женщину совсем другими, можно сказать, хозяйскими глазами. Но в этом выборе что-то смущало, и было неловко перед Ксенией.
– Дай халат, - сказал он, делая еще один шаг вперед.
Женщина отступила, но не столько от страха перед Удаловым, сколько от нежелания о него испачкаться.
Прихожая в доме Удаловых невелика, так что в три шага Удалов достиг входа в комнату и повторил еще громче и смелее:
– Дай халат!
Тут произошло совсем уж странное событие - его халат возник в приоткрытой двери. Он двигался по воздуху, потому что его держала обнаженная мужская рука.
Удалов принял из мужской руки халат и увидел в щели главного архитектора города Оболенского, можно сказать, в одних кальсонах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258