Дальнейшую мою историю можно рассказать в двух словах. Несколько раз я меняла жилище, чтобы было по карману, сбережения таяли, пришлось заняться ручным трудом. Жила я впроголодь, когда перебралась сюда, сразу заболела лихорадкой, от голода и болезни совсем ослабла и, наверное бы, умерла, если бы меня не выходила миссис Пичмент.
За месяц-другой до встречи с вами меня посетила особа, судя по всему считавшая себя моим давнишним другом; она немало потрудилась, чтобы найти меня через миссис Малатратт. Это была не кто иная, как миссис Первиенс, которая явилась, чтобы предложить мне деньги и помощь. Я отклонила и то, и другое, поскольку на досуге обдумала события той роковой ночи и полагаю, что в разыгранном спектакле она сыграла отнюдь не благовидную роль.

КНИГА IV
ЛИЦА ИЗ ПРОШЛОГО
Глава 41
И вновь я приглашаю вас последовать за мною в древнюю контору у заброшенной верфи, где в личном кабинете мистер Клоудир, налившийся краской, кричит на мистера Сансью:
– И куда же, к черту, она делась?
– Точно не знаю, но…
– Найдите ее! Вы меня обманывали, Сансью. Вели нечестную игру. Вы обязались отдать ее в мои руки. Под ложные посулы брали у меня деньги, а такого я терпеть не намерен. Со всех сторон одни мошенники. Не осталось в Англии ни правды, ни справедливости. Всю жизнь, с младенчества, меня только и делают, что надувают!
– Прошу, учтите, чем я ради вас рисковал, мистер Клоудир. Из-за попытки похищения Барбеллиону стало известно, что я его предал. А он такой человек, которого нам, юристам, приходится опасаться. Он может меня уничтожить. Но, дорогой сэр, я найду ее, не бойтесь. И тогда, не забывайте, у меня имеется ее вексель.
– А что, если Барбеллион доберется до нее первым? Знаете, как долго я трудился, чтобы перехитрить этих треклятых Момпессонов?
– Я найду ее первым, обещаю. У меня есть союзник, которому она доверяет.
Старый джентльмен поднимает брови:
– О ком вы говорите? – Он подходит ближе и заглядывает адвокату в лицо: – Кто он?
– Не спрашивайте.
– Это еще почему?
– Потому что я обещал хранить в тайне имя этого человека.
Тут стукает парадная дверь, и в наружной конторе слышатся быстрые шаги.
В кабинет бесцеремонно врывается красный, взволнованный мистер Валльями:
– Я нашел ее! Нашел!
Он оборачивается и делает знак; в комнату, шаркая ногами, входит горбатый коротышка в засаленном бенджамине, с меховой шапкой в руках. На старого джентльмена он смотрит немного искоса, словно опасаясь прямого взгляда, и тянет себя за прядь волос на лбу.
– Давайте, Эйсханд, – подбадривает его Валльями. – Расскажите эту историю мистеру Клоудиру.
Незнакомец шаркает ногой:
– Ну, дело было так. Мистер Валльями как раз пришел посмотреть книги, я предъявил ему вот это и сказал про молодую женщину, хозяйку. Это молодая женщина с мальчиком.
Еще не договорив, он извлекает из кармана какой-то предмет и кладет себе на ладонь. Мистер Сансью наклоняется, чтобы его разглядеть, но старый джентльмен не сводит своих сверкающих глазок с черт ростовщика.
Ну вот, гляжу я и думаю: а ведь лицо-то словно бы знакомое. Но припомнить все же не могу. Ладно, было это семь или восемь месяцев назад, и с тех пор она каждый месяц приходила заплатить проценты. Фамилия – Хафмун. И я все напрягал голову, но без толку. И тут меня осенило. Я ведь видел его всего один раз, мистер Клоудир, сэр, с вами, тому много лет. Вам это не вспомнится, сэр, я в то воскресенье гулял со своей старухой по Боу-Коммон. Он был тогда совсем мальчишкой, с тех пор ведь прошло два десятка лет. И я понимал, что… То есть… Я сказал себе: мистеру Клоудиру это будет интересно. Я доложил мистеру Валльями, и он сразу привел меня сюда. – Он робко жалуется: – Всю дорогу бегом.
Старый джентльмен берет медальон и подносит к окну. Поворачивает внезапно побледневшее лицо:
– Да, вы правы. Очень хорошо, что вы это принесли. Когда срок следующей выплаты процентов?
– Через неделю.
– Спасибо, Эйсханд. За сообразительность получите награду. Позаботьтесь, Валльями. – И добавляет вполголоса: – Дайте ему гинею.
– Быть полезным вашему семейству – для меня честь. – Волоча ноги, ростовщик удаляется.
Старый джентльмен торжествующе смотрит на адвоката:
– Грош вам цена с вашей помощью! И с вашим чертовым союзником! – Это он выкрикивает (хотя слово «чертовым» произносит про себя). Затем бормочет себе под нос: – Да, теперь я понимаю, что делать дальше.
– При необходимости окажу вам всяческое содействие, – говорит мистер Сансью.
– Да-да, – отмахивается старый джентльмен.
Адвокат кивком кланяется и направляется к двери.
В дверном проеме ему встречается мистер Валльями, который входит и говорит своему нанимателю:
– Я дал ему деньги, и он был очень благодарен.
– Хорошо, хорошо, – кивает старый джентльмен.
– А как насчет меня, сэр?
– А, ну да. Сколько я вам обещал? Двадцать гиней?
– Вы обещали уничтожить одно из долговых обязательств. Помните?
– Бог мой, неужели? – Он смотрит на секретаря управляющего. – Ладно, раз сказано, так тому и быть. Пусть неговорят, будто я не держу своего слова. – Из связки, висящей на шее, он выбирает ключ и отпирает сейф в темном углу комнаты. Вынимает оттуда документ, передает мистеру Валльями, тот разворачивает, кивает и протягивает обратно. С болезненной гримасой старый джентльмен сворачивает документ, подносит к пламени свечи и, когда бумага загорается, бросает в камин.
Наблюдая блаженство на лице мистера Валльями, следящего за превращением бумаги в глянцевитую золу, старый джентльмен снова запирает сейф и дружелюбно замечает:
– Не забывайте, второе по-прежнему у меня. – Сделав клерку знак подойти, он говорит тихонько: – Следите за Сансью днем и ночью. Мне нужно знать все: что он делает, с кем встречается.
– Как, мистер Клоудир! Что же вы, никому-никому не доверяете?
– Никому, – спокойно отвечает тот. – Кроме вас, – добавляет он, скашивая глаза на сейф.
Глава 42
К тому времени, как мисс Квиллиам закончила рассказ, короткая летняя ночь уже сменилась зарей, и в ее тусклом свете пламя свечи приняло желтый оттенок.
– Ужасная история, – вздохнула матушка. – Как же ты настрадалась, Хелен.
Я слышал, как они шептались, отправляясь спать, и, перед тем как самому погрузиться в сон, обдумал рассказ мисс Квиллиам и пожалел, что не могу задать ей несколько вопросов. Прежде всего она умолчала о том, как, прибыв из провинциального города и не имея ни души знакомых, сумела Устроиться к Момпессонам. Заснул я с мыслями о других непонятных деталях ее истории.
Проснулся я через час или два, сквозь грязные окна проникали рассветные лучи, и было ясно, что ожидается еще один жаркий, солнечный день. Матушка спала, мисс Квиллиам и след простыл.
Вскоре проснулась матушка и объяснила, что наша подруга ушла за покупками.
– За какими покупками? – взвился я. – Поклясться готов, это…
– Будь с ней помягче, Джонни. Знаешь, у нее была такая трудная жизнь. Я в ее возрасте не знала ничего, кроме ласки и благополучия.
– Может, ей от этого проще жилось, – предположил я.
– Думаю, ей жилось совсем не просто. Пока ты спал, она рассказала мне свою историю.
– Полностью, мама?
– Нет. Не сомневаюсь, кое-что она скрыла, еще что-то приукрасила. – Я заинтересовался и спросил себя, не заметила ли она встревожившие меня подробности, но, послушав, понял, что она толкует мотивы мисс Квиллиам совершенно иначе. – Наверное, она хотела пощадить мои чувства. – Поразмыслив, матушка добавила: – Но все же трудно себе вообразить беды хуже тех, о которых она рассказывала.
Тут раздался стук в дверь. «Входите!» – пригласила матушка, и в комнату вошла хорошо одетая дама лет пятидесяти.
Она была высока и красива; окружающая обстановка, составлявшая резкий контраст великолепию ее наряда (серая касторовая шляпа со страусовым пером, голубое шелковое платье, бархатная шаль с горностаевой оторочкой, роскошная сумочка, сплетенная из стальных колец), судя по всему, ни в малой степени ее не смущала. При открытом, даже самоуверенном стиле поведения она явно хорошо умела владеть собой: увидев нас, она не могла не удивиться, но на ее лице появилась очень любезная улыбка:
– Простите-простите, дорогие, что потревожила вас. Я думала найти здесь молодую леди, мисс Квиллиам, но, видно, она здесь больше не живет?
– Да нет же, живет, – заверила матушка. – Она просто на минутку вышла.
Одним лишь легким движением бровей дама благовоспитанно дала понять, что удивлена манерой речи моей матушки. Улыбаясь, она пристально в нее всмотрелась:
– Рада это слышать, так как я явилась в эти края как раз с целью ее повидать.
Во взгляде, которым она обвела голую комнату и наши скромные пожитки, отразилось понимание того, в какую мы впали нищету, но, странным образом, это нисколько не показалось обидным.
– Садитесь, прошу вас. – Матушка встала и предложила гостье стул.
Не сумев полностью скрыть отвращение, дама уселась на наш лучший, но притом весьма потертый стул.
– Мне хотелось бы вас чем-нибудь угостить, – сказала матушка, стоя рядом, – но у нас совсем ничего нет. Я могла бы послать сына к соседям, чтобы одолжил немного чая.
– Ни в коем случае. – Положив ладонь на руку матушки, незнакомка продолжила: – Дорогая, я замечаю, что вас воспитывали для совершенно иной жизни и что в бедность вы впали не так давно.
– Да, правда, – подтвердила матушка дрожащим голосом. – Мне очень не посчастливилось.
– Не расскажете ли, как это произошло?
Матушка колебалась, и дама перевела взгляд на меня:
– Это история предательства? – В голосе дамы звучало глубокое сочувствие.
– Да, – отвечала матушка, и я решил, что она думает о Виссетт.
– Бедные мы бедные. – Незнакомка покачала головой. – Терпеть, верить и быть преданными – такова наша женская Участь. Это произошло недавно?
– Да, – кивнула матушка. – Еще год назад мы трое были так счастливы вместе, а теперь…
Она замолкла, во взгляде дамы выразилось сострадание.
– Дорогая, если это не разбередит ваши раны, я очень хотела бы послушать вашу историю. Но что же я, как можно так забыть о приличиях! Вы ведь не знаете даже моего имени. Я старинная знакомая мисс Квиллиам. Миссис Первиенс.
– Да-да. Хелен о вас рассказывала.
– В самом деле?
– Не далее как этой ночью она рассказывала, как плохо с ней обошлись прежние наниматели.
– Да уж, – довольно неопределенно подтвердила миссис Первиенс. – Ей не хватает сил для той работы, которую она на себя взяла. Я указывала ей, что при ее одаренности она могла бы найти себе более подходящее занятие, и уговаривала перебраться под мою крышу.
– Вы очень добры. Очень. Я крайне обеспокоена ее здоровьем.
– Видите ли, дорогая, мне повезло в жизни: я вдова с независимыми средствами. У меня есть дом – Гаф-Сквер, пять, адрес весьма респектабельный. Это площадь, где жил сам Великий Хан Литературы! У меня бывает множество прекрасных людей. Исключительно из лучших слоев. Вы меня понимаете.
– Да-да.
– Моя жизнь – постоянное qui-vive : я ищу воспитанных молодых женщин, у которых не сложилась судьба. Кроме того, у них должен быть определенный savoir-faire . Так вот, вы, моя дорогая, на редкость очаровательны. – Она коснулась локонов матушки. – Светлые волосы – как ноготки, глаза – как незабудки.
На лице матушки появилась довольная улыбка:
– Вы очень добры.
– Самое большое для меня удовольствие – найти сестру по несчастью. Но мисс Квиллиам – Хелен – чересчур горда. Надеюсь, вы не будете чересчур гордой. – Матушка покачала головой. – Потому что, – продолжала миссис Первиенс, – я была бы очень рада предложить вам в любое время перебраться под мою крышу.
– В самом деле?
– Несомненно. – Она скосила глаза на меня. – Только, боюсь, ребенка я принять не смогу.
Разочарование матушки было столь явным, что оно резануло меня как ножом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99