Дорган захлопнул блокнот и посмотрел на него.
- Я не могу, парень, - сказал Ларри. - Поставь себя на мое место.
Дорган покачал головой.
- Не могу этого сделать, потому что я пока не чокнулся. Зачем вы
пришли _с_ю_д_а_? Чего вы хотели добиться? Завтра или послезавтра вы
будете мертвы, как кусок собачьего дерьма. А если ему понадобится, чтобы
вы заговорили, то вы ему все выложите, как миленькие. Вы просто рехнулись.
- Нам велела идти старая женщина. Матушка Абагейл. Возможно, она тебе
снилась.
Дорган покачал головой, но при этом отвел глаза в сторону.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь.
- Ну, тогда оставим эту тему.
- Стало быть, ты не хочешь говорить со мной? И в душ не хочешь?
Ларри засмеялся.
- Я так дешево не продаюсь. Пошлите к нам шпиона, если, конечно,
среди вас найдется парень, который не превращается в ласку, едва только
при нем упомянут Матушку Абагейл.
- Ну что ж, - сказал Дорган. - Как тебе будет угодно.
Он прошел по коридору в свете зарешеченных ламп и закрыл за собой
стальные ворота.
"Завтра или послезавтра вы будете мертвы, как кусок собачьего
дерьма."
Но Ларри не верил этому. Этого просто не может быть.
- Я не испугаюсь зла, - сказал он в мертвую тишину коридора, и ему
понравилось звучание этой фразы. Он повторил ее снова.
Он лег на койку, и ему пришло в голову, что он наконец-то почти
вернулся на Западное Побережье, только путешествие это оказалось куда
более долгим и необычным, чем кто бы то ни было мог предположить. К тому
же, оно еще не закончилось.
- Я не испугаюсь зла, - снова произнес он. Он заснул. Выражение лица
его было спокойным. Спал он мирно, без снов.

На следующий день в десять часов утра Рэнделл Флегг и Ллойд Хенрид
подошли к камере Глена Бэйтмена.
Он сидел на полу, скрестив ноги. Под своей койкой он нашел кусок угля
и только что закончил надпись на стене своей камеры посреди изображений
мужских и женских гениталий, имен, телефонных номеров и коротких
непристойных стихотворений. Надпись гласила: "Я не гончар, и не гончарный
круг, я - глина, но разве ценность достигнутой формы не зависит в той же
степени от внутренних свойств глины, что и от гончарного круга и таланта
Мастера?" Глен как раз восхищался этой пословицей - или это был афоризм? -
в тот момент, когда ему показалось, что температура в камере неожиданно
упала градусов на десять. Дверь в конце коридора с грохотом открылась. Во
рту у Глена неожиданно пересохло, и кусок угля выпал у него из пальцев.
В коридоре раздалось щелканье каблуков, направлявшихся к нему.
Другие шаги, жалкие и тихие, поспешали за первыми, пытаясь попасть в
такт.
"Ну вот, это он. Сейчас я увижу его лицо."
Неожиданно артрит стал причинять ему больше страданий. Боль была
непереносимой. Словно из него вынули все кости, а образовавшиеся пустоты
заполнили битым стеклом. И все же, когда каблуки остановились напротив его
камеры, он повернул голову, и на лице его играла заинтересованная,
выжидательная улыбка.
- А, так вот вы какой, - сказал Глен. - Вовсе не такой уж бука, как
мы думали.
По другую сторону решетки стояло двое человек. Флегг был справа. На
нем были синие джинсы и белая шелковая рубашка, мерцавшая в свете тусклых
ламп. Он улыбался Глену. За ним стоял человек ниже его ростом и без улыбки
на лице. На шее у него был надет черный камень с красной щелью.
- Хочу вам представить моего помощника, - сказал Флегг, хихикнув. -
Ллойд Хенрид, познакомься с Гленом Бэйтменом, социологом, членом Комитета
Свободной Зоны и последним оставшимся в живых представителем
интеллектуального фонда Зоны, с тех пор, как Ник Андрос умер.
- Рад встретить вас, - пробормотал Ллойд.
- Как ваш артрит, Глен? - спросил Флегг. Тон его был соболезнующим,
но в глазах сверкало открытое ликование.
Глен быстро сжал и разжал пальцы, улыбаясь Флеггу в ответ. Никто
никогда не узнает, каких усилий стоила ему эта улыбка.
"Внутренние свойства глины!"
- Прекрасно, - сказал он. - Гораздо лучше, благодаря ночлегу под
крышей. Спасибо вам.
Улыбка Флегга слегка потускнела. Глен уловил промелькнувшее по его
лицу выражение удивления и гнева. Или страха?
- И я решил отпустить вас на свободу, - сказал он резко.
Сияющая улыбка вновь заиграла на его лице. Ллойд удивленно охнул, и
Флегг повернулся к нему.
- Так ведь, Ллойд?
- Ну... конечно, - сказал Ллойд.
- Ну что ж, прекрасно, - весело сказал Глен. Он чувствовал, как
артрит вгрызается в его суставы.
- Вам дадут небольшой мопед, и вы сможете отправиться обратно домой.
- Разумеется, я не могу отправиться домой без моих друзей.
- Разумеется, нет. Все, что от вас требуется, это попросить меня.
Встать на колени и попросить.
Глен искренне расхохотался. Он откинул голову и смеялся долго и
громко. Пока он смеялся, боль в суставах значительно уменьшилась. Он
почувствовал себя лучше, сильнее и снова овладел собой.
- Ну, ты и кадр, - сказал он. - Я знаю, чем тебе помочь. Найди-ка ты
большую кучу песка, возьми в руки молоток и набей весь этот песок прямиком
себе в задницу, а?
Лицо Флегга потемнело. Улыбка исчезла. Глаза его, раньше напоминавшие
своим цветом камень на шее Ллойда, теперь приобрели желтый оттенок. Он
протянул руку к засову на двери камеры. Раздалось электрическое гудение.
Искры засверкали у него между пальцев. Засов, черный и дымящийся, упал на
пол. Ллойд Хенрид вскрикнул. Темный человек схватился за решетку и
отодвинул дверь в сторону.
- Прекрати смеяться.
Глен засмеялся еще громче.
- ПРЕКРАТИ СМЕЯТЬСЯ НАДО МНОЙ!
- ДА ТЫ ЖЕ НИЧТОЖЕСТВО! - сказал Глен, утирая слезы и все еще
хихикая. - Ой, извините меня... а мы-то так тебя боялись... придавали тебе
такое _з_н_а_ч_е_н_и_е_... я смеюсь и над нашей глупостью, а не только над
тобой...
- Пристрели его, Ллойд. - Флегг повернулся к своему соседу. Лицо его
исказилось. Пальцы его скривились, как клыки хищника.
- Ну так убей меня сам, раз уж собрался, - сказал Глен. - Ты ведь
можешь. Дотронься до меня пальцем и останови мое сердце. Соверши
перевернутое крестное знамение и награди меня мозговой эмболией. Извлеки
молнию вон из той розетки и разруби меня пополам. Ой, Господи... Господи
помилуй... я себе живот надорву...
Глен рухнул на койку и стал кататься из стороны в сторону,
сотрясаемый неудержимым хохотом.
- ПРИСТРЕЛИ ЕГО! - прогрохотал темный человек.
Бледный, трясущийся от страха, Ллойд вытащил из-за пояса револьвер,
чуть не уронил его, а потом попытался прицелиться в Глена. Ему пришлось
взять револьвер обеими руками.
Глен смотрел на Ллойда, по-прежнему улыбаясь.
- Раз уж вы собрались стрелять в кого-нибудь, мистер Хенрид, то
пристрелите его.
- Давай же, Ллойд.
Ллойд спустил курок. В замкнутом пространстве выстрел прозвучал
оглушительно. Пуля выбила кусок бетона в двух дюймах от плеча Глена,
срикошетила и вылетела из камеры.
- Откуда у тебя руки растут? - завопил Флегг. - Пристрели его, идиот!
Пристрели его! Он же стоит прямо перед тобой.
- Да я пытаюсь...
На лице у Глена по-прежнему играла улыбка. Он лишь слегка вздрогнул
от звука выстрела.
- Повторяю, раз уж вы собрались стрелять, то пристрелите его. В нем
ведь нет ничего человеческого. Как-то в разговоре с другом я назвал его
последним волшебником рациональной мысли, мистер Хенрид. Это оказалось
даже более справедливым, нежели я предполагал. Но сейчас его чары
оставляют его. Они ускользают от него, и он знает об этом. И вы тоже об
этом знаете. Пристрелите его сейчас и избавьте нас от массового
кровопролития и убийства.
Лицо Флегга стало очень спокойным.
- Хорошо, пристрели одного из нас, Ллойд, - сказал он. - Я вызволил
тебя из тюрьмы, когда ты умирал от голода. А такие парни, как он, хотят
запихнуть тебя обратно. Маленькие человечки, которые много говорят.
Ллойд сказал:
- Мистер, вам меня не одурачить. Рэнди Флегг говорит правду.
- Но он лжет. И ты знаешь, что он лжет.
- Он сказал мне больше правды, чем кто бы то ни было за всю мою
вшивую жизнь, - сказал Ллойд и трижды выстрелил в Глена. Глена отбросило
назад и изогнуло, как тряпичную куклу. Кровь хлестнула из ран. Он ударился
о койку, тело его подскочило и скатилось на пол. Он с трудом приподнялся
на одном локте. - Все в порядке, мистер Хенрид! - прошептал он. - Вас
нельзя за это винить.
- ЗАТКНИСЬ, СТАРЫЙ БОЛТУН! - закричал Ллойд. Он выстрелил еще раз, и
лицо Глена Бэйтмена исчезло. Еще раз - и тело безжизненно подпрыгнуло. И
еще раз. Ллойд плакал. Слезы катились по его сердитому, загорелому лицу.
Он вспоминал кролика, который съел свои собственные лапы. Он вспоминал
Поука и людей из "Конни". Он вспоминал Джорджа, которому они залепили рот
скотчем. Он вспоминал тюрьму Феникса, крысу и Траска. Он вспоминал, как
нога Траска показалась ему кентуккийской жареной курицей. Он снова спустил
курок, но револьвер только щелкнул.
- Хорошо, - мягко сказал Флегг. - Хорошо. Отличная работа, Ллойд.
Отличная работа.
Ллойд уронил револьвер на пол и отшатнулся от Флегга.
- Не прикасайся ко мне! - закричал он. - Я не ради тебя это сделал!
- Нет, ради меня, - нежно сказал Флегг. - Ты можешь думать иначе, но
на самом деле это так. - Он протянул руку и сжал черный камень на шее у
Ллойда. Когда он снова разжал руку, камня уже не было. На его месте висел
маленький серебряный ключ.
- Кажется, я тебе обещал его, - сказал темный человек. - В другой
тюрьме. Он лгал... а я держу свое слово, не так ли, Ллойд?
- Да.
- Другие уходят или собираются уходить. Я знаю, кто они. Я знаю все
имена. Уитни... Кен... Дженни... о да, я знаю все имена.
- Тогда почему же вы...
- Почему я не положу этому конец, так? Я не знаю. Может быть, лучше,
чтобы они ушли. Но ты, Ллойд... Ты мой преданный и верный слуга, правда?
- Да, - прошептал Ллойд. - Да. Наверное, это так.
- Без меня ты был бы способен только на мелкие проделки, даже если
сумел бы выбраться из тюрьмы.
- Да.
- Этот парень Лаудер знал об этом. Он знал, что я могу сделать его
сильнее. Выше. Вот почему он шел ко мне. Но он был слишком переполнен
мыслями... слишком переполнен... - На лице его появилось недоумение, и он
неожиданно стал выглядеть гораздо старше. Потом он махнул рукой, и улыбка
снова расцвела у него на губах. - Возможно, дела действительно идут плохо.
Возможно, это так, по причине, которую даже я не могу понять... но у
старого волшебника есть еще в запасе несколько фокусов, Ллойд. Один или
два. А теперь слушай меня. Мы не должны терять времени, если хотим
остановить этот... этот кризис доверия. Если мы хотим убить его в
зародыше. Завтра мы разберемся с Андервудом и Брентнером. А теперь слушай
меня внимательно...

Ллойд лег в постель только после полуночи, а заснул уже под утро. Он
говорил с Рэт-Меном. Он говорил с Полом Берлсоном. С Барри Дорганом,
который согласился с тем, что распоряжение темного человека может - и
должно быть - выполнено до рассвета. На парадной лужайке перед входом в
"Гранд-Отель" в десять часов вечера началось строительство. Там работала
бригада из десяти человек, вооруженная сварочными аппаратами, молотками и
хорошим запасом стальных труб. Они сваривали трубы на двух автоплатформах
напротив фонтана. Зрелище сварки вскоре привлекло целую толпу.
- Смотри, мама-Энджи! - закричал Динни. - Фейерверк!
- Да, но все хорошие мальчики в это время уже ложатся в постельку. -
Энджи Хиршфилд уводила ребенка в сторону, и сердце ее было охвачено тайным
страхом того, что творится что-то ужасное, возможно, даже более ужасное,
чем супергрипп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136