– О, мэм, боюсь, она уехала за город. До послезавтрева не вернется. Но, пожалуйста, оставьте свой адрес, она очень хочет вас найти.
– Уехала в самое Рождество? Надеюсь, не случилось ничего неприятного?
– О нет. – И служанка добавила, словно бы это все объясняло: – Она просто уехала в Кентербери.
Матушка отдала подарок и попросила служанку передать госпоже наши поздравления.
– Очень хорошо, миссис Мелламфи. Но, пожалуйста, не назовете ли ваш адрес?
Я предостерегающе дернул матушку за рукав.
– Мы вскоре переезжаем, – отозвалась матушка, вспомнив заранее заготовленный предлог. – Я сообщу миссис Фортисквинс наш адрес, когда сама буду его знать.
– Но, пожалуйста, мэм, скажите, где вы живете сейчас. Госпожа мне строго-настрого велела: если придет миссис Мелламфи, а меня не будет дома, узнай, где ее искать. Если вы не скажете, мне от нее попадет.
Матушка покраснела и испуганно взглянула на меня.
– Через день-другой мы отправим ей известие, – проговорил я важно, словно по нашим поручениям бегала добрая дюжина слуг. Затем, взяв матушку под руку, я повел ее прочь.
– Хорошо сказано, Джонни, – шепнула она мне.
– Интересно, зачем миссис Фортисквинс так понадобился наш адрес.
– Вероятно, она хочет нам помочь.
В ее голосе не чувствовалось убежденности; по-видимому, происшедшее она расценила как свидетельство того, что миссис Фортисквинс нельзя доверять.
Миновали месяцы, деньги наши снова подошли к концу, близилась новая катастрофа, выхода из которой я не видел, пока матушка упорно отказывалась продать либо футляр, либо кольцо.
Часто я думал о кодицилле, за который сэр Персевал, а потом мистер Барбеллион предлагали такие деньги. Тысяча семьсот фунтов положили бы конец всем нашим бедам, и было утешительно знать, что на крайний случай у нас остается это средство спасения. Но в то же время я стал смутно чувствовать, что, не зная, зачем Момпессонам так понадобился этот документ, расстаться с ним было бы ошибкой. Быть может, матушка не так уж не права, отказываясь его продать. Мне вспомнился день, когда она показала мне медальон и говорила, что обдумывает некое решение. Речь шла о том, что мы могли бы разбогатеть, но, несомненно, подвергнемся опасности, если она решится не предпринимать какие-то действия. Мне показалось, что теперь я понимаю: испуганная взломом, она думала о том, чтобы уничтожить кодицилл. Тогда, конечно, я был прав, подозревая, что документ мог бы принести нам большое богатство!
Матушка теперь подолгу сидела на кухне с миссис Филлибер; все чаще она поднималась в нашу комнату поздно ночью и будила меня длительными приготовлениями ко сну. После этого она все утро пролеживала в постели, жалуясь на головную боль.
К концу февраля от денег, вырученных за платье, ничего не осталось, и однажды утром к нам поднялась хозяйка, чтобы, как обычно, немного потолковать. Нехотя матушка согласилась продать футляр и отдала его миссис Филлибер, а документ бережно спрятала в кармашек под нижней юбкой, где носила записную книжку.
Я подумывал, не продать ли колечко, подаренное Генриеттой, и показал его миссис Филлибер.
Она взглянула на колечко пренебрежительно.
– Это всего лишь оловянный сплав и стекляшка, – фыркнула она. – И пенни не стоит.
Ее слова меня задели, я вспыхнул, но все же испытал облегчение, оттого что могу оставить у себя эту памятку; мир детской невинности, когда мы обменялись любовными клятвами, отодвинулся далеко-далеко, но черноглазую сентиментальную девочку я по-прежнему вспоминал с нежным чувством.
Продажа футляра принесла нам два фунта, благодаря которым мы продержались на плаву еще около месяца, но однажды утром, в середине марта, наше положение разом изменилось к худшему. Я вышел купить на завтрак булочек, а на обратном пути заметил человека, стоявшего на той стороне дороги. Мне вспомнилось, что несколько дней назад я видел его на том же месте, и я подумал о том, как это странно. Но, поднявшись наверх, я тут же об этом забыл, так как застал там неприятную сцену. В дверях нашей каморки стояла миссис Филлибер и громко требовала заплатить долг.
– Говорю вам, у меня нет денег, – восклицала матушка.
– Тогда продайте этот треклятый медальон. – Лицо хозяйки налилось кровью, а это, как мне уже было известно, не предвещало ничего хорошего.
– Не могу! Не хочу! – протестовала матушка.
– Ладно, тогда заложите его, и когда придут эти чертовы деньги – если они когда-нибудь в самом деле придут, – сможете его выкупить.
– Мне страшно. Я могу не получить его назад.
– Хорошо, милочка, вам придется найти какой-нибудь выход, а иначе выметайтесь. Вместе с этим паршивым мальчишкой.
Последней фразой она, вероятно, почтила меня: в тот самый миг я добрался до верхней лестничной площадки. Я вошел матушка прятала лицо в ладонях.
– Тогда, по крайней мере, не продадите ли кольцо? – Миссис Филлибер по-прежнему стояла в дверях.
– Мое обручальное кольцо? – Матушка удивленно подняла голову.
– Да-да. – И хозяйка добавила саркастически: – Или с ним связаны нежные воспоминания?
– Да, связаны, – тихо проговорила матушка. – Но лучше уж кольцо, чем медальон. Сколько оно стоит?
Миссис Филлибер вдвинулась в комнату, взяла слабенькую белую ручку моей матери в свою красную лапищу и стала рассматривать кольцо.
– Фунта два.
– Но оно стоит больше, я уверена. Взгляните, какая работа!
– Скупщики золотых вещей, милочка, смотрят только на вес. – Она изучила гравировку: – Что это за буквы?
– Переплетенные «П» и «М» в венке из роз.
– А к венку приделана буква «К», так ведь? Очень красиво, но другим людям это не нужно. Ювелир самым первым делом сотрет надпись.
Я никогда не замечал эти буквы. Что означало таинственное «К»?
– Я не могу обойтись без обручального кольца.
– Верно, – кивнула хозяйка. – Но его добыть нетрудно. – Она заранее хихикнула собственной шутке. – Куда проще, чем мужа. И удержать тоже.
– Хорошо, я его продам.
– Знаете, я кое-что придумала. Мы с вами пойдем сейчас к ювелиру по соседству – я его знаю как облупленного, он заплатит нам честную цену. И за какие-нибудь несколько пенсов он продаст вам медное колечко с такими же буквами. Ну, что скажете?
Матушка кивнула.
– Тогда надевайте шляпку и отправляемся.
– Я вам не нужен, да, мама? – спросил я.
– Нет-нет, Джонни. Оставайся дома. Я не задержусь. На обратном пути куплю чего-нибудь вкусненького на обед.
Я ее поцеловал, и она вышла с миссис Филлибер. Наблюдая за ними из окна, я вспомнил о давешнем незнакомце и заметил, что его больше нет.
Приблизительно через час громко зазвонил колокольчик у входной двери. Я решил, что это матушка опередила миссис Филлибер, имевшую при себе ключи, но в ответ на слова девочки-служанки послышались мужские голоса. Потом раздался топот на лестнице, кто-то бесцеремонно распахнул дверь моей комнаты, и внутрь ввалилась толпа незнакомцев.
Предводительствовал ими краснолицый человек с шишковидным носом, в треуголке и с серебряным жезлом. Он оглядел комнату, взмахом руки обвел немногие наши пожитки, разбросанные вокруг, и, обращаясь ко мне, проревел:
– Это имущество миссис Мелламфи, прежде проживавшей в Мэнор-фарм-коттедже, Мортси, у деревни Мелторп в графстве – и так далее и так далее?
Я стоял как громом пораженный.
– Да-да, ее, – нетерпеливо вмешался другой незнакомец.
Он был высокий, с длинным унылым лицом, которое показалось мне знакомым, но в суете я не мог вспомнить, где мы встречались.
– Ну-ну, мистер Эспеншейд, не будем пороть горячку, – осадил его человек в треуголке. – Нужно придерживаться правильной процедуры.
– Плевать на ваши процедуры, – вскипел мистер Эспеншейд. – Я узнаю мальчишку. Но женщины здесь нет. Я ведь говорил, чтобы вы дали мне осмотреть дом. – Он пересек комнату и крепко схватил меня за руку. – По крайней мере, мальчишку мы поймали.
– Отпустите, – проговорил я.
Он все сильнее сжимал мою руку, и мне стало больно. Теперь, успев прийти в себя, я понял, что незнакомцев всего трое.
– Я с восьми часов гляжу во все глаза и не видел, чтобы она этим утром выходила из дома, – произнес незнакомец, который до сих пор молчал, – плотный субъект в зеленом сюртуке, с лицом, похожим на лондонский кирпич, – плоским и красноватым. Он обратился к человеку в треуголке: – Тогда я пошел и вам об этом доложил, мистер Фьюстер.
– Вот тут-то она и вышла, ты, дурья башка! – взъярился мистер Эспеншейд.
Этого самого здоровяка я и видел на противоположной стороне улицы!
Мистер Фьюстер с немалым достоинством заметил:
– Подобные выражения, мистер Эспеншейд, здесь неуместны. Такие случайности бывают, с этим ничего нельзя поделать.
Мистер Эспеншейд пробормотал что-то себе под нос и стал трясти меня за руку:
– Где она?
Я помотал головой.
– Куда делась твоя мать?
Служанка, Сьюзен, последовала за троицей наверх и теперь стояла в дверях, бледная от испуга.
– Сходи за своей госпожой, – распорядился мистер Фьюстер.
– Пожалуйста, сэр, ее нет дома. Она тоже ушла.
Он обратился ко мне:
– Говорите, где ваша мать.
– Кто вы такие? – вскричал я. – И какое имеете право сюда врываться?
– Прав у нас более чем достаточно, молодой человек. – Мистер Фьюстер подтянулся и выпятил грудь – еще немного, показалось мне, и с нее посыплются начищенные медные пуговицы. – Я помощник шерифа по ведомству комиссии мирового суда с Мальборо-стрит. А этот джентльмен, – он указал на субъекта в зеленом сюртуке, который церемонно мне поклонился, – мистер Биглхоул, имеющий честь быть моим помощником.
– Бейлифы, – мрачно бросил мистер Эспеншейд.
– Чего вы от нас хотите?
– Мы исполняем решение суда.
Я судорожно вздохнул. Бейлиф извлек из кармана лист бумаги и тщательно его расправил.
– У меня имеется ордер на задержание миссис Мелламфи, прежде проживавшей и так далее, и доставку ее пред лицо комиссии мирового суда графства Миддлсекс; а также на арест всего принадлежащего данной особе имущества. Ордер был выписан местным магистратом, завизирован магистратом в Лондоне, и приказ на арест вручен мне.
Видя мое изумление, мистер Эспеншейд пояснил:
– Говоря простыми словами, они арестуют вашу матушку и все ее добро.
– Но за что? – спросил я.
– Я действую на основании ордера, выданного с целью взыскания долга, – сказал бейлиф.
– Ничего не понимаю. У нас нет долгов!
– Ой ли? – насмешливо спросил он. – С вами не согласны следующие истцы, по ходатайству которых я действую. – Он развернул бумагу и принялся зачитывать список фамилий: – Генри Яллоп, Энн Пидж, Элизабет Пассант, Майкл Тред го лд…
– Мы зря теряем время, – воскликнул человек, который меня держал. – Нужно искать женщину.
Мистер Фьюстер замолк, смерил его укоризненным взглядом и продолжил чтение:
– Джеймс Пассант, Бартоломью Киттермастер и Джейн Парчмент.
– Все торговцы из Мелторпа! – удивился я. – Но им было заплачено.
– Похоже, что нет, юный джентльмен, – отвечал бейлиф.
– Им должна была заплатить Биссетт из денег, вырученных за мебель!
– Биссетт? Я как будто слышал эту фамилию.
Он перевернул бумагу и стал искать.
– Ага, вот. «Данный ордер выдан на основании сведений, полученных от миссис Биссетт, и так далее, и так далее, о нынешнем местопребывании означенной персоны в доме номер тридцать один на Мэддокс-стрит в округе Сент-Джеймс».
– Биссетт нас выдала! – вырвалось у меня.
– Не забывайте о своем главном деле, – вмешался Эспеншейд.
Услышав его – потому, вероятно, что думал о Биссетт, – я внезапно с ужасом вспомнил, почему он мне знаком: это был человек, следивший за мной в тот день, когда я встретился с Гарри, а также беседовавший с Биссетт перед «Розой и Крабом»!
– Прошу меня не понукать, – негодующе отозвался мистер Фьюстер. Он обратился ко мне: – А теперь скажите, где сейчас ваша мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99