Просто загадка!
Покраснев, матушка с упреком взглянула на меня.
– Было так любезно с твоей стороны принести мне подарок к Рождеству, – продолжала миссис Фортисквинс, – но глупая девчонка Доркас, моя прежняя служанка, не подумала спросить твой адрес. Ты должна все мне рассказать. Почему ты ко мне не приходила?
– Меня не пускал Джонни! – выкрикнула матушка.
– В самом деле? Почему?
– Он тебе не доверял. Он стал такой подозрительный и злой, что меня это просто пугает.
В устремленных на меня глазах миссис Фортисквинс появилось очень странное выражение.
– Надо же, – произнесла она. И затараторила внезапно, словно лишь сейчас заметила, как мы обессилены и плохо одеты: – Ой, да на вас обоих сухой нитки нет! О чем я только думаю! Чекленд приготовит вам постели и разожжет наверху огонь, а я подогрею суп. Разговоры подождут до завтра.
Матушка засыпала стоя, но все же немного подкрепилась, а затем нас отвели наверх, в комнату, где был разожжен камин и ждали две прогретые кровати. Миссис Фортисквинс помогла матушке снять промокшее платье и заметила, как та придерживала футляр в кармане на нижней юбке.
– Давай, я ее заберу, – протянула руку миссис Фортисквинс.
– Нет, – отрезала матушка.
– Давай, дорогая, не будь глупенькой.
Но матушка отпрянула с испуганным лицом.
– Пожалуйста, не трогайте, миссис Фортисквинс, – попросил я. – Она всегда в ней спит.
– Конечно, конечно, – кивнула миссис Фортисквинс и вскоре вышла.
Какое наслаждение было снова заснуть на душистом белье, в постели без насекомых! Матушка тут же сомкнула глаза, я же некоторое время лежал без сна, упрекал себя за прежнее недоверие к миссис Фортисквинс и гадал, скольких из пережитых за последние два года страданий можно было бы избежать, если бы матушка не последовала моему совету.
На следующее утро мы спустились к завтраку поздно, наша хозяйка вновь принялась вовсю хлопотать и заботиться 0 нас, и я решил бы, что был к ней несправедлив, если бы не чувствовал в ее присутствии прежнее легкое беспокойство. Матушка, напротив, как можно было заметить, доверилась ей полностью, и когда миссис Фортисквинс непременно пожелала услышать, что мы пережили со времени последней встречи с нею, матушка выложила все. Как она пыталась найти место гувернантки. Как мы все больше нищали, потому что не только не получили денег за мебель, но были обмануты и преданы нашей старой служанкой. Как в результате за нами гонялись бейлифы.
Тут миссис Фортисквинс воскликнула:
– Бейлифы! Так вам грозит арест?
Матушка кивнула, а я тревожно наблюдал за миссис Фортисквинс, поскольку она получала в руки опасное оружие, которое при желании могла бы использовать против нас.
– О какой сумме идет речь? – спросила она.
– Сто пятнадцать фунтов.
– Не волнуйся, дорогая, это такие пустяки! Я поручусь за тебя и заплачу долг, так что ордер на арест отзовут.
Пока матушка рассыпалась в благодарностях, я сказал себе, что, если миссис Фортисквинс выполнит обещанное, я точно был к ней несправедлив. И еще: со времени нашей последней встречи ее финансовые дела существенно поправились.
– Но у меня не будет средств, чтобы отдать долг, – призналась матушка. – Одни только надежды, очень неопределенные.
– В самом деле? Какие именно?
Матушка начала рассказывать ей о мисс Квиллиам, как мы долгое время считали ее своей подругой.
– А потом она нас предала, – сказала матушка.
– Мама, мы не можем утверждать это с уверенностью, вмешался я.
– Дорогие мои, как это отвратительно! – воскликнула миссис Фортисквинс. – Что же произошло?
– Ну, – неуверенно начала матушка, бросив на меня пугливый взгляд; я нахмурился. – У меня есть документ, который… который может стоить кучу денег.
– Правда? Должно быть, это тот самый предмет, с которым ты вчера ночью не захотела расстаться. Это выглядело очень странно, моя дорогая.
– Я боюсь его потерять, потому что это очень опасно для нас с Джонни. А история заключается в том, что я решила его продать…
– Продать? – прервала ее миссис Фортисквинс. – Кому?
Опередив меня, матушка проговорила:
– Сэру Персевалу Момпессону.
– Да? – бросила миссис Фортисквинс. И, помолчав, спросила: – А какую роль тут сыграла мисс Квиллиам?
– Я попросила ее отправиться к сэру Персевалу с письмом от меня. Но она вместо этого пошла к… к агенту той стороны, которая желает зла мне и Джонни. Нам пришлось бежать из своего жилья, и идти было некуда, только сюда.
– Понятно. – Миссис Фортисквинс произнесла это медленно, опустив взгляд. Потом подняла глаза, улыбнулась нам обоим и бодро проговорила: – И слава Господу, что вы здесь! Первым делом мы заплатим этим жутким бейлифам. Где их найти?
Я дал ей адрес магистратуры, где был выдан ордер на наш арест, и она немедля послала туда служанку в наемном экипаже. Та вернулась через час и доложила, что полная сумма нашего долга составила сто тридцать фунтов, включая судебные расходы. Миссис Фортисквинс послала Чек-ленд обратно с банковским билетом, и к концу позднего ленча матушка получила в руки квитанцию на всю сумму. Она обняла миссис Фортисквинс, и они всплакнули, прижавшись друг к другу.
Осушив слезы и оправив одежду, они перешли к делам. Теперь мне нужно продать кодицилл, – сказала матушка. – Но как добраться до сэра Персевала?
Она примолкла, словно ожидая, что миссис Фортисквинс предложит свои услуги, но та ничего не говорила, и я, поскольку она не заинтересовалась кодициллом, счел свои подозрения неосновательными.
Матушка продолжала:
– Нехорошо и дальше злоупотреблять твоей добротой, но не могла бы ты взять это на себя?
Помедлив, миссис Фортисквинс отозвалась:
– Что ж, почему бы и нет.
– Спасибо. И поскольку я хочу вернуть тебе долг, можно это сделать поскорее?
– Если хочешь, я могу отправиться сегодня же.
Это была замечательная новость! Матушка написала еще одно письмо сэру Персевалу, такого же содержания, был вызван экипаж, и миссис Фортисквинс уехала. В ожидании ее мы начали строить планы. Я вычислил, что, после того как мы вернем ей долг, у нас останется достаточно для безбедного существования, даже если мы поместим всю сумму в такие надежные бумаги, как трехпроцентные консоли.
– Мы отправимся в Солсбери, – объявила матушка. – Там так красиво, Джонни. Снимем домик на соборной площади, ты пойдешь в школу без пансиона, наймем служанку.
Миссис Фортисквинс вернулась часа через два в приподнятом настроении.
– Успех! – вскричала она, входя в дом.
– Как тебя принял сэр Персевал? – тревожно спросила матушка. – А леди Момпессон присутствовала?
– Я все тебе расскажу, дай только отдышаться.
– Тебе, конечно, приходилось видеть сэра Персевал а?
– Да, однажды.
– Но с домом ты незнакома?
– Нет, была там один раз ребенком, но ничего не помню.
– Тогда я тебе расскажу. Сэр Персевал принял меня очень тепло.
– Леди Момпессон дома не было? – удивленно спросил я. Миссис Фортисквинс обернулась ко мне с широкой улыбкой:
– Ее не было. Как я сказала, сэр Персевал принял меня очень тепло – благодаря твоей записке, дорогая. Он пришел в восторг оттого, что ты решила продать кодицилл, и вьг разил полное удовлетворение предложенными условиями. Уверяю, такой низкий предмет, как точные цифры, затронут не был. Можно узнать, какова прежде оговоренная сумма?
– Тысяча семьсот фунтов, – отвечала матушка. Глаза миссис Фортисквинс округлились от удивления.
– Надо же, – пробормотала она, – как же он ему нужен. – Потом продолжила: – Сэр Персевал обещал, что завтра явится его деловой представитель, джентльмен по фамилии Степлайт, с полномочиями совершить сделку.
Меня несколько тревожил вопрос, имеет ли право сэр Персевал произвести такую важную операцию в отсутствие супруги, но похоже было, что бедам нашим пришел конец. Проведя самый счастливый за долгое время вечер, мы с матушкой отправились спать в ожидании – что тоже было непривычно – счастливого пробуждения.
На следующее утро после завтрака мы сели к окну ждать представителя сэра Персевала. Уже близился полдень, когда к дому подкатила роскошная карета, и мы с восторгом узнали сияющий герб на дверце: краб и розы, запомнившиеся мне с того дня, когда я видел, как сэр Персевал выезжал из парка на вершине Висельного холма. Двое лакеев в шоколадных с красным ливреях (тоже хорошо мне запомнившихся) опустили подножку и открыли дверцу.
Миссис Фортисквинс подошла к окну как раз в тот миг, когда наружу показался пассажир.
– Какой странный маленький человечек, – заметила матушка. – Это, должно быть, мистер Степлайт.
– О, ты так думаешь? – удивилась миссис Фортисквинс. – Мне кажется, у него довольно аристократическая внешность. То есть это, наверное, он.
На невысоком теле мистера Степлайта сидела слишком большая голова с высоким выпуклым лбом, резкими чертами и несколько выпученными глазами. Лет ему было между сорока и сорока пятью, туалет отличался крайней элегантностью, в которой не было ничего нарочитого.
При звуке дверного колокольчика миссис Фортисквинс вскочила и пригладила платье; казалось, она, готовясь встретить гостя, волнуется не меньше нас. Служанка доложила о госте, он вошел и оглядел всех присутствующих с безадресной улыбкой, словно, не зная, кто есть кто, боялся кого-нибудь обойти приветствием. Когда миссис Фортисквинс представилась и представила нас с матушкой, гость любезно поклонился каждому, заверил, что рад знакомству, и обменялся со всеми рукопожатием. Я заметил, как он, смолкнув, опустил веки с очень редкими ресницами, а потом медленно их поднял. Миссис Фортисквинс пригласила его сесть и дала знак служанке, чтобы та принесла крекер и вино.
Пока в комнате находилась Чекленд, мистер Степлайт, при небольшом содействии миссис Фортисквинс, поддерживал ровное течение светской беседы о пустяках: погоде (ее восхитительном непостоянстве), этом районе Лондона (таком удобном!), заторе уличного движения начиная с Мэйфера (таком досадном!) и пр. и пр. Как только служанка удалилась, он с очаровательной непринужденностью свернул на насущные дела:
– Я явился непосредственно от сэра Персевала, получив от него инструкции, и должен вручить вам, миссис Мелламфи, послание от него.
Он протянул письмо, матушка вскрыла печать, и я, глядя через ее плечо, прочитал:
«Брук-стрит 48,
19 июля.
Мадам,
Податель сего, мистер Степлайт, является моим доверенным помощником в делах. Он уполномочен мною вручить Вам в обмен на кодицилл 200 фунтов. После установления подлинности документа Вам будет уплачена остающаяся сумма – 1500 фунтов.
Персевал Момпессон, баронет»
Баронет, наверное, продиктовал это письмо секретарю, потому что почерк резко отличался от неразборчивых каракулей, запомнившихся мне по листку, который мы получили в Мелторпе. Переглянувшись, мы с матушкой прочли друг у друга на лицах горькое разочарование из-за того, что могли получить немедленно только часть цены. Однако это было понятно, поскольку я помнил, как сэр Персевал и его жена при нашей встрече упирали на возможность того, что кодицилл является подделкой.
– Что это значит? – спросила матушка.
– Формальность, не более того, уверяю вас, миссис Мелламфи, – сказал мистер Степлайт. – Остаток будет выплачен через день-другой.
– Прежде чем отдать кодицилл, мы должны получить все, – сказал я.
Мистер Степлайт улыбнулся мне:
– Какой не по летам развитой юный джентльмен. Прелестно.
– Помолчи, Джонни, – сказала матушка. – Но я разочарована, мистер Степлайт, что не получу все деньги сразу.
– Заметьте, что в письме обозначена точная сумма, – проговорил мистер Степлайт. – Следовательно, оно, по существу, равносильно долговой расписке. Уверен, вам не придет в голову, будто джентльмен в положении сэра Персевала способен отказаться от выполнения своих денежных обязательств?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Покраснев, матушка с упреком взглянула на меня.
– Было так любезно с твоей стороны принести мне подарок к Рождеству, – продолжала миссис Фортисквинс, – но глупая девчонка Доркас, моя прежняя служанка, не подумала спросить твой адрес. Ты должна все мне рассказать. Почему ты ко мне не приходила?
– Меня не пускал Джонни! – выкрикнула матушка.
– В самом деле? Почему?
– Он тебе не доверял. Он стал такой подозрительный и злой, что меня это просто пугает.
В устремленных на меня глазах миссис Фортисквинс появилось очень странное выражение.
– Надо же, – произнесла она. И затараторила внезапно, словно лишь сейчас заметила, как мы обессилены и плохо одеты: – Ой, да на вас обоих сухой нитки нет! О чем я только думаю! Чекленд приготовит вам постели и разожжет наверху огонь, а я подогрею суп. Разговоры подождут до завтра.
Матушка засыпала стоя, но все же немного подкрепилась, а затем нас отвели наверх, в комнату, где был разожжен камин и ждали две прогретые кровати. Миссис Фортисквинс помогла матушке снять промокшее платье и заметила, как та придерживала футляр в кармане на нижней юбке.
– Давай, я ее заберу, – протянула руку миссис Фортисквинс.
– Нет, – отрезала матушка.
– Давай, дорогая, не будь глупенькой.
Но матушка отпрянула с испуганным лицом.
– Пожалуйста, не трогайте, миссис Фортисквинс, – попросил я. – Она всегда в ней спит.
– Конечно, конечно, – кивнула миссис Фортисквинс и вскоре вышла.
Какое наслаждение было снова заснуть на душистом белье, в постели без насекомых! Матушка тут же сомкнула глаза, я же некоторое время лежал без сна, упрекал себя за прежнее недоверие к миссис Фортисквинс и гадал, скольких из пережитых за последние два года страданий можно было бы избежать, если бы матушка не последовала моему совету.
На следующее утро мы спустились к завтраку поздно, наша хозяйка вновь принялась вовсю хлопотать и заботиться 0 нас, и я решил бы, что был к ней несправедлив, если бы не чувствовал в ее присутствии прежнее легкое беспокойство. Матушка, напротив, как можно было заметить, доверилась ей полностью, и когда миссис Фортисквинс непременно пожелала услышать, что мы пережили со времени последней встречи с нею, матушка выложила все. Как она пыталась найти место гувернантки. Как мы все больше нищали, потому что не только не получили денег за мебель, но были обмануты и преданы нашей старой служанкой. Как в результате за нами гонялись бейлифы.
Тут миссис Фортисквинс воскликнула:
– Бейлифы! Так вам грозит арест?
Матушка кивнула, а я тревожно наблюдал за миссис Фортисквинс, поскольку она получала в руки опасное оружие, которое при желании могла бы использовать против нас.
– О какой сумме идет речь? – спросила она.
– Сто пятнадцать фунтов.
– Не волнуйся, дорогая, это такие пустяки! Я поручусь за тебя и заплачу долг, так что ордер на арест отзовут.
Пока матушка рассыпалась в благодарностях, я сказал себе, что, если миссис Фортисквинс выполнит обещанное, я точно был к ней несправедлив. И еще: со времени нашей последней встречи ее финансовые дела существенно поправились.
– Но у меня не будет средств, чтобы отдать долг, – призналась матушка. – Одни только надежды, очень неопределенные.
– В самом деле? Какие именно?
Матушка начала рассказывать ей о мисс Квиллиам, как мы долгое время считали ее своей подругой.
– А потом она нас предала, – сказала матушка.
– Мама, мы не можем утверждать это с уверенностью, вмешался я.
– Дорогие мои, как это отвратительно! – воскликнула миссис Фортисквинс. – Что же произошло?
– Ну, – неуверенно начала матушка, бросив на меня пугливый взгляд; я нахмурился. – У меня есть документ, который… который может стоить кучу денег.
– Правда? Должно быть, это тот самый предмет, с которым ты вчера ночью не захотела расстаться. Это выглядело очень странно, моя дорогая.
– Я боюсь его потерять, потому что это очень опасно для нас с Джонни. А история заключается в том, что я решила его продать…
– Продать? – прервала ее миссис Фортисквинс. – Кому?
Опередив меня, матушка проговорила:
– Сэру Персевалу Момпессону.
– Да? – бросила миссис Фортисквинс. И, помолчав, спросила: – А какую роль тут сыграла мисс Квиллиам?
– Я попросила ее отправиться к сэру Персевалу с письмом от меня. Но она вместо этого пошла к… к агенту той стороны, которая желает зла мне и Джонни. Нам пришлось бежать из своего жилья, и идти было некуда, только сюда.
– Понятно. – Миссис Фортисквинс произнесла это медленно, опустив взгляд. Потом подняла глаза, улыбнулась нам обоим и бодро проговорила: – И слава Господу, что вы здесь! Первым делом мы заплатим этим жутким бейлифам. Где их найти?
Я дал ей адрес магистратуры, где был выдан ордер на наш арест, и она немедля послала туда служанку в наемном экипаже. Та вернулась через час и доложила, что полная сумма нашего долга составила сто тридцать фунтов, включая судебные расходы. Миссис Фортисквинс послала Чек-ленд обратно с банковским билетом, и к концу позднего ленча матушка получила в руки квитанцию на всю сумму. Она обняла миссис Фортисквинс, и они всплакнули, прижавшись друг к другу.
Осушив слезы и оправив одежду, они перешли к делам. Теперь мне нужно продать кодицилл, – сказала матушка. – Но как добраться до сэра Персевала?
Она примолкла, словно ожидая, что миссис Фортисквинс предложит свои услуги, но та ничего не говорила, и я, поскольку она не заинтересовалась кодициллом, счел свои подозрения неосновательными.
Матушка продолжала:
– Нехорошо и дальше злоупотреблять твоей добротой, но не могла бы ты взять это на себя?
Помедлив, миссис Фортисквинс отозвалась:
– Что ж, почему бы и нет.
– Спасибо. И поскольку я хочу вернуть тебе долг, можно это сделать поскорее?
– Если хочешь, я могу отправиться сегодня же.
Это была замечательная новость! Матушка написала еще одно письмо сэру Персевалу, такого же содержания, был вызван экипаж, и миссис Фортисквинс уехала. В ожидании ее мы начали строить планы. Я вычислил, что, после того как мы вернем ей долг, у нас останется достаточно для безбедного существования, даже если мы поместим всю сумму в такие надежные бумаги, как трехпроцентные консоли.
– Мы отправимся в Солсбери, – объявила матушка. – Там так красиво, Джонни. Снимем домик на соборной площади, ты пойдешь в школу без пансиона, наймем служанку.
Миссис Фортисквинс вернулась часа через два в приподнятом настроении.
– Успех! – вскричала она, входя в дом.
– Как тебя принял сэр Персевал? – тревожно спросила матушка. – А леди Момпессон присутствовала?
– Я все тебе расскажу, дай только отдышаться.
– Тебе, конечно, приходилось видеть сэра Персевал а?
– Да, однажды.
– Но с домом ты незнакома?
– Нет, была там один раз ребенком, но ничего не помню.
– Тогда я тебе расскажу. Сэр Персевал принял меня очень тепло.
– Леди Момпессон дома не было? – удивленно спросил я. Миссис Фортисквинс обернулась ко мне с широкой улыбкой:
– Ее не было. Как я сказала, сэр Персевал принял меня очень тепло – благодаря твоей записке, дорогая. Он пришел в восторг оттого, что ты решила продать кодицилл, и вьг разил полное удовлетворение предложенными условиями. Уверяю, такой низкий предмет, как точные цифры, затронут не был. Можно узнать, какова прежде оговоренная сумма?
– Тысяча семьсот фунтов, – отвечала матушка. Глаза миссис Фортисквинс округлились от удивления.
– Надо же, – пробормотала она, – как же он ему нужен. – Потом продолжила: – Сэр Персевал обещал, что завтра явится его деловой представитель, джентльмен по фамилии Степлайт, с полномочиями совершить сделку.
Меня несколько тревожил вопрос, имеет ли право сэр Персевал произвести такую важную операцию в отсутствие супруги, но похоже было, что бедам нашим пришел конец. Проведя самый счастливый за долгое время вечер, мы с матушкой отправились спать в ожидании – что тоже было непривычно – счастливого пробуждения.
На следующее утро после завтрака мы сели к окну ждать представителя сэра Персевала. Уже близился полдень, когда к дому подкатила роскошная карета, и мы с восторгом узнали сияющий герб на дверце: краб и розы, запомнившиеся мне с того дня, когда я видел, как сэр Персевал выезжал из парка на вершине Висельного холма. Двое лакеев в шоколадных с красным ливреях (тоже хорошо мне запомнившихся) опустили подножку и открыли дверцу.
Миссис Фортисквинс подошла к окну как раз в тот миг, когда наружу показался пассажир.
– Какой странный маленький человечек, – заметила матушка. – Это, должно быть, мистер Степлайт.
– О, ты так думаешь? – удивилась миссис Фортисквинс. – Мне кажется, у него довольно аристократическая внешность. То есть это, наверное, он.
На невысоком теле мистера Степлайта сидела слишком большая голова с высоким выпуклым лбом, резкими чертами и несколько выпученными глазами. Лет ему было между сорока и сорока пятью, туалет отличался крайней элегантностью, в которой не было ничего нарочитого.
При звуке дверного колокольчика миссис Фортисквинс вскочила и пригладила платье; казалось, она, готовясь встретить гостя, волнуется не меньше нас. Служанка доложила о госте, он вошел и оглядел всех присутствующих с безадресной улыбкой, словно, не зная, кто есть кто, боялся кого-нибудь обойти приветствием. Когда миссис Фортисквинс представилась и представила нас с матушкой, гость любезно поклонился каждому, заверил, что рад знакомству, и обменялся со всеми рукопожатием. Я заметил, как он, смолкнув, опустил веки с очень редкими ресницами, а потом медленно их поднял. Миссис Фортисквинс пригласила его сесть и дала знак служанке, чтобы та принесла крекер и вино.
Пока в комнате находилась Чекленд, мистер Степлайт, при небольшом содействии миссис Фортисквинс, поддерживал ровное течение светской беседы о пустяках: погоде (ее восхитительном непостоянстве), этом районе Лондона (таком удобном!), заторе уличного движения начиная с Мэйфера (таком досадном!) и пр. и пр. Как только служанка удалилась, он с очаровательной непринужденностью свернул на насущные дела:
– Я явился непосредственно от сэра Персевала, получив от него инструкции, и должен вручить вам, миссис Мелламфи, послание от него.
Он протянул письмо, матушка вскрыла печать, и я, глядя через ее плечо, прочитал:
«Брук-стрит 48,
19 июля.
Мадам,
Податель сего, мистер Степлайт, является моим доверенным помощником в делах. Он уполномочен мною вручить Вам в обмен на кодицилл 200 фунтов. После установления подлинности документа Вам будет уплачена остающаяся сумма – 1500 фунтов.
Персевал Момпессон, баронет»
Баронет, наверное, продиктовал это письмо секретарю, потому что почерк резко отличался от неразборчивых каракулей, запомнившихся мне по листку, который мы получили в Мелторпе. Переглянувшись, мы с матушкой прочли друг у друга на лицах горькое разочарование из-за того, что могли получить немедленно только часть цены. Однако это было понятно, поскольку я помнил, как сэр Персевал и его жена при нашей встрече упирали на возможность того, что кодицилл является подделкой.
– Что это значит? – спросила матушка.
– Формальность, не более того, уверяю вас, миссис Мелламфи, – сказал мистер Степлайт. – Остаток будет выплачен через день-другой.
– Прежде чем отдать кодицилл, мы должны получить все, – сказал я.
Мистер Степлайт улыбнулся мне:
– Какой не по летам развитой юный джентльмен. Прелестно.
– Помолчи, Джонни, – сказала матушка. – Но я разочарована, мистер Степлайт, что не получу все деньги сразу.
– Заметьте, что в письме обозначена точная сумма, – проговорил мистер Степлайт. – Следовательно, оно, по существу, равносильно долговой расписке. Уверен, вам не придет в голову, будто джентльмен в положении сэра Персевала способен отказаться от выполнения своих денежных обязательств?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99