.. Включила радиолу, поставила долгоиграющую пластинку с ариями из любимых опер. “Послушаю-ка лучше классику и помечтаю о нашей радостной встрече, когда Миша вернется домой!” И она удобно устроилась на кушетке.
* * *
Жизнь между тем продолжалась, и в круговерти повседневных событий острота переживаний Светланы сгладилась. С возрастающим оптимизмом и надеждой на счастливое будущее ожидала она весточек от Миши. Регулярно перезванивалась с Ольгой Матвеевной, два раза ее навещала. Их отношения после проводов Миши стали ближе, теплее, обе старались поддерживать друг друга.
Письма от него приходили редко, - очевидно, из-за сложных условий, в которых он находился; тон коротких сообщений был бодрым. Они знали, что он уже прибыл в Кабул и проходит вместе с группой дополнительную подготовку с учетом сложившейся обстановки. Но оптимистичные эти письма ничуть их не успокаивали.
- Знаю я его: никогда не скажет нам суровую правду о своих делах, как бы трудно и опасно ни было. Миша привык рассчитывать только на свои силы, не перекладывать на других горести и заботы. Тем более на своих близких, - приговаривала Ольга Матвеевна, когда вместе читали и обсуждали его письма. - Слава Богу, жив и здоров!
Так продолжалось месяца полтора, и Светлана уже адаптировалась к своему душевному состоянию, когда обнаружила, что беременна. “Боже мой! Это все-таки случилось! Случилось! - со смешанным чувством тревоги и радости твердила она себе, возвращаясь домой из женской консультации. - Тамара Александровна Малкова - врач опытный, ошибиться не могла!” Страха она не испытывала - давно подготовила себя морально к такому исходу и была счастлива мыслью, что у них с Мишей будет ребенок.
Чувства более сложные переполняли ум ее и душу. У нее и в мыслях нет избавиться от ребенка, сделать аборт. Однако светлая радость ожидаемого материнства омрачена сознанием предстоящих семейных неприятностей. С душевной болью думала она о том, как воспримут это известие родители, - тяжело им будет, обидно. Ведь она ослушалась и попала в постыдное, по их мнению, положение. “Да, Светлана Ивановна, вот так сюрприз преподнесете вы любящим отцу и матери! - С горькой иронией старалась она приободриться и подготовиться к предстоящей тяжкой сцене. - Вот уж чего они не ждут... Но ничего, придется пережить! Это не самое страшное в жизни. Если любят меня - поймут и простят. Предупреждала же их! Это они помешали нам с Мишей обвенчаться!”
Отбросив последние сомнения и укрепив дух сознанием своей правоты, Светлана повеселела; к ней вернулось обычное чувство юмора. “Радоваться должны, что обзаведутся внуком! - Почему-то она уверена, что родится мальчик. - Разве лучше для них, если б я никогда не родила? Маме будет чем заняться, а то она совсем скисла. Да и отец хоть немного оттает - стал сухарь сухарем. Полюбит он мальчика - уверена!”
Однако по мере приближения к дому бодрое настроение исчезло и в душу закралось тревожное предчувствие скандала. Но она уже настроилась на боевой лад. “Ну что ж, пусть попробуют! Отвернутся от меня, проявят черствость - уйду из дома! Не посмотрю на трудности, которые нас ждут с ребенком! Слава Богу, есть куда: Ольга Матвеевна не выдаст, знаю! В тесноте, да не в обиде!” Светлана не без основания рассчитывала здесь на солидарность, хорошо помня ее горячее желание иметь внука. Но проснувшийся материнский инстинкт потребовал убедиться в прочности запасных позиций. “Не буду объясняться с родителями, пока не поговорю с Ольгой Матвеевной. Это она меня сагитировала - пусть первой и услышит радостную весть”, - предусмотрительно решила она.
Придя домой, позвонила, чтобы договориться о встрече, но Ольги Матвеевны не оказалось дома. “Наверно, ушла по делам. Созвонюсь вечером, - обескураженно подумала Света. - Придется отложить разговор до завтра”. Тяжело вздохнув и не переставая думать о своем новом состоянии и связанных с ним сложных проблемах, она переключилась на домашние дела.
* * *
Ольга Матвеевна сидела за столом и с грустью разглядывала фотографии сына, когда два звонка в прихожей известили, что пришла Светлана. Накануне, договариваясь по телефону, она ничего ей не сказала о цели визита, - пришла, наверно, просто поговорить о Мише, отвести душу.
- Что-то долго нет писем! - посетовала она, провожая Светлану в комнату. - Садись родная, расскажи, что у тебя нового. Знаешь, - продолжала она, не дожидаясь ответа, - я все думаю: а в самом Кабуле спокойно ли? Люди говорят, там какие-то душманы завелись, вроде наших партизан. Так они, головорезы, могут всадить нож в спину или выстрелить из-за угла... Что-то неспокойно у меня на сердце...
Но почему это Света слушает ее опустив глаза? Ольга Матвеевна уже привыкла, что та активно обсуждает все касающееся Миши, особенно если ему угрожает опасность.
- Что с тобой сегодня? О чем задумалась? - все тревожилась она. - Уж не скрываешь ли чего от меня?
- Не знаю, как вам это сказать... - наконец промолвила Света, смущенно подняв на нее взор. - В общем... беременна я. Вчера врач сказал - шесть недель. Что теперь делать, Ольга Матвеевна? - И умолкла, дав волю слезам.
Ошарашенная новостью, Ольга Матвеевна сидела молча, пытаясь осмыслить это важное событие. Широко раскрытыми глазами она смотрела на Свету, будто впервые увидела. Затем лицо ее просветлело и она торжественно произнесла:
- Ну что ж, свершился Божий промысел! Небеса благословили ваш союз ребенком, хоть и зачали вы его в грехе. - Встала, подошла к Светлане, обняла за плечи, поцеловала ее опущенную голову. - Слава Богу, наконец случилось то, о чем я мечтала больше всего на свете. У меня будет внук, продолжатель нашего рода! Вот увидишь - у тебя родится сын. Мои предчувствия меня никогда не обманывают!
Ее откровенная радость и поддержка не успокоили Светлану, она все еще плакала.
- Но что... что мне теперь делать? Как сказать об этом родителям? Ума не приложу! Ведь они разъярятся, что я их ослушалась. Что, если Мишу не отпустят из части к тому моменту, когда мне рожать? Я хочу, чтобы все знали, что это его ребенок! - И еще пуще зарыдала, уронив голову на руки.
Ольга Матвеевна не находила слов, чтобы ее утешить, только гладила по голове, приговаривая: - Ну успокойся, будь умницей! Тебе вредно волноваться!
Почувствовав, что напоминание подействовало, постаралась приободрить:
- Вот увидишь, ему дадут кратковременный отпуск. Миша заслужит, будет стараться, когда сообщим ему об этом. Не сомневайся - сумеет вырваться, чтобы зарегистрировать брак и ребенка.
Ее ласковая поддержка и оптимистический прогноз успокоили Светлану; она перестала плакать и заговорила о том, зачем приехала:
- А как мне поступить, если родители категорически потребуют избавиться от ребенка или откажутся помогать? Как быть тогда? Куда деться с ребенком? - Она робко смотрела, с замиранием сердца ждала ответа.
Нет, не ошиблась в этой благородной и сильной женщине: Ольга Матвеевна верна себе. Она выпрямилась на стуле, нахмурила брови, и во взгляде ее появилась твердая решимость.
- Не думаю, что они так поступят. Ты единственная дочь, они тебя вырастили, любят и должны примириться с неизбежным. - Ее долг прежде всего успокоить девочку. - Ну а если станут толкать тебя на аборт - получу право усомниться, действительно ли они дорожат своей дочерью!
Она сделала паузу, будто взвешивая то, что собиралась сказать, и важно заверила:
- Если произойдет что-либо подобное, в общем такое, что не сможешь оставаться дома, знай: здесь тебя ждут любовь и забота. Я сумею помочь тебе воспитать и вырастить моего внука!
С успокоенной душой, переполненная чувством благодарности, Светлана обняла и расцеловала Ольгу Матвеевну. Она стала ей теперь еще ближе и роднее.
* * *
Укрепив свою волю и решимость в этом разговоре, Светлана сочла, что пора сообщить все матери. Вера Петровна с утра уехала на прием к врачу, но к обеду, как всегда, должна быть дома.
Сославшись на нездоровье, Света пораньше освободилась от занятий в консерватории. В последние недели ей приходилось усиленно работать - на носу выпускные экзамены. Домой она приехала к - обеду: мать уже вернулась, накрывает на стол. Света быстро привела себя в порядок; и они, сидя друг против друга за столом на кухне, принялись за еду.
- Что-то в последнее время у тебя неважный аппетит, доченька, - обеспокоенно заметила Вера Петровна. - А вчера тошнило... И вообще ты... не так выглядишь: побледнела, круги темные под глазами... С желудком что-нибудь или все по Мише тоскуешь?
Обед подошел к концу, и Светлана, отодвинув тарелку, решила выложить матери всю правду.
- Со здоровьем у меня все в порядке. - Ей казалось, что она говорит спокойно. - А выгляжу так и тошнит, потому что это положено женщине в моем положении.
- Ты о чем это, доченька? - встревожилась Вера Петровна, начиная понимать, что с ней случилось; побледнела, испытующе подняла на дочь чистые серые глаза. - Не пугай меня так... Неужели успели? Ты что... беременна?.. - Голос у нее прервался, и она умолкла, все еще надеясь, что это розыгрыш.
- Вот именно, - так же спокойно, даже равнодушно подтвердила ее догадку Света. - Я вас с папой предупреждала, что люблю серьезно и не могу так просто расстаться с Мишей. Мы решили пожениться - так и сделали. Пришлось встречаться тайно, чтобы не было скандалов. - Светлана умолкла, из глаз у нее потекли слезы, но она их вытерла и бросила матери гневный упрек:
- Это вы с отцом во всем виноваты! Не дали нам сыграть свадьбу по-человечески. А наша с ним вина только в том, что мы больше не могли друг без друга жить. Теперь давайте вместе расхлебывать!
Все, главное сказано. Она успокоилась, встала из-за стола, взяла заварной чайник и налила себе и матери по полной чашке.
* * *
Вера Петровна долго сидела молча, воззрившись на дочь скорбным взглядом. Не узнает она свою тихую, добрую Светочку... Перед ней была новая Светлана - взрослая женщина, защищающая свою любовь и своего еще не родившегося ребенка... Наконец она тихо, горестно промолвила:
- Значит, не послушала отца и мать, поступила по-своему. Мы ведь желали тебе добра - не хотели, чтобы ребенок рос без отца.
Тяжело вздохнула, но вопреки ожиданиям Светланы ни ругать ее, ни упрекать ее больше не стала. Говорила как бы сама с собой, печально жалуясь на судьбу: - Видно, у нас на роду написано - страдать по вине любимых мужчин. Не похожа ты на меня внешне, доченька, но гены у тебя мои, по моей дорожке ведут.
Светлана ничего не поняла - о чем это мать? - но ясно, что она уже примирилась с происшедшим, она на ее стороне. Ей стало невыносимо больно: не оправдала надежд матери, отплатила злом за все добро, любовь и заботу, что видела от нее с самого рождения... Бросилась к ней, обняла и, глотая слезы, стала утешать:
- Ну не надо так расстраиваться, мама, мамулечка! Миша любит меня. Он сумеет вырваться к рождению сына! Должны ведь его отпустить по такому случаю?! Люди же, а не звери! - Горячо расцеловала мать и пообещала, сама стараясь поверить в то, что говорит: - Вот увидишь, все кончится хорошо! Миша приедет, и мы с ним обвенчаемся. У ребенка будет отец!
Однако Вера Петровна подавленно молчала, и ее мрачный вид показывал, что не очень-то она надеется на счастливы” исход. Понимая, о чем думает мать, и желая показать ей, что взвесила все обстоятельства, Света тихо заключила:
- Если же Миша не вернется - у меня на всю жизнь останется живая память о человеке, сильнее которого уже не полюблю никого. Неужели, мамулечка, мы с тобой не сможем вырастить моего сына?! - И с мольбой во взоре подняла заплаканные глаза на притихшую мать.
“Ну вот, моя история повторяется... Не в точности, но похоже...” - думала Вера Петровна, вновь вспоминая пережитое когда-то потрясение. Тяжело вздохнула, тряхнула головой, будто сбрасывая груз прошлого, и спокойно произнесла:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
* * *
Жизнь между тем продолжалась, и в круговерти повседневных событий острота переживаний Светланы сгладилась. С возрастающим оптимизмом и надеждой на счастливое будущее ожидала она весточек от Миши. Регулярно перезванивалась с Ольгой Матвеевной, два раза ее навещала. Их отношения после проводов Миши стали ближе, теплее, обе старались поддерживать друг друга.
Письма от него приходили редко, - очевидно, из-за сложных условий, в которых он находился; тон коротких сообщений был бодрым. Они знали, что он уже прибыл в Кабул и проходит вместе с группой дополнительную подготовку с учетом сложившейся обстановки. Но оптимистичные эти письма ничуть их не успокаивали.
- Знаю я его: никогда не скажет нам суровую правду о своих делах, как бы трудно и опасно ни было. Миша привык рассчитывать только на свои силы, не перекладывать на других горести и заботы. Тем более на своих близких, - приговаривала Ольга Матвеевна, когда вместе читали и обсуждали его письма. - Слава Богу, жив и здоров!
Так продолжалось месяца полтора, и Светлана уже адаптировалась к своему душевному состоянию, когда обнаружила, что беременна. “Боже мой! Это все-таки случилось! Случилось! - со смешанным чувством тревоги и радости твердила она себе, возвращаясь домой из женской консультации. - Тамара Александровна Малкова - врач опытный, ошибиться не могла!” Страха она не испытывала - давно подготовила себя морально к такому исходу и была счастлива мыслью, что у них с Мишей будет ребенок.
Чувства более сложные переполняли ум ее и душу. У нее и в мыслях нет избавиться от ребенка, сделать аборт. Однако светлая радость ожидаемого материнства омрачена сознанием предстоящих семейных неприятностей. С душевной болью думала она о том, как воспримут это известие родители, - тяжело им будет, обидно. Ведь она ослушалась и попала в постыдное, по их мнению, положение. “Да, Светлана Ивановна, вот так сюрприз преподнесете вы любящим отцу и матери! - С горькой иронией старалась она приободриться и подготовиться к предстоящей тяжкой сцене. - Вот уж чего они не ждут... Но ничего, придется пережить! Это не самое страшное в жизни. Если любят меня - поймут и простят. Предупреждала же их! Это они помешали нам с Мишей обвенчаться!”
Отбросив последние сомнения и укрепив дух сознанием своей правоты, Светлана повеселела; к ней вернулось обычное чувство юмора. “Радоваться должны, что обзаведутся внуком! - Почему-то она уверена, что родится мальчик. - Разве лучше для них, если б я никогда не родила? Маме будет чем заняться, а то она совсем скисла. Да и отец хоть немного оттает - стал сухарь сухарем. Полюбит он мальчика - уверена!”
Однако по мере приближения к дому бодрое настроение исчезло и в душу закралось тревожное предчувствие скандала. Но она уже настроилась на боевой лад. “Ну что ж, пусть попробуют! Отвернутся от меня, проявят черствость - уйду из дома! Не посмотрю на трудности, которые нас ждут с ребенком! Слава Богу, есть куда: Ольга Матвеевна не выдаст, знаю! В тесноте, да не в обиде!” Светлана не без основания рассчитывала здесь на солидарность, хорошо помня ее горячее желание иметь внука. Но проснувшийся материнский инстинкт потребовал убедиться в прочности запасных позиций. “Не буду объясняться с родителями, пока не поговорю с Ольгой Матвеевной. Это она меня сагитировала - пусть первой и услышит радостную весть”, - предусмотрительно решила она.
Придя домой, позвонила, чтобы договориться о встрече, но Ольги Матвеевны не оказалось дома. “Наверно, ушла по делам. Созвонюсь вечером, - обескураженно подумала Света. - Придется отложить разговор до завтра”. Тяжело вздохнув и не переставая думать о своем новом состоянии и связанных с ним сложных проблемах, она переключилась на домашние дела.
* * *
Ольга Матвеевна сидела за столом и с грустью разглядывала фотографии сына, когда два звонка в прихожей известили, что пришла Светлана. Накануне, договариваясь по телефону, она ничего ей не сказала о цели визита, - пришла, наверно, просто поговорить о Мише, отвести душу.
- Что-то долго нет писем! - посетовала она, провожая Светлану в комнату. - Садись родная, расскажи, что у тебя нового. Знаешь, - продолжала она, не дожидаясь ответа, - я все думаю: а в самом Кабуле спокойно ли? Люди говорят, там какие-то душманы завелись, вроде наших партизан. Так они, головорезы, могут всадить нож в спину или выстрелить из-за угла... Что-то неспокойно у меня на сердце...
Но почему это Света слушает ее опустив глаза? Ольга Матвеевна уже привыкла, что та активно обсуждает все касающееся Миши, особенно если ему угрожает опасность.
- Что с тобой сегодня? О чем задумалась? - все тревожилась она. - Уж не скрываешь ли чего от меня?
- Не знаю, как вам это сказать... - наконец промолвила Света, смущенно подняв на нее взор. - В общем... беременна я. Вчера врач сказал - шесть недель. Что теперь делать, Ольга Матвеевна? - И умолкла, дав волю слезам.
Ошарашенная новостью, Ольга Матвеевна сидела молча, пытаясь осмыслить это важное событие. Широко раскрытыми глазами она смотрела на Свету, будто впервые увидела. Затем лицо ее просветлело и она торжественно произнесла:
- Ну что ж, свершился Божий промысел! Небеса благословили ваш союз ребенком, хоть и зачали вы его в грехе. - Встала, подошла к Светлане, обняла за плечи, поцеловала ее опущенную голову. - Слава Богу, наконец случилось то, о чем я мечтала больше всего на свете. У меня будет внук, продолжатель нашего рода! Вот увидишь - у тебя родится сын. Мои предчувствия меня никогда не обманывают!
Ее откровенная радость и поддержка не успокоили Светлану, она все еще плакала.
- Но что... что мне теперь делать? Как сказать об этом родителям? Ума не приложу! Ведь они разъярятся, что я их ослушалась. Что, если Мишу не отпустят из части к тому моменту, когда мне рожать? Я хочу, чтобы все знали, что это его ребенок! - И еще пуще зарыдала, уронив голову на руки.
Ольга Матвеевна не находила слов, чтобы ее утешить, только гладила по голове, приговаривая: - Ну успокойся, будь умницей! Тебе вредно волноваться!
Почувствовав, что напоминание подействовало, постаралась приободрить:
- Вот увидишь, ему дадут кратковременный отпуск. Миша заслужит, будет стараться, когда сообщим ему об этом. Не сомневайся - сумеет вырваться, чтобы зарегистрировать брак и ребенка.
Ее ласковая поддержка и оптимистический прогноз успокоили Светлану; она перестала плакать и заговорила о том, зачем приехала:
- А как мне поступить, если родители категорически потребуют избавиться от ребенка или откажутся помогать? Как быть тогда? Куда деться с ребенком? - Она робко смотрела, с замиранием сердца ждала ответа.
Нет, не ошиблась в этой благородной и сильной женщине: Ольга Матвеевна верна себе. Она выпрямилась на стуле, нахмурила брови, и во взгляде ее появилась твердая решимость.
- Не думаю, что они так поступят. Ты единственная дочь, они тебя вырастили, любят и должны примириться с неизбежным. - Ее долг прежде всего успокоить девочку. - Ну а если станут толкать тебя на аборт - получу право усомниться, действительно ли они дорожат своей дочерью!
Она сделала паузу, будто взвешивая то, что собиралась сказать, и важно заверила:
- Если произойдет что-либо подобное, в общем такое, что не сможешь оставаться дома, знай: здесь тебя ждут любовь и забота. Я сумею помочь тебе воспитать и вырастить моего внука!
С успокоенной душой, переполненная чувством благодарности, Светлана обняла и расцеловала Ольгу Матвеевну. Она стала ей теперь еще ближе и роднее.
* * *
Укрепив свою волю и решимость в этом разговоре, Светлана сочла, что пора сообщить все матери. Вера Петровна с утра уехала на прием к врачу, но к обеду, как всегда, должна быть дома.
Сославшись на нездоровье, Света пораньше освободилась от занятий в консерватории. В последние недели ей приходилось усиленно работать - на носу выпускные экзамены. Домой она приехала к - обеду: мать уже вернулась, накрывает на стол. Света быстро привела себя в порядок; и они, сидя друг против друга за столом на кухне, принялись за еду.
- Что-то в последнее время у тебя неважный аппетит, доченька, - обеспокоенно заметила Вера Петровна. - А вчера тошнило... И вообще ты... не так выглядишь: побледнела, круги темные под глазами... С желудком что-нибудь или все по Мише тоскуешь?
Обед подошел к концу, и Светлана, отодвинув тарелку, решила выложить матери всю правду.
- Со здоровьем у меня все в порядке. - Ей казалось, что она говорит спокойно. - А выгляжу так и тошнит, потому что это положено женщине в моем положении.
- Ты о чем это, доченька? - встревожилась Вера Петровна, начиная понимать, что с ней случилось; побледнела, испытующе подняла на дочь чистые серые глаза. - Не пугай меня так... Неужели успели? Ты что... беременна?.. - Голос у нее прервался, и она умолкла, все еще надеясь, что это розыгрыш.
- Вот именно, - так же спокойно, даже равнодушно подтвердила ее догадку Света. - Я вас с папой предупреждала, что люблю серьезно и не могу так просто расстаться с Мишей. Мы решили пожениться - так и сделали. Пришлось встречаться тайно, чтобы не было скандалов. - Светлана умолкла, из глаз у нее потекли слезы, но она их вытерла и бросила матери гневный упрек:
- Это вы с отцом во всем виноваты! Не дали нам сыграть свадьбу по-человечески. А наша с ним вина только в том, что мы больше не могли друг без друга жить. Теперь давайте вместе расхлебывать!
Все, главное сказано. Она успокоилась, встала из-за стола, взяла заварной чайник и налила себе и матери по полной чашке.
* * *
Вера Петровна долго сидела молча, воззрившись на дочь скорбным взглядом. Не узнает она свою тихую, добрую Светочку... Перед ней была новая Светлана - взрослая женщина, защищающая свою любовь и своего еще не родившегося ребенка... Наконец она тихо, горестно промолвила:
- Значит, не послушала отца и мать, поступила по-своему. Мы ведь желали тебе добра - не хотели, чтобы ребенок рос без отца.
Тяжело вздохнула, но вопреки ожиданиям Светланы ни ругать ее, ни упрекать ее больше не стала. Говорила как бы сама с собой, печально жалуясь на судьбу: - Видно, у нас на роду написано - страдать по вине любимых мужчин. Не похожа ты на меня внешне, доченька, но гены у тебя мои, по моей дорожке ведут.
Светлана ничего не поняла - о чем это мать? - но ясно, что она уже примирилась с происшедшим, она на ее стороне. Ей стало невыносимо больно: не оправдала надежд матери, отплатила злом за все добро, любовь и заботу, что видела от нее с самого рождения... Бросилась к ней, обняла и, глотая слезы, стала утешать:
- Ну не надо так расстраиваться, мама, мамулечка! Миша любит меня. Он сумеет вырваться к рождению сына! Должны ведь его отпустить по такому случаю?! Люди же, а не звери! - Горячо расцеловала мать и пообещала, сама стараясь поверить в то, что говорит: - Вот увидишь, все кончится хорошо! Миша приедет, и мы с ним обвенчаемся. У ребенка будет отец!
Однако Вера Петровна подавленно молчала, и ее мрачный вид показывал, что не очень-то она надеется на счастливы” исход. Понимая, о чем думает мать, и желая показать ей, что взвесила все обстоятельства, Света тихо заключила:
- Если же Миша не вернется - у меня на всю жизнь останется живая память о человеке, сильнее которого уже не полюблю никого. Неужели, мамулечка, мы с тобой не сможем вырастить моего сына?! - И с мольбой во взоре подняла заплаканные глаза на притихшую мать.
“Ну вот, моя история повторяется... Не в точности, но похоже...” - думала Вера Петровна, вновь вспоминая пережитое когда-то потрясение. Тяжело вздохнула, тряхнула головой, будто сбрасывая груз прошлого, и спокойно произнесла:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62