Кэт была наготове.
«Днем он всегда просит что-нибудь подкрепиться, – предупредила ее Мария. – Вот тут, в котелке, я оставляю овощи, а тут – хлеб».
Кэт выложила щедрые порции овощей на две тарелки и понесла наверх.
Марсель и Каль сосредоточенно изучали карты, наносили на них возможные дороги и места сбора.
– Если мы встретим его вот здесь, – Марсель ткнул кончиком пера в карту, – оттуда будет самый короткий путь до места сбора королевских сил.
Ставя перед Гильомом тарелку, Кэт заглянула ему через плечо и ненадолго задержалась, заинтересовавшись картой.
– Я не вижу тут пути, по которому можно скрыться, – заметила она.
Марсель раздраженно уставился на нее.
– Женщина, знай свое место. Это мужские дела, а ты занимайся своими, – сказал он, взмахнув рукой в сторону лестницы. – Есть еще что-нибудь?
– Хлеб и вино, – ответила Кэт.
И, принеся оставшееся, снова заглянула через плечо Каля. Внимательно изучив карту, она указала на ней место.
– Вот здесь лучше.
Марсель, менее любезный в трезвом состоянии, не пришел в восторг от ее настырности и хмуро посмотрел на Каля.
– Приглядывайте за своей женщиной, – сказал он. – Она становится навязчивой.
– Я бы, прежде чем браниться, выслушал ее доводы, – ответил Каль.
Марсель перевел подозрительный взгляд с одного на другую.
– Прекрасно.
Он сделал жест в сторону карты.
– Изложите свою стратегию, мадемуазель.
Робко улыбаясь, Кэт вопросительно взглянула на Каля; он кивнул в знак одобрения, она уселась на скамью и коснулась области к северу от Парижа, где находилась деревня под названием Компьен, та самая, около которой, по замыслу Марселя, должно было начаться сражение.
– Здесь всего одна дорога, и если после столкновения с врагом вам придется отступать, то сделать это можно будет только по ней же. Или рассыпаться по лесу. В этом случае управлять своими людьми вам станет очень сложно. И если королевские командиры умеют воевать, они пошлют войска в леса и без труда окружат разрозненные группы мятежников.
Взгляд Кэт заскользил по карте и остановился на городке под названием Ар лен.
– Вот, здесь сходятся три дороги. Если король попытается окружить вас, ему придется разделить свои силы, чтобы сделать это. Он лишится того преимущества, которое будет иметь в Компьене.
Взгляд Кэт снова начал перемещаться по карте и на этот раз остановился на тонкой голубой линии.
– Это река или ручей?
Теперь ей удалось полностью завладеть вниманием Марселя.
– Река, – ответил он.
– Тогда ее тоже можно использовать как способ отступления и пополнения припасов. В ней также можно напоить коней. И прежде чем ввязываться в бой, вы должны определиться с местом, где ваши люди могут перегруппироваться. Делать это в разгар боя поздно, потому что тогда будет твориться хаос.
Несколько минут Марсель сидел, внимательно изучая карту и обдумывая услышанное.
– Похоже, – в конце концов заговорил он, – Александр Македонский возродился вновь – в этой юной особе. Ваши соображения очень разумны, хотя я даже представить себе не могу, где девица могла усвоить все эти военные премудрости. Думаю, надо изложить ваши соображения Наварре.
– Графиня прислала бы меня раньше, – разглагольствовал Джеффри Чосер в вестибюле особняка де Шальяка, – но мне пришлось помочь ей с письмами. Это, конечно, главное, в чем состоит моя служба при ней. Она говорит, что мне всегда удается хорошо выразить ее мысли.
– Не сомневаюсь, она вами очень довольна, – заметил де Шальяк.
– Наверное, иначе она не заставляла бы меня писать день и ночь. Однако у меня нет причин жаловаться. – Джеффри расплылся в улыбке. – Ну, теперь к делу. Она решила, что такое важное поручение может доверить только мне.
Он достал две маленькие коробочки из слоновой кости, искусно украшенные резными изображениями святых, ангелов и крестов, и вручил одну де Шальяку, другую Алехандро.
– Мне было приказано оставаться здесь и проследить, как вы примете подарки, а потом подробно доложить обо всем миледи.
«Без сомнения, в самых цветистых выражениях», – забавляясь, подумал Алехандро.
Де Шальяк первым открыл свою коробочку: в ней находились прекрасное перо, стержень которого обхватывала изящная золотая муфточка, и маленький пузырек чернил.
– Ей нравится этот редкий цвет, сэр. Она надеется, что вы тоже останетесь довольны.
– Я в восхищении, – ответил де Шальяк. – Это замечательное дополнение к моим медицинским занятиям – делать пометки красным такого оттенка. Пожалуйста, передайте графине, что она необыкновенно добра и ее подарок будет очень мне полезен. Я начну использовать его прямо сегодня. Ее щедрость… я ее недостоин.
Чосер с веселым изумлением вскинул брови.
– Она не сделала бы вам этот подарок, если бы думала, что вы его не заслуживаете.
Он посмотрел на Алехандро, дожидаясь, пока тот откроет свою коробочку.
Алехандро рассчитывал найти в ней что-то в том же духе, что и у де Шальяка: возможно, печать, или закладку для книг, или перо. Однако вместо этого там оказалось маленькое золотое кольцо с выгравированной на нем буквой «Е», справа от которой сверкал изумруд, а слева поблескивала жемчужина. Он осторожно вынул его из коробки и поднял к свету, глядя, как внутри изумруда искрится зеленый огонь. Смысл подарка не вызывал сомнений.
«Конечно, у королевы Филиппы есть обожатель, – когда-то говорила ему Адель, – и он любит ее, и она отвечает ему тем же».
«А как же ее клятвы королю Эдуарду?»
«Он ничего не имеет против куртуазной любви – пока королева не теряет благоразумия и он знает, что спит она только с ним. Королева и ее поклонник часто дарят друг другу подарки – чтобы выразить свое взаимное обожание».
Алехандро понимал – он держит в руке знак, которым Элизабет дает ему понять: она хотела бы заполучить его в качестве обожателя. Он надел кольцо на мизинец и вытянул руку, любуясь им. Перо де Шальяка не требовало другого ответа, кроме искреннего выражения благодарности. Однако кольцо… это совсем другое дело. Кокетливая графиня посылала ему сигнал.
– Что же вы скажете? – не выдержал Чосер.
– Передайте своей госпоже, что ее доброта и великодушие лишили меня дара речи. Как и ее красота.
– Ей будет очень приятно услышать это. Однако мне почему-то кажется, что она хочет получить что-то и от вас. – Чосер наклонился к Алехандро. – Уверяю вас, она не обидится, если вы решите послать ей подарок.
«Этот паж слишком юн, – решил Алехандро, – чтобы доверять ему интригу такого рода».
Он посмотрел на де Шальяка и получил в ответ испепеляющий взгляд. Однако Алехандро не мог позволить себе быть испепеленным, как не хотел, проявив невыдержанность, спугнуть удачу, могущую сослужить в дальнейшем хорошую службу.
– Можете поделиться со мной листком пергамента, коллега? – спросил он. – И пером? Я напишу несколько слов благодарности.
Де Шальяк угрюмо проворчал что-то, но тем не менее хлопнул в ладоши. Тут же явился слуга, которому было приказано принести желаемое. Как только это было сделано, де Шальяк вручил перо и пергамент Алехандро, а тот, в свою очередь, передал их Чосеру.
– Напишите ей, что я даже не буду пытаться сравниться с ней в щедрости. Все, что я могу предложить, – это самое искреннее обожание.
– С вашего позволения, добрый доктор, я, к ее удовольствию, немного приукрашу ваши слова. На вкус миледи они немного суховаты. Если вы не возражаете, конечно.
– Делайте, как сочтете нужным, Чосер. Вы же у нас искусник пера, не я. Я всего лишь обожатель, с языком, скованным великолепием предмета обожания, и чрезвычайно благодарен вам за помощь.
Чосер расстелил пергамент на столе, склонился над ним, задумался на миг, ухмыльнулся и принялся за дело.
«Желанная Элизабет, прекрасная и щедрая, как богиня, примите и сохраните в своем сердце заверения в моем глубочайшем восхищении вами. Пусть оно, как свеча, горит в вашей груди и согревает вас. Жажду новой встречи, а до тех пор я ваш самый преданный слуга и обожатель».
– Как пишется ваше имя?
Алехандро объяснил.
Паж вернул ему пергамент, и Алехандро прочел послание.
– На мой вкус, слишком откровенно.
– Да, сэр. Что и требовалось.
– Вам, конечно, лучше знать… Постойте, подарок.
Алехандро завел руку за голову, развязал стягивающую ее черную кожаную ленту, выдрал несколько волосков, связал их и отдал Чосеру. Взял пергамент, оторвал от него половину.
– Вряд ли ей понравится пустота, правда? Так уберем ее.
Прижимая к груди оторванный кусок пергамента, он отдал исписанную часть Чосеру.
– Очень умно, сэр. Так, конечно, графине понравится больше. Я доставлю все это ей немедленно.
– Как вам кажется, что она сделает с ним? – спросил Алехандро.
– Она спрячет ваш дар под корсаж, чтобы хранить его ближе к сердцу.
Когда молодой человек отбыл, де Шальяк чуть ли не скрежетал зубами и тут же накинулся на Алехандро.
– Вы отдаете себе отчет в том, что она будет ждать продолжения начатого вами флирта?
– Не вижу в том никакого вреда. Почему нет, если это доставит леди удовольствие? И, кстати, начал его не я. Это сделала сама леди.
– Вы даже представить себе не можете всех сложностей такой связи! Она обнаружит у себя какое-нибудь новое заболевание, чтобы вы лечили ее каждый день! Или внушит эту мысль мужу. Мы совершенно потеряем возможность управлять событиями.
– В этом вы можете винить только себя, де Шальяк.
– Не я вырывал волосы из головы и посылал их ей, чтобы она хранила их на груди.
– Вы не забыли? Если бы вы как следует лечили ногу принца Лайонела, мне вообще не было бы нужды отправляться туда.
– Вы хотите очернить мой метод лечения? Этот Лайонел – известный нытик. Если бы я бегал к нему каждый раз, когда он чихнет, то не вылезал бы из его дома. – Де Шальяк осуждающе нахмурил брови. – Не забывайте, кто вы такой.
– И кто же я?
– Еврей. Такой поклонник неприемлем даже для графини ирландского происхождения.
– Для нее я испанец. Чрезвычайно умелый, опытный лекарь. Не исключено, что леди пожелает постоянно иметь в своем доме лекаря.
– Хм-м… – проворчал француз. – Возможно. Но она пожелает не меня, а вас. Вы же мой пленник.
– Тогда почему так прямо и не сказать ей? И заодно сообщите, что я еврей. Мне это безразлично.
– Вы в своем уме? Это погубит вас и, хуже того, меня тоже.
– Тогда, полагаю, вам придется сопровождать меня каждый раз, когда я ей потребуюсь, и помалкивать о моем низком происхождении.
Их жаркий спор был прерван появлением Николаса Фламеля, который прибыл несколько раньше, чем ожидалось. Тучный алхимик сбросил плащ на руки пажу и торопливо зашагал к ним, положив конец дальнейшему обсуждению неуместного флирта.
– Добрый вечер, – сказал он, кланяясь. – Для меня великая честь снова оказаться в таком ученом обществе.
Затаив досаду, де Шальяк предложил ему сесть.
– Нет, это для нас великая честь. Разве я не прав, коллега?
«Он будет прикасаться своими толстыми короткими пальцами к этой прекрасной рукописи», – с грустью подумал Алехандро, кивнув и заставив себя улыбнуться, но не говоря ничего.
Фламель не дождется от него слов восхищения, пока Алехандро не почувствует, что этот человек не несет в себе угрозы бесценному посланию Авраама.
– Что ж, – сказал Фламель, потирая руки, – приступим к работе?
– Успокойтесь, Фламель, – ответил де Шальяк, – вы же только что прибыли.
– Коллега, простите этому человеку его пыл, – заметил Алехандро. – Такая работа захватывает.
– Безусловно! – воскликнул Фламель.
– Тогда, если позволите, джентльмены, я поднимусь к себе и принесу рукопись. – Алехандро встал и пригладил одежду. – Мне нужно немного подкрепиться, так что я возвращусь через несколько минут. Не возражаете?
– Только смотрите, чтобы это не затянулось слишком надолго, – ответил хозяин.
Фламель явно был удивлен его резким тоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84