они стоили целое состояние.
- Наши фамильные драгоценности. В основном - моей семьи, Стрешневых. Наш древний боярский род не имел титулов, но после царя и Троице-Сергиевой лавры был третьим землевладельцем в России. Многое, как ты понимаешь, сохранить не удалось, но здесь у меня - самое ценное, священное, что переходит из поколения в поколение.
С этими словами Ольга Матвеевна вынула из ларца старинной работы диадему, ожерелье, серьги и браслет, усыпанные драгоценными камнями.
- Эти украшения передаются по семейной традиции жене старшего сына, - пояснила она, показывая их Свете. - Но я была единственной наследницей, и они остались у меня. Теперь по законному праву их обладательницей станешь ты. - Подняла строгие глаза на девушку, пораженную красотой и роскошью этих музейных экспонатов, и невозмутимо продолжала: - Я расстанусь с ними без сожаления, потому что верю: ты будешь носить их с достоинством Стрешневых! Прошу тебя лишь об одном: ни при каких обстоятельствах не отдавай в чужие руки! Пусть после тебя они достанутся жене твоего старшего сына.
Светлану тронули до глубины души доброта и доверие к себе этой бывшей аристократки. Она не разделяла ее дворянской гордости, считая всех людей равными по рождению. Но в душе у нее все-таки шевельнулось что-то, - мысленно она дала себе твердое слово хранить фамильную честь Мишиной семьи.
* * *
- Доченька, почему так рано? - удивилась Вера Петровна, когда Светлана вернулась домой из консерватории раньше обычного. - У вас сегодня отменили занятия? И вообще, ты последние дни будто в облаках витаешь. - Она тревожно смотрела на дочь: какое-то у нее отсутствующее выражение лица... - Что с тобой происходит?
- А я пришла пораньше, чтобы посоветоваться с тобой и отцом, - серьезно ответила Света. - Откладывать дольше нельзя. Второй день думаю, как вам об этом сказать.
- Что же такое случилось и почему понадобился отец? - всполошилась Вера Петровна, пытливо вглядываясь в бледное, озабоченное лицо дочери. - Он же придет, как всегда, поздно, усталый и сразу ляжет спать. Ты знаешь, мы с ним последнее время не ладим.
- Пора бы уже помириться... Столько лет прожили вместе! - проворчала Света, занятая своими мыслями. - Ладно, сама ему позвоню - оторву от строительства коммунизма. - И усмехнулась, не выдержав серьезного тона. - Все равно ведь не построит! Вот Хрущев обещал к восьмидесятому году, а где он, коммунизм? И с Брежневым не построит, хоть они все время и “ускоряются”:
Когда удалось дозвониться до отца, ей немедленно ответил секретарь:
- Иван Кузьмич занят. Просил ни с кем не соединять. А кто его спрашивает?
Света в очень редких случаях звонила отцу, и секретарь не узнал ее голоса.
- Скажите - его дочь. Думаю соединится, - весело ответила она.
Действительно, в трубке сразу послышался голос Ивана Кузьмича:
- Доченька, в чем дело? Говори побыстрей, я очень занят!
- А ты всегда очень занят... - хотела добавить “сам собой”, но сдержалась, - но сегодня я прошу тебя отложить дела и срочно приехать домой на семейное совещание. Я выхожу замуж.
Григорьеву совсем не улыбалось так рано ехать домой, тем более на семейное совещание. Отношения с женой оставались прохладными, и обсуждение такого важного вопроса в случае разногласий грозило совсем их испортить.
- Слушай, дочь! А нельзя ли все-таки отложить этот вопрос до вечера? Что за пожар? - досадливо морщась, пытался он удержать ее от активных действий: кто знает, может, еще передумает?..
- Ты правильно сказал - пожар! Приедешь - узнаешь! - решительно заявила Светлана. - А не явишься - не говори, что я поступила по-своему, не испросив родительского благословения!
Этот довод сразил Григорьева, и он пообещал:
- Ну ладно! Что поделаешь? Придется отменить совещание. Вот что ты со мной делаешь! Ждите - еду!
Вскоре в прихожей раздался звонок: Иван Кузьмич, как часто с ним бывало, забыл ключи.
Когда уселись в гостиной вокруг журнального столика, Света сообщила родителям о решении выйти замуж за Мишу и обвенчаться в церкви. До приезда отца она выдержала характер и ни слова не сказала матери.
- Мамуля, не могу я говорить с каждым в отдельности! У меня просто не хватит сил! - умоляла она ее немного потерпеть. - Не обижайся - без отца тут никак не обойтись.
Теперь, стараясь говорить как можно короче и увереннее, сохраняя серьезный, независимый вид, она спокойно изложила суть дела:
- Мишу через месяц-полтора отправляют в Афганистан. Вы знаете - мы любим друг друга по-настоящему. Поэтому решили срочно расписаться, чтобы крепче связать себя и легче перенести разлуку. Мы обвенчаемся церковным браком: боярскому роду нужен законный наследник, - улыбнулась она, не выдержав торжественного тона.
Застигнутые врасплох родители сидели неподвижно, будто их парализовало. Допускали - при определенных условиях, - что ее союз с Михаилом возможен: если дочь не передумает; если сам он покажет, на что способен. Но вот так, скоропалительно? Да еще когда его отправляют в Афганистан, откуда можно не вернуться?! Оба, долго не раздумывая, настроились отрицательно, но не знали, каким образом лучше отговорить дочь от опрометчивого шага. Первым проявил находчивость Иван Кузьмич - помог расчетливый, прагматичный ум:
- Ты знаешь, доченька, как мы хорошо относимся к Михаилу, - медленно произнес он мягким, отеческим тоном, как бы еще размышляя над ее словами. - Помнится, говорил я тебе, что ничего не имею против того, чтобы вы поженились, хотя предпочел бы парня... рабоче-крестьянского. Однако не возражаю и против внука голубых кровей. Мы, русские, - единый народ! - Бросил на нее теплый взгляд, ласково положил свою руку на ее. - Но к чему такая спешка? Ты же у нас умная девочка? Зачем вам жениться до его отъезда?
Иван Кузьмич сделал паузу и, глядя ей в глаза, чуть повысив голос, спросил:
- Как ты думаешь, почему Миша торопится? Чтобы связать тебя по рукам и ногам? Чтоб была верной чувству долга и дождалась? - Снова помолчал и сам же ответил: - Нет! Он спешит потому, что знает: уже тысячи молодых ребят не вернулись оттуда домой. А он что, заговоренный? Конечно, он любит тебя, но поступает как эгоист! Вот мое мнение. Пусть сначала вернется. Вы еще молоды, можете подождать.
Светлана хотела возразить, но тут заговорила, волнуясь, Вера Петровна:
- Доченька, солнышко мое! Я ли не люблю тебя, не желаю тебе счастья? Мне Миша по душе, по-женски чувствую - будешь ты с ним счастлива. - Она задохнулась от избытка чувств и продолжала так же горячо и сбивчиво: - Как я тебя понимаю! Ты ведь боишься его потерять? Хочешь, чтобы память осталась, если что? Разве не так? Но нельзя! Ты не представляешь, что такое женщина с ребенком - без отца! Разве ты росла в таких условиях? - И осеклась, поймав на себе мрачный взгляд мужа; но главное высказала: - Я тоже против того, чтобы вы поженились до его возвращения. Отец прав. Мы желаем тебе счастья и не пойдем у тебя на поводу. Это мое слово - окончательное. Не послушаетесь - мы с отцом поздравить вас не придем. Так, Ваня?
- Мать дело говорит, - немедленно поддержал Иван Кузьмич. - На нас в этом случае не рассчитывай! - И желая показать дочери, что решение его бесповоротно и слушать больше ничего не будет, поднялся и важно проследовал в свой кабинет.
У Веры Петровны внутри все сжалось от сострадания к дочери, но и она не могла проявить сейчас слабость: встала и отправилась на кухню заниматься своими хозяйственными делами.
Света осталась одна, с отчаянием осознавая: ей не преодолеть сопротивления родителей...
* * *
Весь вечер, полночи и утро следующего дня Светлана провела в мучительном раздумье: как поступить? Ее разум и душа не воспринимают советы родителей; она целиком на стороне Миши и Ольги Матвеевны, думает и чувствует, как они. Давно для себя решила - только он будет первым мужчиной в ее жизни; с радостью вверит ему свою судьбу. Что бы ни случилось, только ему, своему избраннику, отдаст свое первое страстное мгновение и сохранит о нем память на всю жизнь. Смогла же так поступить Ольга Матвеевна, - значит, сможет и она! Посвятит себя ребенку, если он родится. А нет - своему профессиональному творчеству, искусству.
Но пренебречь мнением родителей, вырастивших ее с такой заботой и любовью, невозможно; не смеет, не хочет она так жестоко их оскорбить, и мысли не допускает, что свадьба пройдет без участия отца и матери.
Терзаемая совестью, она вновь и вновь ломала голову, стараясь найти компромиссное решение, примирить непримиримое. Так ничего и не придумав, ушла на занятия в консерваторию, провела их скверно и получила замечание от своего педагога за невнимательность и ошибки.
Когда вернулась домой и хотела незаметно пройти к себе, чтобы в спокойной обстановке еще раз все обдумать, из гостиной выглянула Вера Петровна.
- А у нас Наденька, тебя ждет. У нее приятная новость.
Как не хочется сейчас вести посторонние разговоры... Но она поборола чувство досады и покорно пошла в гостиную. Там на диване сидела сияющая Надежда; при виде ее она сразу подвинулась и указала рукой на место рядом с собой - ей не терпелось сообщить Свете о своем счастье.
- Как твои дела? - заставила себя быть вежливой Светлана. - Кончились твои неудачи?
- Кончились, да еще как хорошо! - весело откликнулась Надя. - Представляешь, Света? Прихожу из института, сажусь обедать и только думаю: “Когда же кончится эта черная полоса ?” - как звонит Олег и по всей форме предлагает руку и сердце! У меня накануне встреча была с его родителями, и я не без основания решила: все, моя кандидатура не прошла! У матери - так точно! Проницательная такая старуха - поняла что-то про меня и Костю.
Надя перевела дух, глаза ее азартно блестели.
Олег мне признался - все так и было! Отцу понравилась, а мать - ни в какую! “Не любит она тебя, - говорит, - чую: любит другого. Не будешь с ней счастлив”. А он ей так здорово ответил, - Надя весело рассмеялась, - “Мне на тебе, что ли, жениться? Да мы с ней, считай, уже поженились - отступать некуда! Я ей обещал”. Мать было в обморок, но потом сдалась.
- Ну и молодцы, что договорились. Ты, Надя, его полюбишь. Он добрый и интересный парень, но... слабый. Зато ты - сильная! Правильно говорят: противоположности сходятся! - искренне порадовалась за нее Света.
- Вот и я так считаю. Что мне еще нужно? Луну с неба? С Костей мы окончательно разошлись. Это уже в прошлом. Мне теперь одна дорога - в Париж, разгонять тоску! - произнесла она это по инерции веселым тоном, но лицо омрачилось.
- Я, Светочка, собственно, пришла пригласить вас всех - родителей и тебя с Мишей - на свадьбу, - сообщила Надя о цели своего визита. - Хлебниковы собираются раскошелиться на “Прагу”. Мой фатер тоже обещал подбросить. Так что свадьба будет - шикарная! - Она помолчала. - И есть еще один деликатный вопрос, который мы с тобой должны прояснить. - Посерьезнела, вопросительно посмотрела на Свету. - Ведь я знаю, что недавно и тебе Олег делал предложение. Мне важно знать: не нарушаю я твои планы? У меня сердце будет неспокойное, если я делаю что-то против тебя. Мы ведь с тобой как сестры - или забыла?
Светлане было приятно услышать от нее слова заботы и солидарности, сознавать, что Надя подумала о ней в такой момент, когда у любой девушки все помыслы - только о новой жизни, о предстоящей свадьбе.
- Спасибо за чуткость. - Она благодарно взглянула на подругу. - Мы обязательно погуляем на твоей, свадьбе. А насчет меня и Олега - не беспокойся. Ты ведь знаешь: кроме Миши, для меня мужчин не существует. Кстати, мы тоже собираемся пожениться и обвенчаться, но у нас серьезная проблема: Мишу призвали и отправляют в Афганистан.
- Да что ты говоришь?! - Веселье с Надежды как рукой сняло. - Как же тогда вы поженитесь? Ведь его там убить могут! - Поняла, что брякнула глупость, спохватилась: - Тьфу! Типун мне на язык, дуре! Не обращай внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62