— Спасибо. Но ты меня не найдешь. В любом случае.
— Найду.
— Ладно, найдешь значит найдешь. А пока прекратим разговор на эту тему, хорошо?
— Хорошо.
— И до конца перехода не будем к нему возвращаться, ладно?
Пожал плечами:
— Как скажешь.
— Иди.
— Что сказать Глебу?
— Скажи Глебу, что обыскал весь крейсер, но меня не нашел. Вообще, вы оба меня не увидите до вечера. Я буду отлеживаться здесь. Все, иди.
— Хорошо.
Выйдя из каюты, сам не заметил, как слетел по трапам вниз, на верхнюю палубу. На палубе постоял, вдыхая бьющий в лицо ветер, — и двинулся к ангару.
* * *
Выслушав все, что ему рассказал Лапик, Петраков достал и развернул на столе карту.
— Они назвали порт Чахбехар?
— Да, Чахбехар.
Нащупав на углу стола штурманский угольник, Петраков машинально взял его. Повел угольником по карте.
— Посмотрим, где это… Так… Примерно двадцать шестая широта… И шестьдесят первая долгота… Отличное место… Восточная часть иранского побережья… До Бендер-Аббаса — миль пятьсот…
— Леонид Петрович, очень вас прошу… Карту вы посмотрите потом… Немедленно дайте мне текст двух радиограмм, Симутенкову и Брагину… Чтобы я зашифровал их и отправил. Формально просьба иранцев должна быть утверждена сегодня, но обязательно нужно, чтобы в Москве уже лежало ваше подтверждение..
— Володя, тексты я дам. Десять минут ведь ничего не решают.
В дверь каюты постучали. Лапик молча сделал знак: никого не пускать.
— Кто там? — крикнул Петраков.
— Леонид Петрович, это я, Лена!
— Что тебе?
— Завтрак подавать?
— Подожди с завтраком! Я же сказал, я позвоню!
— Хорошо…
Вернувшись к изучению карты, Петраков несколько раз щелкнул пальцами:
— Черт… Вот черт… Это они придумали хорошо… По-азиатски… Сволочи, гады, но придумали хорошо…
— Очнитесь, Леонид Петрович, — Лапик мрачно пожевал губами. — Очнитесь.
— А что?
— Это все я придумал. От начала до конца.
— Хорошо, ты, ты… Ты у нас вообще гений… Здорово ты придумал, что транспорты будут под российскими флагами… И эсминец… Они сказали, эсминец?
— Да, эсминец. Бортовой номер — «447».
— Черт… Нужно, чтобы наши зубры, Бегун, Чурылин, остальные, не сомневались, что команда эсминца — действительно российская.
— Они не будут сомневаться.
— Да они же… Они прошли огни и воды… Ведь до «Тимирязева» этот эсминец будет тащить их, наверное, часов двенадцать… Если не больше…
— Они сомневаться не будут. Рустамбек сообщил, он лично занимается этим.
— Рустамбек… — машинально сказал Петраков, продолжая изучать карту. — Да, Рустамбек — человек дела.
— Еще одно, Леонид Петрович. — Что?
— Я уже говорил об этом, но напомню еще раз. Не должно быть никакой утечки по крейсеру. Никакой.
— Ты имеешь в виду — утечки об изменении маршрута?
— Да. Утечка будет означать, что об изменении места передачи крейсера тут же узнают на корабле ГРУ.
— Ну, положим, не узнают. Но ты прав. Остается придумать, что я скажу штурманам, когда после Эль-Хадда мы не повернем на норд-вест, а будем продолжать идти на норд.
— Это вы придумаете.
— Пожалуй. Скажу, таковы условия боевого задания. — Еще несколько раз передвинув угольник, посмотрел на Лапика. — Ладно. Сейчас дам тебе текст радиограмм в Москву.
— Давайте.
Взяв пустой бланк и ручку, Петраков написал текст радиограммы. Зачеркнув и исправив несколько слов, взял другой бланк, переписал начисто. Подписав, протянул Лапику:
— Посмотри, все ли правильно. Пробежав глазами текст, Лапик кивнул:
— Все нормально. Я иду к радистам.
— Так иди. Чего ты ждешь?
— Сейчас. — Посидел, разглядывая стол. — Леонид Петрович, я хотел поговорить с вами еще об одном.
— О чем?
Встав, Лапик прошелся по каюте. Остановился, глядя в иллюминатор.
— Об очень серьезной вещи, Леонид Петрович.
— О какой серьезной вещи?
— На корабле уже долгое время находятся трое посторонних. Глеб Довгань, Юрий Седов и Алла Позднякова.
— Глеб Довгань не посторонний. Он мой друг и партнер.
— Хорошо, друг и партнер. Но иногда друзья и партнеры могут принести больше вреда, чем посторонние.
— Володя, я сам знаю, кто мне приносит больше вреда, а кто — пользы. К чему ты клонишь?
— Я клоню к тому, что Довгань давно хочет опробовать яхту на ходу.
— И что?
— А то, что войти в гавань Чахбехара мы ведь не сможем, это маленький порт. Скорее всего мы встанем там на бочку на рейде. Так ведь?
— Да, скорее всего.
— То есть это будет идеальный момент спустить яхту на воду, чтобы опробовать. Подайте Довганю эту идею.
— Ему не нужно подавать никакой идеи. Он сам все время заводит со мной этот разговор. Ждет не дождется, когда сможет проверить, как прошел ремонт.
— Очень хорошо. На стоянке в Чахбехаре скажите, что вы не против, чтобы он опробовал яхту на ходу. Яхта с Довганем, Седовым и Поздняковой на борту выйдет в море. И не вернется.
— Что?
— Ничего, Владимир Петрович. Яхты такого класса, хоть и приспособлены для плавания в океане, но не застрахованы от случайностей. Аравийское море — это практически Индийский океан. Если яхта не вернется, ни к кому на крейсере, в том числе и к вам, никто не сможет предъявить никаких претензий.
— Черт… Володя, что ты несешь?
— Я ничего не несу, Леонид Петрович.
— Слушай… — Взявшись за лацканы кителя Лапика, Петраков трясанул его. — Ты что, хочешь, чтобы я потопил Довганя?
— Успокойтесь, Леонид Петрович. Отпустите мой китель.
— Черт… — Петраков оттолкнул его. — Говно ты… Спокойно оправив китель, Лапик посмотрел на Петракова:
— Леонид Петрович, я понимаю ваши чувства. Но я исхожу из жесткой реальности. Три посторонних человека на борту крейсера могут сорвать все, что мы с вами готовили долгие месяцы. Реально могут сорвать, понимаете? Реально!
Не дождавшись ответа, продолжил:
— В нашем арсенале есть самые лучшие дистанционные мины. Скажите, вы ждете еще каких-нибудь деловых выгод от Довганя?
Подойдя вплотную к Лапику, Петраков хотел что-то сказать. Но, встретив взгляд спокойных глаз, только потряс головой.
— Так ждете вы каких-нибудь выгод от Довганя, Владимир Петрович? — повторил Лапик.
— Ты дьявол… — прошипел Петраков. — Дьявол… Неужели ты не понимаешь этого? Не неси чушь.
— Конечно, я дьявол. А Довгань — святой ангел. Но не будем о чуши. А также о дьяволах и ангелах. Есть большие деньги. Очень большие. Которых из-за этой троицы мы можем лишиться. Это не только деньги, Леонид Петрович. Это еще и ваша карьера. ГРУ не успокоится, поверьте мне. Оно обязательно выйдет на Довганя. И будет его трясти. Вам нужен такой свидетель?
Петраков ничего не ответил.
— Вы отлично знаете, если сделка в Чахбехаре пройдет успешно, вы станете контр-адмиралом. Поскольку уже представлены к этому званию. А если вы станете контр-адмиралом, вы никогда больше не появитесь в Новороссийске. У вас будет совсем другая жизнь. Зачем вам какой-то Довгань? Зачем? Понимаю, у вас давние отношения. Но чем-то надо жертвовать. Такова жизнь.
Петраков покачал головой:
— Ну ты и иезуит, Володя. Страшный иезуит.
— Да, я иезуит. Но иезуиты были не такие плохие люди.
Все, иду относить радиограмму. Только поймите, Леонид Петрович, вы не должны ни мне, ни кому-то еще ничего приказывать. Поймите это. Всем этим займусь я. В нашем распоряжении несколько десятков опытных десантников-спецназовцев. Установить дистанционную мину на корпусе яхты так, чтобы этого никто не заметил, для них плевое дело. Яхта выйдет в море, и…. — Усмехнулся. — Мне от вас нужно только одно… Скажите, если яхта выйдет в море и не вернется, вы не вытащите пистолет? И не выстрелите в меня?
Посмотрев на Лапика, Петраков подошел к бару. Взял бутылку коньяка, налил полный стакан, выпил одним махом. Сказал, не поворачиваясь:
— Нет. Не выстрелю.
Глава 14
Вверхних этажах здания Совета Министров России, там, где находились помещения премьер-министра, вице-премьеров и их аппарата, охрану несли особые формирования. В эти формирования отбирались лучшие из лучших, люди, сначала зарекомендовавшие себя в спецподразделениях «Альфа» и СОБР и потом уже переведенные сюда. Естественно, пост начальника охраны «большой тройки», премьер-министра и двух его вице-премьеров, мог занять только многократно проверенный и действительно доказавший свои достоинства человек.
Генерал-майор Виталий Судебников, занимавший сейчас этот пост, был выпускником известного Рязанского высшего военного училища воздушно-десантных войск. Успешно пройдя все испытания, которые положено пройти офицеру ВДВ, в том числе и Афганистан, он после короткого пребывания в Службе безопасности президента был рекомендован для учебы на Высших курсах ФСБ. Поскольку глава государства успел обратить внимание на Судебникова и запомнил его, ему сразу же после окончания курсов и присвоения генеральского звания был предложен пост, который он занимал сейчас.
Судебников, которому только что исполнилось сорок пять, был невысок, плотен, нетороплив в движениях. Серые глаза прятались в узкие щелки век, лицо, само по себе круглое, тоже как бы состояло из округлостей — округлых щек и губ, округлого маленького носа. Но невзрачная внешность не мешала генерал-майору добиваться непререкаемого авторитета у подчиненных. Люди, работающие под его началом, волей-неволей были вынуждены выполнять свои обязанности не за страх, аза совесть. В противном случае они тут же теряли работу, считавшуюся в ФСБ наиболее престижной.
В это утро на обязательной пятиминутке, которая проводилась в его кабинете, Судебников, покончив с разбором обязанностей тех, кто отвечал за безопасность премьер-министра и одного из вице-премьеров, посмотрел после этого на полковника Елисеева, отвечающего за безопасность второго вице-премьера Петра Петракова.
— Дмитрий Денисович, хочу обратить ваше внимание на некоторые сбои в охране Петра Николаевича.
— Виталий Иванович, — Елисеев помолчал. — Может быть, сбои есть у меня лично. Но я первый раз слышу о сбоях в моем подразделении.
— Сбои касаются супруги Петра Николаевича, Екатерины Дмитриевны. Последнее время Петр Николаевич и Екатерина Дмитриевна слишком часто уезжают из здания Совета Министров вместе, в одной машине.
Судебников подождал, что скажет Елисеев, но тот промолчал.
— Тем самым две цели, — продолжил Судебников, — за безопасность которых мы отвечаем в одинаковой степени, вице-премьер и его супруга, концентрируются в одной точке. Это — грубое нарушение правил охраны правительственных лиц и членов их семей. Нам желательно, чтобы возможные для нападения цели были рассредоточены. Особо недопустимо, Дмитрий Денисович, чтобы Петр Николаевич уезжал из здания Совмина на машине Екатерины Дмитриевны. Потому что небронированная «Волга» Екатерины Дмитриевны — совсем не то, что бронированный правительственный «ЗИЛ». С этим надо категорически покончить.
Понимая, что отмолчаться не удастся, Елисеев сказал:
— Виталий Иванович, я принимаю ваши претензии. Но встаньте на мое место. Петр Николаевич — член правительства, и в связи с этим я иногда попадаю в ложное положение. То, о чем вы говорите, я заметил давно, и по этому поводу у меня с Петром Николаевичем давно уже возникают постоянные конфликты. Но если он садится в машину жены, отказываясь ехать в своей машине, что, мне хватать его за руку? Вытаскивать?
— Да, вытаскивать! Именно вытаскивать!
— Виталий Иванович, это несерьезно.
— Хорошо, не вытаскивать, но проводить с ним работу.
Уговаривать, убеждать. Висеть на плечах. Вы понимаете, что такое висеть на плечах?
— Виталий Иванович…
— Дмитрий Денисович, повторяю вопрос: вы понимаете, что такое висеть на плечах?
— Понимаю.
— Вот и действуйте таким образом. У остальных какие-нибудь вопросы есть?
Вопросов не было, и руководители правительственной охраны, отпущенные Судебниковым, разошлись по своим местам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
— Найду.
— Ладно, найдешь значит найдешь. А пока прекратим разговор на эту тему, хорошо?
— Хорошо.
— И до конца перехода не будем к нему возвращаться, ладно?
Пожал плечами:
— Как скажешь.
— Иди.
— Что сказать Глебу?
— Скажи Глебу, что обыскал весь крейсер, но меня не нашел. Вообще, вы оба меня не увидите до вечера. Я буду отлеживаться здесь. Все, иди.
— Хорошо.
Выйдя из каюты, сам не заметил, как слетел по трапам вниз, на верхнюю палубу. На палубе постоял, вдыхая бьющий в лицо ветер, — и двинулся к ангару.
* * *
Выслушав все, что ему рассказал Лапик, Петраков достал и развернул на столе карту.
— Они назвали порт Чахбехар?
— Да, Чахбехар.
Нащупав на углу стола штурманский угольник, Петраков машинально взял его. Повел угольником по карте.
— Посмотрим, где это… Так… Примерно двадцать шестая широта… И шестьдесят первая долгота… Отличное место… Восточная часть иранского побережья… До Бендер-Аббаса — миль пятьсот…
— Леонид Петрович, очень вас прошу… Карту вы посмотрите потом… Немедленно дайте мне текст двух радиограмм, Симутенкову и Брагину… Чтобы я зашифровал их и отправил. Формально просьба иранцев должна быть утверждена сегодня, но обязательно нужно, чтобы в Москве уже лежало ваше подтверждение..
— Володя, тексты я дам. Десять минут ведь ничего не решают.
В дверь каюты постучали. Лапик молча сделал знак: никого не пускать.
— Кто там? — крикнул Петраков.
— Леонид Петрович, это я, Лена!
— Что тебе?
— Завтрак подавать?
— Подожди с завтраком! Я же сказал, я позвоню!
— Хорошо…
Вернувшись к изучению карты, Петраков несколько раз щелкнул пальцами:
— Черт… Вот черт… Это они придумали хорошо… По-азиатски… Сволочи, гады, но придумали хорошо…
— Очнитесь, Леонид Петрович, — Лапик мрачно пожевал губами. — Очнитесь.
— А что?
— Это все я придумал. От начала до конца.
— Хорошо, ты, ты… Ты у нас вообще гений… Здорово ты придумал, что транспорты будут под российскими флагами… И эсминец… Они сказали, эсминец?
— Да, эсминец. Бортовой номер — «447».
— Черт… Нужно, чтобы наши зубры, Бегун, Чурылин, остальные, не сомневались, что команда эсминца — действительно российская.
— Они не будут сомневаться.
— Да они же… Они прошли огни и воды… Ведь до «Тимирязева» этот эсминец будет тащить их, наверное, часов двенадцать… Если не больше…
— Они сомневаться не будут. Рустамбек сообщил, он лично занимается этим.
— Рустамбек… — машинально сказал Петраков, продолжая изучать карту. — Да, Рустамбек — человек дела.
— Еще одно, Леонид Петрович. — Что?
— Я уже говорил об этом, но напомню еще раз. Не должно быть никакой утечки по крейсеру. Никакой.
— Ты имеешь в виду — утечки об изменении маршрута?
— Да. Утечка будет означать, что об изменении места передачи крейсера тут же узнают на корабле ГРУ.
— Ну, положим, не узнают. Но ты прав. Остается придумать, что я скажу штурманам, когда после Эль-Хадда мы не повернем на норд-вест, а будем продолжать идти на норд.
— Это вы придумаете.
— Пожалуй. Скажу, таковы условия боевого задания. — Еще несколько раз передвинув угольник, посмотрел на Лапика. — Ладно. Сейчас дам тебе текст радиограмм в Москву.
— Давайте.
Взяв пустой бланк и ручку, Петраков написал текст радиограммы. Зачеркнув и исправив несколько слов, взял другой бланк, переписал начисто. Подписав, протянул Лапику:
— Посмотри, все ли правильно. Пробежав глазами текст, Лапик кивнул:
— Все нормально. Я иду к радистам.
— Так иди. Чего ты ждешь?
— Сейчас. — Посидел, разглядывая стол. — Леонид Петрович, я хотел поговорить с вами еще об одном.
— О чем?
Встав, Лапик прошелся по каюте. Остановился, глядя в иллюминатор.
— Об очень серьезной вещи, Леонид Петрович.
— О какой серьезной вещи?
— На корабле уже долгое время находятся трое посторонних. Глеб Довгань, Юрий Седов и Алла Позднякова.
— Глеб Довгань не посторонний. Он мой друг и партнер.
— Хорошо, друг и партнер. Но иногда друзья и партнеры могут принести больше вреда, чем посторонние.
— Володя, я сам знаю, кто мне приносит больше вреда, а кто — пользы. К чему ты клонишь?
— Я клоню к тому, что Довгань давно хочет опробовать яхту на ходу.
— И что?
— А то, что войти в гавань Чахбехара мы ведь не сможем, это маленький порт. Скорее всего мы встанем там на бочку на рейде. Так ведь?
— Да, скорее всего.
— То есть это будет идеальный момент спустить яхту на воду, чтобы опробовать. Подайте Довганю эту идею.
— Ему не нужно подавать никакой идеи. Он сам все время заводит со мной этот разговор. Ждет не дождется, когда сможет проверить, как прошел ремонт.
— Очень хорошо. На стоянке в Чахбехаре скажите, что вы не против, чтобы он опробовал яхту на ходу. Яхта с Довганем, Седовым и Поздняковой на борту выйдет в море. И не вернется.
— Что?
— Ничего, Владимир Петрович. Яхты такого класса, хоть и приспособлены для плавания в океане, но не застрахованы от случайностей. Аравийское море — это практически Индийский океан. Если яхта не вернется, ни к кому на крейсере, в том числе и к вам, никто не сможет предъявить никаких претензий.
— Черт… Володя, что ты несешь?
— Я ничего не несу, Леонид Петрович.
— Слушай… — Взявшись за лацканы кителя Лапика, Петраков трясанул его. — Ты что, хочешь, чтобы я потопил Довганя?
— Успокойтесь, Леонид Петрович. Отпустите мой китель.
— Черт… — Петраков оттолкнул его. — Говно ты… Спокойно оправив китель, Лапик посмотрел на Петракова:
— Леонид Петрович, я понимаю ваши чувства. Но я исхожу из жесткой реальности. Три посторонних человека на борту крейсера могут сорвать все, что мы с вами готовили долгие месяцы. Реально могут сорвать, понимаете? Реально!
Не дождавшись ответа, продолжил:
— В нашем арсенале есть самые лучшие дистанционные мины. Скажите, вы ждете еще каких-нибудь деловых выгод от Довганя?
Подойдя вплотную к Лапику, Петраков хотел что-то сказать. Но, встретив взгляд спокойных глаз, только потряс головой.
— Так ждете вы каких-нибудь выгод от Довганя, Владимир Петрович? — повторил Лапик.
— Ты дьявол… — прошипел Петраков. — Дьявол… Неужели ты не понимаешь этого? Не неси чушь.
— Конечно, я дьявол. А Довгань — святой ангел. Но не будем о чуши. А также о дьяволах и ангелах. Есть большие деньги. Очень большие. Которых из-за этой троицы мы можем лишиться. Это не только деньги, Леонид Петрович. Это еще и ваша карьера. ГРУ не успокоится, поверьте мне. Оно обязательно выйдет на Довганя. И будет его трясти. Вам нужен такой свидетель?
Петраков ничего не ответил.
— Вы отлично знаете, если сделка в Чахбехаре пройдет успешно, вы станете контр-адмиралом. Поскольку уже представлены к этому званию. А если вы станете контр-адмиралом, вы никогда больше не появитесь в Новороссийске. У вас будет совсем другая жизнь. Зачем вам какой-то Довгань? Зачем? Понимаю, у вас давние отношения. Но чем-то надо жертвовать. Такова жизнь.
Петраков покачал головой:
— Ну ты и иезуит, Володя. Страшный иезуит.
— Да, я иезуит. Но иезуиты были не такие плохие люди.
Все, иду относить радиограмму. Только поймите, Леонид Петрович, вы не должны ни мне, ни кому-то еще ничего приказывать. Поймите это. Всем этим займусь я. В нашем распоряжении несколько десятков опытных десантников-спецназовцев. Установить дистанционную мину на корпусе яхты так, чтобы этого никто не заметил, для них плевое дело. Яхта выйдет в море, и…. — Усмехнулся. — Мне от вас нужно только одно… Скажите, если яхта выйдет в море и не вернется, вы не вытащите пистолет? И не выстрелите в меня?
Посмотрев на Лапика, Петраков подошел к бару. Взял бутылку коньяка, налил полный стакан, выпил одним махом. Сказал, не поворачиваясь:
— Нет. Не выстрелю.
Глава 14
Вверхних этажах здания Совета Министров России, там, где находились помещения премьер-министра, вице-премьеров и их аппарата, охрану несли особые формирования. В эти формирования отбирались лучшие из лучших, люди, сначала зарекомендовавшие себя в спецподразделениях «Альфа» и СОБР и потом уже переведенные сюда. Естественно, пост начальника охраны «большой тройки», премьер-министра и двух его вице-премьеров, мог занять только многократно проверенный и действительно доказавший свои достоинства человек.
Генерал-майор Виталий Судебников, занимавший сейчас этот пост, был выпускником известного Рязанского высшего военного училища воздушно-десантных войск. Успешно пройдя все испытания, которые положено пройти офицеру ВДВ, в том числе и Афганистан, он после короткого пребывания в Службе безопасности президента был рекомендован для учебы на Высших курсах ФСБ. Поскольку глава государства успел обратить внимание на Судебникова и запомнил его, ему сразу же после окончания курсов и присвоения генеральского звания был предложен пост, который он занимал сейчас.
Судебников, которому только что исполнилось сорок пять, был невысок, плотен, нетороплив в движениях. Серые глаза прятались в узкие щелки век, лицо, само по себе круглое, тоже как бы состояло из округлостей — округлых щек и губ, округлого маленького носа. Но невзрачная внешность не мешала генерал-майору добиваться непререкаемого авторитета у подчиненных. Люди, работающие под его началом, волей-неволей были вынуждены выполнять свои обязанности не за страх, аза совесть. В противном случае они тут же теряли работу, считавшуюся в ФСБ наиболее престижной.
В это утро на обязательной пятиминутке, которая проводилась в его кабинете, Судебников, покончив с разбором обязанностей тех, кто отвечал за безопасность премьер-министра и одного из вице-премьеров, посмотрел после этого на полковника Елисеева, отвечающего за безопасность второго вице-премьера Петра Петракова.
— Дмитрий Денисович, хочу обратить ваше внимание на некоторые сбои в охране Петра Николаевича.
— Виталий Иванович, — Елисеев помолчал. — Может быть, сбои есть у меня лично. Но я первый раз слышу о сбоях в моем подразделении.
— Сбои касаются супруги Петра Николаевича, Екатерины Дмитриевны. Последнее время Петр Николаевич и Екатерина Дмитриевна слишком часто уезжают из здания Совета Министров вместе, в одной машине.
Судебников подождал, что скажет Елисеев, но тот промолчал.
— Тем самым две цели, — продолжил Судебников, — за безопасность которых мы отвечаем в одинаковой степени, вице-премьер и его супруга, концентрируются в одной точке. Это — грубое нарушение правил охраны правительственных лиц и членов их семей. Нам желательно, чтобы возможные для нападения цели были рассредоточены. Особо недопустимо, Дмитрий Денисович, чтобы Петр Николаевич уезжал из здания Совмина на машине Екатерины Дмитриевны. Потому что небронированная «Волга» Екатерины Дмитриевны — совсем не то, что бронированный правительственный «ЗИЛ». С этим надо категорически покончить.
Понимая, что отмолчаться не удастся, Елисеев сказал:
— Виталий Иванович, я принимаю ваши претензии. Но встаньте на мое место. Петр Николаевич — член правительства, и в связи с этим я иногда попадаю в ложное положение. То, о чем вы говорите, я заметил давно, и по этому поводу у меня с Петром Николаевичем давно уже возникают постоянные конфликты. Но если он садится в машину жены, отказываясь ехать в своей машине, что, мне хватать его за руку? Вытаскивать?
— Да, вытаскивать! Именно вытаскивать!
— Виталий Иванович, это несерьезно.
— Хорошо, не вытаскивать, но проводить с ним работу.
Уговаривать, убеждать. Висеть на плечах. Вы понимаете, что такое висеть на плечах?
— Виталий Иванович…
— Дмитрий Денисович, повторяю вопрос: вы понимаете, что такое висеть на плечах?
— Понимаю.
— Вот и действуйте таким образом. У остальных какие-нибудь вопросы есть?
Вопросов не было, и руководители правительственной охраны, отпущенные Судебниковым, разошлись по своим местам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73