— Девочек? Что, это вам сообщил Наср?
— Да, господин генерал.
— Ладно. Забудем о Насре. Вон Хабиб несет шампанское.
Подойдя, Хабиб протянул упаковку с бумажными стаканчиками. После того как Латиф и Шадид взяли по стаканчику, спросил:
— Господин Гамаль, открывать?
— Подожди, — Латиф взял у него бутылку. Всмотрелся в этикетку. — Вот это да. Нам повезло. Настоящая «Вдова Клико», причем десятилетнего возраста.
Оба, Шадид и Хабиб, молча ждали, пока генерал кончит рассматривать этикетку. Наконец тот вернул бутылку водителю:
— Открой. И дай мне, я разолью сам.
Открыв бутылку, Хабиб протянул ее Латифу. Отошел. Генерал осторожно разлил шампанское по стаканчикам. Поставив бутылку на скамейку, поднял свой стакан:
— За чудесный вечер, дорогой Шадид!
Военный атташе явно медлил. Заметив это, Латиф улыбнулся:
— Не волнуйтесь, майор, я выпью первым! — Медленно, глоточками осушил стаканчик. Шадид, будто спохватившись, выпил свой стакан залпом.
— Прекрасное шампанское, не так ли? — спросил Латиф.
— Д-да, — натужно согласился военный атташе.
— Настоящая «Вдова Клико». Выпьем еще?
После секундного колебания Шадид протянул стакан:
— Конечно, господин генерал. Налив в оба стаканчика, Латиф сказал:
— За то, чтобы больше не совершать ошибок, дорогой майор!
Шадид поднял свой стакан молча. После того как стаканчики были осушены, генерал встал.
— Ладно. Историю с пропажей Насра можно считать законченной. Вы сейчас домой?
— Да, если я вам не нужен.
— Пока нет. Я, кстати, еду в том же направлении. Что, к машинам?
— Да, господин генерал. Оба пошли к машинам.
Проехав от Сокольников по эстакаде к Рижскому вокзалу, Шадид пов'ернул к Садовому кольцу. Сердце колотилось, он с жутким чувством реальности ощущал: это конец. Конец, конец, конец. Латиф никогда не простит ему, что он скрыл от него историю с Насром. А вдруг простит? Проклятье… Что мог означать этот трюк с шампанским? Он лихорадочно пытался понять, что же нужно от него генералу Латифу, если он пока оставил его в живых. Военный атташе прекрасно знал, как безжалостно расправляется генерал со своими жертвами. Когда Шадид держал в руках бумажный стаканчик с шампанским, думая, что вино отравлено, он почти испытывал облегчение. Многие не угодившие Латифу умирали в таких мучениях, что смерть от отравленного шампанского могла показаться им райским блаженством. Ладно, подумал Шадид, может, еще не все кончено. Должен же вспомнить Латиф о его былых заслугах. Ведь он сделал немало для службы безопасности.
Приближалось Садовое кольцо. Зеленый свет светофора погас, загорелся желтый. Нет, подумал Шадид, проскочить не успею, лучше затормозить. Нажал на тормоз, раз, другой, третий, все еще не осознавая, что его «БМВ» мчится с прежней скоростью. Впереди, на Садовом кольце, слева, уже рванулся вперед многорядный поток машин. Мелькнуло: это смерть. Шампанское. Но при чем тут шампанское? Инстинктивно повернув руль, Шадид почему-то пытался понять, как могло повлиять выпитое им шампанское на неисправный тормоз. Этому помешал удар в лоб. И темнота.
Дежурный хирург института Склифосовского, увидев тележку с пострадавшим, которую подкатывали к операционной, профессионально глянул на окровавленного человека. Судя по внешнему виду, пострадавший был безнадежен. Спросил у идущего за тележкой милиционера:
— Откуда?
— Дорожно-транспортное происшествие. Рядом, на Садовом. Арабский дипломат. Пытался затормозить на перекрестке, врезался на полном ходу в столб.
Пригнувшись, хирург уловил запах спиртного.
— Пьяный?
— Да, есть легкий запах.
Взяв на ходу лежащую на груди пострадавшего карточку с наспех заполненной анкетой и наткнувшись взглядом на запись «Шадид Абду-Азиз, 43 года», хирург крикнул:
— В операционную быстро!
Когда, уже в операционной, он мыл руки и натягивал перчатки, одна из сестер сказала негромко:
— Дмитрий Владимирович, он не дышит… Сердце остановилось… Подключать к аппарату?
— Подключайте…
Хирург шел к операционному столу, уже твердо зная: этого человека не спасти.
Лязгнув, дверь грузового лифта открылась. Подойдя к краю лифта, Седов застыл. Вот это да. Он все еще не верил своей удаче. В ангаре нижней палубы стояли два «МиГа». Не выходя из лифта, внимательно осмотрел самолеты. «МиГи» были абсолютно новыми, последней модели, «МиГ-29С».
Спускаясь сюда на лифте, он рисковал многим. Может быть, всем. И не зря. В принципе для успешного выполнения задания не имеет значения, сколько «МиГов» он увидел, два или восемь. Главное, «МиГи» на крейсере есть. Он знает, где они находятся, знает их марку, знает их бортовые номера. Этого достаточно. Можно ехать наверх.
Нажал кнопку подъема. Ему показалось, прошла вечность, прежде чем дверь с лязгом закрылась и лифт пополз наверх. Он вдруг явственно услышал стук собственного сердца.
В этот лифт он сел наудачу, когда шел в машинное отделение. Собираясь спуститься в машину, увидел расположенные на переходной палубе другие лифты и сел в один из них. Никакой охраны при этом он не заметил. Но даже если ангары нижней палубы охраняются и кто-то из охраны увидит его сейчас, когда он выйдет из лифта, он может сказать, что просто перепутал подъемники.
Наконец лифт остановился. Верхний уровень. Не сразу, но железная дверь все с тем же лязгом открылась.
Быстро шагнув на металлическую палубу перехода, огляделся. Облегченно вздохнул — за спиной раздался звук закрывающейся двери. В лифте его никто не видел. Если сейчас удастся пройти к лифту, ведущему в машинное отделение, незамеченным — можно считать, что все вообще прошло гладко.
Осторожно двинулся по покрытой пупырышками металлической палубе. Старался идти тихо, но казалось — его шаги грохочут.
Остановившись у двери лифта, ведущего в машину, нажал кнопку. Дверь открылась, он вошел и, тут же надавив на кнопку нижнего уровня, привалился к стенке. Теперь он уже по-настоящему перевел дух. Лифт медленно пополз вниз. Все. Может быть, даже он зря переживает, нижние ангары могут ведь и не охраняться. Но если они охраняются, ему повезло. Он проскользнул мимо охраны.
Вышел из лифта. Всем, кто находился здесь, на нижнем уровне крейсера в машинном отделении, приходилось кричать — грохот главной турбины перебивал все звуки. Пройдя несколько шагов, увидел стоящего у контрольного пульта Слепня. Мичман, одетый в промасленный комбинезон, при виде его поднял руку. Когда он подошел, крикнул на ухо:
— Юра, «дед» очень тобой доволен!
— Я рад!
— Он хочет тебя попросить, чтобы ты иногда подменял механиков, как ты?
— Петр Викторович, конечно! Почему нет?
— Спасибо. Слушай, я отойду ненадолго на главный пост, постоишь здесь?
— Нет разговора. Идите.
Слепень ушел. Седов стоял, наблюдая за показаниями приборов, когда вдруг услышал за спиной зычный окрик:
— Эй! Парень!
Обернулся. Перед ним стояли два мощных качка в пятнистых черно-синих комбинезонах морских спецназовцев. Оба были вооружены автоматами Калашникова; у одного оружие было закинуто на ремне за плечо, второй держал автомат в руке, чуть опустив ствол.
— Вы меня? — спросил Седов.
— Тебя, — сказал тот, который держал автомат в руке. — Ты спускался сейчас к ангарам нижней палубы? На лифте?
— К ангарам нижней палубы? Ребята, я не знаю даже, что это такое.
Некоторое время спецназовцы молча рассматривали его. Наконец второй, с закинутым за плечо автоматом, сказал напарнику:
— Клянусь, Серега, это был он. Больше некому. Серега медленно поднял ствол:
— Вот что, парень…
Договорить он не успел, из прохода вышел Слепень. Остановившись, спросил:
— Что происходит? Почему посторонние на посту?
— Происходит то, что мы выясняем, кто сейчас спускался на лифте к ангарам нижней палубы, — сказал Серега, бывший, судя по всему, старшим.
— Что, это обязательно выяснять здесь? У пульта главной машины?
— У машины, не у машины, нас это не волнует. Мы только что слышали, как один из лифтов спустился к ангарам нижней палубы, а потом поднялся.
— Ну и что?
— А то, что посторонним пользоваться этими лифтами запрещается. А кроме него, — Серега кивнул, — на этом лифте никто больше спускаться и подниматься не мог.
Слепень посмотрел на Седова:
— Юра, ты ездил на этом лифте?
— Нет. Я даже не знаю, где он, этот лифт.
— Тогда будем разбираться с вами, мичман, — сказал Серега. — Вы должны нам ответить на несколько вопросов. И Первый вопрос — когда этот парень спустился в машину?
Внимательно осмотрев обоих спецназовцев, Слепень процедил:
— Ребята, зарубите на носу: у вас еще молоко на губах не обсохло, чтобы со мной разбираться.
— Мичман… Вы делаете свою работу, мы — свою.
— Плохо делаете. Раз в машину лезете. Кто у вас старший наряда?
— Ну, я, — сказал Серега.
— Запомни: спускаясь сюда, да еще с оружием, ты мешаешь работе машинного отделения. По расписанию тебя здесь не должно быть. Так что будь добр, освободи помещение. И второй тоже.
Серега разъяренно задышал. Сказал, забросив автомат на плечо:
— Мы скоро вернемся, но уже не одни, а со старшим, майором Кулигиным. У него с вами будет другой разговор.
— Возвращайтесь с кем хотите, — Слепень отвернулся. — Валите. Хоть с Кулигиным, хоть еще с кем. Хозяин здесь я. И всегда буду здесь хозяином.
Спецназовцы ушли. Посмотрев им вслед, мичман стал молча изучать показания приборов.
— Спасибо за поддержку, Петр Викторович, — сказал Седов. — Я ведь на крейсере, как слепой котенок, ничего не знаю.
— Вам, Юра, и не нужно ничего знать. Вы хорошо знаете машину, этого достаточно. А на спецназ не обращайте внимания. Лоботрясы. Лезут ко всем, чтобы оправдать пребывание на корабле. Если будут лезть, скажите, я приму свои меры.
— Петр Викторович, я сам смогу постоять за себя. Спецназовцы вернулись через двадцать минут. На этот раз с ними был третий, высокий, жилистый, с вытянутым лошадиным лицом. На погонах, вшитых в спецназовский комбинезон, красовалась майорская звезда. Он сразу же спросил:
— Этот, что ли, молодец?
— Этот, товарищ майор, — сказал Серега. — Мы думаем, это он на лифте ездил. Больше некому.
Встретившись взглядом со Слепнем, майор скривился:
— Не бойтесь, мичман, мы вам не помешаем.
— Вы мне очень помешаете, товарищ майор. Это пульт главной машины. Любая неточность — и могут произойти малоприятные вещи.
— Мы имеем полное право спуститься в машину.
— Имеете, если вашим молодцам делать нечего.
— Ладно… — Кулигин отвернулся. — Не хочу с вами связываться, мичман. А тебя, парень, предупреждаю: еще раз замечу около лифтов — пришибу.
Повернувшись, Седов осмотрел Кулигина с ног до головы. Усмехнулся:
— Вы ко мне обращаетесь?
— К тебе.
— Товарищ майор, во-первых, прошу обращаться ко мне только на «вы». Мы с вами слишком мало знакомы, чтобы тыкать друг другу.
У пульта наступила тишина — если так можно назвать молчание, разрываемое на части грохотом главной машины. Спецназовцы переглянулись. Не обращая внимания на молчание, Седов продолжил:
— Во-вторых, нет никакого «еще раз». И быть не может. Я около этих ваших лифтов или чего-то там еще ни разу не появлялся и появляться не собираюсь. И, наконец, в-третьих, насчет «пришибу». Если хотите меня пришибить — пожалуйста. Только давайте без грозного тона.
— Ишь ты какой… — выдавил наконец оторопевший Кулигин.
— Такой. Готов с вами встретиться один на один, без автоматов, гранат, базук и прочего. Выберем место, время. И посмотрим, кто кого пришибет.
— А ты мне нравишься.
— Товарищ майор, убедительно прошу: на «вы».
— Ладно, на «вы» так на «вы». Как вас зовут?
— Юрий Седов.
— А меня Виктор Кулигин. Будем знакомы? — Кулигин протянул руку.
— Будем, — Седов протянул свою. Прихват с пожатием руки он знал давно и был к нему готов. Кисть у Кулигина была чуть больше, и Седов, видя это, нарочно дал майору ухватиться поудобнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73