– Вы опять поняли меня неправильно. Я по-прежнему считаю, что Справедливость на моей стороне, но в конце концов убедился в одном: я не имею права на Справедливость. Само общество несправедливо.
– Вы с такой легкостью рассуждаете о Справедливости и Несправедливости! – вдруг вскричал он с необычайной злобой. – Да что вы в них понимаете?! Какое право имеете вы, потомок Хаффамов и Клоудиров, говорить о Справедливости, когда два ваших семейства – и проклятые Момпессоны – обошлись столь несправедливо с моей семьей?
– О чем вы говорите? – спросил я в крайнем изумлении.
– Я имею такое же право на долю имущества, как и вы. Если бы мой прадед получил то, что ему причиталось по справедливости…
Он осекся на полуслове, осознав, что сказал лишнее, и с минуту сидел молча, стараясь овладеть собой.
Право на долю имущества? Так, значит, он состоит в какой-то родственной связи с моей семьей?
Генри поднялся с кресла и сказал:
– Если вы передумаете, вы знаете, где меня найти. Времени у нас осталось немного, поскольку установленный законом срок истечет довольно скоро.
– Я дал вам свой ответ, – сказал я.
– В таком случае приготовьтесь к возможным неприятным последствиям, – бросил он и вышел из комнаты.
Я уселся в кресло, чтобы поразмыслить над значением всего услышанного. В первую очередь я попытался понять, кто же именно притязает на наследство со стороны Малифантов и откуда Генри известна личность претендента. Сам я был связан с ним через Стивена Малифанта. Неужели Стивена отослали в школу Квигга (тем самым обрекая на смерть) именно потому, что он обладал правами наследования? В таком случае не является ли претендентом тетка Стивена или кто-либо из ее близких родственников? Если это предположение верно, значит, сам Генри состоит в родственной связи с претендентом. Может даже, он сам и есть претендент со стороны Малифантов? Однако сделанное им предложение плохо сообразуется с данной гипотезой, поскольку в таком случае он, безусловно, уничтожил бы завещание. (Если только не вел свою игру еще хитрее, чем я думал.) Однако его упоминание о правах своей семьи наводило на мысль, что он состоит в каком-то родстве со мной. Имеет ли он отношение к одному из пяти семейств, пошедших от Генри Хаффама: Хаффамы, Момпессоны, Клоудиры, Палфрамонды и Малифанты? И если да, к какой ветви родословного древа относится?
Погруженный в размышления, я не заметил, как наступил вечер, и в конце концов обнаружил, что сижу в полной темноте. Я отыскал шведские спички, зажег свечу и только тогда осознал, что Джоуи не пришел, как было условлено, – и в моем нынешнем душевном состоянии данное обстоятельство стало еще одним поводом для беспокойства. Визит Генри настолько взволновал меня, что я не мог сидеть дома без дела, а потому надел теплый сюртук, шляпу и вышел на улицу с намерением прогуляться до коттеджа миссис Дигвид и узнать, куда запропастился Джоуи.
Я направился к Стрэнду, но прошел лишь половину Черч-лейн, когда услышал позади частые шаги. Прежде чем я успел испугаться, кто-то швырнул меня к стене, головой вперед, и крепко придавил сзади. Я ударился лбом так сильно, что у меня помутилось в глазах и тошнота подкатила к горлу. Потом ко мне вплотную придвинулось лицо, и из темноты раздался голос:
– Ба, какой приятный сюрприз! А я-то думал, ты помер. Ну не радостно ли мне было услышать, что ты жив-здоров? Я решил прийти и убедиться самолично. И я поистине рад. Только такие дела сильно подрывают доверие человека к газетам, верно? – Барни вытащил что-то из-за пояса. – Полагаю, мне следует поправить положение и доказать, что в конце концов они писали чистую правду. И вся прелесть в том, что меня за это не посадят, поскольку для всех ты уже мертв.
Я понимал, что отбиваться или взывать о помощи на пустынной улице не имеет смысла. Единственный шанс на спасение мне давала попытка сыграть на личном интересе. Но на каком основании? Кто послал Барни убить меня? Безусловно, не Дэниел Портьюс, ибо теперь, когда старый Клоудир умер, его наследники не извлекали никакой выгоды из моей смерти. Может, Барни сам хочет отомстить мне? В таком случае я пропал. Но существовала еще одна вероятность.
– Вас послал Сансью, так ведь? – выкрикнул я.
Произнося эти слова, я понятия не имел, какими мотивами может руководствоваться адвокат. Но в любом случае он исходил из неверного предположения. Посему я разыграл свою единственную карту.
– Но он не знает, что завещание по-прежнему существует! Документ не уничтожили – так же, как меня не убили! Скажите это Сансью!
Барни развернул меня лицом к себе и задумчиво уставился мне в глаза, тяжело дыша и поглаживая лезвие ножа большим пальцем.
– Брехня, – бросил он наконец.
– Если вы сейчас убьете меня, Сансью ничего не выиграет. Только Момпессоны. Вы хотите этого?
Последние слова я произнес по наитию, ибо вдруг вспомнил, как брат Барни говорил мне, что последний имеет зуб против Момпессонов, не заплативших ему за какую-то работу.
Он пристально смотрел на меня несколько мгновений, самых долгих в моей жизни, а потом внезапно оттолкнул и быстро ушел прочь.
Я поспешил к Стрэнду и почувствовал себя в безопасности, только когда оказался на оживленной, залитой светом фонарей улице.
Зачем Сансью желать моей смерти? На кого он работает? Это оставалось загадкой, но я вдруг понял, откуда Барни узнал, где меня искать, и почему Джоуи не пришел сегодня! Он продал меня своему дяде. На глаза навернулись слезы, и я понял, что вот-вот расплачусь. После долгого периода подозрений и сомнений я наконец-то стал доверять Джоуи, и именно сейчас, когда я, в сущности, вверил ему свою жизнь, он предал меня. Что-то текло у меня по лицу. Я понял, что не слезы, а кровь – ибо теперь, немного опомнившись, я обнаружил на лбу сильно кровоточащую рану. В голове шумело, и я чувствовал слабость и дурноту. Куда мне податься теперь? Да некуда. Разве только вернуться в свою унылую каморку, но и там теперь небезопасно. Однако выбора не оставалось. С тяжелым сердцем я поспешил домой, тихонько поднялся по лестнице, благополучно избежав встречи с хозяйкой, и запер за собой дверь. Я промыл рану, остановил кровотечение, а потом повалился на кровать, и комната поплыла у меня перед глазами.
Глава 112
Как великолепно, должно быть, выглядел дом тем вечером! Я мог бы проходить мимо него тогда, поскольку частенько прогуливался по Вест-Энду в поздний час, любуясь хвастливо выставленной напоказ роскошью Застарелого Разложения (и сожалея о ней, разумеется). Я живо представляю, как из-за прибывающих экипажей на улице образуется затор, препятствующий движению: очередное свидетельство презрения к ближним.
Я могу провести вас в особняк, каким он был тем вечером. Мы проходим мимо ливрейного лакея, стоящего у парадной двери, и наемный камердинер объявляет наши имена, которые затем передаются громкими голосами с одной лестничной площадки на другую по мере того, как мы поднимаемся. Роскошные диваны и изящные буфеты стоят вдоль стен, и оркестр Коллине уже играет вальсы и галопы, хотя еще только десять часов и по нынешней моде слишком рано для прибытия гостей (но мы-то с вами не из высшего света).
Леди Момпессон и сэр Дейвид готовятся принимать гостей у дверей большого салона на верхней площадке главной лестницы. Они держатся настолько непринужденно, что, безусловно, гости усомнятся в слухах о грозящем им разорении. При виде такой расточительности любой откажется верить в подобные россказни. Разумеется, это просто обычные злостные сплетни, до каких охоче светское общество, праздное и недоброжелательное.
Сейчас сэр Дейвид с улыбкой выступает вперед и кланяется двум гостьям: даме лет пятидесяти и даме помоложе. Последняя не очень хороша собой, но, похоже, рада видеть баронета, которого одаривает улыбкой, явно рассчитанной на то, чтобы пробудить самые страстные чувства в мужском сердце.
А теперь появляется сэр Томас в обществе графини X*** и ее сына, достопочтенного Перси Деси. Уж не подмигивает ли сэр Томас сэру Дейвиду, когда видит, как он обращается к мисс Шугармен?
А вот дородный молодой джентльмен в военной форме. Ба, да это же Том Момпессон! Но ведь его выгнали из полка! Так или иначе, он смотрится весьма неплохо в своем ярко-красном мундире с золотыми аксельбантами и до блеска начищенных ботфортах. А кто сей модно одетый джентльмен, что пришел с ним? Бутылочного цвета фрак, хоть и очень красивый, явно сшит не на него. Ба, да это же мистер Вамплу! Что скромный гувернер делает на светском балу? Или внезапный приступ любви к простому народу побудил хозяев пригласить его? Может, и дворецкий тоже здесь скорее гость, нежели распорядитель бала? Нет, ибо мистер Вамплу, похоже, не наслаждается приятным времяпрепровождением, а внимательно следит за молодым джентльменом – в частности, за количеством бокалов шампанского, им выпитых. Ибо один раз он легко мотает головой, когда к ним приближается лакей по имени Джозеф, и последний мгновенно отходит прочь.
Глава 113
Примерно за час до полуночи, когда бал в самом разгаре, к парадной двери подходит некий молодой джентльмен. Привратник преграждает ему путь и после короткого обмена вопросами и ответами зовет мистера Такаберри, который вскоре является, великолепно одетый и перетянутый чуть не до потери сознания. После непродолжительного разговора молодого человека впускают. Он поднимается по лестнице и обменивается рукопожатием с сэром Дейвидом в дверях гостиной.
– Что ты здесь делаешь, черт возьми? – вполголоса восклицает хозяин.
Гость вспыхивает и отвечает настойчивым шепотом:
– Я должен немедленно поговорить с тобой и твоей матерью.
– Только не сейчас, бога ради! У тебя вид чертова судебного пристава!
Молодой джентльмен кривит губы в улыбке и тихо произносит:
– Наследник Хаффам жив!
Несколько мгновений сэр Дейвид пристально смотрит на него, а потом указывает на дверь в конце лестничной площадки.
– Пройди в Китайскую гостиную. Я схожу за матерью. Через пару минут сэр Дейвид и леди Момпессон входят в темную комнату. Сэр Дейвид держит в руке канделябр, являющийся здесь единственным источником света. Ставя канделябр на стол, он говорит:
– Матушка, вы не раз слышали от меня о моем друге, Гарри.
– Откуда вы знаете, что юный Хаффам жив? – бесцеремонно осведомляется леди Момпессон.
Гарри весь передергивается, а потом отвечает:
– Тому есть самые надежные свидетели, леди Момпессон: мои глаза и уши. Я виделся и разговаривал с ним сегодня – точнее, уже вчера.
– Но почему вы убеждены, что это именно он? – возражает леди Момпессон. – Еще никто не опознал мальчишку с уверенностью после того, как он сбежал из сумасшедшего дома, куда его отправил дядя. А это было почти четыре года назад.
– Всё благодаря случайному стечению обстоятельств, – отвечает Гарри. – Я видел его всего за несколько месяцев до того, как он бежал и исчез. Но тогда я не знал, кто он такой. Я видел в нем лишь школьного товарища моего сводного брата. И только совсем недавно понял, что он и есть наследник Хаффам.
– Действительно, в высшей степени поразительное стечение обстоятельств, – холодно произносит леди Момпессон.
Полагаю, она дает понять, что не верит ни единому слову.
Похоже, Гарри именно так и истолковывает замечание леди Момпессон, ибо затем обращается к ее сыну:
– Он пришел ко мне сразу после того, как сбежал от своего деда, и именно тогда открыл мне, кто он такой.
– Но это произошло в феврале! – восклицает сэр Дейвид. – Почему же ты не сообщил мне раньше, Гарри? Ведь тебе прекрасно известно, что мы живем в постоянном страхе лишиться права собственности, как только суд объявит мальчишку мертвым.
– Он взял с меня клятву хранить тайну, поскольку знал, что его жизнь в опасности, – лжет Гарри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102