Зря я потратила эти деньги.
– Тогда пойдем прямо сейчас! – потребовал я.
Ее лицо исказилось ужасом.
– Нет, мне страшно.
Мое предложение так ее напугало, что мне пришлось замолкнуть.
Погода по-прежнему стояла солнечная и сухая. Через несколько дней, 13 апреля, утром, но не очень рано, мистер Избистер велел мне надеть новую одежду, привести из конюшни Пороха и впрячь в повозку. Вернувшись с лошадью, я заметил, что с повозки, со стороны кучера, свешивается кусок просмоленной дерюги, закрывая написанную там фамилию.
Мы отправились в путь и вскоре выехали на Олд-стрит, а затем на Сити-роуд, в совершенно незнакомый мне район. За большим строением с вывеской «Святой Лука» мы завернули за угол, и мистер Избистер осадил Пороха.
Он бросил взгляд через плечо, а потом сказал вполголоса:
– А теперь послушай, малец. Я ведь был добр к тебе и твоей матери, так? – Я кивнул. – Теперь ты мог бы меня отблагодарить. Согласен?
– Да.
– Я хочу, чтобы ты пошел в отделение больницы и спросил мистера Палсайфера – он там начальник. Найдешь его, скажи, что я приехал за мистером Лезербарроу. Он дядя моего приятеля, Боба Стрингфеллоу. Самому Бобу недосуг забрать старика, вот он и поручил это мне.
– Но мистер Лезербарроу меня не знает. Согласится ли он со мной пойти?
– Не бери это в голову. – Мистер Избистер ухмыльнулся. Очень хорошо, – согласился я.
– Вот и ладненько. Я знал, на тебя можно положиться. Где он поедет? – спросил я. Сиденье вмещало только Двоих.
– Сзади, на соломе. – Мистер Избистер дернул головой. Я предположил, что недавнему больному удобнее будет ехать лежа.
– Ага, вот еще что. – Мистер Избистер порылся в кармане и вынул монету. – Видишь шиллинг? Покажешь его мистеру Палсайферу и объяснишь: это плата за то, чтобы тебе помогли погрузить старика в повозку. Все уразумел?
– Да.
– Если он спросит, скажи, это повозка одного твоего друга, а я приехать не смог – рука болит. Ясно? – Я кивнул, думая о том, что больная рука не помешала ему совсем недавно ворочать тюки с бельем. Я протянул ладонь, и мистер Избистер вложил в нее монету со словами: – Для тебя тоже найдется монетка, если все пройдет путем.
Я сошел с повозки.
– Ступай через задние ворота. – Мистер Избистер указал туда, откуда мы приехали. – И помни, он в больничном отделении.
Я вошел в ворота и получил указания в домике привратника. Когда я очутился в здании, уличные шумы внезапно стихли, и, ступая по темным плитам длинного коридора, я слышал только эхо собственных шагов да еще голоса, спорившие где-то в отдалении.
Я миновал двор, обнесенный высокой стеной, и видел через ворота мужчин, женщин и детей в характерной одежде и со значками прихода; они распутывали толстые узлы просмоленных веревок. В еще одном дворе стоял грохот, но отчего – я так и не разглядел.
В больнице один из служителей направил меня к мистеру Палсайферу – высокому человеку с землистым лицом и тонкими губами.
Услышав, с чем я прибыл, он с любопытством меня оглядел.
– У вас есть карета?
– Нет, но один приятель ждет меня с повозкой. У меня приготовлен шиллинг, чтобы ваши служители помогли мне погрузить мистера Лезербарроу.
– Ступайте за мной. – Мистер Палсайфер смерил меня скептическим взглядом.
Выходя из комнаты, он взял свечу, зажег ее от газового рожка и крикнул еще двоим мужчинам:
– Эй, Джек! Джем! Сюда!
Двое крепких парней, которые до этого подпирали стену, куря трубки и болтая, направились вслед за нами за дверь и по мрачному коридору.
– Пока он болел, его никто не навестил, – внимательно глядя на меня, произнес мистер Палсайфер. – Странно, что сейчас племянник о нем вспомнил.
Спустившись по ступенькам и войдя в подземное помещение, холодное и темное, я удивился тому, что выздоравливающего старика держат в таких неподходящих условиях. Мистер Палсайфер повел нас в угол, где возвышалось широкое деревянное сооружение, похожее на буфет; на нем, в свете свечи, я разглядел очертания человеческого тела, прикрытого куском материи. Мистер Палсайфер поднял свечу, Джек откинул ткань.
– Вот он, – сказал мистер Палсайфер.
Я подошел ближе, щурясь в слабом свете. И тут я с ужасом понял: старику, что лежит здесь, белый как мрамор, с остановившимся взглядом, ничем уже не повредит поездка в тряской повозке. В темноте никто не заметил моего испуга. Подручные подхватили страшный груз (один держал его за ноги, другой за плечи), а мистер Палсайфер, со свечой, повел процессию обратно. В больнице управляющий со мной простился, окинув еще одним подозрительным взглядом, а двое подручных со своей ношей сопроводили меня на улицу.
Я отвел их к повозке (мистер Избистер стоял рядом с головой лошади), и они уложили туда тело. Я набросал сверху соломы и протянул одному из санитаров шиллинг; оба коснулись шляп, вежливо приветствуя моего хозяина (тем более вежливо, что он отворачивал лицо), и вернулись в здание. Когда они ушли, мистер Избистер вскарабкался на козлы, повозка покатила, хозяин улыбнулся мне и принялся фальшиво насвистывать какую-то мелодию.
– Мистер Избистер, – начал я, – почему вы меня не предупредили, что мистер Лезербарроу… – Я замолчал.
Он рассмеялся:
– Чтобы тебя не перепугать. А теперь ты знаешь, что бояться нечего.
Он остановил повозку на углу Сити-роуд и Олд-стрит.
– Отсюда иди пешком, – распорядился хозяин и дал мне монету. – Вот тебе шиллинг за то, что был хорошим мальчиком.
Я взял деньги, но, пускаясь в пеший путь, испытывал некоторое беспокойство. Пройдя несколько ярдов, я обернулся и, к своему удивлению, увидел, что мистер Избистер не трогается с места, а наблюдает за мной. Прежде чем завернуть за угол, я опять оглянулся: хозяин все еще не сводил с меня глаз.
Я шагал по улицам, погруженный в мысли. Правда ли то, что мистер Избистер всего лишь помогал своему приятелю? Если дело обстояло не так просто, я не понимал, в чем тут его выгода. И что я скажу матушке? Я решился сообщить только, что хозяин отпустил меня на полдня развлечься и дал шиллинг.
Очнувшись, я обнаружил, что нахожусь в двух шагах от Коулман-стрит, и мне захотелось туда наведаться.
На звук колокольчика заднюю дверь (в переднюю я теперь звонить не осмеливался) открыла маленькая служанка, Нэнси, от которой я услышал, что мисс Квиллиам пока не появлялась.
Добравшись через полчаса до дома Избистеров, я застал на пороге матушку и миссис Избистер. Они хохотали и цеплялись друг за друга, словно искали опоры, но когда матушка увидела, что я стою поблизости и наблюдаю, она покраснела:
– Как, Джонни, что ты здесь делаешь?
Я рассказал ей о выходном и шиллинге, и она воскликнула:
– Как удачно! А мы как раз собрались в лавку. Сбегай-ка за угол и купи еще кварту…
Она осеклась и, хихикая и прикрывая рукой рот, взглянула на миссис Избистер.
– Кварту «Вер-рной отрады», – дополнила та. Она едва держалась на ногах.
– Нет, – отрезал я. – Деньги нам нужны для другого.
– Ах ты, неблагодарный маленький паршивец, – взвилась миссис Избистер.
– Джонни, ты обязан уважать и слушаться свою мать. Делай, что я сказала.
– Это мои деньги. Я их заработал.
Миссис Избистер присвистнула:
– Устала уже повторять Джерри: от этого мальчишки проку не жди.
Сгорая от ярости и стыда, я повернулся и побежал прочь. Часа два я бродил по улицам, купил пирожок с мясом и съел его, сидя на разбитой стене у церкви. Куда мы пойдем, как будем зарабатывать себе на хлеб? И все же нам нужно убраться подальше от этих людей, поскольку я уже начал понимать, зачем мы им понадобились. Надеяться было не на что, оставалось только продать документ, который так жаждали заполучить Момпессоны и мистер Барбеллион (от имени нашего таинственного врага). Но мне не хотелось уговаривать матушку, пока я не пойму, почему этот документ так для них важен.
Когда я вернулся, из кухни доносились голоса миссис Избистер и моей матушки, поэтому я поднялся в нашу комнату и лег в постель.
Мне не спалось, и я слышал, как через несколько часов в комнату вернулась матушка.
– Ты не должен так разговаривать со мною при посторонних, – осторожно начала она.
– Это ужасно, видеть тебя рядом с нею. Она жуткая. Ничего подобного. Она, конечно, вульгарная и необразованная, но она желает нам добра.
– Вот уж нет. Неужели не понимаешь? Мама, нам нужно уйти. Уверен, я могу зарабатывать больше, чем мне дает мистер Избистер.
– Ты? – удивилась она. – Да что может заработать такой маленький мальчик, как ты? Знаешь, Джонни, ты живешь на деньги, которые я получаю от миссис Избистер. Благодаря им мы и держимся.
– Неправда! – вскричал я. – Это подачки. Я-то знаю, как мало миссис Избистер платит другим женщинам за такую работу.
– Ты так говоришь, потому что хочешь меня обидеть. За что?
Мы спорили, пока не устали, матушка сразу уснула, а я лежал без сна. Через час она закашлялась и пробудилась, и мы оба лежали в темноте, прислушивались к дыханию друг друга и притворялись, что спим.
Прошло почти три недели, матушка все больше времени проводила с миссис Избистер, однако все чаще между ними случались размолвки, и матушка обижалась на ее обхождение. Утром третьего мая мы собирались выехать с повозкой, и мистер Избистер сказал мне, чтобы я оделся во все лучшее и прихорошился. Заметив на повозке ту же дерюгу, я не был удивлен.
Некоторое время мы ехали молча, но когда добрались до Чипсайда, мистер Избистер вдруг откашлялся и заговорил. Он поведал мне несвязную историю, относившуюся к одному из его приятелей, Бену. («Ты его небось видел, он у нас бывал».) По его словам, у Бена недавно скончалась мать, причем она всегда выражала желание покоиться рядом со своим супругом на кладбище при церкви Сент-Джайлз-визаут-Крипплгейт. Однако у сестры Бена, с которой он не ладит, имелись свои недостойные, хотя и непонятные мотивы, и по ее просьбе наниматели покойной вознамерились похоронить свою служанку на другом кладбище. А поскольку именно они поместили ее в госпиталь и платили за лекарства, «парни из Бартса сделают, как они скажут». Но если я сочиню письмо от имени нанимателя старушки, мистера Пойндекстера, где будет указано, чтобы руководство больницы выдало тело его сыну и слуге («Это мы с тобой, понимаешь?»), тогда предсмертное пожелание старой женщины исполнится, и совесть Бена будет спокойна.
Тут он, видимо, уловил на моем лице тревогу, потому что он облизал губы и произнес:
– Тебе будет причитаться два шиллинга.
– Не думаю, что смогу быть вам полезен, мистер Избистер, – отозвался я.
За этими словами последовал взрыв. Мистер Избистер внезапно нахмурился, его маленькие черные глазки грозили вылезти из орбит. Склонившись ко мне и понизив голос, он затараторил:
– Тогда сегодня же выметайтесь оба – ты и твоя чертова мамаша. Для чего, думаешь, я тебя взял к себе? За эту комнату мне бы дали хорошую цену. А мальчишки, чтобы сторожить повозку, идут на пенни десяток. Моя старушка жалуется, что твою мамашу держит себе в убыток, такая она глупая и неповоротливая.
Он говорил, а я думал тем временем, как воспримет это неожиданное выселение моя матушка. И все же то, что мне предлагалось, было ужасно.
Я почувствовал на себе алчный взгляд мистера Избистера.
– Три шиллинга, идет? – спросил он. Он неправильно понял причину моих сомнений, но тем лучше, я решил ему подыграть.
– Пять, – сказал я.
– Ты твердый орешек, ну да ладно, – согласился, он с плохо скрытым облегчением.
Он вынул перо и бумагу, я написал письмо, и мы подкатили к задним воротам Уэлл-Ярда. Там я успешно исполнил свою роль и, когда двое носильщиков помогли мне вынести мою добычу, снова отметил про себя, что мистер Избистер отворачивает лицо.
Мы остановились в том же месте, что и раньше, он отдал мне деньги и велел выйти и добираться домой пешком. Оглянувшись и увидев, что он сидит в повозке и наблюдает, я все же решил действовать по плану, который задумал еще после прошлого раза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
– Тогда пойдем прямо сейчас! – потребовал я.
Ее лицо исказилось ужасом.
– Нет, мне страшно.
Мое предложение так ее напугало, что мне пришлось замолкнуть.
Погода по-прежнему стояла солнечная и сухая. Через несколько дней, 13 апреля, утром, но не очень рано, мистер Избистер велел мне надеть новую одежду, привести из конюшни Пороха и впрячь в повозку. Вернувшись с лошадью, я заметил, что с повозки, со стороны кучера, свешивается кусок просмоленной дерюги, закрывая написанную там фамилию.
Мы отправились в путь и вскоре выехали на Олд-стрит, а затем на Сити-роуд, в совершенно незнакомый мне район. За большим строением с вывеской «Святой Лука» мы завернули за угол, и мистер Избистер осадил Пороха.
Он бросил взгляд через плечо, а потом сказал вполголоса:
– А теперь послушай, малец. Я ведь был добр к тебе и твоей матери, так? – Я кивнул. – Теперь ты мог бы меня отблагодарить. Согласен?
– Да.
– Я хочу, чтобы ты пошел в отделение больницы и спросил мистера Палсайфера – он там начальник. Найдешь его, скажи, что я приехал за мистером Лезербарроу. Он дядя моего приятеля, Боба Стрингфеллоу. Самому Бобу недосуг забрать старика, вот он и поручил это мне.
– Но мистер Лезербарроу меня не знает. Согласится ли он со мной пойти?
– Не бери это в голову. – Мистер Избистер ухмыльнулся. Очень хорошо, – согласился я.
– Вот и ладненько. Я знал, на тебя можно положиться. Где он поедет? – спросил я. Сиденье вмещало только Двоих.
– Сзади, на соломе. – Мистер Избистер дернул головой. Я предположил, что недавнему больному удобнее будет ехать лежа.
– Ага, вот еще что. – Мистер Избистер порылся в кармане и вынул монету. – Видишь шиллинг? Покажешь его мистеру Палсайферу и объяснишь: это плата за то, чтобы тебе помогли погрузить старика в повозку. Все уразумел?
– Да.
– Если он спросит, скажи, это повозка одного твоего друга, а я приехать не смог – рука болит. Ясно? – Я кивнул, думая о том, что больная рука не помешала ему совсем недавно ворочать тюки с бельем. Я протянул ладонь, и мистер Избистер вложил в нее монету со словами: – Для тебя тоже найдется монетка, если все пройдет путем.
Я сошел с повозки.
– Ступай через задние ворота. – Мистер Избистер указал туда, откуда мы приехали. – И помни, он в больничном отделении.
Я вошел в ворота и получил указания в домике привратника. Когда я очутился в здании, уличные шумы внезапно стихли, и, ступая по темным плитам длинного коридора, я слышал только эхо собственных шагов да еще голоса, спорившие где-то в отдалении.
Я миновал двор, обнесенный высокой стеной, и видел через ворота мужчин, женщин и детей в характерной одежде и со значками прихода; они распутывали толстые узлы просмоленных веревок. В еще одном дворе стоял грохот, но отчего – я так и не разглядел.
В больнице один из служителей направил меня к мистеру Палсайферу – высокому человеку с землистым лицом и тонкими губами.
Услышав, с чем я прибыл, он с любопытством меня оглядел.
– У вас есть карета?
– Нет, но один приятель ждет меня с повозкой. У меня приготовлен шиллинг, чтобы ваши служители помогли мне погрузить мистера Лезербарроу.
– Ступайте за мной. – Мистер Палсайфер смерил меня скептическим взглядом.
Выходя из комнаты, он взял свечу, зажег ее от газового рожка и крикнул еще двоим мужчинам:
– Эй, Джек! Джем! Сюда!
Двое крепких парней, которые до этого подпирали стену, куря трубки и болтая, направились вслед за нами за дверь и по мрачному коридору.
– Пока он болел, его никто не навестил, – внимательно глядя на меня, произнес мистер Палсайфер. – Странно, что сейчас племянник о нем вспомнил.
Спустившись по ступенькам и войдя в подземное помещение, холодное и темное, я удивился тому, что выздоравливающего старика держат в таких неподходящих условиях. Мистер Палсайфер повел нас в угол, где возвышалось широкое деревянное сооружение, похожее на буфет; на нем, в свете свечи, я разглядел очертания человеческого тела, прикрытого куском материи. Мистер Палсайфер поднял свечу, Джек откинул ткань.
– Вот он, – сказал мистер Палсайфер.
Я подошел ближе, щурясь в слабом свете. И тут я с ужасом понял: старику, что лежит здесь, белый как мрамор, с остановившимся взглядом, ничем уже не повредит поездка в тряской повозке. В темноте никто не заметил моего испуга. Подручные подхватили страшный груз (один держал его за ноги, другой за плечи), а мистер Палсайфер, со свечой, повел процессию обратно. В больнице управляющий со мной простился, окинув еще одним подозрительным взглядом, а двое подручных со своей ношей сопроводили меня на улицу.
Я отвел их к повозке (мистер Избистер стоял рядом с головой лошади), и они уложили туда тело. Я набросал сверху соломы и протянул одному из санитаров шиллинг; оба коснулись шляп, вежливо приветствуя моего хозяина (тем более вежливо, что он отворачивал лицо), и вернулись в здание. Когда они ушли, мистер Избистер вскарабкался на козлы, повозка покатила, хозяин улыбнулся мне и принялся фальшиво насвистывать какую-то мелодию.
– Мистер Избистер, – начал я, – почему вы меня не предупредили, что мистер Лезербарроу… – Я замолчал.
Он рассмеялся:
– Чтобы тебя не перепугать. А теперь ты знаешь, что бояться нечего.
Он остановил повозку на углу Сити-роуд и Олд-стрит.
– Отсюда иди пешком, – распорядился хозяин и дал мне монету. – Вот тебе шиллинг за то, что был хорошим мальчиком.
Я взял деньги, но, пускаясь в пеший путь, испытывал некоторое беспокойство. Пройдя несколько ярдов, я обернулся и, к своему удивлению, увидел, что мистер Избистер не трогается с места, а наблюдает за мной. Прежде чем завернуть за угол, я опять оглянулся: хозяин все еще не сводил с меня глаз.
Я шагал по улицам, погруженный в мысли. Правда ли то, что мистер Избистер всего лишь помогал своему приятелю? Если дело обстояло не так просто, я не понимал, в чем тут его выгода. И что я скажу матушке? Я решился сообщить только, что хозяин отпустил меня на полдня развлечься и дал шиллинг.
Очнувшись, я обнаружил, что нахожусь в двух шагах от Коулман-стрит, и мне захотелось туда наведаться.
На звук колокольчика заднюю дверь (в переднюю я теперь звонить не осмеливался) открыла маленькая служанка, Нэнси, от которой я услышал, что мисс Квиллиам пока не появлялась.
Добравшись через полчаса до дома Избистеров, я застал на пороге матушку и миссис Избистер. Они хохотали и цеплялись друг за друга, словно искали опоры, но когда матушка увидела, что я стою поблизости и наблюдаю, она покраснела:
– Как, Джонни, что ты здесь делаешь?
Я рассказал ей о выходном и шиллинге, и она воскликнула:
– Как удачно! А мы как раз собрались в лавку. Сбегай-ка за угол и купи еще кварту…
Она осеклась и, хихикая и прикрывая рукой рот, взглянула на миссис Избистер.
– Кварту «Вер-рной отрады», – дополнила та. Она едва держалась на ногах.
– Нет, – отрезал я. – Деньги нам нужны для другого.
– Ах ты, неблагодарный маленький паршивец, – взвилась миссис Избистер.
– Джонни, ты обязан уважать и слушаться свою мать. Делай, что я сказала.
– Это мои деньги. Я их заработал.
Миссис Избистер присвистнула:
– Устала уже повторять Джерри: от этого мальчишки проку не жди.
Сгорая от ярости и стыда, я повернулся и побежал прочь. Часа два я бродил по улицам, купил пирожок с мясом и съел его, сидя на разбитой стене у церкви. Куда мы пойдем, как будем зарабатывать себе на хлеб? И все же нам нужно убраться подальше от этих людей, поскольку я уже начал понимать, зачем мы им понадобились. Надеяться было не на что, оставалось только продать документ, который так жаждали заполучить Момпессоны и мистер Барбеллион (от имени нашего таинственного врага). Но мне не хотелось уговаривать матушку, пока я не пойму, почему этот документ так для них важен.
Когда я вернулся, из кухни доносились голоса миссис Избистер и моей матушки, поэтому я поднялся в нашу комнату и лег в постель.
Мне не спалось, и я слышал, как через несколько часов в комнату вернулась матушка.
– Ты не должен так разговаривать со мною при посторонних, – осторожно начала она.
– Это ужасно, видеть тебя рядом с нею. Она жуткая. Ничего подобного. Она, конечно, вульгарная и необразованная, но она желает нам добра.
– Вот уж нет. Неужели не понимаешь? Мама, нам нужно уйти. Уверен, я могу зарабатывать больше, чем мне дает мистер Избистер.
– Ты? – удивилась она. – Да что может заработать такой маленький мальчик, как ты? Знаешь, Джонни, ты живешь на деньги, которые я получаю от миссис Избистер. Благодаря им мы и держимся.
– Неправда! – вскричал я. – Это подачки. Я-то знаю, как мало миссис Избистер платит другим женщинам за такую работу.
– Ты так говоришь, потому что хочешь меня обидеть. За что?
Мы спорили, пока не устали, матушка сразу уснула, а я лежал без сна. Через час она закашлялась и пробудилась, и мы оба лежали в темноте, прислушивались к дыханию друг друга и притворялись, что спим.
Прошло почти три недели, матушка все больше времени проводила с миссис Избистер, однако все чаще между ними случались размолвки, и матушка обижалась на ее обхождение. Утром третьего мая мы собирались выехать с повозкой, и мистер Избистер сказал мне, чтобы я оделся во все лучшее и прихорошился. Заметив на повозке ту же дерюгу, я не был удивлен.
Некоторое время мы ехали молча, но когда добрались до Чипсайда, мистер Избистер вдруг откашлялся и заговорил. Он поведал мне несвязную историю, относившуюся к одному из его приятелей, Бену. («Ты его небось видел, он у нас бывал».) По его словам, у Бена недавно скончалась мать, причем она всегда выражала желание покоиться рядом со своим супругом на кладбище при церкви Сент-Джайлз-визаут-Крипплгейт. Однако у сестры Бена, с которой он не ладит, имелись свои недостойные, хотя и непонятные мотивы, и по ее просьбе наниматели покойной вознамерились похоронить свою служанку на другом кладбище. А поскольку именно они поместили ее в госпиталь и платили за лекарства, «парни из Бартса сделают, как они скажут». Но если я сочиню письмо от имени нанимателя старушки, мистера Пойндекстера, где будет указано, чтобы руководство больницы выдало тело его сыну и слуге («Это мы с тобой, понимаешь?»), тогда предсмертное пожелание старой женщины исполнится, и совесть Бена будет спокойна.
Тут он, видимо, уловил на моем лице тревогу, потому что он облизал губы и произнес:
– Тебе будет причитаться два шиллинга.
– Не думаю, что смогу быть вам полезен, мистер Избистер, – отозвался я.
За этими словами последовал взрыв. Мистер Избистер внезапно нахмурился, его маленькие черные глазки грозили вылезти из орбит. Склонившись ко мне и понизив голос, он затараторил:
– Тогда сегодня же выметайтесь оба – ты и твоя чертова мамаша. Для чего, думаешь, я тебя взял к себе? За эту комнату мне бы дали хорошую цену. А мальчишки, чтобы сторожить повозку, идут на пенни десяток. Моя старушка жалуется, что твою мамашу держит себе в убыток, такая она глупая и неповоротливая.
Он говорил, а я думал тем временем, как воспримет это неожиданное выселение моя матушка. И все же то, что мне предлагалось, было ужасно.
Я почувствовал на себе алчный взгляд мистера Избистера.
– Три шиллинга, идет? – спросил он. Он неправильно понял причину моих сомнений, но тем лучше, я решил ему подыграть.
– Пять, – сказал я.
– Ты твердый орешек, ну да ладно, – согласился, он с плохо скрытым облегчением.
Он вынул перо и бумагу, я написал письмо, и мы подкатили к задним воротам Уэлл-Ярда. Там я успешно исполнил свою роль и, когда двое носильщиков помогли мне вынести мою добычу, снова отметил про себя, что мистер Избистер отворачивает лицо.
Мы остановились в том же месте, что и раньше, он отдал мне деньги и велел выйти и добираться домой пешком. Оглянувшись и увидев, что он сидит в повозке и наблюдает, я все же решил действовать по плану, который задумал еще после прошлого раза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99