В глубине, прямо против входа, - внушительных размеров рабочий стол с множеством телефонных аппаратов; над ним - большой портрет Брежнева. Вдоль окон - длинный стол для совещаний с рядами стульев; по стенам - книжные шкафы, портреты членов Политбюро. В углу кабинета - диван, журнальный столик, два мягких кресла.
Григорьев испытывал беспокойство, непривычную для себя растерянность: впервые между ним и женой пробежала черная кошка. Утром, когда он собирался на работу, Вера Петровна, всегда провожавшая его, осталась в постели, сославшись на головную боль.
“Прости меня, Ваня, - и еще глаза отвела, - мне нездоровится. Агаша покормит тебя завтраком”. Ничего, у нее это пройдет, - успокаивал он себя. - Вера отходчивая. А поступил он разумно: нужно видеть дальше своего носа! Подумав, утвердился он в своей правоте. Допустим, исполнил бы ее просьбу - что тогда? Конец домашнему покою! Взаимные визиты, общие заботы - ни минуты свободной у Веры. Нет уж! От родственников лучше держаться подальше. Пусть сами карабкаются, если смогут! Он самодовольно уселся в кресло - надо продолжать работу.
- Иван Кузьмич, вас Нехорошее спрашивает, по городскому, - сообщил секретарь, входя в кабинет. - Соединить или сказать, что заняты?
- Ладно, поговорю. Ему отказывать не стоит, - согласно кивнул Григорьев. - Ведь частенько заказываешь у него билеты?
С Нехорошевым, первым заместителем министра культуры, Иван Кузьмич постоянно контактировал в связи с различными мероприятиями.
- Привет, Владимир Николаевич! Как здоровье супруги? Слышал, операция прошла благополучно? - с подчеркнутым вниманием приветствовал его Григорьев как равного, давая понять, что у него полная информация о тех, с кем имеет дело. - Не стоит благодарить! Я ценю вас как очень полезного для нас человека. Так какие проблемы? Ну что ж, послушаем, - доброжелательно добавил он и умолк; несколько минут выслушивал собеседника.
На лице его появилось брезгливое выражение - видно, просьба Нехорошева ему не понравилась; досадливо поморщился, вздохнул, задумчиво произнес:
- Что ж, добро. Посмотрю, Владимир Николаевич, что можно для тебя сделать. Говоришь, твой зять из Краснодара, главврач санатория? А стаж какой? Анкета чистая? Родственников за границей, судимостей нет? Так, так... А по национальности - не из этих?.. Характер? Ладно, я с тобой свяжусь. Рано благодарить!
Хотел уже положить трубку, не дожидаясь конца благодарственных излияний Нехорошева, но приостановился, как бы вспомнив важное.
- Постой, Владимир Николаевич, я люблю должников, - повеселев, сообщил он уже более мягким тоном. - Пожалуй, есть подходящее предложение. Возьми ручку, запиши. - Он помолчал и продолжал четко и деловито: - Мы открываем под Москвой новый шикарный санаторий. Красивейшее место, в часе езды от центра города. Всего на восемьдесят мест - для работников аппарата. Современнейшая отделка, импортное медицинское оборудование. Набираем двести человек персонала. Будут жить в кирпичных домах со всеми удобствами, в меблированных квартирах с цветными телевизорами. Через три года безупречной работы - московская прописка! Каково?
Сделал паузу, наслаждаясь произведенным эффектом, и произнес наконец то, чего от него ожидали:
- Главный врач уже назначен, но нужен зам. Подумайте, но недолго. Время еще есть. Если подойдет, все данные сообщи моему секретарю и всю дальнейшую связь держите с ним. Ну пока! - И с довольным видом положил трубку, не дав оторопевшему от радости Нехорошеву выразить свою благодарность. “Пусть мучается со своими родственниками, - злорадно усмехнулся Иван Кузьмич, - а я пока воздержусь!”
* * *
- Входи, Капочка! Я так соскучилась по тебе и всей вашей семье! - приветливо встретила Вера Петровна приятельницу, которую давно не видела.
Капитолина Львовна заехала к ней, чтобы потом, как они условились по телефону, отправиться вместе в меховое ателье на примерку: у них там заказаны новые шубки.
- Как редко мы стали встречаться, не то что раньше, когда были соседями, - посетовала Григорьева. - Ну, пойдем в гостиную. Посидим поболтаем. Ты мне обо всех расскажешь по порядку.
Удобно устроились на диване; Капитолина Львовна поведала о своих семейных новостях:
- У нас все благополучно, слава Богу! Сергей с Инной живут дружно, ждут ребенка. Скоро произведут меня в бабушки! - И сделала вид, будто огорчена, но глаза выражали радость. - С мужем ладим, но вот что беспокоит: неприятности у него на работе.
- А что случилось? Он ведь ценный специалист, - сочувственно поинтересовалась Вера Петровна.
- Работает успешно, да мешают ему, нервы треплют. Завелась какая-то сволочь - пишет анонимки, возводит на него всякую напраслину.
- Это почему же?
- Да всем же не угодишь! Наверно, отказал кому-то. Человек обиделся и мстит. По его должности часто приходится отказывать: он не может удовлетворять любые просьбы.
- Но каким же образом ему нервы мотают? Ведь анонимки по закону не рассматриваются. Это же подметные письма, подлость!
- На бумаге - так, а в жизни все по-другому! Бездельники в парткоме только и ждут таких “сигналов”: создают всякие... комиссии по расследованию. Борис Ефимович нормально работать не может! Человек он честный, трудится хорошо, и, конечно, проверяющие ничего не накопают. Но удар по авторитету и репутации огромный - врагу не пожелаешь! Ну хватит о плохом! У тебя своих забот достаточно, - спохватилась Капитолина Львовна, что слишком докучает приятельнице своей бедой. - Как у тебя, Веруся? Иван Кузьмич, говорят, все в гору идет? Не отражается это на ваших с ним отношениях?
- Я понимаю, о чем ты. Да нет, Бог миловал. Ко мне и к Свете по-прежнему внимателен. Любит. Стал, правда, посуше, поэгоистичнее. Видимо, положение его, большая ответственность сказываются. Устает очень - работает по двенадцать часов. У них стиль такой - друг друга пересиживать. Приходит усталый, раздраженный. Но мы умеем его успокаивать, - засмеялась Вера Петровна и немного смутилась своей откровенности.
- Значит, у вас с ним все в порядке, - заключила Капитолина Львовна. - А как музыкальные успехи у Светочки? Она что, увлеклась пением?
- Представляешь, Капочка, педагоги уверяют, что у нее неплохое сопрано, - похвасталась Вера Петровна. - Слух абсолютный. Она и раньше хорошо пела, но мне как-то не верилось - у подростков ведь часто голос меняется. - И поделилась мечтательно: - Если у Светочки и правда настоящий голос, отдадим после школы в консерваторию. Таланту нельзя дать пропасть!
- А как у нее насчет мальчиков? - затронула приятельница важнейшую для каждой матери тему. - Наверное, отбоя нет? Ведь обещает стать прямо красавицей!
- Представляешь, к удивлению и счастью, пока героя что-то не видно. Конечно, мальчики проявляют к ней интерес. Особенно племянник очень влиятельного сослуживца Ивана Кузьмича - зовут Олегом. Свете он нравится. - Умолкла на мгновение, как бы припоминая поклонников дочери, добавила: - Есть еще один мальчик, из музыкального училища. Провожает ее каждый день, как паж. Но он вроде не очень ее интересует. Дремлют в ней еще инстинкты, хоть с виду уже взрослая. А на деле - еще ребенок! - с довольным видом закончила она характеристику дочери.
- Ну а вообще что нового, хорошего?
- Большая радость есть в нашей семье - долгожданная свадьба Вареньки. Дай-то Бог ей счастья! - Глаза у Веры Петровны засветились радостью за сестру. - Мы со Светочкой ездили - погуляли. Жаль, Иван Кузьмич из-за работы не смог выбраться, молодожены огорчились.
Помолчала, раздумывая: стоит ли говорить приятельнице о новой привилегии Григорьева?
- Да, Капочка! Я тебе еще не рассказывала: летом будем жить на новой даче - там же, в Серебряном бору, только на другом берегу Москвы-реки. Ивану Кузьмичу она положена по их иерархии. - И напомнила: - Вы ведь с мужем бывали у нас на старой. Хорошая была дача, но с соседями и территория маленькая. А новая - прекрасный зимний дом, с большим участком соснового леса, со своим маленьким пляжем. Мы уже там побывали. Красотища! Да вы сами посмотрите - пожалуете ведь к нам в гости.
* * *
- Принеси нам по чашечке кофе и сам знаешь, что еще, - красноречиво щелкнув пальцами, отдал распоряжение Иван Кузьмич своему вышколенному секретарю.
Он удобно расположился в мягком кресле у журнального столика у себя в кабинете. Николай Егорович с обычным своим хозяйским видом сидел в таком же кресле напротив. Время его сильно изменило. Он и тогда был не молод, а сейчас перед Григорьевым восседал высохший, седой как лунь старец. Но глаза его смотрели так же высокомерно и холодно. Он не только сохранил и упрочил свое положение, но обрел еще большую власть.
Как всегда, без предупреждения, запросто, будто к себе, зашел к Григорьеву, и тот сразу же отложил в сторону все дела.
- Так чем могу служить, дорогой Николай Егорович? - Он преданно взглянул в глаза своему старшему другу и начальнику. - Я весь в вашем распоряжении!
- Да я так, по дороге. Не будет поручений, - приветливо улыбнулся шеф, но его прозрачные глаза не изменили выражения. - Ты, Кузьмич, мужик умный и не допускаешь ошибок. Ведешь себя правильно. Давай так и дальше!
Он был доволен своим протеже. На бюро, иногда в очень сложной обстановке, Григорьев всегда умел найти способ, верный ход, чтобы поддержать своего шефа.
- Я вот о чем хотел тебя спросить, - наконец выдал Николай Егорович цель своего визита. - Ты уже видел дачу, которую тебе выделили? Доволен?
- Конечно! Такая роскошь! Но я - человек скромный. Меня и прежняя вполне устраивала, - соврал Григорьев, зная, что его собеседнику это приятно услышать. - А что?
- Мы же соседи, ты не знал? - не поверил ему Николай Егорович. - Я специально это устроил, хотя тебе такая дача еще не по чину. Ну-ну, не благодари, - сделал он жест рукой, останавливая Ивана Кузьмича, порывавшегося выразить свою признательность. - Я это сделал из своекорыстных соображений. - И, поймав удивленный взгляд Григорьева, пояснил: - Люблю я вас с Верочкой, да и Светлана мне очень нравится. Словом, вся ваша дружная семья. Рядом будем отдыхать - чаще сможем видеться. - Лукаво взглянул, улыбнувшись одним ртом, добавил: - У меня хоть и диета, но надеюсь, мне еще кое-что перепадет из стряпни Веры Петровны.
Бесшумно вошел секретарь, поставил перед ними бутылку французского коньяка, две рюмки, открытую коробку шоколада, фрукты.
- Слышал я краем уха, племянник мой, Олег, интересуется твоей дочкой, Кузьмич. Ты в курсе?
- Да знаю, что они еще с детских лет знакомы, но какие такие интересы? Света еще ребенок! - уверенно заявил Григорьев, настороженно взглянув на шефа и не понимая, куда тот клонит - к хорошему это или к худому.
- А мне понра-авилась эта перспектива, - серьезно, даже немного мечтательно протянул Николай Егорович, с искренней приязнью глядя на своего верного сподвижника. - Олег - парень видный, учится неплохо, собирается поступать в МГИМО: дипломатом мечтает стать. Чем не пара для твоей Светы?
И, отлично понимая, что Иван Кузьмич вряд ли откажется от такой чести, если возникнет реальная ситуация, предложил:
- Налей-ка по маленькой за то, чтобы наши молодые поладили. Или, может, не хочешь со мной породниться?
- Обижаешь, Николай Егорович! Разве я заслужил? - изобразил радостное оживление Григорьев, поблагодарив шефа своей широкой, симпатичной улыбкой.
Глава 9
СВЕТЛАНА
- Привет, Марик! Хочешь проводить меня в училище? Идет! Жди напротив булочной. Через десять минут, - ответила Света приятелю, с которым вместе училась музыке, и положила трубку.
Она уже собралась на занятия, но никак не могла отыскать ноты последнего урока. Наконец нашла, положила в папку и стала прихорашиваться перед зеркалом.
Накануне получения паспорта Светлана выглядела вполне взрослой девушкой и была хорошо сложена: высокая, тонкая, с узкой талией и длинными, стройными ногами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62