Однако ему надо лететь на неделю с лекциями в Сибирь, - встречу с родителями жениха пришлось отложить.
За это время Надя успела провернуть массу дел. Вместе с Олегом собрали все необходимые документы и подали заявление в загс. Большая забота - вовремя сшить подвенечное платье. Чтобы расшевелить мать и отвлечь от горестных мыслей, Надя возложила на нее эту ответственную миссию, и Лидия Сергеевна взяла ателье на свой контроль - проснулась привычная энергия.
Наконец вернулся из командировки Степан Алексеевич. Заехал за Надей и Лидией Сергеевной на такси, и они втроем прибыли к назначенному времени в дом на Котельнической набережной.
Олег с родителями уже ждали. Хлебниковы - в полном параде: Сергей Тимофеевич - в дорогом твидовом костюме, неплохо сидевшем на его приземистой, плотной фигуре и придававшем ему еще более важный и представительный вид; крупная, ростом выше мужа и не менее величественная Лариса Федоровна, в элегантном темно-сером костюме, по торжественному случаю сверкала бриллиантами. Олег, похожий в клубном пиджаке с золотыми пуговицами и водолазке на олимпийского чемпиона - тяжеловеса, с приветливой улыбкой вышел им навстречу и представил своим.
Мать и отец Надежды тоже не подкачали. Степан Алексеевич, как всегда, привлекателен и осанист; темно-синий финский костюм из переливающейся ткани прекрасно сидел на его высокой, подтянутой фигуре; волнистые волосы, усы и короткая, “профессорская”, бородка красиво подстрижены - по-прежнему он выглядел красавцем киноактером. Лидия Сергеевна, отдохнув, подкрасившись, смотрелась очень эффектно: в нарядном, в меру ярком туалете, слегка подчеркивающем ее цыганский стиль, с модной пышной прической.
Олег и Надежда были в восторге от своих “стариков” - чувствовалось, что родительские пары сразу понравились друг другу.
Все уютно расположились в гостиной вокруг журнального столика; хозяева поставили угощение по-европейски - ликеры, шоколадный торт, предусмотрительно нарезанный на куски, фрукты. Завязалась непринужденная беседа. Для затравки Сергей Тимофеевич поведал о трудностях торговли с развивающимися странами:
- Поставляем им оборудование и вооружение на миллионы долларов, а полезной отдачи - почти никакой. Не хотят платить долги, сволочи!
И с усмешкой взглянул на родителей Нади, - видимо, этот прискорбный факт его не слишком заботил.
- Уж очень снисходительно к ним наше руководство. Конечно, друзей-коммунистов мы должны поддерживать, но не в ущерб жизни своего народа. - Сделал паузу и добавил, округлив глаза: - Мой заместитель на совещании предложил приостановить поставки, пока не выплатят долги, - так его чуть с работы не сняли! Присутствовал Микоян, кинул реплику: “Убрать этого дурака!” Еле отстояли хорошего специалиста!
Сергей Тимофеевич обвел слушателей глазами, как бы приглашая разделить его открытие.
- До этого считал, что “двадцать седьмой бакинский комиссар” - самый премудрый пескарь из старого руководства, а после случившегося усомнился: да в здравом ли он уме?
- Интересно, а почему вы назвали его “двадцать седьмым бакинским комиссаром”? - поинтересовался Розанов. - По-моему, их расстреляно двадцать шесть.
- А потому, что, как шушукаются историки, выдал их англичанам “двадцать седьмой”, спасая свою шкуру, - хохотнул Сергей Тимофеевич. - Ему и сейчас никого и ничего не жалко. Лучшего своего друга Никиту Хрущева и то предал. - И спохватился, что зашел в своей критике дальше, чем следовало. - Что же, давайте выпьем ликерчику за наше приятное знакомство!
* * *
В течение всего вечера Сергей Тимофеевич Хлебников инициативно поддерживал беседу, варьируя темы по своему усмотрению.
- Вот о чем хотел бы спросить вас, Степан Алексеевич. Думаю, и нашим дамам это будет интересно. Чем вызван такой спрос на методы Макаренко в наше время? Разве они не устарели? Мне довелось слушать ваше выступление, и Ларочке тоже. Вот и сейчас вы вернулись из Сибири, где тоже проповедовали эти методы. - И замолчал в ожидании ответа.
- Не знаю, получится ли коротко объяснить, но попробую, - охотно откликнулся Степан Алексеевич. - Главное - традиционные методы и официальная пропаганда не дают нужных результатов. Посмотрите, чем дышит, во что верит поколение, которое приходит нам на смену, - о комсомольских руководителях уж не говорю. Карьеристы, стяжатели. С такими не только коммунизм - нормальную жизнь не построишь. А Макаренко - гениальный педагог; самородок! Без красивых теорий сделал из отбросов общества порядочных, хороших людей. - Кажется, он слишком увлекся любимым предметом. - Я понятно говорю? Меня нужно останавливать - на эту тему я могу говорить часами.
Больше всего Надю удивила и обрадовала мать, неожиданно поддержавшая бывшего мужа.
- Вот это очень верно! Современная педагогическая наука никуда не годится! То, чему учат наших воспитателей, на практике не дает нужного эффекта. Вот в детском саду, которым я заведую, специалисты прекрасные - считаются лучшими в стране. Стараются, бьются, а дети сами по себе растут и родители предъявляют претензии.
В общем, поговорили на самые разные темы, обсудили все насущное, что связано с подготовкой к свадьбе, и состав гостей тоже. Хлебниковы, люди состоятельные, все расходы пожелали взять на себя: по традиции, мол, это долг родителей жениха. Но Розанов настоял на том, что и родители невесты примут участие - “на приданое”.
- Я вот гонорар недавно получил за свою последнюю монографию - хочу преподнести молодым на обзаведение. Думаю, эти деньги им в хозяйстве пригодятся. - Он обращался больше к Олегу и Наде.
- Благодарствуем, Степан Алексеевич, за подарок. Но мы же уезжаем. - напомнил Олег.
- Запас никогда не жмет, - с улыбкой возразил Розанов. - Не там, так по приезде понадобятся.
Так, к взаимному удовлетворению, закончилась эта важная для них встреча. И родители, и молодые с еще большей энергией и радостным ожиданием стали готовиться к свадьбе.
С момента первого своего тайного свидания Михаилу и Светлане удалось быть вместе всего два раза. Медового месяца не получилось.
После возвращения из клиники слегла с гриппом Вера Петровна. Отправляться в больницу категорически не захотела, лечилась дома. Свете пришлось заниматься хозяйством, ухаживать за мамой да еще сдавать зачеты к консерватории О какой личной жизни тут речь!
А потом Михаила перевели на казарменное положение на загородной базе - вырваться не получалось. Вот и выдалась вместо месяца только медовая неделя, но зато какая незабываемая неделя!
Волею судьбы Светлана осталась одна на целых девять дней: Иван Кузьмич улетел с инспекцией в Казахстан; Вера Петровна приняла приглашение Вари провести декаду в загородном пансионате, где та отдыхала с детьми.
Миша как раз находился в Москве, так что все вечера и ночи в их распоряжении. Этот драгоценный период в их жизни стал настоящим подарком судьбы. Обожая друг друга, полностью растворяясь в своем ненасытном чувстве, отдавая ему всю силу молодости, они превратили его в подлинный пир любви.
Никогда не забыть им того упоительного наслаждения, какое испытывали, проводя ночи в объятиях друг друга - без сна и устали. Освежал и бодрил их лишь прохладный ночной воздух, струившийся в открытые фрамуги, да истошные крики мартовских котов.
Переживая этот короткий, но счастливый период своей жизни, полный радости и наслаждений, они старались не думать о том, что близости их скоро придет конец и наступит момент расставания. А момент этот настал еще раньше, чем следовало.
В середине апреля Светлана, придя домой после экзамена в консерватории, услышала, как ее зовет Вера Петровна:
- Светочка, тебя к телефону!
Звонила Ольга Матвеевна. После памятного разговора они больше не виделись и по телефону не общались. Чувствовалось, что она обижена на Свету и ее родителей за отказ от венчания.
- Света, срочно приезжай! - услышала она взволнованный голос Ольги Матвеевны. - Звонил Миша, он заедет через час проститься. Их отправляют этой ночью, досрочно. Ему дали увольнительную до двенадцати. - И не сказав больше ни слова, повесила трубку.
Светлана обмерла, плохо соображая: что же произошло? Ведь у них с Мишей в запасе еще полмесяца! Они и на свадьбу к Наде собирались вместе пойти... Как же так? Что за мерзавцы вертят живыми людьми, словно чурками?..
Смертельно жаль и себя, и Мишу, и утраченного своего молодого счастья... И она залилась горючими слезами. Поплакав вволю и ощутив, что стало полегче, умылась и привела себя в порядок перед предстоящим расставанием с любимым. Как бы скрасить ему дорогу? Зашла на кухню собрать пакет с угощением.
- Ты чего такая зареванная? С Мишей поссорилась? - спросила Вера Петровна, продолжая орудовать у плиты.
- Он сегодня ночью улетает... - прерывающимся голосом ответила она, глотая слезы. - Сейчас соберу ему кое-что в дорогу и поеду прощаться. - Вынула из холодильника баночку икры, сырокопченую колбасу, несколько банок консервов. Немного подумав, присовокупила еще бутылку водки, пару пива, шампанское. Сложила все в большой заграничный бумажный пакет с удобными ручками и, не простившись с матерью, выбежала из дома.
Когда, с замирающим сердцем, она нажала два раза на кнопку звонка, Ольга Матвеевна открыла сразу, словно ждала в прихожей. Сурово взглянула на заплаканную Свету, молча сделала приглашающий жест рукой и, только когда переступили порог комнаты, не выдержала характера, зарыдала и заключила ее в объятия.
- Бедные вы мои! Дорогие! - шептала она сквозь слезы. - Как же вы теперь жить будете вдали друг от друга?! Разве для того растила я моего мальчика, чтобы где-то в горах его подстрелили разбойники?
Света рыдала с ней в унисон, не в силах вымолвить ни слова в утешение, - сама была безутешна. Обе ни о чем не могли думать, кроме своего горя, ничего не видели и не слышали.
- Ну вот, так и знал, что сырость разводите! - привел их в чувство деланно бодрый голос Миши: он стоял в дверях, немного растерянный, - застал такую картину страданий. - Рано меня хороните! Я собираюсь вернуться живым и здоровым. Обещаю! - И мягко разъединил их своими сильными руками. - А ну, давайте чайку попьем на прощание. Обсудим, чем будете заниматься до моего возвращения. Мамулечка, сделай милость, поставь чайник! Что-то горло пересохло с дороги.
Деловой его тон привел Свету в чувство, и она вспомнила о своем пакете.
- Мишенька, я тут кое-что собрала в дорогу, - засуетилась она, разыскивая пакет, который сунула куда-то, когда вошла не помня себя от горя. Нашла, поставила перед ним на стол. - Как там с едой в дороге - кто знает... Пожуешь - лишний раз меня вспомнишь. Между прочим, есть и бутылка шампанского. Может, выпьем на посошок?
- Это ты здорово сообразила, молодец! Когда в дороге проголодаемся - похвастаюсь перед ребятами, какая у меня заботливая женулечка.
Крепко обхватил ее за талию, приподнял и нежно расцеловал заплаканные глаза, щеки, трепещущие губы.
- Разве можно забыть чудесное время, что мы провели вместе? Разве я забуду счастье, которое мне дала твоя любовь? - страстно прошептал он ей на ухо; опустил на ноги и, склонившись, стал жадно целовать - с такой силой, будто хотел вобрать ее в себя целиком.
Наконец оторвался от нее, взял себя в руки.
- А теперь, дорогая моя женушка, наберемся терпения ждать от судьбы новой порции счастья. Будем крепки духом и телом, и она воздаст нам с лихвой - не сомневайся. Верь и надейся! Это наш девиз! Будем заниматься своим делом, а личная жизнь... подождет!
Миша был возбужден, - так много ему надо сказать, облегчить душу перед расставанием. Но в этот момент вошла Ольга Матвеевна с чайником в руках, и он умолк, не отрывая от Светы горящих любовью глаз.
Чай пить не стали, а открыли бутылку шампанского и коробку конфет. Пили из старинных хрустальных фужеров;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62