Новости быстро передаются по маленькому
городку, и многие уже решили уйти из Шойо.
После того, как около двух суток назад Брейсмен ушел, все
превратилось в какой-то кошмар наяву. Миссис Бейкер стало хуже, настолько
хуже, что Ник боялся, как бы она не умерла до захода солнца.
К тому же, он не мог быть с ней постоянно. Он принес заключенным
ленч, но Винс Хоган был не в состоянии есть. Он бредил. Майк Чайлдрес и
Билли Уорнер хотели, чтобы он их выпустил, но Ник не мог заставить себя
сделать это. И дело было не в страхе - вряд ли они стали бы терять время,
мстя ему за свои обиды. Они поспешили бы сбежать из Шойо вместе с
остальными. Но у него было чувство ответственности. Он дал обещание
человеку, который уже умер. Наверняка рано или поздно патрульная служба
штата возьмет дело в свои руки и заберет их отсюда.
В нижнем ящике письменного стола Бейкера он нашел кобуру с
револьвером сорок пятого калибра и после некоторого колебания надел ее
себе на пояс.
После полудня двадцать третьего числа он открыл камеру Винса и
положил ему на лоб, грудь и шею по пакету со льдом. Винс открыл глаза и
посмотрел на Ника с такой молчаливой и отчаянной просьбой о помощи, что
Нику внезапно захотелось что-то сказать ему - что-то, что могло бы
принести ему хотя бы секундное облегчение. Пока он заботился о Винсе,
Билли и Майк не переставали кричать. Когда он поднимал голову, он мог
прочесть у них на губах различные фразы, сводившиеся к одной единственной
просьбе: "Пожалуйста, выпусти нас". Ник старался держаться подальше от
них. Он уже знал о том, что паника делает людей опасными.
В этот день он мотался взад и вперед по почти пустым улицам, каждый
раз ожидая найти труп Винса Хогана или Джейн Бейкер. Он искал взглядом
машину доктора Сомса, но так ни разу и не увидел ее. В тот день несколько
магазинов по-прежнему оставались открытыми, но Ник все более убеждался в
том, что город постепенно пустеет. Люди покидали город, уходя по лесным
тропинкам и просекам, а, возможно, даже пересекая вброд реку Шойо.
Сразу же после захода солнца он оказался в доме Бейкеров и увидел,
что Джейн, неуклюже передвигаясь по кухне в своем халате для ванной,
заваривает чай. Когда Ник вошел, она посмотрела на него с благодарностью,
и он заметил, что жар у нее спал.
- Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты ухаживал за мной, - сказала
она спокойно. - Я чувствую себя гораздо лучше. Не хочешь ли чашку чая? - В
этот момент она расплакалась.
Он подошел в ней, опасаясь, что она может потерять сознание и упасть
на раскаленную плиту.
Она взяла его за руку, чтобы устоять на ногах, и положила голову ему
на грудь.
- Джонни, - сказала она в сгустившихся сумерках. - Бедный мой Джонни.
Если б он только мог говорить, - подумал Ник мрачно. Но он мог только
покрепче обнять ее и подвести к стулу.
- Чай...
Он указал на себя и усадил ее на стул.
- Ладно, - сказала она. - Мне действительно лучше. Просто
удивительно. Это просто... просто... - Она закрыла лицо руками.
Он налил горячего чая и поставил чашки на стол. Некоторое время они
пили чай в молчание. Она держала чашку двумя руками, словно маленький
ребенок. Наконец она поставила чашку на стол и спросила:
- Сколько людей в городе больны, Ник?
"Точно не знаю, - написал Ник. - Но дела чертовски плохи".
- Ты видел доктора?
"Последний раз - утром".
- Эм может заразиться, если не будет осторожен, - сказала она. - Но
ведь он будет осторожен, правда, Ник?
Ник кивнул и попытался улыбнуться.
- А что с арестованными? Патруль их забрал?
"Нет, - написал Ник. - Хоган очень болен. Я делаю, что могу. Другие
хотят, чтобы я их отпустил, пока Хоган не заразит их".
- Но ты же не станешь их выпускать?
"Нет, - написал Ник, а мгновение спустя добавил: - Вам надо снова
лечь в постель. Вам нужен отдых".
Она улыбнулась ему. Ник заметил у нее на шее темные припухлости и
усомнился в том, что кризис для нее уже миновал.
- Да. Я, наверное, просплю двенадцать часов подряд. Странно как-то: я
сплю, а Джон мертв... Знаешь, в это очень трудно поверить. - Он сжал ее
руку. Она болезненно улыбнулась. - Со временем, может быть, появится
кто-то другой, ради кого стоит жить. Ты отнес арестованным ужин, Ник?
Ник покачал головой.
- Обязательно надо это сделать. Почему бы тебе не взять машину Джона?
"Я не умею водить, - написал Ник. - Спасибо. Я пройдусь до стоянки
грузовиков. Это недалеко. Зайду к вам утром".
- Да, - сказала она. - Прекрасно.
Он поднялся и сурово указал на чашку с чаем.
- До капли, - пообещала она.

От нее он отправился прямо на стоянку грузовиков. На окне висела
табличка ЗАКРЫТО. Никто не откликнулся на стук. Он подумал, что в таких
обстоятельствах у него есть право войти в помещение силой - в копилке
шерифа хватит денег, чтобы оплатить ущерб.
Он разбил дверное стекло над замком и отпер входную дверь. Помещение
казалось призрачным даже со включенным светом: музыкальный автомат был
темен и мертв, никого не было перед столом с видеоиграми, гриль был
закрыт.
Ник зажарил несколько гамбургеров на газовой плите и положил их в
мешок. К этому он добавил бутылку молока и половину яблочного пирога.
Потом он пошел обратно в тюрьму, оставив на прилавке записку о том, кто
вторгся в помещение и с какой целью это было сделано.
Винс Хоган был мертв. Он лежал на полу своей камеры в окружении
тающего льда и сырых полотенец. Перед смертью он расцарапал себе шею,
словно сопротивляясь какому-то невидимому душителю. Кончики пальцев его
были окровавлены. Над ним кружились мухи.
- Ну, а _т_е_п_е_р_ь_ ты нас выпустишь? - спросил Майк Чайлдрес. - Он
умер. Ну что, чушка херова, ты доволен? Насладился местью? Теперь и он
заболел. - Он указал на Билли Уорнера.
Билли был в ужасе. На шее и на щеках у него выступили чахоточные
красные пятна. Рукав его рубашки, которым он постоянно утирал нос, был
весь в соплях.
- Это неправда! - истерично закричал он. - Неправда, неправда,
гнусная ложь! Это не... - Неожиданно начал чихать, согнувшись пополам и
исторгая из себя слюну и слизь.
- Видишь? - спросил Майк. - Ну что? Доволен, херова полоумная чушка?
Выпусти меня! Можешь оставить его, если тебе так хочется, но выпусти меня.
Это же убийство, настоящее хладнокровное убийство - вот что это такое!
Ник подождал, пока он не устанет, а потом пропихнул еду в щели под
дверями камер с помощью щетки. Билли Уорнер кинул на него тупой взгляд и
начал есть.
Майк разбил свой стакан молока о решетку. Два своих гамбургера он
расплющил о покрытую надписями с рисунками заднюю стену камеры. Один из
них прилип к стене в окружении брызг горчицы, кетчупа и приправы,
гротескно напоминая картину Джексона Поллока. Он растоптал свой кусок
яблочного пирога. Во все стороны полетели кусочки яблока. Пластиковая
тарелочка треснула.
- У меня голодовка! - завопил он. - Я отказываюсь от еды! Скорее ты
съешь мой член, чем я съем что-нибудь из твоих подачек, понял, глухонемая
жопа? Ты у меня...
Ник отвернулся, и немедленно воцарилась тишина. Он вернулся в
кабинет, чувствуя себя испуганным и не зная, что делать. Если бы он умел
водить, он бы их сам отвез в Кэмден. Но водить он не умеет. А надо ведь
еще подумать и о Винсе. Нельзя же оставить его лежать на полу на поживу
мухам.
В кабинете было еще две двери. За одной оказался встроенный шкаф для
одежды, а за другой - ведущая вниз лестница. Внизу оказалась что-то
среднее между подвалом и складом. Там было прохладно. Этого достаточно -
по крайней мере, на какое-то время.
Он попытался поднять тело. Исходивший от трупа тошнотворный запах
чуть не вывернул его желудок наизнанку. Винс оказался для него слишком
тяжел. Тогда он взял его под руки и вытащил из камеры. Голова Винса
запрокинулась и словно бы просила Ника о том, чтобы он был поосторожнее.
На то, чтобы оттащить тяжелое тело Винса в подвал, потребовалось
десять минут. Ник уложил его на бетонный пол и накрыл взятым из камеры
армейским одеялом.
Потом он попытался уснуть, но удалось ему это лишь под утро, когда
двадцать третье июня уже сменилось двадцать четвертым. Сны его были очень
явственными и иногда пугали его. Все чаще и чаще последнее время
содержание их оказывалось зловещим и имевшим какой-то тайный, скрытый
смысл. Во сне у него возникало ощущение, что нормальный мир потихоньку
превращается в то место, где грудных детей приносят в жертву за закрытыми
ставнями, и огромные черные механизмы с грохотом работают в запертых
подвальных помещениях.
И, разумеется, был еще и личный страх - страх того, что однажды и сам
он проснется больным.
Спал он мало. Последний приснившийся ему сон он уже видел недавно:
поле кукурузы, теплый запах растений, ощущение того, что что-то - или
кто-то - очень доброе и надежное уже близко. Ощущение _д_о_м_а_. И это
ощущение уступает место ледяному ужасу, когда он понимает, что кто-то
следит за ним из кукурузных зарослей. Он проснулся в поту. Он поставил
кофе и пошел проверить двух своих подопечных.
Майк Чайлдрес был в слезах. За спиной у него гамбургер по-прежнему
висел, прилипнув к стене.
- Теперь-то ты доволен? Я тоже заразился. Разве ты не этого хотел?
Разве это не месть? Послушай, я дышу, как паровоз на подъеме!
Но Ника в первую очередь интересовал Билли Уорнер, в бессознательном
состоянии лежавший на своей койке. Шея его распухла и почернела. Грудь его
судорожно вздымалась.
Ник выбежал из тюрьмы и заспешил к дому Бейкеров. Он нажал кнопку
звонка. Через краткий промежуток времени, который, казалось ему, длился
целый час, Джейн открыла дверь. Лицо ее вновь было покрыто лихорадочным
потом. Она не бредила, но говорила медленно и нечетко. Губы ее распухли.
- Ник. Входи. Что случилось?
"В.Хоган умер прошлым вечером. Кажется, Уорнер умирает. Он очень
сильно болен. Видели ли вы доктора Сомса?"
Она покачала головой, чихнула и пошатнулась. Ник обнял ее за плечи и
подвел к стулу. Он написал: "Не могли бы вы позвонить ему от моего имени?"
- Да, конечно. Принеси мне телефон, Ник. Кажется... ночью у меня
начался повторный приступ.
Он принес телефон, и она набрала номер Сомса. После того, как она
более полминуты неподвижно держала трубку, он понял, что ответа не будет.
Она попыталась позвонить ему домой, потом-домой его медсестре. Ответа
не было.
- Попробую позвонить в патрульную службу штата, - сказала она, но ей
пришлось положить трубку уже после первой цифры. - Похоже, за пределы
города до сих пор нельзя дозвониться. После единицы сразу же начинаются
гудки. - Она слабо улыбнулась ему, и слезы беспомощно потекли у нее по
щекам. - Бедный Ник, - сказала она. - Бедная я. Бедные все. Помоги мне
подняться наверх, пожалуйста. Я очень ослабела и задыхаюсь. Похоже, скоро
мы с Джоном будем опять вместе. - Он посмотрел на нее и вновь с горечью
подумал о своей немоте. - Если ты поможешь мне, то я, пожалуй, прилягу.
Он довел ее до спальни, а потом написал: "Я вернусь".
- Спасибо, Ник. Ты хороший мальчик... - Она уже начала погружаться в
сон.
Ник вышел из дома и остановился на дорожке, не зная, что же ему
делать дальше. Если бы он мог водить машину, возможно, он сумел бы
что-нибудь сделать. Но...
На лужайке перед домом на противоположной стороне улицы он увидел
детский велосипед. Он подошел к дому, окна которого были зашторены, и
постучал в дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136