Телефон продолжал звонить. Это был прямой телефон, который знали немногие. Но именно поэтому Петр Николаевич не хотел снимать трубку. Сообщить, что он уже летит в пропасть, ему могли именно по этому телефону.
Наконец, выругавшись про себя, снял трубку:
— Да?
Определить, кому принадлежит прозвучавший в трубке голос, он сразу не смог. Но голос этот он наверняка знал:
— Петр Николаевич?
— Да, это я. Кто говорит?
— Петр Николаевич, это я, Володя Лапик.
Капитана третьего ранга Лапика, много лет связанного по службе с его сыном, Петраков отлично знал. Лапик был вхож в их семью, его очень любила покойная первая жена. Да и сам Петраков ценил этого расторопного и явно незаурядного человека.
Помолчав, Петраков переспросил:
— Володя Лапик?
— Да. Мне обязательно нужно с вами срочно встретиться. И поговорить.
— Но… — Помолчал. — Но вы же… Вас не должно быть в Москве.
— Петр Николаевич, я в Москве. Нам с вами нужно срочно встретиться и поговорить. От этого зависит все. Понимаете, все.
— Володя… — Он все еще не мог понять, как отнестись к этому звонку. — Вообще, вы знаете, что произошло?
— Отлично знаю. Я все знаю, поэтому и звоню. Петр Николаевич, слышите — еще ничего не потеряно.
— Ничего не потеряно?
— Да, ничего не потеряно. Все можно спасти. Все. И для всех. Но для этого мы с вами должны немедленно встретиться. Немедленно.
Подумал: да, он летит в пропасть. И спасти его не сможет даже Лапик, человек не просто незаурядно умный, но еще, как он знал, и расчетливый. Но сейчас ему не до рассуждений. Конечно, звонок Лапика, его слова о том, что ничего не потеряно, — соломинка, за которую можно ухватиться только от отчаяния. Но при всем при том он должен попытаться ухватиться за эту соломинку. Должен. Он должен попытаться ухватиться даже за пушинку. Потому что в пропасть сейчас летит не только он, но и его сын.
Осознав все это, сказал:
— Володя, вы где сейчас?
— Я в центре. Недалеко от ресторана «Балчуг». Если можете, подъезжайте сюда. Но только желательно, чтобы вы подъехали один, на вашей личной машине. Без водителя. Вы сможете?
— Не получится, Володя. В это время суток я могу выехать только на служебном «ЗИЛе». С двумя охранниками.
— Хорошо, подъезжайте хоть так. Но быстрее.
— Где мне вас найти у «Балчуга»?
— Меня искать не нужно. Я сам найду вас. Встаньте у тротуара метрах в тридцати от ресторана. Вашу служебную машину я знаю, ее трудно не заметить. Петр Николаевич, еще раз говорю: ничего не потеряно. Но мы должны увидеться.
— Хорошо. Ждите, я еду.
Повесив трубку после разговора с Петраковым, Лапик тут же набрал номер, который ему дал Рустамбек. Трубку сняли после трех гудков; голос с еле заметным кавказским акцентом спросил:
— Вас слушают?
— Мог бы я поговорить с Тофиком?
— Я Тофик. Слушаю вас?
— Здравствуйте. Меня зовут Владимир Лапик. Ваш телефон мне дал…
— Я знаю, кто вам дал мой телефон, — быстро перебил голос. — Где вы сейчас находитесь?
— В центре. Недалеко от «Новокузнецкой».
— Очень хорошо, это близко от меня. У вас есть мой адрес?
— Есть.
— Как скоро вы сможете быть у меня?
— Быстро, минут через десять. Мне хотелось бы, чтобы вы все подготовили к моему приходу.
— Все уже готово. Я жду вас.
— Все же мне нужно немного подумать. Подождете?
— Конечно. Думайте.
Прикинул: путь от своей дачи до «Балчуга» у Петракова займет примерно час. Но Петраков, конечно, не сразу сядет в машину. Значит, в его распоряжении сейчас как минимум час десять минут.
— Хорошо, сейчас я к вам подойду.
Дом, в котором жил Тофик, находился на Солянке, сразу за мостом. Преодолев это расстояние за восемь минут, Лапик поднялся пешком на второй этаж и позвонил в дверь. Ему открыл молодой человек, одетый в белую рубашку с длинными рукавами и черные брюки. Юноша был высоким, смуглым, с небольшими усиками. Улыбнувшись, сказал:
— Пожалуйста, проходите. — Обернулся: — Тофик-джан, к вам!
В двери, ведущей, как можно было понять, в гостиную, появился плотный человек среднего роста, темноволосый, коротко остриженный, с большими залысинами. Он тоже был одет в белую рубашку и черные брюки, но поверх рубашки был накинут стеганый атласный жилет. При виде Лапика еле заметно улыбнулся:
— Здравствуйте, здравствуйте, дорогой… Прошу, проходите в гостиную… Хотите чаю, кофе? Что-то выпить?
Остановившись в гостиной, Лапик покачал головой:
— Спасибо, я очень спешу. Меня зовут Владимир Лапик. Вы — Тофик?
— Да, я Тофик.
— Господин Рустамбек сказал, что вы дадите мне деньги.
— Все правильно. Сейчас я дам вам деньги. Садитесь. Можете сесть вот сюда, на диван.
Лапик сел, положив сумку на колени. Тофик покосился:
— Хотите переложить деньги в эту сумку?
— Да. Это мне было бы удобно. Думаю, они там поместятся.
— Поместятся. — Тофик посмотрел на стоящего в дверях юношу. — Джабир, деньги.
Джабир поднял лежащий в углу гостиной кейс. Положив его на стоящий перед диваном стул, открыл крышку. Под крышкой лежали ровные пачки стодолларовых банкнот.
— Здесь восемьдесят пачек по десять тысяч долларов, — сказал Тофик. — Итого восемьсот тысяч долларов. Пересчитайте. Заодно будете складывать в сумку.
Переложив в сумку все до одной восемьдесят пачек, Лапик посмотрел на хозяина квартиры:
— Господин Рустамбек сказал, что вы можете помочь мне с алиби?
— Могу. Послезавтра в час дня у меня будет проездной билет на поезд Тегеран — Москва. И договоренность с проводниками, которые в случае необходимости подтвердят, что вы приехали в Москву именно на этом поезде. Позвоните послезавтра, я дам вам билет и данные проводников. Кроме того, господин Рустамбек просил передать вам, что в списках пассажиров самолета, на котором вы прилетели в Москву, вашей фамилии не будет. Кто проверял ваши документы в Шереметьево, не помните?
— Какой-то капитан.
— Можете его описать?
— Могу, — Лапик описал внешность капитана. Тофик посмотрел на Джабира:
— Похоже, Кудрявцев? Джабир кивнул:
— Это точно Кудрявцев. Сегодня его смена.
— Тогда все в порядке. Смена капитана Кудрявцева кончается завтра утром. На работе его не будет два дня. За это время мои люди с ним договорятся. Что-то еще?
— У вас есть машина?
— Есть.
— Вы могли бы довезти меня на ней до ресторана «Балчуг»? И постоять там со мной немного? Я жду встречи с человеком.
— До ресторана «Балчуг»? Конечно.
— Я без машины. А садиться с такой суммой в такси опасно.
— Какой разговор. Конечно, подвезу. Джабир поведет машину, я буду сидеть рядом. Да, Джабир?
— Конечно, Тофик-джан.
Они спустились вниз. Машина, «Жигули»-«десятка», стояла прямо у тротуара. Джабир сел за руль, они с Тофиком разместились на заднем сиденье. Развернувшись, машина проехала к Яузскому мосту, после него по набережной и, завернув, встала напротив «Балчуга».
— Вы сказали, вы кого-то ждете? — спросил Тофик.
— Да. Этот человек подъедет на черном «ЗИЛе», — Лапик знал, что сообщение о черном бронированном «ЗИЛе» и его номере наверняка тут же поступит к Рустамбеку. Но это было в его интересах.
— Хорошо, дорогой. Черный «ЗИЛ» так черный «ЗИЛ». Будем ждать.
Появления черного «ЗИЛа» Петракова, остановившегося у тротуара недалеко от входа в «Балчуг», они прождали около двадцати минут. За это время Лапик успел перебросится с Тофиком несколькими общими фразами. Когда машина, которую он ждал, остановилась, Тофик спросил:
— Как понимаю, тот самый «ЗИЛ»?
— Да, Тофик, тот самый.
— Впечатляет, — Тофик протянул руку. — Желаю удачи. И запомните, Владимир: если вам что-то понадобится, тут же звоните мне. Я всегда буду готов помочь вам.
— Спасибо, Тофик. Надеюсь, мы еще увидимся.
— Обязательно увидимся.
Взяв сумку и открыв дверь, услышал сзади:
— Идите спокойно, я прослежу.
Подойдя к «ЗИЛу», открыл заднюю дверь. Сказал сидящему в изолированном отсеке Петракову:
— Здравствуйте, Петр Николаевич.
— Здравствуйте, Володя. Садитесь. — После того как Лапик сел, Петраков покосился на сумку: — Вы прямо с вещами?
— Это не вещи, Петр Николаевич. — Кивнул на сидящих за стеклом на переднем сиденье охранников: — Они что-нибудь слышат?
— Ничего не слышат. Стекло звуконепроницаемое.
— С гарантией?
— С гарантией.
— Петр Николаевич, в сумке деньги.
— Деньги?
— Да. Здесь восемьсот тысяч долларов.
— Ого. Зачем так много?
— Сейчас объясню. Но мы должны отъехать.
— Хорошо, сейчас отъедем.
«ЗИЛ» по указанию Петракова остановился там, где ему посоветовал Лапик, — недалеко от ресторана «Яр», на большой асфальтовой площадке перед универмагом. Сейчас, к ночи, здесь, кроме «ЗИЛа», стояли всего три машины.
Петраков посмотрел на Лапика:
— Слушаю, Володя?
— Петр Николаевич, Леонид Петрович сейчас ведь находится у себя в квартире?
— Да, у себя в квартире. Под домашним арестом.
— Не знаете, его допрашивали?
— Леонида? Не знаю. По-моему, нет. Думаю, пока, до предъявления обвинения, его допрашивать не будут.
— Значит, ему еще не предъявили обвинения? — Нет.
— Как вы думаете, его телефон прослушивается?
— Прослушивается ли его телефон? — Петраков пожал плечами. — Трудно сказать. К чему вы это?
— К тому, что вы должны как-то дать ему понять, что все будет в порядке. Причем как можно скорей. Сообщите ему, что, пока он не переговорит с вами, он никому ничего не должен говорить. Ни слова. Это очень важно. А с вами, после того как вы узнаете все, что я вам скажу, он должен успеть поговорить до завтрашнего утра.
— Подождите, Володя. Сначала объясните — что вы мне скажете?
— Я вам скажу, что все в порядке. Все, от и до.
— Почему вы считаете, что все будет в порядке?
— Сейчас объясню. Вы ведь помните, перед началом перехода был организован визит на крейсер контр-адмирала Сабатеева?
— Прекрасно помню. Если не ошибаюсь, это была ваша идея, так ведь?
— Совершенно верно, моя.
— И что Сабатеев?
— Петр Николаевич, на этом визите Сабатеева сейчас зациклено все. Он, этот визит, спасет всех. И в первую очередь он спасет Леонида Петровича и, простите, вас. Вашу честь, ваше достоинство, ваше положение в стране.
— Подождите, Володя, подождите. Что-то я не очень пойму. Как этот визит может все спасти?
— Так. Этот визит подтвердит всем, вышестоящему начальству, военной прокуратуре, правительству, наконец, народу, что крейсеру «Хаджибей» Главморштабом было дано специальное задание: проверить в походе, замаскированном под продажу списанного крейсера на металлолом, боеготовность экипажа и вообще российских военно-морских сил. Проверить готовность флота отразить угрозу, выстоять в экстремальных обстоятельствах. И крейсер «Хаджибей», возглавляемый вашим сыном, эту задачу с честью выполнил.
— Подождите, подождите, Володя… Это нереально… Мы ведь не сможем ничего этого доказать…
— Нет, мы это докажем.
— Каким образом?
— Сейчас объясню. Только не перебивайте меня, хорошо?
— Хорошо.
— Будем исходить из фактов. Строго из фактов. Что произошло? А вот что. Около месяца тому назад из Новороссийска в направлении иранского порта Бендер-Аббас вышел авианесущий крейсер «Хаджибей» с грузом на борту, среди которого были современные самолеты и вертолеты, а также другое современное вооружение. В печати, однако, о наличии на борту этого вооружения не сообщалось, наоборот, всем и всюду было объявлено, что крейсер списан из состава действующего флота и продан Ирану на металлолом. Крейсер вышел в дальний переход лишь с частью команды, необходимой, чтобы довести его до цели, чтобы затем иранцы, как говорят на флоте, переплавили его на иголки. Однако — запомните это место! — офицеры, старшины и матросы крейсера были предупреждены специально прибывшим на крейсер представителем Главморштаба контр-адмиралом Сабатеевым, что продажа крейсера на металлолом — лишь прикрытие. На самом деле, сообщил им Сабатеев, крейсер будет выполнять важное задание командования ВМС.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73