А один из наших людей не так давно следовал за ним по пятам до этого дома. Мы полагаем, он отдал вам документ на хранение.
Я впал в совершенное замешательство, не в силах переварить услышанное. Откуда они так много знали? И с какой стати следили за Беллринджером?
– Мне? – воскликнул старик. – С какой стати Беллринджеру отдавать мне завещание?
– Не шутите с нами, – сказал женский голос.
Я с трудом подавил изумленный возглас. Я действительно сошел с ума. Я повредился рассудком.
Потом женщина снова заговорила:
– Нам все известно. Завещание с самого начала находилось у вас. Вы участвовали в краже.
Да, это она! Миссис Фортисквинс! Но что она здесь делает? Каким образом она связана с Сансью? Какой интерес может представлять для нее завещание? И что она имела в виду, когда обвинила старика в краже? Он сказал мне, что документ украл Патерностер. Неужели он солгал?
– Да что вы можете знать? – вскричал старик. – Вас еще на свете не было, когда это случилось!
– Миссис Сансью знает очень и очень много об этом деле, – сказал адвокат.
Миссис Сансью! Я был ошеломлен. Зачем высокомерной богатой вдове соединяться браком с жалким адвокатом-крючкотвором?
Миссис Фортисквинс – или миссис Сансью, как мне теперь приходилось называть ее, – снова заговорила:
– Именно так. Прежде всего я знаю о ребенке, которого тайно родила Анна Момпессон более девяноста лет назад.
Старик тихо ахнул.
– Родила в результате постыдной и незаконной связи, – продолжала миссис Фортисквинс. – Я знаю, что отец ребенка, Джеффри Хаффам, забрал у нее младенца и отдал своему адвокату, Патерностеру, с наказом найти для него приемных родителей. Мне известно, что Патерностер задумал шантажировать Хаффама, с каковой целью отдал ребенка на усыновление одному из своих клерков. И велел при крещении наречь мальчика именем настоящего отца: Джеффри.
Миссис Сансью умолкла, и внезапно я вспомнил имя, которое видел в похищенном завещании, когда читал последнее в комнатах Беллринджера: Джеффри Эскрит!
О любовной связи Джеффри Хаффама и Анны Момпессон рассказывала мисс Лидия. Но даже она ничего не знала о судьбе младенца – или, возможно, спутала ее с судьбой другого такого же неудобного внебрачного ребенка.
Затем, подтверждая мое предположение, миссис Сансью медленно, с расстановкой проговорила:
– И я знаю, что звали упомянутого клерка «Эскрит». Ну конечно! От Эскрита пошла незаконная линия родства, объединяющая семейства Хаффамов и Момпессонов!
– Да! – с ожесточением вскричал старик. – Эскрит! Не «Хаффам» и не «Момпессон», хотя я наполовину Хаффам и наполовину Момпессон – и старая Лидия Момпессон, которая одна на всем белом свете могла подтвердить это, умерла. Я проклинаю оба семейства! И проклинаю Патерностера за то, что он сделал! Лучше бы мне оставаться в неведении, но он использовал меня, как фигуру в шахматной партии. Он устроил все так, чтобы Джеффри Хаффам взял меня на службу в качестве своего доверенного лица, причем ни один из нас не догадывался о существующем между нами родстве. Потом он уговорил меня жениться на своей дочери – косоглазой уродине, которую никто не взял бы за ничтожное приданое, им назначенное, – взамен пообещав открыть мне в высшей степени важный для меня секрет. И что же он мне открыл? Да тайну моего рождения! Горькую тайну. В то время я часто наведывался в Хафем по делам Джеффри, и теперь, когда я знал о своем происхождении и видел, как мой единокровный брат Джеймс безудержно тратит деньги на лошадей, женщин и азартные игры, как строится огромный новый дом, как они доводят до помешательства ту несчастную женщину… Знаете, меня мучило сознание несправедливости всего этого.
– Значит, вот почему вы шантажировали Джеффри, – сказала миссис Сансью.
– Нет, все было не так. Когда я открылся ему, он очень обрадовался. К тому времени он разочаровался в своем законнорожденном сыне и был счастлив обрести сына, которому мог доверять.
– Неправда, – возразила миссис Сансью. – Вы пригрозили скандалом, а Джеффри тогда начали принимать при дворе, и он надеялся получить титул.
– Вы лжете! – взвизгнул старик. – Да как только я ему открылся, он составил новое завещание, по которому оставлял мне этот дом и тысячу фунтов.
– Вы вынудили его, – настаивала она. – Джеффри обратился за советом к Патерностеру, не догадываясь, что именно он-то и извлечет выгоду из нового завещания, поскольку его дочь тайно обвенчана с вами. А через пару лет Джеффри попытался аннулировать завещательный отказ недвижимости, без вашего ведома добавив к завещанию дополнительное распоряжение.
– И снова ложь! – вскричал Эскрит. – Он сделал это, поскольку опасался, что после его смерти Джеймс продаст недвижимость Сайласу Клоудиру. Вот почему он добавил кодицилл, закрепляющий поместье за Джеймсом без права отчуждения.
– Неужели вы обманывали себя все эти годы? – насмешливо спросила миссис Сансью. – Почему же еще он скрыл от вас свои действия, если не потому, что хотел лишить вас наследства? Но Патерностер рассказал вам про кодицилл и пообещал уладить дело. И он пообещал то же самое – не правда ли? – когда ваш настоящий отец весной семидесятого года, перед самой своей смертью, составил другое завещание, в котором вообще не упоминал вас?
– Он поступил так, чтобы лишить Джеймса наследства в пользу своего новорожденного внука!
– Да, и это тоже, – признала она, но продолжала далее: – Однако он отменил завещательный отказ этого дома в вашу пользу, не так ли? Поэтому, когда он умер, вы с Патерностером изъяли кодицилл из первого завещания и спрятали второе, за что получили вознаграждение от Джеймса, поскольку таким образом он унаследовал поместье без ограничения в правах распоряжения собственностью и смог продать последнее Момпессонам. А вам, разумеется, достался этот дом и тысяча фунтов.
Я вспомнил, что в похищенном завещании не говорилось об отказе дома Эскриту. Значит, оно было похищено еще и по этой причине!
– Нет, это сделал Патерностер! – возразил старик. – Я ничего не знал.
– Да всё вы знали, – насмешливо сказала миссис Сансью. – Ибо вам с Патерностером пришлось подкупить клерка Джеффри, чтобы он молчал о ваших махинациях и засвидетельствовал факт отмены кодицилла завещателем. А дабы надежно заручиться молчанием означенного лица, вы выдали свою младшую дочь за его сына. Звали же этого клерка Беллринджер, и Генри является внуком вашей дочери, а следовательно, вашим правнуком.
– Да, – сказал Эскрит. – Генри действительно мой правнук, но во всем остальном вы ошибаетесь.
– Вот почему, – сказал Сансью, – он не меньше вас был исполнен решимости отомстить обоим семействам и получить долю поместья.
– Долю! – вскричал старик. – Да к настоящему времени он практически завладел всем поместьем!
– О чем вы говорите? – совершенно спокойно осведомилась миссис Сансью. – Как такое возможно?
– Он женился на наследнице со стороны Палфрамондов! – выкрикнул старик.
– Действительно? – невозмутимо спросила она.
– Так неужели вы думаете, что я отдам вам завещание сейчас, когда вот-вот осуществится мечта всей моей жизни: мое семейство – мои потомки! – вступит во владение землями Хаффама? Да будьте вы прокляты! И в любом случае, зачем вам завещание?
– Да ни за чем, – сказала миссис Сансью. – Просто его надо уничтожить.
– Уничтожить? – выдохнул старик. – Единственной стороной, заинтересованной в уничтожении завещания, является… – Он осекся.
– Да, – сказала она. – Я наследница со стороны Малифантов.
Так вот в чем дело! Вот почему она явилась к Эскриту! Вот почему Сансью нанял Барни убить меня! После смерти Сайласа Клоудира поместье переходило к претенденту Малифанту – в случае, если последний представитель рода Хаффамов умирал! И вот почему, понятное дело, они с Сансью сочетались браком: она обладала правами на наследство, а он располагал возможностями для осуществления оных.
– Генри предупреждал меня насчет вас! – выкрикнул Эскрит. – Он рассказывал, как помог вам разделаться с вашим племянником, который стоял первым в очередности наследования.
Значит, я не ошибался в своем предположении, что тетка отправила Стивена на ферму Квигга умирать! Но я не догадывался, кто она такая, и не знал, что именно из-за нее меня отправили в ту же школу!
– Вы несете вздор, старик, – холодно сказала она.
– Отдайте завещание, – приказал Сансью.
– Нет!
– Отдайте, – повторил Сансью. – Оно вам не нужно, поскольку ваш правнук потерпел неудачу.
– Вы лжете!
Послышался шорох бумаги, и адвокат сказал:
– На рассвете это будет во всех газетах.
До меня донесся еле слышный, дрожащий голос старика:
– «Баронет бежит после убийства родственника на дуэли. Саттон-Валанси, вторник, второе декабря. По всей вероятности, сэр Дейвид Момпессон, баронет, бежал из страны после смерти Генри Беллринджера…»
Он запнулся и умолк. Через несколько секунд снова послышалось шуршание, а затем мистер Сансью продолжил:
– «…после смерти мистера Генри Беллринджера, предположительно состоявшего с ним в дальнем родстве, которая наступила в результате дуэли между упомянутыми джентльменами. Сообщается, что мистер Беллринджер тайно бежал с мисс Генриеттой Палфрамонд, и сэр Дейвид, решительно возражавший против этого союза в силу своей собственной нежной привязанности к юной леди, пустился в погоню за влюбленными и прервал обряд бракосочетания. Согласно утверждению нашего корреспондента, затем между двумя джентльменами состоялась дуэль, в ходе которой мистер Беллринджер получил смертельное ранение».
– Убит, – проговорил старик. – Убит Момпессоном!
– И теперь поместье перейдет к наследнику Хаффаму, коли он заполучит завещание, – сказал Сансью. – Вы меня понимаете? Теперь оно вам не нужно. Отдайте нам завещание, и мы сразу свяжемся с человеком, который только ждет нашего приказа, чтобы заставить мальчишку замолчать навеки.
– Значит, Амфревилл отомщен, – проговорил Эскрит бесцветным голосом.
То же самое сказал Беллринджер перед смертью! Что он имел в виду? И что имеет в виду старик?
– О чем вы говорите? – раздраженно спросил Сансью.
– Он послал меня за ними, – начал старик безжизненным тоном. – За двумя влюбленными парами. Он твердо решил воспрепятствовать бракосочетанию. Он обещал… обещал увеличить мою долю наследства. Я скакал весь день и всю ночь.
– Он заговаривается, – бросила миссис Сансью.
Однако я жадно ловил каждое слово, пытаясь сообразовать рассказ Эскрита с историей, поведанной мне мисс Лидией.
– Когда я добрался до Холла, – продолжал старик, – там не светилось ни одно окно. Потом навстречу вышел Амфревилл и бросил мне вызов. Я обнажил саблю и стал драться с ним. Он фехтовал лучше меня, но потом она выбежала из Холла позади меня. Она увидела, что мне грозит опасность, и закричала: «Сын мой! Сын мой! Осторожнее, сзади!» Амфревилл решил, что она обращается к нему, и обернулся. Тут я и вонзил в него саблю.
Наступило короткое молчание.
Значит, вот что за «странные» слова (по выражению мисс Лидии) выкрикнула безумная женщина! Она узнала своего сына и увидела, что он в опасности. Она пыталась защитить вовсе не Джона Амфревилла, а Эскрита!
Затем старик продолжал:
– Я сделал это для него. Для семьи Хаффамов. Для моей семьи. Амфревиллы были недостаточно хороши, чтобы породниться с нами. Так он сказал мне. Но позже он разгневался на меня за то, что я не сумел предотвратить бракосочетание Джеймса с этой шлюхой. И за то, что я убил Амфревилла. А потом Патерностер рассказал мне, как он пытался обмануть меня, отменить завещательный отказ дома и денег в мою пользу. Я не верил Патерностеру, покуда он не показал мне кодицилл и завещание, составленное им перед смертью. И тогда мне стало ясно, что, пока я ездил по его делам, он пытался хитростью лишить меня моих законных прав!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Я впал в совершенное замешательство, не в силах переварить услышанное. Откуда они так много знали? И с какой стати следили за Беллринджером?
– Мне? – воскликнул старик. – С какой стати Беллринджеру отдавать мне завещание?
– Не шутите с нами, – сказал женский голос.
Я с трудом подавил изумленный возглас. Я действительно сошел с ума. Я повредился рассудком.
Потом женщина снова заговорила:
– Нам все известно. Завещание с самого начала находилось у вас. Вы участвовали в краже.
Да, это она! Миссис Фортисквинс! Но что она здесь делает? Каким образом она связана с Сансью? Какой интерес может представлять для нее завещание? И что она имела в виду, когда обвинила старика в краже? Он сказал мне, что документ украл Патерностер. Неужели он солгал?
– Да что вы можете знать? – вскричал старик. – Вас еще на свете не было, когда это случилось!
– Миссис Сансью знает очень и очень много об этом деле, – сказал адвокат.
Миссис Сансью! Я был ошеломлен. Зачем высокомерной богатой вдове соединяться браком с жалким адвокатом-крючкотвором?
Миссис Фортисквинс – или миссис Сансью, как мне теперь приходилось называть ее, – снова заговорила:
– Именно так. Прежде всего я знаю о ребенке, которого тайно родила Анна Момпессон более девяноста лет назад.
Старик тихо ахнул.
– Родила в результате постыдной и незаконной связи, – продолжала миссис Фортисквинс. – Я знаю, что отец ребенка, Джеффри Хаффам, забрал у нее младенца и отдал своему адвокату, Патерностеру, с наказом найти для него приемных родителей. Мне известно, что Патерностер задумал шантажировать Хаффама, с каковой целью отдал ребенка на усыновление одному из своих клерков. И велел при крещении наречь мальчика именем настоящего отца: Джеффри.
Миссис Сансью умолкла, и внезапно я вспомнил имя, которое видел в похищенном завещании, когда читал последнее в комнатах Беллринджера: Джеффри Эскрит!
О любовной связи Джеффри Хаффама и Анны Момпессон рассказывала мисс Лидия. Но даже она ничего не знала о судьбе младенца – или, возможно, спутала ее с судьбой другого такого же неудобного внебрачного ребенка.
Затем, подтверждая мое предположение, миссис Сансью медленно, с расстановкой проговорила:
– И я знаю, что звали упомянутого клерка «Эскрит». Ну конечно! От Эскрита пошла незаконная линия родства, объединяющая семейства Хаффамов и Момпессонов!
– Да! – с ожесточением вскричал старик. – Эскрит! Не «Хаффам» и не «Момпессон», хотя я наполовину Хаффам и наполовину Момпессон – и старая Лидия Момпессон, которая одна на всем белом свете могла подтвердить это, умерла. Я проклинаю оба семейства! И проклинаю Патерностера за то, что он сделал! Лучше бы мне оставаться в неведении, но он использовал меня, как фигуру в шахматной партии. Он устроил все так, чтобы Джеффри Хаффам взял меня на службу в качестве своего доверенного лица, причем ни один из нас не догадывался о существующем между нами родстве. Потом он уговорил меня жениться на своей дочери – косоглазой уродине, которую никто не взял бы за ничтожное приданое, им назначенное, – взамен пообещав открыть мне в высшей степени важный для меня секрет. И что же он мне открыл? Да тайну моего рождения! Горькую тайну. В то время я часто наведывался в Хафем по делам Джеффри, и теперь, когда я знал о своем происхождении и видел, как мой единокровный брат Джеймс безудержно тратит деньги на лошадей, женщин и азартные игры, как строится огромный новый дом, как они доводят до помешательства ту несчастную женщину… Знаете, меня мучило сознание несправедливости всего этого.
– Значит, вот почему вы шантажировали Джеффри, – сказала миссис Сансью.
– Нет, все было не так. Когда я открылся ему, он очень обрадовался. К тому времени он разочаровался в своем законнорожденном сыне и был счастлив обрести сына, которому мог доверять.
– Неправда, – возразила миссис Сансью. – Вы пригрозили скандалом, а Джеффри тогда начали принимать при дворе, и он надеялся получить титул.
– Вы лжете! – взвизгнул старик. – Да как только я ему открылся, он составил новое завещание, по которому оставлял мне этот дом и тысячу фунтов.
– Вы вынудили его, – настаивала она. – Джеффри обратился за советом к Патерностеру, не догадываясь, что именно он-то и извлечет выгоду из нового завещания, поскольку его дочь тайно обвенчана с вами. А через пару лет Джеффри попытался аннулировать завещательный отказ недвижимости, без вашего ведома добавив к завещанию дополнительное распоряжение.
– И снова ложь! – вскричал Эскрит. – Он сделал это, поскольку опасался, что после его смерти Джеймс продаст недвижимость Сайласу Клоудиру. Вот почему он добавил кодицилл, закрепляющий поместье за Джеймсом без права отчуждения.
– Неужели вы обманывали себя все эти годы? – насмешливо спросила миссис Сансью. – Почему же еще он скрыл от вас свои действия, если не потому, что хотел лишить вас наследства? Но Патерностер рассказал вам про кодицилл и пообещал уладить дело. И он пообещал то же самое – не правда ли? – когда ваш настоящий отец весной семидесятого года, перед самой своей смертью, составил другое завещание, в котором вообще не упоминал вас?
– Он поступил так, чтобы лишить Джеймса наследства в пользу своего новорожденного внука!
– Да, и это тоже, – признала она, но продолжала далее: – Однако он отменил завещательный отказ этого дома в вашу пользу, не так ли? Поэтому, когда он умер, вы с Патерностером изъяли кодицилл из первого завещания и спрятали второе, за что получили вознаграждение от Джеймса, поскольку таким образом он унаследовал поместье без ограничения в правах распоряжения собственностью и смог продать последнее Момпессонам. А вам, разумеется, достался этот дом и тысяча фунтов.
Я вспомнил, что в похищенном завещании не говорилось об отказе дома Эскриту. Значит, оно было похищено еще и по этой причине!
– Нет, это сделал Патерностер! – возразил старик. – Я ничего не знал.
– Да всё вы знали, – насмешливо сказала миссис Сансью. – Ибо вам с Патерностером пришлось подкупить клерка Джеффри, чтобы он молчал о ваших махинациях и засвидетельствовал факт отмены кодицилла завещателем. А дабы надежно заручиться молчанием означенного лица, вы выдали свою младшую дочь за его сына. Звали же этого клерка Беллринджер, и Генри является внуком вашей дочери, а следовательно, вашим правнуком.
– Да, – сказал Эскрит. – Генри действительно мой правнук, но во всем остальном вы ошибаетесь.
– Вот почему, – сказал Сансью, – он не меньше вас был исполнен решимости отомстить обоим семействам и получить долю поместья.
– Долю! – вскричал старик. – Да к настоящему времени он практически завладел всем поместьем!
– О чем вы говорите? – совершенно спокойно осведомилась миссис Сансью. – Как такое возможно?
– Он женился на наследнице со стороны Палфрамондов! – выкрикнул старик.
– Действительно? – невозмутимо спросила она.
– Так неужели вы думаете, что я отдам вам завещание сейчас, когда вот-вот осуществится мечта всей моей жизни: мое семейство – мои потомки! – вступит во владение землями Хаффама? Да будьте вы прокляты! И в любом случае, зачем вам завещание?
– Да ни за чем, – сказала миссис Сансью. – Просто его надо уничтожить.
– Уничтожить? – выдохнул старик. – Единственной стороной, заинтересованной в уничтожении завещания, является… – Он осекся.
– Да, – сказала она. – Я наследница со стороны Малифантов.
Так вот в чем дело! Вот почему она явилась к Эскриту! Вот почему Сансью нанял Барни убить меня! После смерти Сайласа Клоудира поместье переходило к претенденту Малифанту – в случае, если последний представитель рода Хаффамов умирал! И вот почему, понятное дело, они с Сансью сочетались браком: она обладала правами на наследство, а он располагал возможностями для осуществления оных.
– Генри предупреждал меня насчет вас! – выкрикнул Эскрит. – Он рассказывал, как помог вам разделаться с вашим племянником, который стоял первым в очередности наследования.
Значит, я не ошибался в своем предположении, что тетка отправила Стивена на ферму Квигга умирать! Но я не догадывался, кто она такая, и не знал, что именно из-за нее меня отправили в ту же школу!
– Вы несете вздор, старик, – холодно сказала она.
– Отдайте завещание, – приказал Сансью.
– Нет!
– Отдайте, – повторил Сансью. – Оно вам не нужно, поскольку ваш правнук потерпел неудачу.
– Вы лжете!
Послышался шорох бумаги, и адвокат сказал:
– На рассвете это будет во всех газетах.
До меня донесся еле слышный, дрожащий голос старика:
– «Баронет бежит после убийства родственника на дуэли. Саттон-Валанси, вторник, второе декабря. По всей вероятности, сэр Дейвид Момпессон, баронет, бежал из страны после смерти Генри Беллринджера…»
Он запнулся и умолк. Через несколько секунд снова послышалось шуршание, а затем мистер Сансью продолжил:
– «…после смерти мистера Генри Беллринджера, предположительно состоявшего с ним в дальнем родстве, которая наступила в результате дуэли между упомянутыми джентльменами. Сообщается, что мистер Беллринджер тайно бежал с мисс Генриеттой Палфрамонд, и сэр Дейвид, решительно возражавший против этого союза в силу своей собственной нежной привязанности к юной леди, пустился в погоню за влюбленными и прервал обряд бракосочетания. Согласно утверждению нашего корреспондента, затем между двумя джентльменами состоялась дуэль, в ходе которой мистер Беллринджер получил смертельное ранение».
– Убит, – проговорил старик. – Убит Момпессоном!
– И теперь поместье перейдет к наследнику Хаффаму, коли он заполучит завещание, – сказал Сансью. – Вы меня понимаете? Теперь оно вам не нужно. Отдайте нам завещание, и мы сразу свяжемся с человеком, который только ждет нашего приказа, чтобы заставить мальчишку замолчать навеки.
– Значит, Амфревилл отомщен, – проговорил Эскрит бесцветным голосом.
То же самое сказал Беллринджер перед смертью! Что он имел в виду? И что имеет в виду старик?
– О чем вы говорите? – раздраженно спросил Сансью.
– Он послал меня за ними, – начал старик безжизненным тоном. – За двумя влюбленными парами. Он твердо решил воспрепятствовать бракосочетанию. Он обещал… обещал увеличить мою долю наследства. Я скакал весь день и всю ночь.
– Он заговаривается, – бросила миссис Сансью.
Однако я жадно ловил каждое слово, пытаясь сообразовать рассказ Эскрита с историей, поведанной мне мисс Лидией.
– Когда я добрался до Холла, – продолжал старик, – там не светилось ни одно окно. Потом навстречу вышел Амфревилл и бросил мне вызов. Я обнажил саблю и стал драться с ним. Он фехтовал лучше меня, но потом она выбежала из Холла позади меня. Она увидела, что мне грозит опасность, и закричала: «Сын мой! Сын мой! Осторожнее, сзади!» Амфревилл решил, что она обращается к нему, и обернулся. Тут я и вонзил в него саблю.
Наступило короткое молчание.
Значит, вот что за «странные» слова (по выражению мисс Лидии) выкрикнула безумная женщина! Она узнала своего сына и увидела, что он в опасности. Она пыталась защитить вовсе не Джона Амфревилла, а Эскрита!
Затем старик продолжал:
– Я сделал это для него. Для семьи Хаффамов. Для моей семьи. Амфревиллы были недостаточно хороши, чтобы породниться с нами. Так он сказал мне. Но позже он разгневался на меня за то, что я не сумел предотвратить бракосочетание Джеймса с этой шлюхой. И за то, что я убил Амфревилла. А потом Патерностер рассказал мне, как он пытался обмануть меня, отменить завещательный отказ дома и денег в мою пользу. Я не верил Патерностеру, покуда он не показал мне кодицилл и завещание, составленное им перед смертью. И тогда мне стало ясно, что, пока я ездил по его делам, он пытался хитростью лишить меня моих законных прав!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102