– Видимо, с ним у вас связано множество воспоминаний.
Джейни оглянулась вокруг, на этот раз подмечая и впитывая то, что составляло прелесть заведения. Снова посмотрев на Майру, она почувствовала себя увереннее.
– Да, это так. Вы не представляете, как я скучаю по матери. Я не ожидала, что она так рано уйдет.
– Мне очень жаль, – сказала Майра. – Все мы прошли через ужасные потери. С учетом всего происшедшего в последние годы я считаю, мне исключительно повезло, что я вообще выжила.
– Мне тоже.
Принесли меню, и они быстро сделали выбор, руководствуясь советами официантки.
– Я хочу кое о чем попросить вас, – сказала Джейни, когда официантка ушла.
Майра откинулась в кресле.
– Вы сумели разжечь мое любопытство. Хотя я с самого начала не предполагала, что вы хотите встретиться со мной только ради удовольствия побыть в моем обществе.
У Джейни вырвался смешок.
– Я знала, что общение с вами благотворно на меня подействует. Ваша искренность так… бодрит.
– Очень мило с вашей стороны. Но, пожалуйста, продолжайте.
Джейни рассказала ей о странном заболевании Абрахама Прайвеса и – сколько могла – о тайне, окружающей этот недуг. Когда она закончила, Майра несколько минут сидела молча.
– Это очень, очень грустно, – наконец сказала она.
– Да. А ведь это только те мальчики, о которых нам известно.
– Ох, бедняжки! А каково их несчастным матерям!
– Да. Я лично знакома только с одной из этих матерей. Она очень мужественный человек, но все это, конечно, ужасно для нее. Думаю, и другие чувствуют себя не лучше.
– Они теряют веру, вот что самое страшное.
– Наверное, поэтому я и воздерживалась от разговоров с ними.
– Можно что-нибудь сделать?
– Есть люди, которые занимаются этой проблемой. К примеру, молодая женщина, фактически эксперт в области генетики. Она тратит все свое время, пытаясь найти способ помочь мальчикам.
– Это в чем-то похоже на болезнь Тея-Сакса, – сказала Майра.
– Хуже, мне кажется.
– Эта женщина, эксперт, она еврейка?
Вопрос застал Джейни врасплох – о чем, о чем, а об этом она никогда не задумывалась; у Кристины и без того хватало странностей.
– Я не спрашивала. Ее фамилия Вогел. Общий облик скорее кельтский. Светлые волосы, голубые глаза, очень высокая, худощавая.
– Да, на еврейку не похожа, хотя в наше время всякое бывает. В моем детстве все было по-другому. Мы все знали, кто мы такие. Однако на самом деле я хотела спросить о другом: насколько она надежна?
Джейни растерялась.
– Смотря что подразумевать под словом «надежна», когда речь идет о подобной ситуации. Однако я могу определенно сказать, что она яркая, передовая, ясно и четко мыслящая. Не без странностей, но работник прекрасный.
– Я почему спрашиваю… – сказала Майра. – Потому что таким делом должны заниматься лучшие.
– Это подводит нас к той проблеме, для разрешения которой мне понадобилась наша помощь. Нам не хватает для решения головоломки маленького кусочка, очень важного. Даже Эйнштейн, возьмись он решать эту загадку, потерпел бы неудачу, если бы ему не хватило материала.
– Есть надежда, что вы сумеете этот кусочек заполучить?
– Мы пытаемся, но пока безуспешно.
– Звучит почти безнадежно.
– У меня и самой начинает возникать то же чувство, как ни прискорбно мне это признавать. – Джейни помолчала, как бы собираясь с мыслями, хотя на самом деле собирая все свое мужество. – Вчера вечером, когда мы ломали голову над этой проблемой, у меня возникла одна идея. Или, точнее говоря, несколько.
Во рту у нее внезапно пересохло, и ей пришлось отпить воды.
– Нам нужно раздобыть где-то крошечный сегмент одного совершенно определенного гена. Его можно получить от донора, не важно, живого или мертвого. Носители этого гена в основном евреи. Мы очень тщательно прочесали… самые разные базы данных, где, как нам казалось, можно его найти, но ничего не получилось. Потом мне пришло в голову, что, весьма вероятно, в других странах есть много евреев, которые никогда не вносили свой генетический материал в правительственный реестр. По-моему, окажись я на их месте, наверняка сделала бы все, чтобы избежать регистрации.
Голос Майры прозвучал ровно, почти безжизненно.
– Надо полагать, вы имеете в виду тех, кто выжил после холокоста, и их родственников.
– Да. В основном это европейские евреи, что увеличивает шанс найти того, кто нам нужен, поскольку большинство наших мальчиков тоже родом оттуда.
Майра вздохнула.
– Я очень мало сведуща в генетике, но если что и знаю, то лишь благодаря тому, что существует проблема, очень беспокоящая евреев, которые в этом действительно разбираются. Их немало. Видите ли, популяцию европейских евреев так сильно выкосил сначала холокост, а потом Вспышки, что генофонд, как говорят знающие люди, сократился до угрожающе низкого уровня. По правде говоря, я не знаю точно, в чем тут суть, просто испытываю страх, поскольку все это порождает очень волнующие разговоры. Ходят слухи о тестировании потенциальных супругов, вроде как в рамках специальной программы, с тем чтобы некоторые генетические особенности не передавались по наследству. Болезнь Тея-Сакса, дисфункции яичников, рак груди – все это может уничтожить нас гораздо эффективнее, чем когда-либо мечталось Гитлеру.
– Я ни о чем таком не слышала, – сказала Джейни.
– Вы и не могли. Об этом не распространяются. И я полагаюсь на вас в том смысле, что вы никому не расскажете.
Во взгляде Майры сквозило открытое, незамаскированное предостережение, и Джейни не сомневалась, что за хранительницей стоит некая сила, не одобряющая постороннего вмешательства. Она кивнула в знак согласия.
– С одной стороны, – продолжала Майра, – и это вполне обоснованно, мы боимся увеличивать свою численность, оберегая чистоту крови, а с другой стороны, можем много потерять, если не пойдем на смешение. Так что дебаты кипят. Начали ученые, раввины подхватили, а теперь уж и не остановишь, мне кажется. Некоторые очень умные люди считают, что мы должны делать все возможное для сохранения и улучшения качества своей популяции. Другие не менее умные люди говорят, что надо отдаться на волю Господа, и пусть Он делает свое дело.
– Наверное, существует много аргументов в пользу и того, и другого подхода. – Джейни тоже решила внести свою лепту в разговор, явно принявший философский характер. – Природа всегда найдет способ сделать то, что должно быть сделано, безотносительно к тому, что мы думаем по этому поводу. Так уж устроена жизнь. Пойди все чуть-чуть по-другому, и мы с вами сейчас убегали бы от динозавра. И кто взялся бы утверждать, что такого не должно было случиться? Динозаврам уж точно это понравилось бы.
– Я всю жизнь убегаю от того или иного динозавра, – с улыбкой ответила Майра. – Особенность нашего времени, мне кажется.
– Особенность всех времен. – Джейни усмехнулась, но тут же снова посерьезнела. – Однако биологическое разнообразие – ключ к выживанию любого вида, и если единственный способ создать или поддерживать это разнообразие есть искусственное внедрение благотворного генетического материала или удаление поврежденного, то я за это.
На мгновение ее заявление повисло между ними в воздухе.
– Я тоже – теоретически, – в конце концов сказала Майра. – Однако боюсь, эта теория, сколь бы возвышенной она ни была, не поможет вам в ваших поисках. Огромное множество бывших европейских евреев сейчас живут в Израиле. Однако ничто, даже ссылка на больных детей, не подвигнет Израиль позволить вам заглянуть в свою базу данных. И забудьте о хакерстве, даже не рассматривайте этот вариант. Сам Господь не сумеет взломать их базу, так надежно она защищена.
Джейни не сомневалась, что Майра права. Однако слышать это было печально, и она тяжело вздохнула.
– Мне жаль, что я огорчила вас, но подумайте о том, что в последний раз случилось со многими из этих людей, когда они стояли в очереди за своими номерами, – продолжала Майра. – Мой вам совет: всерьез обдумайте другую свою идею.
Джейни покачала головой.
– Сейчас она кажется ужасно глупой. Видимо, я была в полном отчаянии, когда нафантазировала ее.
– Рассказывайте. Отчаяние – это то, что я могу понять.
Джейни нервно откашлялась.
– Идея звучит безумно.
– Вы не первый человек, у кого возникали безумные идеи.
– Ладно. Но только, пожалуйста, не смейтесь. Я… я хочу проверить дневник. На предмет генетического материала.
Четко прорисованные брови Майры удивленно взлетели вверх.
– Я, как видите, не смеюсь, но это и впрямь звучит безумно.
– Алехандро Санчес был европейским евреем, и вполне возможно, что его генетический материал как раз тот, что нам нужен. Он наверняка оставил какие-то следы на своем дневнике.
– Дневник принадлежит вам. Можете просто забрать его и проверить. Мое разрешение для этого не требуется. Или тем более моя помощь.
– Вот тут вы ошибаетесь. Мне нужна ваша помощь. Результатов анализа ждать придется долго – если нет официальной причины ускорить его. Сейчас Биопол внезапно оказался очень… загружен.
Они обе понимали почему и какое-то время сидели молча, погрузившись в свои мысли.
– Я не могу дать такое объяснение чиновникам, – продолжала Джейни, – не сообщив им информацию, которая может подвигнуть к новым, еще более мерзким действиям поджигателей моего дома.
– Тсс, не говорите таких вещей.
– Я даже думать о них не хочу, но приходится. У меня есть хороший друг… в правоохранительных органах, и он говорит, что если дневник будет как-то связан с преступлением того или иного рода, то его немедленно подвергнут тестированию, в целях расследования. От вас требуется вот что: сообщить в полицию, что система защиты была нарушена и что к дневнику прикасался кто-то «подозрительного вида». Они протестируют дневник, а потом этот друг сообщит мне результаты. Я смогу получить желаемое, не раскрывая никакой информации. Вот так просто.
– Не сказала бы, что это просто. А вдруг с дневником что-то случится?
– Ничего с ним не случится. Они прибудут сюда со своим оборудованием и возьмут образцы, очень осторожно. Дневник не покинет хранилища. И к тому же он ведь застрахован, верно?
– Не на полную свою стоимость, – после небольшой паузы ответила Майра.
– Мне помнится, вы исходили из стоимости двести пятьдесят тысяч долларов.
– Да, так оно и было. Однако оценки экспертов только начинают поступать, и они гораздо выше.
Джейни нервно сцепила на коленях руки.
– Насколько выше?
Майра положила вилку и посмотрела Джейни в глаза.
– Как насчет восьмисот тысяч долларов?
– Господи!
– И если это вас не устраивает, есть и другие. К примеру, миллион.
– Просто не верится! – потрясение воскликнула Джейни.
– Это мнение экспертов, так что придется поверить. И, должна сказать, я поддерживаю ваши усилия и готова помочь в этой маленькой авантюре. Приятнее было бы, конечно, если бы вы попросили о чем-нибудь другом, но раз уж вы одержимы этой… безумной идеей, по вашему собственному выражению… Что ж, это ваше право, конечно, только советую действовать очень осторожно.
– Непременно, – заверила Майру Джейни.
Когда они покончили с едой, Джейни расплатилась по чеку.
– Хочу поблагодарить вас за то, что согласились встретиться со мной, – сказала она. – Знаю, этот разговор был не таким уж приятным, но мне он очень помог. Я чувствовала себя почти так, как в тот раз, когда в последний раз была тут с мамой.
– Как хорошо вы это сказали. – Майра на миг отвернулась, а когда снова посмотрела на Джейни, в глазах у нее стояли слезы. – И вам очень повезло, что вы были с ней в таком приятном месте. Потому что я едва помню последний раз, когда ела вместе с матерью. Я была тогда совсем маленькой, и мы находились в Освенциме. – Она совладала с собой, грустно улыбнулась и промокнула губы салфеткой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84