Разве в провинции жизнь? Ведь все лучшее - в Москве. Но это было нереально. Ничего-то мне не светило. И вот тебе чудеса! Все, что снилось, - сбылось. А о том, чтобы родить ребенка, я даже не мечтала. До сих пор не могу в это поверить!
Перевела дыхание и с азартом продолжила изливать душу:
- Мне не очень-то везло, хоть я и старалась. Все самое лучшее всегда доставалось моей подруге Верке. Она меня опережала во всем. Лучше училась. За ней ухлестывали лучшие парни. Ей всегда - почет и уважение, а на мою долю - одни насмешки! Даже ты, Степа, поначалу обратил свое внимание на нее, а не на меня.
Эти воспоминания всколыхнули горечь в душе Лиды, и в ее черных глазах вспыхнули злые огоньки.
- Но теперь все! Верка повержена мной на лопатки, - восклицает она с мстительным торжеством. - Был у нее шанс, когда она тебя охмурила, да весь вышел! Теперь пусть сидит в нашей глухомани, локти себе кусает. Не думаю, что много радости у нее миловаться с неказистым Иваном. Такой же мужлан, как и все остальные! Ну наплодят детишек - вот и все ее счастье. Куда ей до меня!
Ее злобное торжество, черная завистливая ненависть к бывшей подруге неприятно поразили Степана, всколыхнули в нем боль и сожаления, о которых почти сумел забыть. Лида совершила роковую ошибку.
- Не понимаю, чего тебе далась Вера, если, как говоришь, безоблачно сейчас счастлива? - бросив недовольный взгляд, укорил ее Степан. - И вообще, мне кажется ненормальным, что ты так ее ненавидишь. Это патология какая-то! Ну лучше училась, кому-то больше нравилась? Нехорошо быть такой завистливой! Она же вроде ничего не делала, чтобы тебе навредить? И теперь тоже. Зачем же ты ей желаешь несчастья?
- Ну как же ты не поймешь? - выходя из себя, почти кричала Лида. - Верка ничуть не лучше меня, но измучила мою душу, постоянно доказывая свое превосходство. Сейчас же она по сравнению со мной - в дерьме! Как же мне не торжествовать, не радоваться своей победе? А ты это почему ее защищаешь, Степа? - бросает обиженно. - Неужели все еще не можешь забыть эту мерзавку?
Розанов с жалостью и недоумением смотрит на красивое лицо жены со сверкающими гневом черными глазами, в мгновение ставшее для него чужим. Его душа не приемлет злобы и несправедливости. “Вот и ошибаешься насчет Веры. Рано обрадовалась, - без всякого сочувствия, язвительно мелькает у него в голове. - Сказать, что ли, ей, что Вера в Москве? Нет, этого делать нельзя. Еще пропадет молоко!”
Решив прекратить неприятный разговор, он встал из-за стола. Вытер салфеткой руки и, не отвечая прямо на вопрос, предложил.
- Брось дурью мучиться, оставь Веру в покое и радуйся жизни! Какое теперь нам до нее дело? У нас своих забот и радостей вполне хватает.
Лида тоже поняла свою ошибку и как ни в чем не бывало принялась убирать со стола и мыть посуду. А Степан, все еще испытывая внутренний дискомфорт, отправился в комнату проверять школьные тетради.
* * *
Лидия Сергеевна вновь прервала воспоминания и открыла глаза: та же “хрущоба”, но теперь она выглядит такой бедной, жалкой... Вот ведь как получилось... Она невольно закипала обидой, гневом. Думала - вырвалась вперед, чего-то добилась, а на деле оказалась в дерьме! Ну что это за жизнь? Она все более ожесточалась. Степан ничего не достиг - жалкий учителишка! Диссертацию так и не дожал, только трепался! Зарабатывает столько, что до получки не хватает, хоть и делает вид, будто напрягается!
Она чувствовала себя обманутой, с ненавистью смотрела на Степана, трудолюбиво склонившегося над ученическими тетрадями.
- Нет, я так не оставлю! Не смирюсь! - произнесла она вслух вполне отчетливо - пусть Розанов слышит. - Сама всего добьюсь! Не позволю Верке торжествовать, насмехаться надо мной!
В этот момент Лида совершенно забыла, что Вера никогда ничего плохого ей не делала, а, наоборот, она сама постоянно ей досаждала и строила козни. Остро ощутила, как в душе поднимается волна черной злобы и зависти к бывшей подруге - еще сильнее, чем в прежние времена.
- Ну погоди! Ты мне за все заплатишь! - прошептала с жгучей ненавистью и стала обдумывать план мщения.
Наконец вздохнула удовлетворенно, - кажется, нашла приемлемое решение. “Все это я сделаю ради моей ненаглядной Наденьки! - как бы оправдываясь в собственных глазах, убеждала себя Лидия Сергеевна. - Она - моя единственная радость, смысл моей жизни! Способная, смелая - вся в меня. Ради нее пойду на все, чтобы изменить жизнь к лучшему! Хоть здесь счастье мне улыбнулось, хоть в главном повезло!” Эта мысль ее немного успокоила, и Лидия Сергеевна задремала - треволнения совсем лишили ее сил.
Глава 5
ШАНТАЖ
Василий Семенович Чайкин восседал в своем кабинете, визируя срочные документы и откладывая в сторону второстепенные. Он так углубился в бумаги, что не сразу взял трубку местного телефона.
- Лидочка, ты? Откуда говоришь? Из бюро пропусков? - В тоне его, впрочем теплом, не чувствовалось прежнего энтузиазма. - Жаль, не предупредила - у меня по горло работы. - Он досадливо поморщился, придется ее принять - и нажал кнопку вызова.
Немедленно возникла секретарша и застыла в ожидании приказаний.
- Оформите заявку на Розанову, вы ее знаете, - распорядился Чайкин. - А когда придет, проводите ко мне и никого не впускайте. - Встал с кресла и, разминаясь, прошелся по кабинету.
Отношения с Лидией Сергеевной уже не такие бурные - у него появилась еще одна хорошая знакомая. Тем не менее они иногда встречались, к взаимному удовольствию. Супруга его по-прежнему ничего не ведает, и ему иногда кажется, что ее это нисколько не волнует. “Ну и рыбья кровь!” - не переставал он удивляться ее странной натуре.
Дверь кабинета приоткрылась, и Лидия Сергеевна заглянула, осведомившись официальным тоном:
- Можно к вам, Василий Семенович?
- Да заходи, не стесняйся! Зоечка - свой человек, не болтлива. Секретарша хорошо вышколена, знает свое место.
- Что привело, дорогая? Присаживайся сюда и выкладывай, - небрежным жестом указал он на мягкое кресло у журнального столика и сам сел рядом. - Ну что стряслось?
Розанова поудобнее устроилась в кресле, машинально поправила прическу и сказала уже без стеснения:
- Мне, Вася, срочно нужна кое-какая информация о Григорьеве Иване Кузьмиче. Сам понимаешь, это не телефонный разговор.
Видя, что у Чайкина от удивления поднялись брови, с усмешкой его успокоила:
- Да не волнуйся, я не закадрить его собралась, мне это нужно для другой цели. Так ты о нем достаточно осведомлен?
Василий Семенович бросил на нее настороженный взгляд, немного помолчал, размышляя; сдержанно ответил:
- Да кто же его не знает? Большой человек. А ты к нему какое имеешь отношение? - И еще раз взглянул на нее глазами, в которых светилось любопытство.
Розанова решила, зачем так уж темнить, и частично раскрыла правду:
- Представляешь, Вася, он оказался мужем одной моей знакомой, которую я знаю с детства. - Весело, с показной откровенностью подмигнула. - Вот я и хочу использовать это знакомство.
- Ладно, просвещу тебя, Лидочка. - Он уже все обдумал. - Пользуйся моей добротой! Григорьев, - он стал серьезным, - руководит хозяйственным комплексом в управлении делами ЦК. А мы ведь с тобой материалисты? Так что сама суди о его возможностях и влиянии там, наверху. - И, сделав выразительный жест, поднял глаза к небу. - Ведь знаешь, всем всегда чего-нибудь нужно. А Григорьев из тех, кто это может.
- А помочь получить квартиру может? - напрямую поставила интересующий ее вопрос Лидия Сергеевна.
- Еще как может! - заверил ее Чайкин. - Достаточно ему моргнуть - поднесут на блюдечке с голубой каемочкой. А ты что, серьезно?
- Куда как серьезно, Васенька. Это, пожалуй, мой единственный шанс вырваться из домашнего ада, уйти от моего дундука.
- А что, у тебя может и получится, - бесстрастно подтвердил Василий Семенович. - Если супруга Григорьева захочет тебе помочь. - И, закончив деловую часть беседы, взглянул на нее с нескрываемым восхищением. - Ну и аппетитная ты баба, Лидочка! Прямо смотреть на тебя равнодушно не могу! Лучше скажи - когда встретимся?
- Позвоню, самой хочется, - бросила на него игривый взгляд Розанова. - Но прости, сейчас мне не до этого. Созвонимся, как всегда! - И легкой походкой направилась к выходу.
Вечером того же дня Розанов сидел за ужином, как всегда, уткнувшись в газету и старался не слушать разглагольствований жены. Театр одного актера - они уже несколько дней не разговаривали. Он и спал бы отдельно, да негде.
- Ты бы только ее видел! Это не Верка! Этакая толстая, важная мадам, - с желчью в голосе поведала она ему о своей неожиданной встрече. - Что делаешь вид, будто тебе неинтересно? Знаю - до сих пор по ней сохнешь! - Голос ее поднялся до крика. - Сам всегда твердил: “Тихая, скромная, каких мало”! - передразнила она, бросив на мужа презрительный взгляд. - Слышал бы только, как она со мной говорила! Как смотрела! Свысока - как на шушеру. А по какому праву? В чем ее-то заслуга? - Лидия Сергеевна остановилась, задыхаясь от злости, зависти. - Это все Ваньки Григорьева заслуги! Это он высоко взлетел - не терял зря времени, как некоторые! Такой невидный был мужичок - метр с кепкой! Зато когти рвал, умел к начальству подладиться. - Она помолчала. - Ты и представить себе не можешь, какую силу Иван набрал! Он там, наверху, всех снабжает! К нему на поклон министры идут! Эх, в жизни такого не могла себе представить, дура я недалекая! - упрекнула она себя с горькой досадой.
- А как выглядит Вера? Говоришь, пополнела? - отложив газету, нарушил обет молчания Степан Алексеевич.
- Я же сказала: старая, толстая, как тумба, но важнющая! В общем, гусыня гусыней, - без зазрения совести привычно врала она мужу. - Это надо уметь - от хорошей-то жизни так опуститься! Я голливудская звезда против нее, хоть и горе мыкаю. - Лидия Сергеевна гордо выпрямилась и с черным от злобы лицом пригрозила: - Но она у меня попляшет!
- Да чем же ты можешь ей досадить? Соли на хвост насыплешь? - преодолевая отвращение к жене, насмешливо бросил Розанов. - За что ты ее так ненавидишь? Никогда не понимал этого.
- А хотя бы за то, что тебя мне подсунула, - как всегда, извращая факты, вполне серьезно уколола его Лидия Сергеевна.
- Ну опять у тебя крыша поехала! - устало произнес Розанов, снова беря в руки газету. - Сама из кожи вон лезла, чтобы нас разлучить. Добилась своего, а теперь ей же хочешь за это отомстить? Ты просто ненормальная!
- Да разве тебе понять, недоумок?! - взвилась от злости Лидия Сергеевна. - Не заслужила она такого счастья! Хвостом вертела, обманула Ивана-дурака, и все ей с рук сошло! Я ее отучу нос задирать! Ванька все узнает. Посмотрю тогда на ее рожу.
Степан Алексеевич хотел отмолчаться, но последние слова его заинтриговали, он не удержался:
- Какую же тайну ты опять выведала? Очередную клевету затеяла?
- И вовсе это не клевета, а чистая правда, - презрительно взглянув на Розанова и решив не раскрывать до времени все карты, процедила сквозь зубы Лидия Сергеевна. - Ребенок у нее не от мужа, я это точно узнала, а Иван и не подозревает. Теперь усек?
- Ну и яду в тебе, Лида, - у гадюки меньше! Уж лучше бы я тебя никогда не знал! - Степан Алексеевич встал, чтобы уйти. - Убедительно прошу - замолчи: Надю разбудишь. Это ужасно, если она уродилась в тебя!
* * *
Вернувшись из парикмахерской и отпирая входную дверь, Вера Петровна услышала настойчивый звонок телефона. “Наверно, Агаша на кухне - не слышит”, - с досадой подумала она, торопясь поднять трубку.
- Ванечка, ты?! - воскликнула она обрадованно. - Я только вошла. А почему ты так рано? Что-то забыл дома? Да, слушаю вас внимательно, товарищ командующий! - шутливо произнесла она, вытягиваясь в струнку, будто он ее видел. - Ваш приказ будет выполнен! Значит, приедешь обедать не один? С Николаем Егоровичем? - Она удивленно подняла брови и продолжала уже серьезно и деловито: - Я обо всем позабочусь, обед будет на высоте!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62