Серьезно рискуют только пешие. Но мои солдаты не будут иметь всех этих преимуществ, поэтому нужно позаботиться, чтобы у них была возможность сбежать, если понадобится.
– Только в том случае, если все пойдет не как задумано. Если Наварра одолеет короля, вашим людям вообще ничто не угрожает.
– Кроме самого Наварры.
– Но он же пообещал, что будет вашим союзником. Дал слово, что позволит вам высказать свои требования – после победы.
– Думаю, следует попросить его дать нам возможность высказать свои требования до того. У меня внезапно пропало желание платить вперед.
Марсель тяжело вздохнул.
– Потрачено столько усилий… Это хрупкий союз, и не стоит подвергать его опасности из-за ваших внезапно вспыхнувших сомнений.
– А разве они необоснованны, если условия меняются?
– Это не нарушение договоренности. Просто стратегия. Вы с Наваррой по-прежнему союзники в борьбе против короля. Вы выскажете свои требования и получите ответ после победы. То, что изменено место, где произойдет сражение, не повлияет на результат.
– Нет? А что, если сражение будет проиграно из-за недостатков этого места?
– Наварра, похоже, уверен в Компьене.
– А я нет.
– Почему? Только потому, что ваша юная леди против?
– Мы же согласились, что она права в своих рассуждениях.
– А теперь Наварра опровергает их.
– Напишите ему, Этьен, и скажите, что он ошибается.
Марсель пристально вглядывался в лицо Каля, обдумывая его предложение.
– Нет, – в конце концов сказал он. – Я не стану этого делать. Он высказался достаточно твердо. Сражение произойдет в Компьене, устраивает вас это или нет.
Алехандро стоял на пороге, тепло улыбаясь Элизабет; де Шальяк держался на шаг позади него.
Графиня приподнялась с подушек и взмахом руки отпустила слуг.
– А вы, Чосер, подождите. Я хочу, чтобы вы отвели де Шальяка в детскую. Няня говорит, мои дети что-то раскапризничались, и раз уж господин доктор здесь, может, он осмотрит их? – Она нашла взглядом француза. – Дорогой де Шальяк, вы не против? Малыши очень дороги мне.
Это было откровенное изгнание, и тем не менее де Шальяк среагировал со своей обычной любезностью. Но без улыбки.
– Конечно, графиня, я сейчас же осмотрю их.
Провожаемый насмешливыми взглядами графини и Алехандро, он вышел и закрыл за собой дверь, около которой остались неизменные охранники.
– Наконец-то мы одни, – проворковала Элизабет.
Алехандро недоумевал, как женщине столь отменного здоровья удается выглядеть такой бледной.
– И хорошо, что не слишком поздно, потому что вы пугающе бледны.
Графиня взяла его за руку и прижала ее к своему сердцу.
– Правда? Я так и думала. Я чувствую, что бледна и внутри, и снаружи. – Она отпустила его руку и прикоснулась к его щеке. – А вот вы этим не страдаете – у вас прекрасный, яркий цвет кожи.
Ее рука соскользнула вниз, к его шее, остановившись всего на несколько дюймов выше все еще различимого клейма. Он взял ее маленькую руку, поднес к губам и нежно поцеловал каждый пальчик. И хотя страсть, которой он якобы воспылал к ней, была всего лишь уловкой, сам факт прикосновения губ к теплой, мягкой коже привел к тому, что по его телу прокатилась волна самых разнообразных эмоций. Теплые вспышки удовольствия распространились от сердца до самых кончиков пальцев. Он почувствовал непривычное волнение.
Справившись в конце концов с собой, он посмотрел ей в глаза.
– Ни одна медицинская книга не квалифицирует бледность как болезнь. Всему виной ваше нормандское происхождение. И Божья воля, да славится Он за то, что создает такие изумительные творения, как вы.
Она застонала, явно впав в экстаз, а он и дальше разливался соловьем, льстя ей, и какое-то время они продолжали в том же духе. У Алехандро невольно мелькнула мысль: где до сих пор скрывалась эта его способность флиртовать и почему именно сейчас проявила себя столь речисто?
«Может, все дело в том, что я слишком долго не испытывал удовольствий такого рода».
Это и впрямь было удовольствие, поскольку графиня отличалась и красотой, и умом; вдобавок ей явно не хватало мужского внимания. Она нравилась ему, и…
…и поэтому он устыдился того, что использует ее. Однако что еще ему оставалось?
– Мною владеет очень сильное желание, – страстно сказал он.
– О, скажите, что за желание, и, если это в моей власти, я переверну небо и землю, чтобы оно осуществилось.
– По счастью, ничего такого не требуется. Все, чего я хочу, – это увидеть вас при свете дня, в саду, в окружении других прекрасных творений Божьих.
Он не помнил, точно ли повторил слова Чосера, но результат оказался тот, что и требовалось.
– Свидание! – воскликнула она. – Чудесная идея! Но как вы сумеете вырваться, ведь де Шальяк так ревностно следит за вами… Я-то смогу выйти отсюда без труда, король позволяет мне гулять по Парижу, лишь бы были достойные сопровождающие. Он знает, что я не брошу своих детей. И мои охранники умеют держаться на расстоянии. А вот ваши…
– …в эту минуту, возможно, приложили уши к двери и шпионят за нами, – с улыбкой напомнил ей Алехандро.
Она засмеялась и сказала, уже тише:
– А я и забыла!
– Думаю, нужно поручить все устроить Чосеру, – прошептал Алехандро. – Он чрезвычайно предан вам, леди.
– Я никогда и не сомневалась в этом.
Открыв дверь дома Марселя, Мария увидела молодого парня в одеянии пажа. Он приветливо улыбнулся ей и сказал:
– Добрый день, моя красавица.
Не «мадмуазель», не «женщина», а – «моя красавица». Она кокетливо вздернула подбородок.
– И вам добрый день, молодой человек.
– Я хотел бы переговорить с вами.
– Да? Зачем?
– Затем, что мне приятно видеть ваше хорошенькое личико, а пока я буду говорить, вы не уйдете, и я смогу и дальше любоваться вами. И еще, позвольте заметить, меня очаровал ваш мелодичный голос.
Мария рассмеялась.
– И вы сможете лишний раз услышать его, когда я позову того, кто вам действительно нужен.
– Ах, вы меня поймали! А я-то думал, что смогу и дальше поболтать с вами. Увы! В таком случае, можно мне поговорить с мсье Жаком, будьте так любезны… – Он кивнул в направлении зала, откуда доносились звуки разговора, явно не слишком цивилизованного, судя по громкости и тону. – Конечно, если позволительно его отрывать.
Кэт предупреждала Марию о том, что может прозвучать это имя.
– Входите и подождите здесь. Они там спорят из-за своей гадкой политики, и, мне кажется, он будет рад прерваться. Сейчас приведу его.
Чосер так очаровал ее, что она даже забыла спросить его имя.
И пока он дожидался в маленьком вестибюле, из кухонного подвала появилась Кэт. Взглянула на него мельком, не увидела ничего примечательного и прошла мимо, но внезапно услышала за спиной потрясенный возглас и обернулась.
– Вам нехорошо, сэр?
– Нет, мадемуазель, просто я поражен.
– Могу я спросить чем?
– Тем, что, хотя я понимаю все безумие этой идеи, вы сверхъестественным образом похожи на моего господина, лорда Лайонела. Вы могли бы быть сестрой принца, так сильно сходство.
Она сделала шаг назад, стараясь совладать с собой и сохранить невозмутимое выражение лица.
Чосер решил, что она обиделась, и быстро добавил:
– Хотя вы несравненно красивее. Те же черты в вас выглядят очень мило; в нем же…
Пошатнувшись, она схватилась за перила лестницы, и тут появился Каль. Увидев, в каком она состоянии, он бросился к ней.
– Кэт! Что тебя так растревожило?
Она сделала глубокий вдох.
– Ничего, просто… этот молодой джентльмен… ошибочно принял меня за кого-то другого.
– Простите, – сказал не на шутку обеспокоенный Чосер, – я заметил это удивительное сходство, когда вы проходили мимо. Конечно, вы не можете быть сестрой принца, поскольку все его сестры в Англии, и вдобавок вы слишком молоды, чтобы быть одной из них.
Сердитый взгляд Каля заставил его смолкнуть.
– Дорогая Кэт, позволь, я объясню. Это юный Чосер, о котором я тебе говорил, паж графини Элизабет.
Он обхватил молодую женщину за плечи.
– Да, – сказал Чосер, – и я молю простить меня. Я не хотел огорчать… м-м… вашу…
– Мою жену.
Каль притянул Кэт к себе. Та удивленно посмотрела на него.
– Ах, вашу жену! Ну и глуп же я… Мне вдвойне стыдно. – Однако любопытство взяло верх, и Чосер добавил: – Ваш дядя не говорил, что вы женаты, и я… решил, что вы не…
– Вот оно, доказательство, молодой человек, перед вами. – Каль нервно оглянулся в сторону зала. – А мсье Марселю я забыл упомянуть об этом.
– И вас можно понять, сэр. Вы, наверное, не хотите, чтобы другие джентльмены пялились на такую драгоценность, как ваша жена. Вам, добрый сэр, несказанно повезло.
– Да уж. – Гильом с улыбкой посмотрел на Кэт. – Поднимись к себе, дорогая, а мы с Чосером займемся нашим делом.
– Нет, дорогой, – возразила она, – я не хочу расставаться с тобой! И мне требуется твоя поддержка после… после этой ужасной путаницы. Я буду сидеть тихо, как мышка. Но постой, есть идея получше! Давайте все вместе поднимемся наверх. Там мне будет легче прийти в себя, и там нам никто не помешает.
Так они и сделали. Гильом поддерживал ее, когда они поднимались по ступеням в свою крошечную комнату. Шествие замыкал Чосер.
Когда все оказались внутри, Каль закрыл дверь.
– Теперь изложите мне план.
– Как я понял, доктор хочет, чтобы вы его «похитили», хотя это, конечно, нельзя назвать похищением, поскольку все будет сделано по его доброй воле. Видимо, он желает, чтобы такое впечатление сложилось у де Шальяка. Значит, в соответствии с этим мы и будем действовать. Он хочет, чтобы вы изменили внешность, но не настолько, чтобы насторожить охранников и привлечь к вам их внимание.
Чосер описал путь от дома де Шальяка до особняка, где обитали Лайонел и Элизабет – по воле короля, в обмен на то, что сам он продолжал оставаться в Лондоне.
– Охранники привыкли ездить этим путем, поскольку доктор и графиня, в развитие своего романтического приключения, встречаются почти ежедневно. Когда мы завернем за угол, я отстану, оказавшись между мсье Эрнандесом и охранниками. Вот тут-то вы схватите поводья его коня и быстро умчите доктора. В сад, где его будет ждать леди.
– В какой час это произойдет? – спросил Карл.
– Точно в полдень.
– И это все?
– А что еще нужно? Ах да, заключительная часть. Как это я забыл? Я иногда забываю о необходимости заканчивать… разные вещи. Привычка, от которой нужно избавиться, и поскорее. Позже доктор вернется к де Шальяку, расскажет, что его похитили, затащили в какой-то притон, ограбили, а потом опоили, и очнулся он в незнакомом месте. Впрочем, это и так ясно, стоит ли упоминать? Он расскажет о незнакомцах, которые помогли ему в час нужды, и де Шальяку не к чему будет придраться. А доктор и графиня, таким образом, насладятся обществом друг друга, жаль только, недолго, но зато не под бдительными взорами де Шальяка и принца Лайонела. Не знаю, по правде говоря, у кого из этих двоих ревность разыграется больше.
В отличие от Чосера Кэт и Гильом знали совершенно точно, кто из двоих мужчин, которых якобы ожидала перспектива почувствовать себя рогоносцами, придет в большую ярость к концу этого дня. Де Шальяк, разумеется.
– Я пришел к выводу, что не стоит злить Наварру, прося его изменить место сражения, – сказал Каль Этьену Марселю. – Мы снова изучили карты и пришли к выводу, что Компьен сойдет. Вам нет необходимости связываться с ним.
Марсель отложил перо.
– Очень умно, Гильом… Я рад, что вы приняли такое решение. Я весь день не брался за письмо, потому что не мог придумать, как изложить наши доводы в привлекательной для Наварры форме.
– Для Наварры привлекательны лишь его цели и его удовольствия.
– Тем не менее для меня это огромное облегчение – что не нужно отправлять ему послание с предложениями, которые, как он считает, противоречат его интересам.
– В таком случае в Париже мне больше делать нечего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Только в том случае, если все пойдет не как задумано. Если Наварра одолеет короля, вашим людям вообще ничто не угрожает.
– Кроме самого Наварры.
– Но он же пообещал, что будет вашим союзником. Дал слово, что позволит вам высказать свои требования – после победы.
– Думаю, следует попросить его дать нам возможность высказать свои требования до того. У меня внезапно пропало желание платить вперед.
Марсель тяжело вздохнул.
– Потрачено столько усилий… Это хрупкий союз, и не стоит подвергать его опасности из-за ваших внезапно вспыхнувших сомнений.
– А разве они необоснованны, если условия меняются?
– Это не нарушение договоренности. Просто стратегия. Вы с Наваррой по-прежнему союзники в борьбе против короля. Вы выскажете свои требования и получите ответ после победы. То, что изменено место, где произойдет сражение, не повлияет на результат.
– Нет? А что, если сражение будет проиграно из-за недостатков этого места?
– Наварра, похоже, уверен в Компьене.
– А я нет.
– Почему? Только потому, что ваша юная леди против?
– Мы же согласились, что она права в своих рассуждениях.
– А теперь Наварра опровергает их.
– Напишите ему, Этьен, и скажите, что он ошибается.
Марсель пристально вглядывался в лицо Каля, обдумывая его предложение.
– Нет, – в конце концов сказал он. – Я не стану этого делать. Он высказался достаточно твердо. Сражение произойдет в Компьене, устраивает вас это или нет.
Алехандро стоял на пороге, тепло улыбаясь Элизабет; де Шальяк держался на шаг позади него.
Графиня приподнялась с подушек и взмахом руки отпустила слуг.
– А вы, Чосер, подождите. Я хочу, чтобы вы отвели де Шальяка в детскую. Няня говорит, мои дети что-то раскапризничались, и раз уж господин доктор здесь, может, он осмотрит их? – Она нашла взглядом француза. – Дорогой де Шальяк, вы не против? Малыши очень дороги мне.
Это было откровенное изгнание, и тем не менее де Шальяк среагировал со своей обычной любезностью. Но без улыбки.
– Конечно, графиня, я сейчас же осмотрю их.
Провожаемый насмешливыми взглядами графини и Алехандро, он вышел и закрыл за собой дверь, около которой остались неизменные охранники.
– Наконец-то мы одни, – проворковала Элизабет.
Алехандро недоумевал, как женщине столь отменного здоровья удается выглядеть такой бледной.
– И хорошо, что не слишком поздно, потому что вы пугающе бледны.
Графиня взяла его за руку и прижала ее к своему сердцу.
– Правда? Я так и думала. Я чувствую, что бледна и внутри, и снаружи. – Она отпустила его руку и прикоснулась к его щеке. – А вот вы этим не страдаете – у вас прекрасный, яркий цвет кожи.
Ее рука соскользнула вниз, к его шее, остановившись всего на несколько дюймов выше все еще различимого клейма. Он взял ее маленькую руку, поднес к губам и нежно поцеловал каждый пальчик. И хотя страсть, которой он якобы воспылал к ней, была всего лишь уловкой, сам факт прикосновения губ к теплой, мягкой коже привел к тому, что по его телу прокатилась волна самых разнообразных эмоций. Теплые вспышки удовольствия распространились от сердца до самых кончиков пальцев. Он почувствовал непривычное волнение.
Справившись в конце концов с собой, он посмотрел ей в глаза.
– Ни одна медицинская книга не квалифицирует бледность как болезнь. Всему виной ваше нормандское происхождение. И Божья воля, да славится Он за то, что создает такие изумительные творения, как вы.
Она застонала, явно впав в экстаз, а он и дальше разливался соловьем, льстя ей, и какое-то время они продолжали в том же духе. У Алехандро невольно мелькнула мысль: где до сих пор скрывалась эта его способность флиртовать и почему именно сейчас проявила себя столь речисто?
«Может, все дело в том, что я слишком долго не испытывал удовольствий такого рода».
Это и впрямь было удовольствие, поскольку графиня отличалась и красотой, и умом; вдобавок ей явно не хватало мужского внимания. Она нравилась ему, и…
…и поэтому он устыдился того, что использует ее. Однако что еще ему оставалось?
– Мною владеет очень сильное желание, – страстно сказал он.
– О, скажите, что за желание, и, если это в моей власти, я переверну небо и землю, чтобы оно осуществилось.
– По счастью, ничего такого не требуется. Все, чего я хочу, – это увидеть вас при свете дня, в саду, в окружении других прекрасных творений Божьих.
Он не помнил, точно ли повторил слова Чосера, но результат оказался тот, что и требовалось.
– Свидание! – воскликнула она. – Чудесная идея! Но как вы сумеете вырваться, ведь де Шальяк так ревностно следит за вами… Я-то смогу выйти отсюда без труда, король позволяет мне гулять по Парижу, лишь бы были достойные сопровождающие. Он знает, что я не брошу своих детей. И мои охранники умеют держаться на расстоянии. А вот ваши…
– …в эту минуту, возможно, приложили уши к двери и шпионят за нами, – с улыбкой напомнил ей Алехандро.
Она засмеялась и сказала, уже тише:
– А я и забыла!
– Думаю, нужно поручить все устроить Чосеру, – прошептал Алехандро. – Он чрезвычайно предан вам, леди.
– Я никогда и не сомневалась в этом.
Открыв дверь дома Марселя, Мария увидела молодого парня в одеянии пажа. Он приветливо улыбнулся ей и сказал:
– Добрый день, моя красавица.
Не «мадмуазель», не «женщина», а – «моя красавица». Она кокетливо вздернула подбородок.
– И вам добрый день, молодой человек.
– Я хотел бы переговорить с вами.
– Да? Зачем?
– Затем, что мне приятно видеть ваше хорошенькое личико, а пока я буду говорить, вы не уйдете, и я смогу и дальше любоваться вами. И еще, позвольте заметить, меня очаровал ваш мелодичный голос.
Мария рассмеялась.
– И вы сможете лишний раз услышать его, когда я позову того, кто вам действительно нужен.
– Ах, вы меня поймали! А я-то думал, что смогу и дальше поболтать с вами. Увы! В таком случае, можно мне поговорить с мсье Жаком, будьте так любезны… – Он кивнул в направлении зала, откуда доносились звуки разговора, явно не слишком цивилизованного, судя по громкости и тону. – Конечно, если позволительно его отрывать.
Кэт предупреждала Марию о том, что может прозвучать это имя.
– Входите и подождите здесь. Они там спорят из-за своей гадкой политики, и, мне кажется, он будет рад прерваться. Сейчас приведу его.
Чосер так очаровал ее, что она даже забыла спросить его имя.
И пока он дожидался в маленьком вестибюле, из кухонного подвала появилась Кэт. Взглянула на него мельком, не увидела ничего примечательного и прошла мимо, но внезапно услышала за спиной потрясенный возглас и обернулась.
– Вам нехорошо, сэр?
– Нет, мадемуазель, просто я поражен.
– Могу я спросить чем?
– Тем, что, хотя я понимаю все безумие этой идеи, вы сверхъестественным образом похожи на моего господина, лорда Лайонела. Вы могли бы быть сестрой принца, так сильно сходство.
Она сделала шаг назад, стараясь совладать с собой и сохранить невозмутимое выражение лица.
Чосер решил, что она обиделась, и быстро добавил:
– Хотя вы несравненно красивее. Те же черты в вас выглядят очень мило; в нем же…
Пошатнувшись, она схватилась за перила лестницы, и тут появился Каль. Увидев, в каком она состоянии, он бросился к ней.
– Кэт! Что тебя так растревожило?
Она сделала глубокий вдох.
– Ничего, просто… этот молодой джентльмен… ошибочно принял меня за кого-то другого.
– Простите, – сказал не на шутку обеспокоенный Чосер, – я заметил это удивительное сходство, когда вы проходили мимо. Конечно, вы не можете быть сестрой принца, поскольку все его сестры в Англии, и вдобавок вы слишком молоды, чтобы быть одной из них.
Сердитый взгляд Каля заставил его смолкнуть.
– Дорогая Кэт, позволь, я объясню. Это юный Чосер, о котором я тебе говорил, паж графини Элизабет.
Он обхватил молодую женщину за плечи.
– Да, – сказал Чосер, – и я молю простить меня. Я не хотел огорчать… м-м… вашу…
– Мою жену.
Каль притянул Кэт к себе. Та удивленно посмотрела на него.
– Ах, вашу жену! Ну и глуп же я… Мне вдвойне стыдно. – Однако любопытство взяло верх, и Чосер добавил: – Ваш дядя не говорил, что вы женаты, и я… решил, что вы не…
– Вот оно, доказательство, молодой человек, перед вами. – Каль нервно оглянулся в сторону зала. – А мсье Марселю я забыл упомянуть об этом.
– И вас можно понять, сэр. Вы, наверное, не хотите, чтобы другие джентльмены пялились на такую драгоценность, как ваша жена. Вам, добрый сэр, несказанно повезло.
– Да уж. – Гильом с улыбкой посмотрел на Кэт. – Поднимись к себе, дорогая, а мы с Чосером займемся нашим делом.
– Нет, дорогой, – возразила она, – я не хочу расставаться с тобой! И мне требуется твоя поддержка после… после этой ужасной путаницы. Я буду сидеть тихо, как мышка. Но постой, есть идея получше! Давайте все вместе поднимемся наверх. Там мне будет легче прийти в себя, и там нам никто не помешает.
Так они и сделали. Гильом поддерживал ее, когда они поднимались по ступеням в свою крошечную комнату. Шествие замыкал Чосер.
Когда все оказались внутри, Каль закрыл дверь.
– Теперь изложите мне план.
– Как я понял, доктор хочет, чтобы вы его «похитили», хотя это, конечно, нельзя назвать похищением, поскольку все будет сделано по его доброй воле. Видимо, он желает, чтобы такое впечатление сложилось у де Шальяка. Значит, в соответствии с этим мы и будем действовать. Он хочет, чтобы вы изменили внешность, но не настолько, чтобы насторожить охранников и привлечь к вам их внимание.
Чосер описал путь от дома де Шальяка до особняка, где обитали Лайонел и Элизабет – по воле короля, в обмен на то, что сам он продолжал оставаться в Лондоне.
– Охранники привыкли ездить этим путем, поскольку доктор и графиня, в развитие своего романтического приключения, встречаются почти ежедневно. Когда мы завернем за угол, я отстану, оказавшись между мсье Эрнандесом и охранниками. Вот тут-то вы схватите поводья его коня и быстро умчите доктора. В сад, где его будет ждать леди.
– В какой час это произойдет? – спросил Карл.
– Точно в полдень.
– И это все?
– А что еще нужно? Ах да, заключительная часть. Как это я забыл? Я иногда забываю о необходимости заканчивать… разные вещи. Привычка, от которой нужно избавиться, и поскорее. Позже доктор вернется к де Шальяку, расскажет, что его похитили, затащили в какой-то притон, ограбили, а потом опоили, и очнулся он в незнакомом месте. Впрочем, это и так ясно, стоит ли упоминать? Он расскажет о незнакомцах, которые помогли ему в час нужды, и де Шальяку не к чему будет придраться. А доктор и графиня, таким образом, насладятся обществом друг друга, жаль только, недолго, но зато не под бдительными взорами де Шальяка и принца Лайонела. Не знаю, по правде говоря, у кого из этих двоих ревность разыграется больше.
В отличие от Чосера Кэт и Гильом знали совершенно точно, кто из двоих мужчин, которых якобы ожидала перспектива почувствовать себя рогоносцами, придет в большую ярость к концу этого дня. Де Шальяк, разумеется.
– Я пришел к выводу, что не стоит злить Наварру, прося его изменить место сражения, – сказал Каль Этьену Марселю. – Мы снова изучили карты и пришли к выводу, что Компьен сойдет. Вам нет необходимости связываться с ним.
Марсель отложил перо.
– Очень умно, Гильом… Я рад, что вы приняли такое решение. Я весь день не брался за письмо, потому что не мог придумать, как изложить наши доводы в привлекательной для Наварры форме.
– Для Наварры привлекательны лишь его цели и его удовольствия.
– Тем не менее для меня это огромное облегчение – что не нужно отправлять ему послание с предложениями, которые, как он считает, противоречат его интересам.
– В таком случае в Париже мне больше делать нечего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84