- Так какую собачку ты хочешь? К дню рождения ты ее получишь - решено!
- Мамулечка, милая, как я рада! - Света, тряхнув золотистой головой, повисла на шее у матери. - Мне хочется такую маленькую... в пятнах... мордочка квадратиком, ушки вперед торчат. Фоксика, как у Вовки! Сама все буду делать: кормить, гулять! Буду ее очень любить!
“Добрая растет девочка, золотое сердечко”, - растроганно думала Григорьева, укладывая дочку в постель, обнимая и целуя перед сном.
* * *
В просторном зале игротеки детского сада стоял веселый шум. Большинство ребятишек с увлечением занимались игрушечной железной дорогой; многие, особенно мальчики, предпочли конструктор и разные механические игрушки; несколько девочек играли в куклы.
В уютном углу зала, уставленном игрушечной мебелью, Света Григорьева и Катя Кузнецова заботливо укладывали спать своих заморских красавиц. Особенно роскошной была Катина кукла: огромная, в пышном платье, с закрывающимися голубыми глазами и длинными белокурыми локонами. Подошла Наденька, остановилась и замерла в безмолвии перед необыкновенной куклой. Катино сокровище неудержимо влекло ее - искушение, слишком велико: она схватила куклу и потянула к себе, взмолившись:
- Катя, Ка-атенька, дай мне поиграть с ней немного! Пожалуйста! Ты ведь не жадина! Я ведь с ней ничего не сделаю!
- Ну вот еще! Это моя дочечка! Никому ее не дам! - решительно отвергла просьбу Катя, не выпуская куклу из рук.
Девочки молча тянули куклу, каждая к себе; наконец более сильная Надя одержала победу - выдернула ее из рук хозяйки и... порвала куклино нарядное платье. Не стерпев такой обиды, Катя заревела и вцепилась Наде в волосы. Та, бросив куклу, ударила Катю кулачком по лицу, и девочки, сцепившись, упали на пол. Надя и тут взяла верх - оседлала противницу.
Света, с изумлением и страхом наблюдавшая неожиданную ссору, подбежала и попыталась их разнять:
- Да перестаньте же, девочки! Наденька, отпусти Катю! Ей больно! - потянула она ее за платье; не помогло - тогда сильно тряхнула за плечи.
Это привело Надю в чувство - она поднялась на ноги, тяжело дыша. Катя осталась сидеть на полу, размазывая по щекам слезы и кровь, капавшую из ушибленного носика.
- Бедняжка, и тебе досталось! - Света подняла Катину куклу и, прижав к груди, стала поправлять на ней разорванное платье.
Дети их окружили, забросив игры, и кто с любопытством, кто со смехом наблюдали, чем все кончится. Прибежала Алла Борисовна, которой кто-то сообщил о происшествии.
- Что случилось, Катенька? Кто тебя так? За что? - встревоженно бросилась она к пострадавшей, поднимая ее с пола.
- Ку-уклу о-отняли! Они-и! - еще громче зарыдала Катя, указав рукой в сторону Светы и Нади. - Я... я не дава-ала... А они отобра-али! Это моя кукла! Мне ее па-апочка мой привез!
- Ну, Света, от тебя я такого никак не ожидала! - всплеснула руками Алла Борисовна. - Такая воспитанная девочка! Кукла у тебя ничуть не хуже.
От этой вопиющей несправедливости Света потеряла дар речи и, машинально прижимая Катину куклу к груди, залилась горькими слезами. Надя, сообразив, что Алла Борисовна во всем винит Свету, перестала плакать; укор совести заставил ее прийти на помощь подружке.
- Это Катька сама виновата! Жадина-говядина! - заявила она угрюмо, опустив глаза. - Ее попросили только дать поиграть. Вот и получила!
- Ну ладно, - после небольшого раздумья произнесла Алла Борисовна и, подняв Катю с пола, взяла ее за руку. - Пойдем-ка, умоем личико! А с вами я потом разберусь! - пригрозила она Свете и Наде. - Так и знайте: если виноваты - будете строго наказаны. Чтобы другим неповадно! - добавила она громко, строго посмотрев на притихших детей.
“Теперь неприятностей не оберешься, - огорченно думала она. - Ума не приложу, как сказать заведующей, что замешана ее дочь. Надо же было мне именно в этот момент отлучиться! Просто злой рок какой-то! Ведь могут и премии лишить”.
И чего ты такая жадная? Дала бы девочкам поиграть с твоей куклой! - в сердцах выговорила она Кате, ведя ее в умывальную. - Нечего теперь нюни распускать! Что за трагедия? Сейчас умою тебе личико и будешь сиять, как новая копеечка!
* * *
- Ну скажи, почему маму не слушаешься? - У себя в кабинете Лидия Сергеевна журила дочку. - Разве я тебя не предупреждала? Не просила вести себя тихо, не задирать других детей? Ты что же, хочешь, чтобы тебя и твою маму выгнали из такого чудесного садика?
Наденька стояла понурившись и шмыгала носом - признак подступающих слез. Пришлось усилить аргументацию:
- Хочешь вернуться обратно - туда, где так плохо кормили и тебя обижали хулиганы мальчишки?
Заливаясь слезами, Надя отрицательно мотала головой. “Кажется, доходит”, - поняла Лидия Сергеевна.
- Не хочешь? Тогда скажи мамочке правду: что такое с тобой происходит? Чего тебе не хватает?
- Я хочу... такую же куклу... как у Кати! - опустив голову, прошептала сквозь слезы Наденька. - Почему у них есть, а у меня нет?
- Да будет у тебя такая же! - успокоила ее мать. - Только немножко погоди. С первой же получки и куплю!
- Ты всегда... только... обеща-аешь! - пуще прежнего зашлась в плаче Надя. - Ничего ты не купишь! Даже песика не разрешила мне оставить. Я же его на улице подобрала, и покупать не надо! Он такой... несчастный, а ты... ты велела его выбросить...
- Объясняла же я тебе, дочка: нам самим есть нечего, а не то что кормить бездомных собак. Да и одна зараза от них! - попыталась спасти положение Лидия Сергеевна, чувствуя, что дочка ей не верит. - Ну хватит! Прекрати немедленно! - прибегла она к испытанному силовому методу. - Кукла у тебя будет! Но если ты еще раз повторишь подобную выходку - я отцу расскажу, а у него, ты знаешь, рука тяжелая!
Девочка испуганно замолчала.
- Обещай мамочке, что никогда больше так не будешь, и иди умываться. А главное, запомни как следует: кто спросит - ссору с Катей затеяла не ты, а Света. Тогда, может, все и обойдется!
- Но ведь Света ни в чем не виновата! Я ведь тебе, мамочка, уже говорила, - робко возразила Наденька, но, поймав ее гневный взгляд, умолкла.
- Ты что же, хочешь, чтоб тебе попало? Не будь дурехой! Ничего Свете не будет, вот увидишь!
Отпустив дочь, Лидия Сергеевна откинулась в кресле и стала массировать руками виски - от всех этих переживаний голова разболелась. “Это цветочки, а ягодки впереди”, - опасливо размышляла она, предвидя объяснения с родителями Кати и Светы - вот будут неприятности-то!
* * *
- Уж и не знаю, как улажу конфликт с мамашами! На завтра пригласила к себе Григорьеву, но ума не приложу, в каком плане вести разговор, - пожаловалась мужу Лидия.
Супруги довольно мирно пили чай в тесной своей кухоньке, придя с работы. Степан Алексеевич слушал жену, просматривая газету.
- Тебе же известно, какой у них гонор, у высокопоставленных! Ведь не поверит Григорьева, что дочь подралась из-за куклы: у них только птичьего молока не хватает. Во всем, конечно, обвинит меня - мол, недосмотрела. Вот невезение! Только раздобыла хлебное место - и на тебе: выгонят еще, да из-за сущего пустяка! - Она помолчала. - А все почему? Да просто у ребенка нет такой куклы! Брось газету! - потребовала она. - Сидишь, будто тебя не касается! Другие отцы переживают за детей, а тебе все равно, что твоя дочь страдает! - Лидия уже вопила, затевая очередной скандал. - Эгоист! У тебя в жилах кровь или... моча?
Муж упорно не отвечает - тем хуже для него. Лидия монотонно запричитала:
- И что я в тебе тогда нашла? Зачем молодость загубила? Такая видная девка была - первая на весь район: ударница, делегат комсомольских съездов! Большого начальника могла подцепить. Так нет же, на тебя напоролась! Черт меня попутал!
“Как же умеет все перевернуть с ног на голову, - мысленно отметил Розанов. - Забыла, как за мной бегала, умоляла жениться”. И еще глубже уткнулся в газету, стараясь не слышать несправедливых, обидных слов.
- Еще бы! Как мне было устоять? - не унималась жена. - Приехал: красавчик, интеллигент, будущий ученый!
Всех девок заворожил. Даже подруга Верка жениха своего хотела бросить! Вот я и клюнула, дура деревенская! Поверила, что в люди выйдешь. “Аспирантура”, “профессура”! - издеваясь, очень похоже передразнила его голос Лидия Сергеевна. - Как же, держи карман шире! Бог меня наказал, что отбила тебя у подруги, вот и мучаюсь! А она ведь тебя любила!
При последних словах Степан Алексеевич встрепенулся - достала его все-таки.
- Хватит чушь молоть! - Взволнованный, он отложил газету. - Знаешь отлично, что Вера мне изменила. Своими глазами видел: утром мы с ней решили пожениться, а вечером того же дня обнимается с Иваном. Сколько жив буду - никогда не прощу!
- И дурни же все вы, мужики! - презрительно пожала плечами Лидия. - Умная баба окрутит любого - он и не заметит. - Она уже приняла решение расстаться с Розановым: к чему теперь скрывать от него правду? - А ты и поверил тогда всему, что я набрехала про Верку, чтоб тебя от нее оттолкнуть? - самодовольно ухмыльнулась она. - Гениальная идея - послать тебя посмотреть на их прощание. Предвидела я: хоть и пригласила она Ивана, чтобы порвать, но годы-то прежней любви со счетов не сбросишь!
Розанова ее слова поразили как удар грома; одно мгновение ему даже показалось - сердце перестало биться. Он встал во весь рост, задыхаясь от гнева.
- Так, значит, ты... ты все подстроила? Уже тогда знала, что Вера решила порвать с Иваном и ехать со мной?
- Конечно! А ты будто не видел, что я к тебе липну, из кожи вон лезу, чтоб отвратить от Верки? Постоянно на подругу наговариваю! - без зазрения совести призналась Лидия в своем предательстве. - Но тебе ведь и я была небезразлична? Хотел обеих трахнуть! - Она вдруг опомнилась: к чему сейчас все это? - Ну-ну, успокойся! - Муж, похоже, еле сдерживал ярость. - Судьба меня довольно покарала. Не надо бы мне лезть между вами. Такая вы были сладкая парочка - аж млели! Признайся, Степан, - спал с ней? - За смешком ей хотелось скрыть поселившиеся в душе боль и горечь.
Не помня себя от гнева, Розанов шагнул к ней: еще немного - и он, кажется, способен свернуть ей шею, так ее сейчас ненавидит! Схватил за плечи, тряхнул с нечеловеческой силой. Лидия Сергеевна застонала от боли, в ее глазах застыл ужас и изумление: таким она мужа никогда не видела, несмотря на постоянные ссоры. Не предполагала даже, что он на такое способен.
Огромным усилием воли Степан Алексеевич справился с внезапным порывом и, тяжело дыша, ослабил железную хватку. Оттолкнул жену, резко повернулся, ринулся в прихожую и, схватив в охапку верхнюю одежду, выбежал из дому.
Перепуганная Лидия, с округлившимися глазами, онемев, смотрела ему вслед...
* * *
А Розанов, глубоко потрясенный услышанным, шатаясь как пьяный, шел по заснеженной вечерней Москве. Голова у него была как в тумане. Рой мыслей одолевал его, и главная - убийственное открытие: по собственной вине утратил он счастье, которое посылала ему судьба!.. Предаваясь отчаянию, он не заметил, как ноги сами привели его к знакомому старому дому, где родился и вырос, “Хорошо бы Игоря повидать! - с надеждой подумал он. - Поговорить, облегчить душу”.
Игорь Иванов, друг детства, все так же жил в коммунальной квартире их старого дома. С женой недавно разошелся - поймет все, как никто другой.
Поднявшись по широкой обшарпанной лестнице, Розанов в ряду кнопок нашел нужную и нажал четыре раза. К счастью, друг оказался дома.
- Вот это сюрприз! - удивленно приветствовал его Иванов, открыв входную дверь. - Уж кого не ожидал, так это тебя. Проходи, дорогой, не зацепись только - в коридоре все заставлено.
- Ты так погряз в заботах о семье, что я решил не докучать тебе своими холостяцкими делишками, - добродушно приговаривал Игорь, сопровождая Розанова в свою комнату по длинному коридору коммуналки, загроможденному всяким хламом. - Раздевайся, присаживайся и выкладывай старому другу, что у тебя стряслось! - Он поставил на стол немудреную закуску, пиво, початую бутылку водки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62