По мере приближения к дому мы двигались все медленнее и медленнее, поскольку колеса глубоко увязали в мягкой мокрой траве.
Наконец я крикнул кучеру остановиться и, велев ждать меня здесь, выпрыгнул из кареты и побежал к приземистой громаде старого дома. Утомленный многочасовым путешествием и измученный болями в раненой голове, я вскоре выбился из сил и на минуту остановился передохнуть, тяжело отдуваясь и ощущая звон в ушах. Я двинулся дальше более осторожно и вскоре стал подниматься по уступам террасы, где раньше вдоль балюстрад тянулись гравийные прогулочные дорожки и до сих пор оставались декоративные бассейны для рыб, густо заросшие водорослями. Окна, где еще сохранились стекла, тускло блестели в лунном свете. Я направился к арочному проему в стене и, обнаружив, что большая деревянная дверь не заперта, вошел в дом.
Внутри витал теплый земляной запах непонятного происхождения, и, похоже, пол под моими ногами сплошь усыпала битая черепица. Поначалу я оказался в кромешной тьме и обругал себя за то, что не додумался взять с собой фонарь, но постепенно мои глаза привыкли к сумраку, и по высоте кровли у меня над головой я понял, что нахожусь в главном холле. Я всегда помнил историю миссис Белфлауэр о тайном побеге и дуэли, столь удивительным образом подтвержденную мисс Лидией. Значит, именно здесь она состоялась шестьдесят лет назад!
Пока я смотрел вверх, ярко сверкнула молния, и мои глаза, хоть и ослепленные вспышкой, успели разглядеть толстые балки сводчатого перекрытия с геральдическими фигурами на опорных карнизах, стрельчатые козырьки над высокими окнами и старинные портреты под ними, с приставшими к ним клочьями пожелтевшей кисеи, которой, вероятно, картины некогда обернули для лучшей сохранности. Я заметил также, в какой узор складывались черепицы у меня под ногами: черные и белые ромбы, похожие на бесконечно перетекающие один в другой квинканксы, чьи центры (вдруг пришло мне в голову) постоянно перемещались по мере моего продвижения вперед.
Хотя по всем признакам давным-давно заброшенный дом и сейчас пустовал, сквозь раскаты грома, протяжные завывания ветра и частый стук дождя мне померещились голоса. Однако, вполне возможно, меня просто ввел в заблуждение шум грозы, и на самом деле я находился в заброшенном доме совсем один, что бы там ни свидетельствовало об обратном.
Внезапно передо мной выросла огромная черная тень, и я услышал тяжелое дыхание. Затем раздался низкий трубный звук, и я понял, что это корова. Так вот откуда взялся непонятный запах! Старинный дом моих предков превратился в хлев!
Я собрался с духом и двинулся дальше, памятуя о том, что часовня Старого Холла фигурировала в рассказах как мисс Лидии, так и миссис Белфлауэр, и пытаясь вспомнить, говорила ли хоть одна из женщин, где та находится. Когда я ощупью пробирался в глубину зала, опять полыхнула молния, и я вздрогнул от страха, увидев впереди слева очертания какой-то фигуры. Осознав, что это моя собственная тень, я с облегчением рассмеялся, и мой смех отразился от стен таким зловещим гулким эхом, что я снова испугался. Я прошел сквозь древнюю дверь-ширму, некогда затянутую расписанной кожей, ныне растрескавшейся и висящей лохмотьями, и оказался в помещении меньших размеров, где сильно пахло сыростью. В следующей вспышке молнии я увидел, что стены здесь все еще увешаны шпалерами и гобеленами, колышущимися на сквозняке, – лишь местами они выпали из рам и лежали на полу бесформенными гниющими грудами. Я прошел мимо высокой старинной кровати с балдахином и выцветшими узорчатыми пологами (вероятно, именно здесь и появился на свет Джеффри Хаффам, подумалось мне).
Дверь в углу вела к винтовой лестнице, и я начал ощупью подниматься по каменным ступенькам, сильно истертым, но все еще целым. Когда мне снова послышались голоса, я вдруг вспомнил рассказ мисс Лидии о безумной тетушке Анне, проживавшей здесь, и исполнился глубокой тревогой.
Внезапно из темноты донесся голос, очень внятный и очень близкий. Но я вздрогнул всем телом и похолодел от ужаса в первую очередь потому, что узнал голос еще прежде, чем разобрал слова:
– Господину «He-хочу» волей-неволей придется уступить старшему, мистеру «Ты-должен».
Наверное, я повредился рассудком! Мне просто померещилось. Это был голос Биссетт. Но как такое возможно? Наверное, я сошел с ума или сплю. Я преодолел последний виток лестницы и оказался в задней части часовни, за древней деревянной перегородкой. Крыша протекала, по стенам и по полу струилась вода, и дождь хлестал в разбитые окна, где остались лишь осколки цветного стекла. Помещение освещалось только двумя тусклыми каретными фонарями и парой керосиновых ламп, висевших на столбах по сторонам алтарной ограды. Спиной ко мне бок о бок стояли Беллринджер и Генриетта, а лицом к ним – мистер Памплин. Мистер Фамфред стоял рядом с Беллринджером, а рядом с Генриеттой стояла… да, действительно Биссетт!
– Я вам не слуга, чтобы мне приказывать, миссис Биссетт, – говорил мистер Фамфред. – Как посажёный отец, я обязан убедиться, что юная леди и вправду желает этого.
– Благодарю вас, мистер Фамфред, – еле слышно проговорила Генриетта. – Я не сомневаюсь в ваших добрых намерениях, но уверяю вас, меня никто никоим образом не принуждал к этому шагу.
– Хорошо, – раздраженно сказал мистер Памплин. – Мы установили, что никаких препятствий к браку не…
Тут я выступил из-за перегородки и громко крикнул:
– Стойте!
Они разом повернулись ко мне, и я увидел выражение ужаса и смятения (хотя и разного рода) на всех лицах. Генриетта пронзительно вскрикнула и попятилась, закрыв лицо ладонями, но глядя на меня сквозь растопыренные пальцы. Беллринджер грязно выругался. Мистер Памплин пришел в совершенное замешательство, а Биссетт и мистер Фамфред побледнели от потрясения.
– Я не призрак, – крикнул я. – Я не утонул в Темзе!
Я двинулся вперед, и все, кроме Беллринджера и священника, опасливо расступились в стороны. Я протянул руку старому кучеру, и он осторожно пожал ее. Генриетта, втяну в голову в плечи, стояла у алтарного стола и смотрела на нас напряженным и испуганным взглядом.
Я подошел к ней, и она попятилась, поскольку все еще считала меня призраком.
– Простите меня, – сказал я приглушенным голосом. – Я думал, будет лучше, если вы станете считать меня погибшим.
Она недоуменно потрясла головой.
– Вам следовало дать мне знать.
– Простите меня, – повторил я.
По ее лицу я видел, что она любила меня и тяжело страдала! Вот почему она поддалась на уговоры Беллринджера.
– Я не хотел пугать вас своим неожиданным появлением, но я должен был предотвратить этот брак. – Генриетта все еще смотрела на меня со страхом. Я понизил голос, чтобы не услышали остальные, и продолжал: – Он обманывает вас. Он всего лишь хочет обогатиться за ваш счет.
Тут к нам подошел Беллринджер и встал подле девушки с тревожным и озабоченным видом, столь хорошо мне знакомым.
– Это неправда, – пролепетала Генриетта, переводя взгляд с меня на Беллринджера. – Он знает, что у меня за душой ни пенни.
– Нет, – сказал я. – Завещание существует. Оно не было уничтожено, как мы полагали. А это значит, что вы унаследуете поместье в случае моей смерти.
– Не слушайте его, Генриетта, – сказал Беллринджер. – Он ненавидит меня. И хочет очернить в ваших глазах.
– Но я знаю, что завещание не уничтожено, – возразила Генриетта. – Вот почему они хотели выдать меня за Тома: чтобы таким образом сохранить право на владение поместьем. Но я не выйду за него. Гарри спас меня от этого.
Ее слова сбили меня с толку. Неужели она вступила в сговор с Беллринджером, чтобы провести своих опекунов? Но когда она произнесла следующую фразу, мне все стало ясно.
– И потому, когда тетя Изабелла узнает о моем поступке, она уничтожит завещание, и у меня не останется никакой надежды получить наследство.
– Он обманул вас, – сказал я. – Завещание находится не у леди Момпессон. Оно у Беллринджера.
– Это неправда! – воскликнула Генриетта, поворачиваясь к нему.
– Дорогая моя, он лжет, – сказал Беллринджер и ласково взял ее за руку.
К великому моему смятению, она не отняла руки.
Я пребывал в совершенном замешательстве. Я никак не ожидал такого поворота дела. Что происходит? Неужели Генриетта не питает ко мне никаких чувств? Неужели она любит Беллринджера? Может даже, она знает, что завещание у него, и именно поэтому так испугалась при виде меня – поскольку факт моего существования лишал ее права наследства? Да нет, быть такого не может!
– Возможно ли поверить в такое? – продолжал Беллринджер. – Ведь хотя я вижу, что он жив, я по-прежнему желаю сочетаться с вами браком. Но вы знаете, что между вами и поместьем стоит наследник Хаффам – поэтому сами посудите, стал бы я сейчас жениться на вас, когда бы меня интересовало только ваше наследство?
– Да! – вскричал я. – Поскольку вы знаете, что моя жизнь висит на волоске. Посмотрите на меня, Генриетта. – Я указал на свою перевязанную голову. – Его сообщники один раз уже пытались убить меня, и он знает, что они повторят попытку.
– Я вам не верю, – сказала Генриетта. – Вам повсюду мерещатся люди, которые покушаются на вашу жизнь. – Она поворотилась к священнику и промолвила твердым голосом: – Мистер Памплин, прошу вас, продолжайте.
– Нет! – воскликнул я, возвысив голос, чтобы меня услышали все остальные, и решив прибегнуть к последнему средству. – Он обманул вас, всех вас! Бракосочетание, провести которое приказал вам сэр Дейвид, должно было состояться между мисс Генриеттой и его братом, Томом.
– Именно от этого Гарри и спас меня! – вспыхнув, вскричала Генриетта. Она повернулась ко мне с таким выражением лица, какого я еще никогда не видел. – Что вы пытаетесь сотворить со мной?
– Это правда? – осведомился мистер Памплин. Увидев растерянность Генриетты, он поверил мне и сказал: – В таком случае вы одурачили меня, Беллринджер.
– Но вы же показывали мне письмо от мистера Барбеллиона, – в смятении пролепетала Биссетт, – в котором говорилось, что сэр Дейвид желает, чтобы я присутствовала при бракосочетании мисс Палфрамонд с вами.
Я знал, что Беллринджер мастак по части подлогов: он написал записку, которая погубила мисс Квиллиам, и он изготовил копию завещания, которую я принял за подлинник. Но убеждать в этом присутствующих не имело никакого смысла.
– Вы совершенно правы, мисс Биссетт, – сказал Беллринджер. – Не верьте ему.
Она недоброжелательно взглянула на меня и кивнула, словно вспомнив, сколько раз я показывал себя человеком, не заслуживающим доверия.
– Делайте свое дело, Памплин, – велел Беллринджер. – Невеста согласна, и разрешение на венчание составлено по всей форме.
Священник кивнул, и все присутствующие снова встали так, как стояли до моего появления. Я разыграл все свои карты, и теперь на руках у меня не осталось ни одной. Церемония продолжилась, и внезапно я понял, что никогда еще не жаждал обладать Генриеттой больше, чем сейчас, когда был вынужден стоять и смотреть, как она венчается с другим. Я ненавидел Беллринджера лютой ненавистью, какой не знал доселе. В своем бессилии перед судьбой я вспомнил вдруг, как сидел, скрючившись, под пристанями Темзы во время прилива и ждал смерти.
– Вы слышите?! – воскликнул мистер Фамфред секундой позже.
Сквозь шум ветра я различил частый топот копыт.
Я посмотрел в одно из окон в западной стене и увидел проглянувшую меж стремительно летящих облаков луну, в чьем бледном свете четко вырисовывался мавзолей на холме рядом. На переднем плане четыре огромных вяза из истории мисс Лидии склонялись под порывами ветра. В свете молнии я увидел всадника, галопом скачущего к дому.
Я громко сообщил о приближении всадника, и Беллринджер торопливо подошел к соседнему окну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Наконец я крикнул кучеру остановиться и, велев ждать меня здесь, выпрыгнул из кареты и побежал к приземистой громаде старого дома. Утомленный многочасовым путешествием и измученный болями в раненой голове, я вскоре выбился из сил и на минуту остановился передохнуть, тяжело отдуваясь и ощущая звон в ушах. Я двинулся дальше более осторожно и вскоре стал подниматься по уступам террасы, где раньше вдоль балюстрад тянулись гравийные прогулочные дорожки и до сих пор оставались декоративные бассейны для рыб, густо заросшие водорослями. Окна, где еще сохранились стекла, тускло блестели в лунном свете. Я направился к арочному проему в стене и, обнаружив, что большая деревянная дверь не заперта, вошел в дом.
Внутри витал теплый земляной запах непонятного происхождения, и, похоже, пол под моими ногами сплошь усыпала битая черепица. Поначалу я оказался в кромешной тьме и обругал себя за то, что не додумался взять с собой фонарь, но постепенно мои глаза привыкли к сумраку, и по высоте кровли у меня над головой я понял, что нахожусь в главном холле. Я всегда помнил историю миссис Белфлауэр о тайном побеге и дуэли, столь удивительным образом подтвержденную мисс Лидией. Значит, именно здесь она состоялась шестьдесят лет назад!
Пока я смотрел вверх, ярко сверкнула молния, и мои глаза, хоть и ослепленные вспышкой, успели разглядеть толстые балки сводчатого перекрытия с геральдическими фигурами на опорных карнизах, стрельчатые козырьки над высокими окнами и старинные портреты под ними, с приставшими к ним клочьями пожелтевшей кисеи, которой, вероятно, картины некогда обернули для лучшей сохранности. Я заметил также, в какой узор складывались черепицы у меня под ногами: черные и белые ромбы, похожие на бесконечно перетекающие один в другой квинканксы, чьи центры (вдруг пришло мне в голову) постоянно перемещались по мере моего продвижения вперед.
Хотя по всем признакам давным-давно заброшенный дом и сейчас пустовал, сквозь раскаты грома, протяжные завывания ветра и частый стук дождя мне померещились голоса. Однако, вполне возможно, меня просто ввел в заблуждение шум грозы, и на самом деле я находился в заброшенном доме совсем один, что бы там ни свидетельствовало об обратном.
Внезапно передо мной выросла огромная черная тень, и я услышал тяжелое дыхание. Затем раздался низкий трубный звук, и я понял, что это корова. Так вот откуда взялся непонятный запах! Старинный дом моих предков превратился в хлев!
Я собрался с духом и двинулся дальше, памятуя о том, что часовня Старого Холла фигурировала в рассказах как мисс Лидии, так и миссис Белфлауэр, и пытаясь вспомнить, говорила ли хоть одна из женщин, где та находится. Когда я ощупью пробирался в глубину зала, опять полыхнула молния, и я вздрогнул от страха, увидев впереди слева очертания какой-то фигуры. Осознав, что это моя собственная тень, я с облегчением рассмеялся, и мой смех отразился от стен таким зловещим гулким эхом, что я снова испугался. Я прошел сквозь древнюю дверь-ширму, некогда затянутую расписанной кожей, ныне растрескавшейся и висящей лохмотьями, и оказался в помещении меньших размеров, где сильно пахло сыростью. В следующей вспышке молнии я увидел, что стены здесь все еще увешаны шпалерами и гобеленами, колышущимися на сквозняке, – лишь местами они выпали из рам и лежали на полу бесформенными гниющими грудами. Я прошел мимо высокой старинной кровати с балдахином и выцветшими узорчатыми пологами (вероятно, именно здесь и появился на свет Джеффри Хаффам, подумалось мне).
Дверь в углу вела к винтовой лестнице, и я начал ощупью подниматься по каменным ступенькам, сильно истертым, но все еще целым. Когда мне снова послышались голоса, я вдруг вспомнил рассказ мисс Лидии о безумной тетушке Анне, проживавшей здесь, и исполнился глубокой тревогой.
Внезапно из темноты донесся голос, очень внятный и очень близкий. Но я вздрогнул всем телом и похолодел от ужаса в первую очередь потому, что узнал голос еще прежде, чем разобрал слова:
– Господину «He-хочу» волей-неволей придется уступить старшему, мистеру «Ты-должен».
Наверное, я повредился рассудком! Мне просто померещилось. Это был голос Биссетт. Но как такое возможно? Наверное, я сошел с ума или сплю. Я преодолел последний виток лестницы и оказался в задней части часовни, за древней деревянной перегородкой. Крыша протекала, по стенам и по полу струилась вода, и дождь хлестал в разбитые окна, где остались лишь осколки цветного стекла. Помещение освещалось только двумя тусклыми каретными фонарями и парой керосиновых ламп, висевших на столбах по сторонам алтарной ограды. Спиной ко мне бок о бок стояли Беллринджер и Генриетта, а лицом к ним – мистер Памплин. Мистер Фамфред стоял рядом с Беллринджером, а рядом с Генриеттой стояла… да, действительно Биссетт!
– Я вам не слуга, чтобы мне приказывать, миссис Биссетт, – говорил мистер Фамфред. – Как посажёный отец, я обязан убедиться, что юная леди и вправду желает этого.
– Благодарю вас, мистер Фамфред, – еле слышно проговорила Генриетта. – Я не сомневаюсь в ваших добрых намерениях, но уверяю вас, меня никто никоим образом не принуждал к этому шагу.
– Хорошо, – раздраженно сказал мистер Памплин. – Мы установили, что никаких препятствий к браку не…
Тут я выступил из-за перегородки и громко крикнул:
– Стойте!
Они разом повернулись ко мне, и я увидел выражение ужаса и смятения (хотя и разного рода) на всех лицах. Генриетта пронзительно вскрикнула и попятилась, закрыв лицо ладонями, но глядя на меня сквозь растопыренные пальцы. Беллринджер грязно выругался. Мистер Памплин пришел в совершенное замешательство, а Биссетт и мистер Фамфред побледнели от потрясения.
– Я не призрак, – крикнул я. – Я не утонул в Темзе!
Я двинулся вперед, и все, кроме Беллринджера и священника, опасливо расступились в стороны. Я протянул руку старому кучеру, и он осторожно пожал ее. Генриетта, втяну в голову в плечи, стояла у алтарного стола и смотрела на нас напряженным и испуганным взглядом.
Я подошел к ней, и она попятилась, поскольку все еще считала меня призраком.
– Простите меня, – сказал я приглушенным голосом. – Я думал, будет лучше, если вы станете считать меня погибшим.
Она недоуменно потрясла головой.
– Вам следовало дать мне знать.
– Простите меня, – повторил я.
По ее лицу я видел, что она любила меня и тяжело страдала! Вот почему она поддалась на уговоры Беллринджера.
– Я не хотел пугать вас своим неожиданным появлением, но я должен был предотвратить этот брак. – Генриетта все еще смотрела на меня со страхом. Я понизил голос, чтобы не услышали остальные, и продолжал: – Он обманывает вас. Он всего лишь хочет обогатиться за ваш счет.
Тут к нам подошел Беллринджер и встал подле девушки с тревожным и озабоченным видом, столь хорошо мне знакомым.
– Это неправда, – пролепетала Генриетта, переводя взгляд с меня на Беллринджера. – Он знает, что у меня за душой ни пенни.
– Нет, – сказал я. – Завещание существует. Оно не было уничтожено, как мы полагали. А это значит, что вы унаследуете поместье в случае моей смерти.
– Не слушайте его, Генриетта, – сказал Беллринджер. – Он ненавидит меня. И хочет очернить в ваших глазах.
– Но я знаю, что завещание не уничтожено, – возразила Генриетта. – Вот почему они хотели выдать меня за Тома: чтобы таким образом сохранить право на владение поместьем. Но я не выйду за него. Гарри спас меня от этого.
Ее слова сбили меня с толку. Неужели она вступила в сговор с Беллринджером, чтобы провести своих опекунов? Но когда она произнесла следующую фразу, мне все стало ясно.
– И потому, когда тетя Изабелла узнает о моем поступке, она уничтожит завещание, и у меня не останется никакой надежды получить наследство.
– Он обманул вас, – сказал я. – Завещание находится не у леди Момпессон. Оно у Беллринджера.
– Это неправда! – воскликнула Генриетта, поворачиваясь к нему.
– Дорогая моя, он лжет, – сказал Беллринджер и ласково взял ее за руку.
К великому моему смятению, она не отняла руки.
Я пребывал в совершенном замешательстве. Я никак не ожидал такого поворота дела. Что происходит? Неужели Генриетта не питает ко мне никаких чувств? Неужели она любит Беллринджера? Может даже, она знает, что завещание у него, и именно поэтому так испугалась при виде меня – поскольку факт моего существования лишал ее права наследства? Да нет, быть такого не может!
– Возможно ли поверить в такое? – продолжал Беллринджер. – Ведь хотя я вижу, что он жив, я по-прежнему желаю сочетаться с вами браком. Но вы знаете, что между вами и поместьем стоит наследник Хаффам – поэтому сами посудите, стал бы я сейчас жениться на вас, когда бы меня интересовало только ваше наследство?
– Да! – вскричал я. – Поскольку вы знаете, что моя жизнь висит на волоске. Посмотрите на меня, Генриетта. – Я указал на свою перевязанную голову. – Его сообщники один раз уже пытались убить меня, и он знает, что они повторят попытку.
– Я вам не верю, – сказала Генриетта. – Вам повсюду мерещатся люди, которые покушаются на вашу жизнь. – Она поворотилась к священнику и промолвила твердым голосом: – Мистер Памплин, прошу вас, продолжайте.
– Нет! – воскликнул я, возвысив голос, чтобы меня услышали все остальные, и решив прибегнуть к последнему средству. – Он обманул вас, всех вас! Бракосочетание, провести которое приказал вам сэр Дейвид, должно было состояться между мисс Генриеттой и его братом, Томом.
– Именно от этого Гарри и спас меня! – вспыхнув, вскричала Генриетта. Она повернулась ко мне с таким выражением лица, какого я еще никогда не видел. – Что вы пытаетесь сотворить со мной?
– Это правда? – осведомился мистер Памплин. Увидев растерянность Генриетты, он поверил мне и сказал: – В таком случае вы одурачили меня, Беллринджер.
– Но вы же показывали мне письмо от мистера Барбеллиона, – в смятении пролепетала Биссетт, – в котором говорилось, что сэр Дейвид желает, чтобы я присутствовала при бракосочетании мисс Палфрамонд с вами.
Я знал, что Беллринджер мастак по части подлогов: он написал записку, которая погубила мисс Квиллиам, и он изготовил копию завещания, которую я принял за подлинник. Но убеждать в этом присутствующих не имело никакого смысла.
– Вы совершенно правы, мисс Биссетт, – сказал Беллринджер. – Не верьте ему.
Она недоброжелательно взглянула на меня и кивнула, словно вспомнив, сколько раз я показывал себя человеком, не заслуживающим доверия.
– Делайте свое дело, Памплин, – велел Беллринджер. – Невеста согласна, и разрешение на венчание составлено по всей форме.
Священник кивнул, и все присутствующие снова встали так, как стояли до моего появления. Я разыграл все свои карты, и теперь на руках у меня не осталось ни одной. Церемония продолжилась, и внезапно я понял, что никогда еще не жаждал обладать Генриеттой больше, чем сейчас, когда был вынужден стоять и смотреть, как она венчается с другим. Я ненавидел Беллринджера лютой ненавистью, какой не знал доселе. В своем бессилии перед судьбой я вспомнил вдруг, как сидел, скрючившись, под пристанями Темзы во время прилива и ждал смерти.
– Вы слышите?! – воскликнул мистер Фамфред секундой позже.
Сквозь шум ветра я различил частый топот копыт.
Я посмотрел в одно из окон в западной стене и увидел проглянувшую меж стремительно летящих облаков луну, в чьем бледном свете четко вырисовывался мавзолей на холме рядом. На переднем плане четыре огромных вяза из истории мисс Лидии склонялись под порывами ветра. В свете молнии я увидел всадника, галопом скачущего к дому.
Я громко сообщил о приближении всадника, и Беллринджер торопливо подошел к соседнему окну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102