Наверняка не так уж часто один из младших подчиненных знает настолько больше своего начальника. У него просто глаза на лоб полезли, когда я сказал, что дело касается права собственности на огромное поместье и состояние одного из самых уважаемых семейств в стране. – Генри налил вино в бокалы. – Он живет на Харли-стрит и ждет нас там с одиннадцати до полуночи.
– Так поздно!
– Мой дорогой Джон, как по-вашему, сколько сейчас времени? Уже начало девятого. Мы должны выйти через час, самое позднее. А задержался я потому, что на обратном пути заскочил к одному своему другу на Грейт-Титчфилд-стрит.
– Так значит, у вас были дела, – с облегчением заметил я, успокоенный объяснением.
– Он уже направляется сюда. Сейчас мы с вами поужинаем, чтобы выйти из дома сразу, как только он появится.
– Вы имеете в виду, он будет сопровождать нас? – спросил я.
– Вот именно. Ибо мне пришло в голову, что весьма желательно, чтобы при нашем разговоре присутствовал еще один человек.
Я выразил сомнение на сей счет.
– Дорогой Джон, попробуйте на минутку взглянуть на дело глазами моего патрона. Он видит перед собой одного из своих младших подчиненных, молодого шалопая, про которого не знает ничего хорошего, хотя и плохого тоже, который является к нему на ночь глядя и приводит с собой, как он утверждает, наследника огромного состояния, имеющего на руках давно пропавшее завещание, подтверждающее его право собственности. И кем же оказывается сей счастливец? Вы только не обижайтесь, но он оказывается совсем юным джентльменом, едва ли способным внушить своей наружностью доверие высокопоставленному чиновнику, всю жизнь протрудившемуся на пыльном поприще правосудия.
Генри сказал это с таким милым видом, что я невольно улыбнулся, ничуть не обидевшись.
– А теперь вообразите, как он отнесется к делу, коли эти двое явятся к нему в обществе почтенного джентльмена с безупречной репутацией – рукоположенного священника! Тогда дело представится ему в совершенно ином свете, разве нет?
– Священник?
– Преподобный мистер Чарльз Памплин. Отличный малый, возглавляющий славный приход в северном округе.
Казалось бы, подобное дополнение к нашей компании не могло давать повода для тревоги, но я все равно почувствовал легкое беспокойство.
– А для вас, – продолжал Генри, – он станет надежным свидетелем, присутствующим при передаче завещания, – хотя вам нет особой нужды тревожиться на сей счет.
Мы принялись за закуски, принесенные хозяином, и отужинали за приятной живой беседой. Мы уже «воздали должное» мясным пирогам, как выразился Генри, и собирались «оценить» пудинг, когда в дубовую дверь постучали.
Генри вскочил с места, чтобы впустить новоприбывшего, и последний вошел в комнату, осматриваясь по сторонам с еле заметной насмешливо-снисходительной улыбкой. Я встал, и он протянул мне бледную надушенную руку с усеянными перстнями пальцами. Хотя мистеру Памплину еще не перевалило за тридцать, он уже успел обзавестись двойным подбородком. У него были черные блестящие глаза, и он имел неприятную привычку надолго задерживать на вас ленивый взгляд, с таким видом, словно находит зрелище крайне скучным, но не желает тратить силы на поиски предмета поинтереснее. Мистер Памплин был в обычной для священников шляпе с загнутыми с боков полями и в великолепном рединготе, который он снял (вручив вместе со шляпой и лайковыми перчатками Генри, точно лакею), чтобы предстать перед нами в прекрасном фраке, тонкой шелковой рубашке, узорчатом жилете и белых панталонах.
– Так вы и есть, – начал он, держа мою руку в своей бледной и довольно влажной руке, – тот самый молодой человек, который… – Тут он осекся и повернулся к Генри, отпустив мою руку. – Впрочем, я не настолько посвящен в курс дела, чтобы толком продолжить фразу; я понял лишь, что дело чрезвычайно важное. Все это очень таинственно, Беллринджер. Сочтете ли вы нужным оставить меня в неведении?
– Сочту, Памплин. Но, на мой взгляд, у вас нет оснований для недовольства. Вы священник, а значит, привыкли иметь дело с тайнами. Вам придется поверить мне на слово, что я не вправе рассказать вам ничего больше. Но вы наверняка прежде принимали на веру гораздо невероятнейшие вещи, иначе не стали бы духовным лицом.
– Вы отъявленный безбожник, Беллринджер, и попадете в ад, можете не сомневаться, – любезно ответствовал священник.
– Придержите язык, Памплин, иначе вы не сумеете сыграть свою роль в сегодняшнем мероприятии, в коем вам надлежит выступить гарантом нашей благонадежности. Хотя правду сказать, с таким же успехом один нищий может ручаться за другого.
– Ваша благонадежность! Если вы ожидаете от меня лжесвидетельства, вам придется выставить выдержанное вино девятого года, которое вы мне обещали.
Мы сели за стол, и Генри налил всем портвейна.
– Нам скоро выходить, – предупредил он.
– В такую мерзкую погоду на улицу совсем не тянет, и вы не заставите меня спуститься по вашей дурацкой узкой лестнице, покуда я не подкреплюсь немного.
На мой вкус портвейн был слишком густым и сладким, но два джентльмена (особенно мистер Памплин) выпили довольно много, хотя вино не оказало на них заметного действия.
– Да, пока не забыл, – сказал священник. – Сэр Томас оправился от болезни. Я встретился с ним у Крокфордов вчера вечером, и он передал сообщение для вас.
– Только не сейчас. – Генри нахмурился и посмотрел на меня.
– Боже милостивый! Я не хотел задеть ничьи чувства.
– Упоминать имя сего джентльмена уже значит оскорблять чувства присутствующих.
– Послушайте, Беллринджер, – любезно сказал Памплин, – вы же не ожидаете, что я позволю вам бесчестить имя моего покровителя.
Разговор перешел на другие темы, и в ходе беседы мистер Памплин время от времени переводил на меня свои глаза с тяжелыми полуопущенными веками и подолгу смотрел задумчивым немигающим взглядом.
КНИГА II
В ЗАПАДНЕ
Глава 106
Сейчас вам надобно еще раз вернуться назад, в старое конторское здание возле полуразрушенной пристани. Мистер Клоудир находится в своем личном кабинете, вместе со своим старшим клерком, и явно пребывает в приподнятом расположении духа. Он потирает руки, а потом внезапно хихикает и делает несколько танцевальных па. Мистер Валльями с любопытством наблюдает за ним, словно задаваясь вопросом, чем же так доволен старый джентльмен.
– Что за человек приходил сюда, пока я ужинал, мистер Клоудир? Я с ним столкнулся в дверях, когда возвращался.
– Не ваша забота! – весело восклицает старый джентльмен.
– Я подумал, он приходил по делу, – иначе не стал бы спрашивать.
– По личному делу, – отвечает хозяин, уже не столь любезно. – Ничего важного.
– Неужели? Однако в такой скверный туманный вечер никому не захочется без нужды выходить из дома.
– Вы вдруг стали чертовски любопытны! – выкрикивает старый джентльмен, а потом внезапно меняет тон: – Садитесь, пожалуйста. Мне нужно сообщить вам одну вещь. Мой старый друг. – Он на мгновение умолкает, а затем продолжает: – Сколько уже лет вы на меня работаете?
– С юности, мистер Клоудир, более тридцати лет.
– И вы когда-нибудь сомневались в том, что желаю вам только добра?
Мистер Валльями внимательно смотрит на него и отвечает:
– Последние несколько лет – нет. Нисколько не сомневался, сэр.
– Хорошо, – говорит старый джентльмен, глядя на клерка с долей нерешительности. – Вы помните «Пимлико-энд-Вестминстер-Лэнд-Компани»?
Мистер Валльями кивает.
– Номинальным владельцем которой я вас сделал. Видите, насколько я всегда доверял вам. В общем, дело в том… понимаете ли… неудачные спекуляции компании… то есть…
– Вы хотите сказать, мистер Клоудир, что меня могут арестовать за долги и привлечь к ответу за потери, понесенные вами на денежном рынке?
– Ну, зачем представлять все в таком уж мрачном свете? – с негодованием восклицает старый джентльмен. – Дело в том, что в самом худшем случае… подчеркиваю, в самом худшем… ну… вам придется месяцок-другой посидеть во Флите.
– А если я откажусь нести наказание за вас?
– Откажетесь? – выкрикивает старый джентльмен, моментально забыв о всякой любезности. – В таком случае, у меня на руках ваши долговые расписки, и я могу засадить вас в тюрьму на гораздо дольший срок! – Потом он овладевает собой и говорит сладким голосом: – Но я знаю, что вы не откажетесь. Ибо если вы согласитесь сделать это для меня, я в высшей степени щедро позабочусь о вашей семье, покуда вы содержитесь под стражей.
– Уверен, я могу рассчитывать на вашу щедрость, – говорит старший клерк таким многозначительным тоном, что старый джентльмен весь передергивается.
В следующий миг в парадную дверь громко стучат.
Через несколько секунд бледный от страха мальчик-посыльный без стука заглядывает в кабинет и докладывает:
– Констебли шерифа, мистер Клоудир, сэр. Оставив своего хозяина сидеть с открытым ртом, мистер Валльями проворно встает, выходит в приемную и говорит:
– Добрый вечер, джентльмены. Полагаю, вам нужен я.
– Вы весьма любезны, сэр, – говорит шериф. – Жаль, что не все наши клиенты равно учтивы.
Пока мистер Клоудир стоит в дверях своего кабинета, мистер Валльями безропотно сдается блюстителям закона, а затем уходит в сопровождении оных с таким спокойным видом и напоследок смотрит на своего благодетеля таким странным взглядом, что старый джентльмен бледнеет от удивления и тревоги.
Глава 107
Незадолго до десяти Генри встал и сказал:
– Пора двигаться, иначе мы опоздаем.
Он подошел к окну, поднял штору и объявил.
– Не видать ни зги. Все затянуто туманом.
– А нельзя ли отложить дело до утра? – спросил мистер Памплин.
– Ни в коем случае, – твердо ответил Генри.
– Но в наемном экипаже придется ехать не один час, даже если нам удастся найти возницу, который отважится раскатывать по городу в таком тумане.
– Совершенно верно, – сказал Генри. – Поэтому мы доберемся быстрее и с большей степенью вероятности, коли пойдем пешком.
– Что? – воскликнул мистер Памплин. – Да вы с ума сошли! Мне совершенно не хочется топать на своих двоих в такую даль в такую ночь.
– Тем не менее придется. Я знаю дорогу и нашел бы нужную улицу даже с завязанными глазами.
– Ох, ладно! – недовольно проворчал священник и подлил еще вина в свой бокал, который осушил залпом, поднимаясь на ноги.
Генри зажег фонарь. Потом он протянул мне пальто, и, поплотнее закутавшись от непогоды, мы двинулись в путь.
По выходе во внутренний двор я в первый момент задохнулся, глотнув холодного влажного воздуха с горьким привкусом. Густо насыщенный запахом горящего угля, он напоминал угарный воздух в комнате с камином с испорченной вытяжкой. Пределы видимости ограничивались несколькими шагами, и когда мы немного отошли от гостиницы, шум редких повозок стал едва слышным. Свет фонаря еле рассеивал густой туман.
– Я пойду впереди, – сказал Генри, когда мы вышли на улицу. – Будем идти, как римские легионеры, haere pede pes , то есть гуськом, нога в ногу. Вы держитесь за мной, Джон, ибо, как говорит Овидий, «medio tutissimus ibis» – средний путь самый безопасный.
– Послушайте, Беллринджер, сейчас слишком холодно для латыни.
– А что касается до вас, Чарльз, то вам лучше замыкать шествие.
Мистер Памплин сердито фыркнул, и мы тронулись в путь. Хотя я в считанные минуты потерял всякую ориентацию, Генри явно хорошо знал дорогу и продолжал целеустремленно шагать вперед.
Некоторое время мы шли по почти безлюдным улицам, а потом, когда свернули в узкий, уводящий вниз переулок, мне почудились осторожные шаги позади.
Я попросил Генри остановиться, и мы замерли на месте, напряженно прислушиваясь.
– Черт возьми, Беллринджер, – проворчал мистер Памплин, – нас всех могут здесь зарезать. Топать пешком – чертовски глупая идея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Так поздно!
– Мой дорогой Джон, как по-вашему, сколько сейчас времени? Уже начало девятого. Мы должны выйти через час, самое позднее. А задержался я потому, что на обратном пути заскочил к одному своему другу на Грейт-Титчфилд-стрит.
– Так значит, у вас были дела, – с облегчением заметил я, успокоенный объяснением.
– Он уже направляется сюда. Сейчас мы с вами поужинаем, чтобы выйти из дома сразу, как только он появится.
– Вы имеете в виду, он будет сопровождать нас? – спросил я.
– Вот именно. Ибо мне пришло в голову, что весьма желательно, чтобы при нашем разговоре присутствовал еще один человек.
Я выразил сомнение на сей счет.
– Дорогой Джон, попробуйте на минутку взглянуть на дело глазами моего патрона. Он видит перед собой одного из своих младших подчиненных, молодого шалопая, про которого не знает ничего хорошего, хотя и плохого тоже, который является к нему на ночь глядя и приводит с собой, как он утверждает, наследника огромного состояния, имеющего на руках давно пропавшее завещание, подтверждающее его право собственности. И кем же оказывается сей счастливец? Вы только не обижайтесь, но он оказывается совсем юным джентльменом, едва ли способным внушить своей наружностью доверие высокопоставленному чиновнику, всю жизнь протрудившемуся на пыльном поприще правосудия.
Генри сказал это с таким милым видом, что я невольно улыбнулся, ничуть не обидевшись.
– А теперь вообразите, как он отнесется к делу, коли эти двое явятся к нему в обществе почтенного джентльмена с безупречной репутацией – рукоположенного священника! Тогда дело представится ему в совершенно ином свете, разве нет?
– Священник?
– Преподобный мистер Чарльз Памплин. Отличный малый, возглавляющий славный приход в северном округе.
Казалось бы, подобное дополнение к нашей компании не могло давать повода для тревоги, но я все равно почувствовал легкое беспокойство.
– А для вас, – продолжал Генри, – он станет надежным свидетелем, присутствующим при передаче завещания, – хотя вам нет особой нужды тревожиться на сей счет.
Мы принялись за закуски, принесенные хозяином, и отужинали за приятной живой беседой. Мы уже «воздали должное» мясным пирогам, как выразился Генри, и собирались «оценить» пудинг, когда в дубовую дверь постучали.
Генри вскочил с места, чтобы впустить новоприбывшего, и последний вошел в комнату, осматриваясь по сторонам с еле заметной насмешливо-снисходительной улыбкой. Я встал, и он протянул мне бледную надушенную руку с усеянными перстнями пальцами. Хотя мистеру Памплину еще не перевалило за тридцать, он уже успел обзавестись двойным подбородком. У него были черные блестящие глаза, и он имел неприятную привычку надолго задерживать на вас ленивый взгляд, с таким видом, словно находит зрелище крайне скучным, но не желает тратить силы на поиски предмета поинтереснее. Мистер Памплин был в обычной для священников шляпе с загнутыми с боков полями и в великолепном рединготе, который он снял (вручив вместе со шляпой и лайковыми перчатками Генри, точно лакею), чтобы предстать перед нами в прекрасном фраке, тонкой шелковой рубашке, узорчатом жилете и белых панталонах.
– Так вы и есть, – начал он, держа мою руку в своей бледной и довольно влажной руке, – тот самый молодой человек, который… – Тут он осекся и повернулся к Генри, отпустив мою руку. – Впрочем, я не настолько посвящен в курс дела, чтобы толком продолжить фразу; я понял лишь, что дело чрезвычайно важное. Все это очень таинственно, Беллринджер. Сочтете ли вы нужным оставить меня в неведении?
– Сочту, Памплин. Но, на мой взгляд, у вас нет оснований для недовольства. Вы священник, а значит, привыкли иметь дело с тайнами. Вам придется поверить мне на слово, что я не вправе рассказать вам ничего больше. Но вы наверняка прежде принимали на веру гораздо невероятнейшие вещи, иначе не стали бы духовным лицом.
– Вы отъявленный безбожник, Беллринджер, и попадете в ад, можете не сомневаться, – любезно ответствовал священник.
– Придержите язык, Памплин, иначе вы не сумеете сыграть свою роль в сегодняшнем мероприятии, в коем вам надлежит выступить гарантом нашей благонадежности. Хотя правду сказать, с таким же успехом один нищий может ручаться за другого.
– Ваша благонадежность! Если вы ожидаете от меня лжесвидетельства, вам придется выставить выдержанное вино девятого года, которое вы мне обещали.
Мы сели за стол, и Генри налил всем портвейна.
– Нам скоро выходить, – предупредил он.
– В такую мерзкую погоду на улицу совсем не тянет, и вы не заставите меня спуститься по вашей дурацкой узкой лестнице, покуда я не подкреплюсь немного.
На мой вкус портвейн был слишком густым и сладким, но два джентльмена (особенно мистер Памплин) выпили довольно много, хотя вино не оказало на них заметного действия.
– Да, пока не забыл, – сказал священник. – Сэр Томас оправился от болезни. Я встретился с ним у Крокфордов вчера вечером, и он передал сообщение для вас.
– Только не сейчас. – Генри нахмурился и посмотрел на меня.
– Боже милостивый! Я не хотел задеть ничьи чувства.
– Упоминать имя сего джентльмена уже значит оскорблять чувства присутствующих.
– Послушайте, Беллринджер, – любезно сказал Памплин, – вы же не ожидаете, что я позволю вам бесчестить имя моего покровителя.
Разговор перешел на другие темы, и в ходе беседы мистер Памплин время от времени переводил на меня свои глаза с тяжелыми полуопущенными веками и подолгу смотрел задумчивым немигающим взглядом.
КНИГА II
В ЗАПАДНЕ
Глава 106
Сейчас вам надобно еще раз вернуться назад, в старое конторское здание возле полуразрушенной пристани. Мистер Клоудир находится в своем личном кабинете, вместе со своим старшим клерком, и явно пребывает в приподнятом расположении духа. Он потирает руки, а потом внезапно хихикает и делает несколько танцевальных па. Мистер Валльями с любопытством наблюдает за ним, словно задаваясь вопросом, чем же так доволен старый джентльмен.
– Что за человек приходил сюда, пока я ужинал, мистер Клоудир? Я с ним столкнулся в дверях, когда возвращался.
– Не ваша забота! – весело восклицает старый джентльмен.
– Я подумал, он приходил по делу, – иначе не стал бы спрашивать.
– По личному делу, – отвечает хозяин, уже не столь любезно. – Ничего важного.
– Неужели? Однако в такой скверный туманный вечер никому не захочется без нужды выходить из дома.
– Вы вдруг стали чертовски любопытны! – выкрикивает старый джентльмен, а потом внезапно меняет тон: – Садитесь, пожалуйста. Мне нужно сообщить вам одну вещь. Мой старый друг. – Он на мгновение умолкает, а затем продолжает: – Сколько уже лет вы на меня работаете?
– С юности, мистер Клоудир, более тридцати лет.
– И вы когда-нибудь сомневались в том, что желаю вам только добра?
Мистер Валльями внимательно смотрит на него и отвечает:
– Последние несколько лет – нет. Нисколько не сомневался, сэр.
– Хорошо, – говорит старый джентльмен, глядя на клерка с долей нерешительности. – Вы помните «Пимлико-энд-Вестминстер-Лэнд-Компани»?
Мистер Валльями кивает.
– Номинальным владельцем которой я вас сделал. Видите, насколько я всегда доверял вам. В общем, дело в том… понимаете ли… неудачные спекуляции компании… то есть…
– Вы хотите сказать, мистер Клоудир, что меня могут арестовать за долги и привлечь к ответу за потери, понесенные вами на денежном рынке?
– Ну, зачем представлять все в таком уж мрачном свете? – с негодованием восклицает старый джентльмен. – Дело в том, что в самом худшем случае… подчеркиваю, в самом худшем… ну… вам придется месяцок-другой посидеть во Флите.
– А если я откажусь нести наказание за вас?
– Откажетесь? – выкрикивает старый джентльмен, моментально забыв о всякой любезности. – В таком случае, у меня на руках ваши долговые расписки, и я могу засадить вас в тюрьму на гораздо дольший срок! – Потом он овладевает собой и говорит сладким голосом: – Но я знаю, что вы не откажетесь. Ибо если вы согласитесь сделать это для меня, я в высшей степени щедро позабочусь о вашей семье, покуда вы содержитесь под стражей.
– Уверен, я могу рассчитывать на вашу щедрость, – говорит старший клерк таким многозначительным тоном, что старый джентльмен весь передергивается.
В следующий миг в парадную дверь громко стучат.
Через несколько секунд бледный от страха мальчик-посыльный без стука заглядывает в кабинет и докладывает:
– Констебли шерифа, мистер Клоудир, сэр. Оставив своего хозяина сидеть с открытым ртом, мистер Валльями проворно встает, выходит в приемную и говорит:
– Добрый вечер, джентльмены. Полагаю, вам нужен я.
– Вы весьма любезны, сэр, – говорит шериф. – Жаль, что не все наши клиенты равно учтивы.
Пока мистер Клоудир стоит в дверях своего кабинета, мистер Валльями безропотно сдается блюстителям закона, а затем уходит в сопровождении оных с таким спокойным видом и напоследок смотрит на своего благодетеля таким странным взглядом, что старый джентльмен бледнеет от удивления и тревоги.
Глава 107
Незадолго до десяти Генри встал и сказал:
– Пора двигаться, иначе мы опоздаем.
Он подошел к окну, поднял штору и объявил.
– Не видать ни зги. Все затянуто туманом.
– А нельзя ли отложить дело до утра? – спросил мистер Памплин.
– Ни в коем случае, – твердо ответил Генри.
– Но в наемном экипаже придется ехать не один час, даже если нам удастся найти возницу, который отважится раскатывать по городу в таком тумане.
– Совершенно верно, – сказал Генри. – Поэтому мы доберемся быстрее и с большей степенью вероятности, коли пойдем пешком.
– Что? – воскликнул мистер Памплин. – Да вы с ума сошли! Мне совершенно не хочется топать на своих двоих в такую даль в такую ночь.
– Тем не менее придется. Я знаю дорогу и нашел бы нужную улицу даже с завязанными глазами.
– Ох, ладно! – недовольно проворчал священник и подлил еще вина в свой бокал, который осушил залпом, поднимаясь на ноги.
Генри зажег фонарь. Потом он протянул мне пальто, и, поплотнее закутавшись от непогоды, мы двинулись в путь.
По выходе во внутренний двор я в первый момент задохнулся, глотнув холодного влажного воздуха с горьким привкусом. Густо насыщенный запахом горящего угля, он напоминал угарный воздух в комнате с камином с испорченной вытяжкой. Пределы видимости ограничивались несколькими шагами, и когда мы немного отошли от гостиницы, шум редких повозок стал едва слышным. Свет фонаря еле рассеивал густой туман.
– Я пойду впереди, – сказал Генри, когда мы вышли на улицу. – Будем идти, как римские легионеры, haere pede pes , то есть гуськом, нога в ногу. Вы держитесь за мной, Джон, ибо, как говорит Овидий, «medio tutissimus ibis» – средний путь самый безопасный.
– Послушайте, Беллринджер, сейчас слишком холодно для латыни.
– А что касается до вас, Чарльз, то вам лучше замыкать шествие.
Мистер Памплин сердито фыркнул, и мы тронулись в путь. Хотя я в считанные минуты потерял всякую ориентацию, Генри явно хорошо знал дорогу и продолжал целеустремленно шагать вперед.
Некоторое время мы шли по почти безлюдным улицам, а потом, когда свернули в узкий, уводящий вниз переулок, мне почудились осторожные шаги позади.
Я попросил Генри остановиться, и мы замерли на месте, напряженно прислушиваясь.
– Черт возьми, Беллринджер, – проворчал мистер Памплин, – нас всех могут здесь зарезать. Топать пешком – чертовски глупая идея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102