Поэтому – ив связи с недавним ударом, приключившимся с его отцом.
– Но, конечно же, – сказал я, переводя взгляд с одной на другую, – если Генриетта унаследует поместье, будучи незамужем, она станет богатой и независимой. Как же они смогут принудить ее к браку?
Генриетта выжидательно посмотрела на мисс Лидию, которая печально улыбнулась, по-прежнему не спуская глаз со своей внучатой племянницы.
– Они не предъявят завещание, покуда не выдадут тебя замуж. А поскольку канцлерский суд в прошлом назначил Момпессонов твоими опекунами, ты останешься полностью в их власти, покуда не достигнешь совершеннолетия. И не забывай, что в случае с наследованием недвижимого имущества возраст совершеннолетия для женщин исчисляется двадцатью пятью годами. Вот увидишь, они будут очень настойчивы и убедительны. И они объяснят, что речь идет о браке лишь по названию. Это столько же в их интересах, сколько в твоих, Генриетта.
Генриетта покраснела и опустила голову.
– У них возникли разногласия по поводу дальнейших действий, – продолжала мисс Лидия. – Леди Момпессон и мистер Барбеллион, вместе с Дейвидом, стремятся поскорее осуществить этот замысел, но сэр Персевал всегда возражал. О, потому только, что он полагает, что твой брак с Дейвидом надежнее охранит интересы семейства, и настроен против молодой женщины, которую Дейвид избрал в свои невесты. Он говорит, что не потерпит еще одного такого брака в семействе после того, как его двоюродная бабка София вышла замуж за Николаса Клоудира! Он не знал, что Дейвид по уши в долгах и отчаянно нуждается в деньгах, ибо Дейвид с матерью скрывали это от него. Но именно поэтому они решили, что он женится на богатой наследнице, а теперь мой племянник так болен, что, я думаю, они и вправду поступят по-своему.
– Но какую выгоду принесет им такой чудовищный брак? – спросил я, и Генриетта отняла руки от лица, чтобы выслушать ответ.
– Да просто поместье останется в их владении, – ответила мисс Лидия. – Ибо, как ты знаешь, когда женщина выходит замуж, ее собственность переходит к супругу.
– Но тогда, – возразил я, – право на имущество получит Том.
– Сразу после свадьбы Тома признают поп compos mentis и его имущество перейдет в качестве доверительной собственности родителям и брату. Мистер Барбеллион непревзойденный мастер в устройстве таких дел, единственная цель которых лишить одного из членов семьи имущества в пользу других под предлогом помешательства собственника. Это процветающая сфера деятельности канцлерского суда. Фактически они по-прежнему будут владеть и пользоваться поместьем, как раньше. Тома либо отправят за границу, либо, что более вероятно, поместят в сумасшедший дом – и никаких наследников у него не будет. Таким образом, ограничение прав на распоряжение имуществом перестанет действовать после твоей смерти, Генриетта, и оно перейдет, в качестве доверительной собственности, к Дейвиду или его наследнику.
– Теперь понятно, – вскричал я, – почему сэр Персевал отказал моей матери в просьбе о помощи: зная к тому времени, что кодицилл представлен канцлерскому суду, он уже решил осуществить этот гнусный замысел, а потому только выигрывал от смерти моей матери.
– Нет, – возразила мисс Лидия. – Здесь ты ошибаешься. Он не отказывал ей. Мое семейство всегда было заинтересовано в том, чтобы твоя мать и ты сам оставались в живых, дабы препятствовать введению в силу кодицилла.
Помня рассказ матушки, я понимал, что она заблуждается, но не стал углубляться в тему. Я подумал, что если они решили предъявить завещание, значит, действительно выигрывали от нашей с матерью смерти, поскольку по условиям завещания мы имели преимущественное право на собственность против Генриетты.
– Я никогда не соглашусь на подобный брак! – воскликнула Генриетта.
– И для осуществления этого плана необходимо официальное признание факта моей смерти! – вскричал я. – Но если я сейчас объявлюсь и заявлю в суде о своих правах, тогда не придется опасаться того, что поместье перейдет к Сайласу Клоудиру.
Мисс Лидия промолчала, но Генриетта потрясла головой и промолвила:
– Нет, ибо вы уже сказали, что в таком случае над вашей жизнью нависнет смертельная угроза. Я не стану покупать свою безопасность такой дорогой ценой.
Значит, она все-таки поверила, что мои враги пытались убить меня! Или она просто насмехается надо мной? Я оказался в затруднительном положении, ибо начни я сейчас преуменьшать опасность, она подумала бы, что я излишне драматизировал ситуацию прежде.
Пока я пытался найти ответ, мисс Лидия сказала:
– Ты никогда не будешь в безопасности, Генриетта. Теперь, когда кодицилл введен в силу, Изабелла и Дейвид не будут ставить все на то, что Джон останется в живых, ибо знают о твердой решимости Клоудиров убить наследника Хаффама. Они будут упорно добиваться своей цели, состоящей в твоем браке с Томом, чтобы в случае необходимости представить суду завещание. – Она повернулась ко мне. – Таким образом, если ты сейчас объявишься, ты просто подвергнешь смертельной опасности себя и ничем не поможешь Генриетте.
– У вас остается единственный способ обезопасить себя, – сказала мне Генриетта. – Вы должны умереть.
Я вздрогнул, а она залилась краской и пояснила:
– Я имею в виду, разумеется, что вы должны позволить, чтобы вас официально признали умершим.
– Но тогда вас принудят к ужасному браку! – воскликнул я. Она потрясла головой, и я сердито выкрикнул: – В таком случае Клоудиры унаследуют поместье! Я не могу допустить такого! – Потом мне пришла в голову другая мысль. – Ваши опекуны разорятся, и вы останетесь без гроша.
– Ужели бедность так ужасна? – спросила Генриетта.
– Да, – ответил я. – И вы, по крайней мере, молоды. Но вправе ли вы требовать, чтобы вашу бабушку выселили из дома, где она прожила всю свою жизнь?
– У меня есть небольшой ежегодный доход, оставленный мне отцом, и он в полном твоем распоряжении, моя дорогая, – сказала старая леди. – К сожалению, он составляет всего лишь пятьдесят фунтов и прекращается с моей смертью. Но, вероятно, я могу продать его.
– Я решительно против! – воскликнула Генриетта.
– Вот видите, насколько мы беспомощны без денег! – вскричал я и сам удивился ярости своей вспышки. – Всю мою жизнь недостаток средств лишал меня свободы. Подумайте только, что мы могли бы сделать, будь только у нас деньги.
Обе они внимательно смотрели на меня: мисс Лидия энергично кивала головой, а Генриетта словно глубоко задумалась.
Что касалось до меня, то я принял твердое решение.
– В таком случае, если я не могу ни объявиться, ни допустить, чтобы меня признали умершим, – сказал я, – мне остается только вернуть себе завещание.
Генриетта вспыхнула, но старая леди восторженно воскликнула:
– Да! Благодарение Богу! Вот он, дух Хаффамов! Я надеялась услышать от тебя именно такие слова!
– Если я вступлю в права наследования, Генриетта, все имущество ваших опекунов перейдет ко мне, и у них не останется выгоды принуждать вас к браку. Вы будете вольны выйти замуж, за кого пожелаете.
Несколько долгих мгновений мы пристально смотрели друг на друга.
– Так значит, все возвращается к тому же, не так ли? – медленно проговорила она. – Интересно знать, каковы ваши истинные мотивы и понимаете ли их вы сами. Если вы преследуете цель помочь мне, тогда я тем более возражаю против кражи завещания. В этом нет никакой необходимости, поскольку я сама в силах воспротивиться принудительному браку.
– Это ты сейчас так говоришь! – вскричала мисс Лидия. – Но, милое моя дитя, я слышала подобные слова и раньше. Я слишком хорошо знаю, что с тобой могут сделать.
Она говорила с такой страстью, что мы оба с любопытством посмотрели на нее.
– А что они могут сделать со мной? – спросила Генриетта. – Не станут же они избивать меня или морить голодом. А коли станут, я убегу из дома.
– Дитя мое, – вскричала мисс Лидия, – я знаю, на что они способны. Они способны на ужасные вещи. Не думай, что можешь противостоять им. Однажды я тоже так думала, а я тогда была старше, чем ты сейчас.
– Дорогая бабушка, прошу тебя, не волнуйся.
– Ты должна позволить Джону завладеть завещанием. Только в таком случае ты будешь в безопасности.
– Да, ибо я стану богатым, – сказал я, – И потому все мы будем в безопасности.
Генриетта печально взглянула на меня.
– Когда вы говорите так, мне становится не по себе, – промолвила она. – Сама я могу смириться с бедностью, но, советуя вам оставить мысль о краже завещания и допустить официальное признание факта вашей смерти, я предлагаю вам отказаться от шанса получить огромное богатство. Я требую от вас слишком многого?
Я не мог ответить, ибо находился в трудном положении. Если я скажу, что наследство меня не интересует, я снищу расположение Генриетты, но оставлю ее на произвол судьбы, а если я скажу, что хочу получить поместье ради него самого, она проникнется ко мне презрением, но позволит украсть завещание и тем самым спасти ее. В этом состоянии мучительной нерешительности я задался вопросом: какие же на самом деле чувства вызывает у меня мое право собственности? Неужели мной движет всего-навсего алчность? Безусловно, нет. У меня такие планы на поместье! И все же теперь я начал сомневаться, как поступить.
В этот момент мисс Лидия, вдруг словно разом постаревшая на много лет, поднялась с дивана, подошла к креслу Генриетты и опустилась подле нее на колени. Серьезно глядя ей в лицо, она настойчиво проговорила:
– Ты должна покинуть этот дом. Немедленно. Сегодня же ночью.
– Милая бабушка, ты меня пугаешь. В этом нет никакой необходимости.
– Тебе понадобятся деньги, – вскричала она. – Все всегда упирается в деньги, верно? Как и говорит мальчик.
Генриетта укоризненно взглянула на меня.
Мисс Лидия взяла обе руки девушки в свои и принялась перебирать ее пальцы.
– Мне бы хотелось помочь тебе, но ты знаешь, у меня никогда не было денег.
– Дорогая бабушка, я не намерена бежать. Пожалуйста, встань.
– Единственное, что я имела когда-либо, это ежегодный доход с поместья, но у меня есть несколько ценных вещей, которые я могу продать или – как правильно сказать? – заложить. Подарки от разных близких людей. – Она принялась беспокойно озираться по сторонам. – Посмотри, вон ту фарфоровую вещицу оставила мне моя бедная тетушка Анна. Наверное, она потянет на несколько гиней. И еще каминные часы. И у меня есть кое-какие драгоценности. О, боюсь, всего лишь стразы. Я была такой невзрачной и чудаковатой девушкой, что меня никто не баловал подарками. Только мой дорогой Джон.
– Успокойся же, бабушка, – взмолилась Генриетта, пытаясь встать и поднять старую леди на ноги.
– Все упирается в деньги! – вскричала мисс Лидия, вцепляясь в платье Генриетты и с отчаянием на нее глядя. – Вот почему мне не позволили выйти замуж за Джона. Милая моя девочка, мне тяжело видеть, как ломают и твою жизнь тоже.
Тут вдруг раздался стук в дверь. В следующую секунду она распахнулась, и я увидел на пороге незнакомого мужчину. Я проворно вскочил с места, но вновь прибывший наверняка успел заметить, что я сидел на диване. Однако взгляд его был прикован к еще более странному зрелищу, которое представляла собой мисс Лидия, по-прежнему стоявшая на коленях перед креслом Генриетты.
– Прощу прощения, – мягко промолвил он.
Старая леди вздрогнула и с помощью Генриетты начала медленно подниматься на ноги. Тем временем я понял, что вновь прибывший не совсем незнаком мне.
Он отвел глаза от двух женщин и, пока мисс Лидия расправляла смявшиеся складки своего платья и усаживалась обратно на диван, пристально смотрел на меня с едва уловимой улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего.
Наконец мисс Лидия заговорила, слегка задыхаясь, но с замечательным достоинством:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Но, конечно же, – сказал я, переводя взгляд с одной на другую, – если Генриетта унаследует поместье, будучи незамужем, она станет богатой и независимой. Как же они смогут принудить ее к браку?
Генриетта выжидательно посмотрела на мисс Лидию, которая печально улыбнулась, по-прежнему не спуская глаз со своей внучатой племянницы.
– Они не предъявят завещание, покуда не выдадут тебя замуж. А поскольку канцлерский суд в прошлом назначил Момпессонов твоими опекунами, ты останешься полностью в их власти, покуда не достигнешь совершеннолетия. И не забывай, что в случае с наследованием недвижимого имущества возраст совершеннолетия для женщин исчисляется двадцатью пятью годами. Вот увидишь, они будут очень настойчивы и убедительны. И они объяснят, что речь идет о браке лишь по названию. Это столько же в их интересах, сколько в твоих, Генриетта.
Генриетта покраснела и опустила голову.
– У них возникли разногласия по поводу дальнейших действий, – продолжала мисс Лидия. – Леди Момпессон и мистер Барбеллион, вместе с Дейвидом, стремятся поскорее осуществить этот замысел, но сэр Персевал всегда возражал. О, потому только, что он полагает, что твой брак с Дейвидом надежнее охранит интересы семейства, и настроен против молодой женщины, которую Дейвид избрал в свои невесты. Он говорит, что не потерпит еще одного такого брака в семействе после того, как его двоюродная бабка София вышла замуж за Николаса Клоудира! Он не знал, что Дейвид по уши в долгах и отчаянно нуждается в деньгах, ибо Дейвид с матерью скрывали это от него. Но именно поэтому они решили, что он женится на богатой наследнице, а теперь мой племянник так болен, что, я думаю, они и вправду поступят по-своему.
– Но какую выгоду принесет им такой чудовищный брак? – спросил я, и Генриетта отняла руки от лица, чтобы выслушать ответ.
– Да просто поместье останется в их владении, – ответила мисс Лидия. – Ибо, как ты знаешь, когда женщина выходит замуж, ее собственность переходит к супругу.
– Но тогда, – возразил я, – право на имущество получит Том.
– Сразу после свадьбы Тома признают поп compos mentis и его имущество перейдет в качестве доверительной собственности родителям и брату. Мистер Барбеллион непревзойденный мастер в устройстве таких дел, единственная цель которых лишить одного из членов семьи имущества в пользу других под предлогом помешательства собственника. Это процветающая сфера деятельности канцлерского суда. Фактически они по-прежнему будут владеть и пользоваться поместьем, как раньше. Тома либо отправят за границу, либо, что более вероятно, поместят в сумасшедший дом – и никаких наследников у него не будет. Таким образом, ограничение прав на распоряжение имуществом перестанет действовать после твоей смерти, Генриетта, и оно перейдет, в качестве доверительной собственности, к Дейвиду или его наследнику.
– Теперь понятно, – вскричал я, – почему сэр Персевал отказал моей матери в просьбе о помощи: зная к тому времени, что кодицилл представлен канцлерскому суду, он уже решил осуществить этот гнусный замысел, а потому только выигрывал от смерти моей матери.
– Нет, – возразила мисс Лидия. – Здесь ты ошибаешься. Он не отказывал ей. Мое семейство всегда было заинтересовано в том, чтобы твоя мать и ты сам оставались в живых, дабы препятствовать введению в силу кодицилла.
Помня рассказ матушки, я понимал, что она заблуждается, но не стал углубляться в тему. Я подумал, что если они решили предъявить завещание, значит, действительно выигрывали от нашей с матерью смерти, поскольку по условиям завещания мы имели преимущественное право на собственность против Генриетты.
– Я никогда не соглашусь на подобный брак! – воскликнула Генриетта.
– И для осуществления этого плана необходимо официальное признание факта моей смерти! – вскричал я. – Но если я сейчас объявлюсь и заявлю в суде о своих правах, тогда не придется опасаться того, что поместье перейдет к Сайласу Клоудиру.
Мисс Лидия промолчала, но Генриетта потрясла головой и промолвила:
– Нет, ибо вы уже сказали, что в таком случае над вашей жизнью нависнет смертельная угроза. Я не стану покупать свою безопасность такой дорогой ценой.
Значит, она все-таки поверила, что мои враги пытались убить меня! Или она просто насмехается надо мной? Я оказался в затруднительном положении, ибо начни я сейчас преуменьшать опасность, она подумала бы, что я излишне драматизировал ситуацию прежде.
Пока я пытался найти ответ, мисс Лидия сказала:
– Ты никогда не будешь в безопасности, Генриетта. Теперь, когда кодицилл введен в силу, Изабелла и Дейвид не будут ставить все на то, что Джон останется в живых, ибо знают о твердой решимости Клоудиров убить наследника Хаффама. Они будут упорно добиваться своей цели, состоящей в твоем браке с Томом, чтобы в случае необходимости представить суду завещание. – Она повернулась ко мне. – Таким образом, если ты сейчас объявишься, ты просто подвергнешь смертельной опасности себя и ничем не поможешь Генриетте.
– У вас остается единственный способ обезопасить себя, – сказала мне Генриетта. – Вы должны умереть.
Я вздрогнул, а она залилась краской и пояснила:
– Я имею в виду, разумеется, что вы должны позволить, чтобы вас официально признали умершим.
– Но тогда вас принудят к ужасному браку! – воскликнул я. Она потрясла головой, и я сердито выкрикнул: – В таком случае Клоудиры унаследуют поместье! Я не могу допустить такого! – Потом мне пришла в голову другая мысль. – Ваши опекуны разорятся, и вы останетесь без гроша.
– Ужели бедность так ужасна? – спросила Генриетта.
– Да, – ответил я. – И вы, по крайней мере, молоды. Но вправе ли вы требовать, чтобы вашу бабушку выселили из дома, где она прожила всю свою жизнь?
– У меня есть небольшой ежегодный доход, оставленный мне отцом, и он в полном твоем распоряжении, моя дорогая, – сказала старая леди. – К сожалению, он составляет всего лишь пятьдесят фунтов и прекращается с моей смертью. Но, вероятно, я могу продать его.
– Я решительно против! – воскликнула Генриетта.
– Вот видите, насколько мы беспомощны без денег! – вскричал я и сам удивился ярости своей вспышки. – Всю мою жизнь недостаток средств лишал меня свободы. Подумайте только, что мы могли бы сделать, будь только у нас деньги.
Обе они внимательно смотрели на меня: мисс Лидия энергично кивала головой, а Генриетта словно глубоко задумалась.
Что касалось до меня, то я принял твердое решение.
– В таком случае, если я не могу ни объявиться, ни допустить, чтобы меня признали умершим, – сказал я, – мне остается только вернуть себе завещание.
Генриетта вспыхнула, но старая леди восторженно воскликнула:
– Да! Благодарение Богу! Вот он, дух Хаффамов! Я надеялась услышать от тебя именно такие слова!
– Если я вступлю в права наследования, Генриетта, все имущество ваших опекунов перейдет ко мне, и у них не останется выгоды принуждать вас к браку. Вы будете вольны выйти замуж, за кого пожелаете.
Несколько долгих мгновений мы пристально смотрели друг на друга.
– Так значит, все возвращается к тому же, не так ли? – медленно проговорила она. – Интересно знать, каковы ваши истинные мотивы и понимаете ли их вы сами. Если вы преследуете цель помочь мне, тогда я тем более возражаю против кражи завещания. В этом нет никакой необходимости, поскольку я сама в силах воспротивиться принудительному браку.
– Это ты сейчас так говоришь! – вскричала мисс Лидия. – Но, милое моя дитя, я слышала подобные слова и раньше. Я слишком хорошо знаю, что с тобой могут сделать.
Она говорила с такой страстью, что мы оба с любопытством посмотрели на нее.
– А что они могут сделать со мной? – спросила Генриетта. – Не станут же они избивать меня или морить голодом. А коли станут, я убегу из дома.
– Дитя мое, – вскричала мисс Лидия, – я знаю, на что они способны. Они способны на ужасные вещи. Не думай, что можешь противостоять им. Однажды я тоже так думала, а я тогда была старше, чем ты сейчас.
– Дорогая бабушка, прошу тебя, не волнуйся.
– Ты должна позволить Джону завладеть завещанием. Только в таком случае ты будешь в безопасности.
– Да, ибо я стану богатым, – сказал я, – И потому все мы будем в безопасности.
Генриетта печально взглянула на меня.
– Когда вы говорите так, мне становится не по себе, – промолвила она. – Сама я могу смириться с бедностью, но, советуя вам оставить мысль о краже завещания и допустить официальное признание факта вашей смерти, я предлагаю вам отказаться от шанса получить огромное богатство. Я требую от вас слишком многого?
Я не мог ответить, ибо находился в трудном положении. Если я скажу, что наследство меня не интересует, я снищу расположение Генриетты, но оставлю ее на произвол судьбы, а если я скажу, что хочу получить поместье ради него самого, она проникнется ко мне презрением, но позволит украсть завещание и тем самым спасти ее. В этом состоянии мучительной нерешительности я задался вопросом: какие же на самом деле чувства вызывает у меня мое право собственности? Неужели мной движет всего-навсего алчность? Безусловно, нет. У меня такие планы на поместье! И все же теперь я начал сомневаться, как поступить.
В этот момент мисс Лидия, вдруг словно разом постаревшая на много лет, поднялась с дивана, подошла к креслу Генриетты и опустилась подле нее на колени. Серьезно глядя ей в лицо, она настойчиво проговорила:
– Ты должна покинуть этот дом. Немедленно. Сегодня же ночью.
– Милая бабушка, ты меня пугаешь. В этом нет никакой необходимости.
– Тебе понадобятся деньги, – вскричала она. – Все всегда упирается в деньги, верно? Как и говорит мальчик.
Генриетта укоризненно взглянула на меня.
Мисс Лидия взяла обе руки девушки в свои и принялась перебирать ее пальцы.
– Мне бы хотелось помочь тебе, но ты знаешь, у меня никогда не было денег.
– Дорогая бабушка, я не намерена бежать. Пожалуйста, встань.
– Единственное, что я имела когда-либо, это ежегодный доход с поместья, но у меня есть несколько ценных вещей, которые я могу продать или – как правильно сказать? – заложить. Подарки от разных близких людей. – Она принялась беспокойно озираться по сторонам. – Посмотри, вон ту фарфоровую вещицу оставила мне моя бедная тетушка Анна. Наверное, она потянет на несколько гиней. И еще каминные часы. И у меня есть кое-какие драгоценности. О, боюсь, всего лишь стразы. Я была такой невзрачной и чудаковатой девушкой, что меня никто не баловал подарками. Только мой дорогой Джон.
– Успокойся же, бабушка, – взмолилась Генриетта, пытаясь встать и поднять старую леди на ноги.
– Все упирается в деньги! – вскричала мисс Лидия, вцепляясь в платье Генриетты и с отчаянием на нее глядя. – Вот почему мне не позволили выйти замуж за Джона. Милая моя девочка, мне тяжело видеть, как ломают и твою жизнь тоже.
Тут вдруг раздался стук в дверь. В следующую секунду она распахнулась, и я увидел на пороге незнакомого мужчину. Я проворно вскочил с места, но вновь прибывший наверняка успел заметить, что я сидел на диване. Однако взгляд его был прикован к еще более странному зрелищу, которое представляла собой мисс Лидия, по-прежнему стоявшая на коленях перед креслом Генриетты.
– Прощу прощения, – мягко промолвил он.
Старая леди вздрогнула и с помощью Генриетты начала медленно подниматься на ноги. Тем временем я понял, что вновь прибывший не совсем незнаком мне.
Он отвел глаза от двух женщин и, пока мисс Лидия расправляла смявшиеся складки своего платья и усаживалась обратно на диван, пристально смотрел на меня с едва уловимой улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего.
Наконец мисс Лидия заговорила, слегка задыхаясь, но с замечательным достоинством:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102