«В те времена она была моим единственным другом», – подумал он.
Фламель продолжал свои объяснения, хотя, судя по выражению лица де Шальяка, тот вполне обошелся бы и без них.
– Прежде чем она отпустила меня, я должен был выполнить некоторые ее требования.
– Понятно, что она рассердилась, лишаясь вашего общества. Чтобы исправить положение, мы ни в коем случае не отпустим вас домой с пустыми руками. Надеюсь, что прекрасные сласти поднимут ей настроение.
– Только если я сам скормлю их ей кусок за куском, – со смешком ответил Фламель.
Очередная ненужная подробность, однако де Шальяка, похоже, это ничуть не раздражало; у Алехандро создалось впечатление, что по какой-то неведомой причине он настойчиво добивается внимания странного коротышки.
– Тогда так и сделайте. – Де Шальяк подмигнул ему. – Одна надежда, что вам и самому это доставит удовольствие. – Он взял Фламеля под руку и подвел его к Алехандро. – Позвольте представить вам еще одного моего коллегу, достопочтенного доктора Эрнандеса, человека, к которому я питаю почти такое же уважение, как и к вам, поскольку он отличается редкостной ученостью и мудростью. Но как может быть иначе? Он ведь когда-то был моим учеником.
– В университете? – задал неожиданный вопрос Фламель.
И, не дав де Шальяку увести разговор в сторону от этой опасной, непредвиденной темы, Алехандро ответил:
– В Авиньоне. В первый год чумы.
На лице Фламеля вспыхнуло любопытство.
– Не были ли вы одним из тех, кого отослали из страны по приказу его святейшества Папы Клемента, да покоится он в мире?
Де Шальяк, казалось, потерял дар речи от ужаса, а Алехандро с улыбкой ответил:
– Да. Я был среди них.
– Удивительно! И к какому двору вас направили?
Алехандро увидел, как кровь отхлынула от лица хозяина дома, и внутренне улыбнулся.
«Твои игры не всегда проходят так, как планируется», – подумал он.
– Я много где побывал. По правде говоря, у меня всегда была склонность к путешествиям.
Услышав, как искусно ушел от ответа Алехандро, де Шальяк, казалось, отчасти успокоился.
– Мне бы очень хотелось, чтобы вы взглянули на рукопись, которую доктор Эрнандес привез с собой, – сказал он Фламелю, – поскольку в ней присутствуют алхимические символы. Уверен, вы будете восхищены.
Лицо Фламеля вспыхнуло от волнения, изо рта полетели брызги.
– Так вот каков сюрприз, о котором вы упомянули в своем приглашении! – Он расплылся в улыбке. – По правде говоря, поначалу я не понял, в чем причина вашей любезности. На такое я и рассчитывать не мог! – На мгновение лицо его приняло задумчивое выражение. – Боже мой… мсье де Шальяк… не смею надеяться… неужели это рукопись некоего Авраама?
С притворно невинным видом де Шальяк посмотрел на Алехандро и вопросительно вскинул бровь.
– Что скажете, коллега?
Сердце у Алехандро упало.
– Да, – только и смог выдавить он.
– Слава тебе, Господи! – почти закричал Фламель. – Я слышал об этой книге. Более того, годами разыскивал ее!
– И сегодня вы ее увидите! – тоном триумфатора заявил де Шальяк. – Когда остальные гости разойдутся. Эта рукопись требует полной сосредоточенности. Сдержите свое нетерпение, пока мы отобедаем и посмотрим выступление, и потом мы вместе займемся ею.
– Тогда вам придется хорошенько снабдить меня сладостями для жены, – почти игриво ответил Фламель.
– Насчет этого не беспокойтесь.
Между тем прибывали новые гости, однако де Шальяк уделял им значительно меньше внимания, хотя и вел себя как любезный хозяин дома. Атмосфера праздника невольно увлекла Алехандро, он почти начал получать от нее удовольствие, но тут в двери возник стройный молодой человек, которого правильнее было бы назвать мальчиком.
Одетый как паж или лакей, он стоял с пергаментом в руке, оглядываясь по сторонам, смотрелся здесь ужасно неуместно, даже больше, чем раболепный Фламель, и явно нервничал.
Вглядевшись, Алехандро буквально не поверил своим глазам: плащ пажа украшала эмблема Плантагенетов. Он встревожился еще больше, когда паж заговорил с охранником по-французски с вполне определенным акцентом.
«Английский акцент!»
Де Шальяк выступил вперед и протянул руку.
– Надо полагать, это сообщение для меня?
– Да, если вы, как выразился мой патрон, «знаменитый, замечательный лекарь господин де Шальяк».
Де Шальяк просиял.
– И, судя по вашему плащу, вы посланы знаменитым, замечательным принцем Лайонелом, юный паж.
Алехандро затрепетал и потихоньку оглянулся, ища, где бы укрыться. Нет, это бессмысленно; здесь полно охранников и гостей, которые, конечно, не оставят без внимания его попытку спрятаться, поскольку такое поведение покажется им странным и любопытным.
«Лайонел! Младший брат Изабеллы!»
– Джеффри Чосер, к вашим услугам, – снова заговорил юноша, – о, знаменитый, замечательный доктор. Мне строго наказано передать вам от принца самые сердечные пожелания приятного вечера.
«Старший сводный брат Кэт!»
– Позвольте спросить, юный Чосер, почему принц не прибыл сюда лично по моему приглашению?
– Принц умоляет о снисхождении, сэр, и выражает сожаление, что не смог быть здесь сегодня вечером.
Алехандро почувствовал, как охвативший его ужас медленно рассеивается.
– А вчера он обещал, что будет! – разочарованно воскликнул де Шальяк. – Я огорчен и обижен!
Паж опустился на одно колено и разыграл самоуничижительный спектакль, защищая своего господина.
– Пожалейте его, милорд! Он лежит в постели с приступом подагры, сильно страдает от боли и клянется, что не в состоянии подняться с постели.
– Ох, дорогой мой, скажите, может, с ним плохо обращаются?
– Нет, сэр, что вы, – ответил паж. – Правда, дофин сделал все, чтобы Лайонел чувствовал себя достаточно стесненно, как и все остальные… люди не королевского происхождения. Никакой роскоши, и тем не менее в целом все устроено вполне удовлетворительно.
Де Шальяк жестом велел пажу встать, явно довольный тем, как многословно тот извинялся перед ним и молил о прощении – разумеется, по указанию принца.
– Хорошо, вы меня успокоили. Мы, французы, склонны обращаться со своими пленниками с нежностью и заботой, не правда ли?
И хотя де Шальяк не отводил взгляда от пажа Лайонела, Алехандро прекрасно понял, кому предназначается последнее замечание.
– В самом деле, милорд, французы такие… любезные! – воскликнул Чосер.
Де Шальяк рассмеялся.
– Дофин поручил мне заботиться о здоровье принца Лайонела, пока он гость в нашей стране. По-видимому, я не слишком преуспел в этом, о чем искренне сожалею. О! – трагически воскликнул он. – Позор! Не можем же мы отослать доброго принца к любящему отцу, допустив, чтобы по нашему недосмотру его жизненная сила истощилась? Нет, нет! Это необходимо исправить.
– Если вам известно лекарство от подагры, уважаемый лекарь, – сказал паж, – умоляю, пошлите его моему господину.
– Лекарство? Ах, ну да. Жаль, но такого не существует. Однако можно принять некоторые меры предосторожности. В самое ближайшее время я посещу вашего принца и напомню их ему. Впрочем, он безрассудно пренебрегает моими советами ради собственных удовольствий. Передайте ему, что, хотя я люблю его, он ужасно непослушный пациент, и я им недоволен. И конечно, мои пожелания скорейшего выздоровления.
Юноша кивнул и ответил:
– Я так и сделаю, милорд, и немедленно.
И он с поклоном повернулся к выходу.
Де Шальяк, однако, остановил его, взяв за руку.
– За столом для него приготовлено место, и теперь оно будет пустовать. Бог не простит мне, если я это допущу. Вы кажетесь любезным молодым человеком. Оставайтесь здесь, займите место вашего сеньора.
Чосер явно занервничал, услышав это предложение.
– Но он ожидает моего возвращения!
– Значит, он будет разочарован – как и я тем, что его нет за моим столом, – ответил де Шальяк. – По-моему, справедливая компенсация.
– Я не гожусь для того, чтобы занять место принца, милорд, в этом нет никаких сомнений. И что с охранниками, доставившими меня сюда? Им приказано сопроводить меня обратно.
Однако де Шальяк был неумолим. Обхватив юного пажа за плечи, он сказал:
– Их как следует покормят, пока они будут ждать, я лично позабочусь об этом. Как, вы сказали, вас зовут? Я запамятовал.
– Джеффри, сэр.
– А фамилия у вас есть, юный Джеффри?
– Да, сэр. Чосер.
– А-а, слышал, слышал. Ваш принц очень высоко отзывался о вас, юный Чосер! Он говорит, у вас богатое воображение и слушать ваши рассказы – одно удовольствие. По-английски, разумеется.
И, будто не в силах справиться с собой, де Шальяк бросил хитрый, саркастический взгляд в сторону Алехандро.
– Вы говорите по-английски, сэр? – взволнованно спросил его паж.
Алехандро быстро взглянул на де Шальяка, который, казалось, получал удовольствие от того, что поставил его в неловкое положение. Однако француз не предпринял попытки сменить тему, и Алехандро ответил:
– Немного.
– Тогда я вдвойне рад нашему знакомству. – Чосер пожал Алехандро руку и перешел на английский. – Мне тут и поговорить не с кем.
Ответ вырвался у Алехандро против воли.
– Я сам страдаю от этого.
– Где вы выучили язык?
Молодой человек с каждой минутой нравился Алехандро все больше и больше, и тем не менее он заколебался.
– Я много путешествовал и не раз сталкивался с англичанами, – ответил он в конце концов. – Слушая их речь, я как-то незаметно освоил язык. Это мой дар, в каком-то смысле нежеланный.
– Такое впечатление, будто всякий имеет мнение о нашем языке. Скажите, – попросил Джеффри, – что вы о нем думаете?
Это был опасный поворот, но, может, любопытный юный Чосер вынесет больше из отказа Алехандро ответить, чем из того удивительного факта, что он вообще знает английский язык? Приходилось рискнуть.
– Я нахожу его трудным. И запутанным. Он не похож на другие языки, которые я учил. Мне часто бывает нелегко найти нужные слова, чтобы выразить то, что я хочу сказать.
– Придет время, и его будут больше ценить, – заявил Чосер.
Алехандро не смог сдержать улыбки.
«Жаль, что этот парнишка не еврей, – мелькнула мысль. – Остается надеяться, что со временем английские правители оценят его».
– Если нужда заставит, – с улыбкой заключил юный Чосер.
Когда все собравшиеся уселись за огромным дубовым столом, выяснилось, что еще два места пустуют; де Шальяк полностью игнорировал это обстоятельство, целиком посвятив себя остальным гостям. Алехандро был доволен, что его посадили рядом с юным пажом, но немного огорчен тем, что по другую руку от него расположился чересчур надоедливый Николас Фламель.
Однако вскоре он и думать забыл о своих соседях, потому что в обеденный зал вошла давешняя смуглая молодая женщина в сопровождении музыкантов. В ее полных чувственности плавных движениях проглядывало что-то восточное. Какое-то время она просто покачивалась под бой барабанов, однако с каждым последующим шагом одно бедро чуть больше выдавалось вперед, а другое назад – дразнящие движения, которые оказывали завораживающее воздействие на гостей де Шальяка.
И потом, к удивлению Алехандро, она поставила обнаженную ногу на одно из пустых деревянных кресел и легко взобралась на стол, позвякивая золотыми и серебряными кольцами на щиколотках. Прямо перед лицом лекаря оказались широкие шаровары танцовщицы из тончайшей, почти прозрачной ткани.
«Точно вуаль девственницы», – подумал Алехандро, понимая всю неуместность этого сравнения.
– Однажды я видела, как женщина танцевала для короля Эдуарда румынский танец, – когда-то рассказывала ему Адель. – Она была увешана золотыми и серебряными украшениями, цепочками и брелоками, которые звенели при каждом движении, а пышные груди поддерживались лишь кружками золотистой ткани, от которых отходили тончайшие шнурки, завязанные за спиной. – Описывая все это, Адель рукой рисовала в воздухе округлые формы, и Алехандро почувствовал, как сердце заколотилось чаще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84