В самом деле, кто? Хлеб в руке Кэт был еще чуть теплый; она отломила кусочек и положила в рот. Это был не грубый, зернистый крестьянский хлеб, а золотистая булочка, выпеченная из прекрасной, легкой муки, редкой и дорогой даже в мирные времена. Изумление девушки только возросло, когда служанка достала из буфета зрелую сливу и с улыбкой вручила ее гостье.
Сидя в прохладной подвальной кухне, она ела предложенные ей яства с удовольствием человека, знакомого с такими деликатесами не понаслышке, но давным-давно лишенного их. Потом она напилась воды, горячо поблагодарила свою благодетельницу и снова поднялась к мужчинам.
Они энергично строили планы, по-видимому придя к некоторому взаимопониманию и отбросив пьяные ночные разногласия. Еще поднимаясь по лестнице, Кэт услышала слова Марселя:
– Наварра вот здесь, в замке барона де Куси, который пригласил его к себе.
Палец прево заскользил по карте.
«Мне знакомо это имя – де Куси», – внезапно поняла Кэт и попыталась вспомнить, где она его слышала. Кажется, при дворе отца.
Она подошла поближе, на что Марсель среагировал явно неодобрительно. Он не сказал ничего, просто сердито воззрился на Каля, как бы предлагая тому призвать спутницу к порядку.
Не дожидаясь реакции Гильома, Кэт подошла еще ближе, встала у него за спиной и с интересом взглянула на стол через его плечо.
Марсель подозрительно сощурил глаза.
– Она умеет читать карты? – подчеркнуто обращаясь к Калю, спросил он.
Каль явно занервничал и встал.
– Пожалуйста, извините меня, мсье прево, я сейчас.
Он взял Кэт за руку и отвел в другую комнату, поменьше, где можно было поговорить наедине.
– Умоляю, сделай, как я прошу, – сказал он. – Я должен посовещаться с Марселем, пока есть возможность. Мне меньше всего хочется оставлять тебя одну или подвергать сомнению твой ум, но, боюсь, у меня нет другого выхода.
– И чем мне прикажешь заняться, пока ты обсуждаешь свои важные дела?
На мгновение задумавшись, Каль ответил:
– Может, служанка пойдет на рынок. Почему бы тебе не составить ей компанию?
А вдруг он и впрямь сказал Марселю, что Кэт его служанка? Во всяком случае, судя по обращению с ней хозяина дома, тот именно так и считал. Неприятная мысль обожгла Кэт, но выяснять подробности она не стала.
– А как же с возвращением на улицу Роз? – спросила она.
– Мы непременно пойдем туда днем, как только я закончу переговоры с Марселем.
Рассерженная, обиженная и отчасти недоумевающая, Кэт тем не менее согласилась оставить Гильома наедине с Марселем.
– Прекрасно! – презрительно фыркнула она. – Пойду посмотрю, устроит ли служанку моя компания.
Она резко повернулась и, охваченная раздражением, отправилась на кухню. По крайней мере, хоть сорочку выстирает.
К тому времени, когда появился Гильом, чтобы отвести Кэт на улицу Роз, сорочка была выстирана, высушена и снова надета.
Кэт собрала свои немногочисленные вещи и попрощалась с Марией, которая вела себя вполне дружелюбно на протяжении того недолгого времени, что они провели вместе. Марсель был занят, поэтому она не смогла поблагодарить его лично – да, по правде говоря, и не очень жаждала этого, поскольку было в нем что-то такое, отчего по спине у нее пробегал неприятный холодок. Ей хотелось знать, испытывает ли Гильом такое же ощущение, но спрашивать она не стала. Скоро она встретится с p?re, и это не будет иметь никакого значения.
– Пожалуйста, передай ему мою благодарность, когда вернешься, – сказала она Гильому, когда они спускались по лестнице.
– Можешь рассчитывать на меня, – галантно ответил он. – Я тебя не подведу.
– Не очень-то я верю твоим обещаниям – ты едва не подвел меня сегодня. Я начала думать, что ты так никогда и не оторвешься от своего приятеля.
– Ты же знаешь, мы разрабатывали планы мятежа, – взволнованно, с затаенной надеждой сказал Гильом. – Этьен Марсель убежден, что, если мы временно присоединимся к Наварре, король может потерпеть поражение.
– Но… Наварра же настоящее чудовище! По-твоему, ему можно доверять?
– Не знаю. Но, думаю, над этим стоит хорошенько поразмыслить.
Услышав неуверенность в его голосе, она подумала, что он прав в своих колебаниях. Однако этот странный союз навязывал ему сильный, энергичный, умеющий убеждать политик, и в дипломатии Каль ему не ровня.
«Может, нужно попытаться отговорить его. Ни к чему хорошему это не приведет».
– Гильом, я думаю… – начала Кэт.
– Что?
– Ох, ничего. Не важно. – Совсем скоро она встретится с p?re, и все эти заботы ее не будут касаться. – Я просто хотела сказать, что желаю тебе удачи в твоем деле и благодарна за то, что ты проводил меня. – Потом она сменила тему. – Твоя «минутка» затянулась так надолго! Мария милая девушка, но эта ее болтовня – мадам то, мсье это! Бедняжка и понятия не имеет, что творится за стенами дома. Я бы умерла, выпади мне такая судьба.
– Тогда будь благодарна Богу, что Он не уготовил для тебя эту участь и ты знаешь что-то, кроме подневольной работы. Однако заметь себе: Мария живет в приличном доме, всегда сыта, и время от времени ей перепадают одно-два су. За пределами Парижа мало кто может этим похвастаться. Да и здесь, если уж на то пошло. И Марсель, в соответствии со своей философией, предоставляет ей некоторую свободу. В его доме часто бывают очень влиятельные люди. Возможно, он хочет показать им пример того, как нужно обращаться со слугами.
«Уж очень он восхищается этим Марселем, – внезапно подумала Кэт, снова охваченная беспокойством. – Это наверняка влияет на ход его мыслей».
– Тем не менее она остается служанкой.
– Это так. Ее свобода ограничена. И ты, леди, гораздо свободнее нее.
«Если это можно назвать свободой».
Однако она почувствовала себя пристыженной; по сути, он был прав.
– Я благодарна за все, чем Бог одарил меня. Однако Создатель прихотлив в своих дарах – то дает, то отнимает. Думаю, Он играет со мной.
– Ты не больше и не меньше игрушка в руках Бога, чем любой смертный.
Она замедлила шаг, остановилась и пристально посмотрела на него.
– Нет, Гильом, больше. Бог с особым увлечением играет со мной. И с p?re. Больше, чем ты даже можешь себе представить.
В его взгляде, прикованном к ее лицу, вспыхнуло любопытство.
– Умоляю, расскажи, что ты имеешь в виду.
Его интерес казался таким искренним; возникло искушение открыться ему. Это было бы такое облегчение – свободно говорить о своей жизни с кем-то, кроме Алехандро, – какого она не знала со времен детства. Однако она не вправе принимать такое решение самостоятельно.
«Нужно обсудить эту идею с p?re», – подумала она.
– Я… я хотела бы, но должна сначала поговорить с p?re.
Его разбирало любопытство, но даже сильнее этого было внезапно вспыхнувшее осознание того, что совсем скоро Кэт вернется к Алехандро и вся ее привязанность, все любящее внимание будут полностью обращены на него. Само ее присутствие рядом действовало на Каля успокаивающе, и на один краткий миг в его сердце вспыхнуло желание сбросить с себя все навалившиеся обязанности, оставить позади борьбу и неизбежно сопутствующее ей кровопролитие. Снова стать как все, жить жизнью обычного мужчины, со всеми ее тяготами, испытаниями и мимолетными радостями.
«Если бы она, пусть еще совсем девочка, была рядом, это облагородило бы всю мою жизнь! Поистине, это судьба!»
Однако она вот-вот покинет его. С каждым шагом, приближающим их к месту встречи, мысль о надвигающейся разлуке с Кэт становилась все более мучительной. До улицы Роз оставалось совсем немного, когда Каль набрался мужества взять девушку за руку и заставить ее остановиться.
– Знаю, ты торопишься, но мне хотелось бы прежде обсудить кое-что с тобой, – сказал он. – Мне было бы очень приятно сознавать, что я смогу снова увидеться с тобой, когда все это безумие закончится. – Потом, совсем тихо, он добавил: – Если, конечно, ты тоже хочешь этого.
Их взгляды на мгновение встретились, но Кэт тут же отвернулась. Ее щеки пылали.
– Мне тоже было бы приятно, – прошептала она.
– Как твой p?re отнесется к идее, чтобы ты осталась со мной?
На ее лице возникло удивленное выражение.
– Только я?
– Нет, – тут же поправился Гильом. – Я, конечно, имел в виду вас обоих.
Кэт переполняли странные, незнакомые эмоции: надежда, волнение, радостное предвкушение; однако реальность их нынешнего положения перекрывала все.
– Понятия не имею, как он отнесется к этому плану. Если ты имеешь в виду, что мы станем твоими соратниками, он вряд ли согласится. Однако пусть лучше он сам даст тебе ответ.
Каль взял ее за руку. По контрасту с его собственной ее ладонь была маленькой и изящной. Задавая следующий вопрос, он постарался вложить в него уверенность, которой на самом деле не чувствовал.
– А ты не против, чтобы я поговорил с ним об этом?
– Нет, Гильом, я… мне кажется… думаю, я буду рада.
Он продолжал допытываться, неуклонно стремясь к тому, к чему, он надеялся, эти расспросы выведут.
– А если бы ты могла бы ответить на мой вопрос сама, что бы ты сказала?
– Думаю, да.
Выражение непритворного счастья на его лице поразило ее.
– Однако я должна учитывать желания p?re, – быстро добавила она.
– Лекарь был бы очень полезен для нашего дела.
– Уверяю тебя, он не захочет участвовать в войне.
– А как насчет целительницы? Я видел, на что ты способна.
Кэт еле заметно улыбнулась.
– Мне еще учиться и учиться, однако я попыталась бы стать полезной.
– Я видел, какую пользу ты можешь принести. Вообще-то даже если бы ты просто оставалась рядом со мной, даруя успокоение самим своим присутствием, я был бы счастлив.
Признавшись, таким образом, во взаимной привязанности, пусть и в достаточно расплывчатых выражениях, они продолжили путь.
Первый день пленения Алехандро провел в предоставленной ему маленькой комнате в приятном одиночестве. Вездесущие охранники оставались снаружи; два сильных солдата не разговаривали друг с другом, но стоически выполняли возложенную на них задачу. Алехандро не сомневался, что, попытайся он вырваться из заточения, они мгновенно набросятся на него. Однако пока он вел себя хорошо, они не беспокоили его.
Мансардное помещение, где он находился, было не лишено комфорта. Здесь хватало воздуха, потолок недавно побелили, и проникающий сквозь окно свет, отражаясь от наклонной поверхности, наполнял все пространство теплым мерцанием. Де Шальяк был настолько добр, что снабдил его для отвлечения внимания изумительной вещью, редкой и очень ценной, – недавно приобретенной рукописью греческой трагедии, за что Алехандро испытывал к нему благодарность, хотя и вступавшую в противоречие со всеми остальными его чувствами по отношению к этому человеку. Видимо, де Шальяк тем самым хотел продемонстрировать, что заботится о досуге своего пленника. И хотя Алехандро плохо знал греческий и отчасти позабыл даже то, что знал, поскольку отец не поощрял его в этом направлении, он помнил достаточно, чтобы почувствовать все очарование книги. Однако это почти насильственно навязанное ему развлечение не рассеивало постоянной, гнетущей тревоги; Алехандро опасался, что сделал неверный выбор, поручив Гильому Калю заботу о Кэт.
«Если она хоть как-то пострадает, я убью его собственными руками, – думал он. – Обреку на такие муки, которых не испытывал ни один христианин».
Послышался шелест одежды и звуки приближающихся шагов. Подняв взгляд, Алехандро увидел стоящего в дверном проеме де Шальяка.
– Приветствую вас, коллега, – величественно кивнул ему француз. – Как поживаете столь прекрасным днем?
Алехандро с холодным негодованием смотрел на своего хозяина.
– Неплохо, если не считать того, что я в плену.
– Я предпочел бы, чтобы вы чувствовали себя гостем в моем доме. – Де Шальяк поджал губы в полуулыбке. – Просто пока лишенным возможности покинуть его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84