– Мама, – заговорил я, догнав матушку, – этот джентльмен как будто очень добрый человек, почему ты не воспользовалась его предложением?
Она только покачала на ходу головой.
Тут же мы оказались на Уигмор-стрит, обнаружили на третьем этаже бюро и вошли внутрь. Согласно объявлению на стене, в бюро имелось две комнаты: одна для нанимателей, другая для гувернанток. В соответствующем помещении вдоль стен тянулась длинная деревянная стойка, за которой какой-то клерк беседовал с сидящей дамой, время от времени заглядывая в большие книги (они грудами лежали вокруг него и стояли сзади на полках). В половине, отведенной для посетителей, дожидались своей очереди еще несколько дам. Мы назвали свою фамилию мальчику, сидевшему за столом рядом с дверью, и рассказали, чего хотим. Он записал фамилию, предложил нам сесть и передал бумажку человеку за стойкой, который бегло на нее взглянул и отложил в сторону.
Дожидаться пришлось долго, но когда наконец раздался вызов «Оффланд», клерк крикнул:
– Поторапливайтесь. Время не ждет.
Это был худощавый человек с печальным, но резко очерченным лицом и редеющими волосами, которые выглядывали из-под маленького паричка. Когда мы подошли, он спросил, не отрывая глаз от книги, куда вносил какие-то записи:
– Где вы служили, миссис Оффланд?
– Служила?
– Ну да, так я и спросил.
– Я никогда не была на службе. Клерк в первый раз поднял взгляд:
Это худо. – Тут он заметил меня. – Ваш малец?
– Да, – признала матушка.
– Вдова?
Матушка покраснела и кивнула.
Клерк смотрел изучающе.
– Он пойдет на пансион в школу, – пояснила матушка.
– Уж точно, – кивнул клерк. – Но все равно, семьям не нравится, когда у гувернантки есть дети. Как правило, гувернантки одиночки. Разумеется, видеться с ним вы будете только по соглашению с хозяевами.
– Этого я не знала.
– Что ж, теперь знаете. И, хоть не полагается мне говорить это, вы, безусловно, готовы вообще о нем не заикаться.
– Что вы имеете в виду?
– Ох, ну не дитя же вы малое. Ладно, об этом я больше не скажу ни слова. Давайте-ка посмотрим, что у вас есть за душой. По-французски разговариваете?
– Да, – кивнула матушка.
– Прямо как в Париже, вроде прирожденной француженки?
Матушка покачала головой:
– Не настолько хорошо.
– Как насчет итальянского? – сурово вопросил клерк.
– Нет, – едва слышно откликнулась матушка.
Он поджал губы, словно смиряясь.
– Ладно, а петь и играть на фортепьянах можете?
– Да, довольно хорошо.
– «Довольно хорошо» – этого семьям мало, им подавай «первоклассно». – Тяжело вздохнув, он потеребил свои манжеты. – Рисуете? – последовал внезапный вопрос.
Матушка испуганно взглянула на меня, я кивнул, чтобы ее ободрить.
– Очень неплохо, – выдавила она из себя.
– Сдается мне, на службу вам не поступить, – угрюмо проговорил клерк. – Уж и не знаю, стоит ли вас записывать. Отозваться о вас есть кому? – Видя, что мы не понимаем, он пояснил раздраженно: – Отзыв о вас представить можете?
Матушка бросила мне еще один испуганный взгляд. Как же мы об этом не подумали?
– Миссис Фортисквинс, – проговорил я.
Матушка удивилась, востроглазый клерк это заметил и поглядел на нас скептически.
– Кто такая миссис Фортисквинс и где она живет?
– Это очень респектабельная леди, вдова юриста, – пояснил я. – Она живет на Голден-Сквер.
Собеседник пренебрежительно прищелкнул пальцами.
– Тьфу на вашу миссис Фортисквинс и на Голден-Сквер. Нам нужен титул или, по самой крайности, шикарный адрес в Вест-Энде.
– Быть может, семья поскромнее удовольствуется и такой рекомендацией? – спросила матушка.
– Может, конечно, вы в этом разбираетесь побольше моего, – грубо рявкнул клерк. – Да скромные семьи привередничают так, что куда там самой что ни есть аристократии. – К нашему ужасу, он вырвал из книги и скомкал страницу, где начал записывать ответы моей матушки. – Мы вас не возьмем. Пустой номер.
– Пустой номер? – повторила матушка.
– Вы можете устроиться разве что няней для детей, – добавил клерк. – Для этого вашей миссис Фортисквинс достанет. Но мы такими работниками не занимаемся. Вам нужно обратиться в бюро по найму слуг. А теперь, пожалуйста, на выход.
Когда он отвернулся, я дернул матушку за рукав:
– Мисс Квиллиам, – напомнил я.
– Не получится, – шепнула она.
– Ты обещала, – настаивал я, и она нехотя возвратилась к стойке.
– Нельзя ли кое о чем вас спросить? – начала она. – Я разыскиваю одну мою знакомую, то есть знакомую моего сына – она, вероятно, у вас зарегистрирована. Мисс Квиллиам.
– Припоминаю такое имя. Но что мне с этого будет?
– Прошу прощения?…
– Что мне будет за беспокойство?
– Он хочет денег, – шепнул я.
– Сколько? – тоже шепотом спросила матушка.
– Два шиллинга, – предположил я, раздумывая, стоят ли того эти сведения.
Матушка извлекла из ридикюля монеты и положила на стойку. Клерк, углубившийся в большой том, который лежал рядом, рассеянно их сгреб. Проследив пальцем строчку за строчкой, он наконец произнес:
– Да, фамилию вроде бы я припомнил. Мисс Квиллиам состояла у нас на учете, когда служила в семье сэра Персевала Момпессона с Брук-стрит и из Момпессон-Парка, Хафем. – Он задумчиво устремил взгляд в пространство, и на лице его появилось мечтательное выражение. – Дом самый изысканный. Пока двое юных джентльменов обучались дома, мы отправили туда немало гувернанток. А в последнее время тоже – для юной леди. Ну да, без счета.
– Не скажете ли, на кого она работает сейчас? – прервала матушка его размышления.
– Нет, не могу, – отрывисто отозвался он и нахмурился.
– Посмотрите, будьте добры, – вмешался я.
– Незачем. Больше она у нас не регистрировалась. Месяц или два назад она вернулась сюда и попросила поставить ее на учет, но я не сумел ничем ей помочь.
Мы с матушкой обменялись испуганными взглядами.
– Не понимаю, – проговорила она.
Таинственный многозначительный взгляд клерк дополнил пантомимой: подпер нос сбоку толстым пальцем и выразительно потряс головой.
– Она уволилась без рекомендации.
Это подтверждало слова Генриетты, но неожиданно затруднило наши поиски.
– Раз так, то, по крайней мере, не будете ли вы любезны назвать нам ее нынешний адрес, – попросила матушка.
– Она его не оставила, это было не нужно.
– Но хоть какой-нибудь адрес у вас есть? – спросил я. Клерк неохотно вернулся к засаленной странице большого тома.
– Согласно записи, до переезда в дом сэра Персевала она обитала на Коулман-стрит, дом двадцать шесть. Тоже очень хороший адрес, из лучших в Сити. Но что толку ее теперь там искать. – Клерк захлопнул книгу. – Больше я ничего не могу для вас сделать.
– Вы все время повторяете, что ничем не можете нам помочь, – запротестовал я. – За что же вы взяли два шиллинга?
– Ступайте прочь, – угрожающе буркнул клерк. – Люди ждут своей очереди.
Матушка взяла меня за руку, и мы уныло отправились восвояси.
– Почему он вел себя так нелюбезно? – спросила матушка.
– Потому что он скотина, – крикнул я.
– Джонни, – немного помолчав, спросила матушка, – как ты думаешь, если бы мне предложили место, имели бы мы право сослаться на миссис Фортисквинс?
Теперь у меня было время подумать, и я ответил:
– Мне кажется, мама, было бы небезопасно выдать ей, где мы находимся.
Она согласилась, и мы пошли дальше. Когда мы добрались к себе и пообедали, матушка надела шляпку и отправилась по своим таинственным делам.
Ожидая ее, я, чтобы себя развлечь, стал просматривать одну из своих любимых книг (она не досталась ворам, потому что я нес ее с собой), но картинки, казавшиеся в Мелторпе такими интересными, выглядели сейчас удивительно скучно. Возможно, причина заключалась в том, что я наконец попал в Лондон и, следовательно, на каждом шагу меня подстерегали приключения, хотя, если это было так, то дом и улица, где я находился, не оправдывали как будто ожиданий. Я захлопнул книгу, подсел к окну и стал наблюдать, как в вечернем небе садилось солнце, как медленно поворачивались колпаки труб, как прыгали воробьи в канаве у домов напротив.
Наконец я услышал, как внизу зазвенел колокольчик и Дженни пошла открывать дверь. У двери послышались легкие шаги, матушка вошла, и я тут же понял: случилось что-то, глубоко ее взволновавшее. Она сняла шляпку и устремила на меня невидящий взгляд, ничего не сказавший мне о том, случилось доброе или плохое. Матушка выглядела возбужденной, словно преисполнилась непредвиденных надежд, но в то же время грустной, словно на нее легла темная тень прошлого. Когда я заговорил с ней, она внезапно отвела глаза и отозвалась далеко не сразу. Пока мы ужинали хлебом и сыром (матушка принесла их с собой), мне стоило немалого труда сдержать свое обещание и не пуститься в расспросы.
Потом матушка села за стол и начала что-то писать в записной книжке. Когда я часа через два отправился к себе в спальню, она все еще писала; проснувшись случайно еще через несколько часов, я заглянул в гостиную: матушка все так же склонялась над записной книжкой и водила пером.
Глава 30
Осознав, что наши надежды найти для матушки работу гувернантки не так легко осуществить, я встревожился, но она осталась спокойна, поскольку так или иначе собиралась зарабатывать на жизнь рукодельем. На следующее утро мы несколько раз прошлись туда-сюда по Риджент-стрит, пока не выбрали большую лавку, торговавшую платьем. Навстречу нам с улыбкой вышла продавщица и слегка присела.
– Доброе утро, – неуверенно начала матушка. – Я хотела бы предложить вам свои услуги по изготовлению нарядной вышивки.
Вначале женщина не поняла, и матушке пришлось повторить свои слова. Продавщица нахмурилась, подошла к нам вплотную и проговорила свистящим шепотом:
– Вам нужно в заднюю дверь. Что это вам вздумалось лезть в переднюю?
– Куда мне идти? – испуганно спросила матушка.
– На выход и за угол.
Стараясь по возможности сохранять достоинство, мы вышли, обогнули извозчичий двор и с трудом нашли зады лавки. Воспользовавшись указаниями юнца, который грузил коробки на ручную тележку, мы взобрались по задней лестнице и очутились в просторной голой комнате под крышей, где вокруг гигантского, заваленного материалами стола сидели два десятка женщин (преимущественно молодых) и так усердно делали стежки, что едва ли кто-нибудь из них поднял на нас глаза; исключение составила лишь одна – она была старше большинства остальных и как раз надевала шляпку, собираясь, по-видимому, уйти.
– Чего вы желаете? – спросила еще одна женщина постарше, вставая и направляясь к нам (она шепелявила, поскольку держала во рту уйму булавок).
Матушка повторила свое предложение, но женщина отвернулась и грубо бросила:
– Не отнимайте у меня время. Убирайтесь прочь.
– Как вы смеете подобным образом разговаривать с леди! – взвился я.
Обернувшись, женщина проговорила ехидно:
– Ого, так она леди? В первый раз слышу, чтобы леди являлась выпрашивать работу.
Матушка потянула меня за порог, но, пока мы медленно спускались, заметила:
– Ну почему они все такие грубые?
У дверей нас догнала женщина, которая готовилась уходить.
– Видите ли, милочка, – любезно проговорила она, – на вышивку сейчас нет спроса. Вы ведь знаете, леди сами любят вышивать, и оттого цены сбиты почти до нуля.
– Мне необходимо найти работу, чтобы кормить себя и моего сына!
Единственный выход – устроиться простой швеей. Но пока не начался сезон, на эту работу нет спроса, да и сможете ли вы трудиться часами не разгибая спины, если вас к этому не приучили с детства.
Мы ее поблагодарили, и она поспешила прочь.
– Я этому не верю, – воскликнула матушка. – Должны найтись люди, которым нужна художественная вышивка. Если бы та дурная женщина не украла мои вещи, я бы показала им образец, и, не сомневаюсь, они бы его купили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99