Задыхаясь, он стал преодолевать баррикаду трупов. Его нога
провалилась во что-то омерзительно мягкое. Вокруг стоял ядовитый, вонючий
запах, но он едва замечал его.
Потом, позади него в темноте, раздался крик, заставивший его замереть
на месте. Отчаянный, пронзительный, почти безумный крик:
- Ларри! Ой, Ларри, ради Бога...
Это была Рита Блэкмор.
Он обернулся. Теперь до него доносились дикие рыдания, заполнившие
все вокруг своим эхом. В течение одной сумасшедшей секунды он был уверен,
что уйдет, оставив ее там. Она и сама сможет выбраться, зачем же опять
взваливать на себя эту ношу? Потом он вновь овладел собой и закричал:
- Рита! Оставайся на месте! Ты слышишь меня?
Рыдания продолжались.
Он пошел по трупам обратно, стараясь не дышать и сморщившись от
отвращения. Потом он побежал к ней, не зная, как далеко она находится,
из-за искажающего действия эха. В конце концов он чуть не упал на нее.
- Ларри... - Она бросилась к нему в объятия и обхватила его шею так,
словно собиралась задушить его. Он чувствовал, как бешено стучит ее
сердце. - Ларри, Ларри не оставляй меня одну здесь не оставляй меня одну в
темноте...
- Нет. Он крепко сжал ее. - Я... не ранил тебя?
- Нет... я почувствовала ветерок... одна из пуль пролетела так
близко, что я почувствовала ветерок... и осколки... осколки плиток,
кажется... лицо... они поранили мне лицо...
- О, Господи, Рита, я же не знал. Я тут в темноте вообразил Бог знает
что. И я потерял зажигалку... тебе надо было крикнуть... я же мог убить
тебя. - Внезапно он осознал ситуацию. - Я же мог убить тебя, - повторил он
потрясение.
- Я была не уверена, что это ты. Когда ты пошел к тоннелю, я зашла в
дом. А потом ты вернулся и звал меня, и я почти... но я не могла... а
потом, когда начался дождь, появились двое мужчин... думаю, они искали
нас... или меня. Так что я оставалась там, и они ушли, но я подумала, что
они ведь могли спрятаться, поджидая меня, и не осмелилась выйти до тех
пор, пока не вспомнила, что может быть, ты уже на другой стороне, и я
никогда не увижу тебя снова... и я... я... Ларри, ты ведь не бросишь меня,
правда? Ты ведь не уйдешь?
- Нет, - сказал он.
- Я была не права, а ты был прав. Я должна была сказать тебе, я имею
ввиду туфли, я буду есть, когда ты мне скажешь... я... я...
- Тише, - сказал он, крепко обнимая ее. - Все в порядке теперь. Все в
порядке. - Но мысленно он представил себе, как в панике он стрелял по ней,
и подумал о том, с какой легкостью одна из пуль могла раздробить ей руку
или разворотить живот. - Мы отправимся в путь, когда ты сможешь идти. А
пока приди в себя.
- Там был мужчина... я думаю, это был мужчина... я наступила на него,
Ларри. - Она сглотнула слюну. - А когда ты позвал... то эхо... я была не
уверена, что это ты...
- Там впереди много трупов. Ты сможешь это вынести?
- Если ты будешь со мной. Пожалуйста... если ты будешь со мной.
- Я буду с тобой.
- Тогда пошли. Я хочу поскорее выбраться отсюда. - Она судорожно
прижалась к нему.
Он нащупал ее лицо и поцеловал ее, сначала в нос, потом в глаза,
потом в губы.
- Спасибо, - сказал он робко, понятия не имея о том, что же он хочет
этим сказать. - Спасибо. Спасибо.
- Спасибо, - повторила она. - Ой, милый мой Ларри. Ты ведь не бросишь
меня, правда?
- Нет, - сказал он. - Я не брошу тебя. Просто скажи, когда ты сможешь
идти, и мы пойдем.
Когда она смогла идти, они пошли.

Они перебрались через трупы, идя в обнимку, словно двое пьяных
дружков, возвращающихся домой из расположенного по соседству кабака. Потом
они наткнулись на какое-то препятствие. Ничего не было видно, но ощупав
предмет руками, Рита сказала, что, должно быть, это поставленная на-попа
кровать. Вдвоем им удалось сбросить ее вниз через перила. Она врезалась в
стоявшую внизу машину с таким громким звуком, что оба они подскочили от
испуга и сжали друг друга в объятиях. За кроватью оказалось три трупа, и
Ларри подумал, что это - солдаты, расстрелявшие еврейскую семью. Они
перелезли через них и пошли дальше, взявшись за руки.
Через некоторое время Рита остановилась.
- В чем дело? - спросил Ларри. - Какое-то препятствие?
- Нет. Я вижу, Ларри! Там конец тоннеля!
Он пригляделся и понял, что и сам может теперь видеть. Свет был таким
тусклым, что он не замечал его до тех пор, пока Рита не заговорила об
этом. Он различал в темноте призрачные отсветы на плитках и смутное пятно
лица Риты невдалеке. Взглянув налево, он увидел мертвую реку автомобилей.
- Пошли, - сказал он в ликовании.
В шестидесяти шагах лежали новые трупы - все солдаты. Они переступили
через них.
- Почему они решили закрыть Нью-Йорк? - спросила она. - Разве что,
может быть... Ларри, может быть, все это случилось только в Нью-Йорке?
- Не думаю, - сказал он, но ощутил смутную, иррациональную надежду.
Они пошли быстрее. Выход из тоннеля был теперь прямо перед ними. Он
был заблокирован двумя огромными армейскими грузовиками, поставленными нос
к носу. Грузовики заслоняли дневной свет. Если бы их там не было, Ларри и
Рита давно бы уже шли при свете.
Они протиснулись между грузовиками, вскарабкавшись на бамперы. Рита
не смотрела по сторонам, но Ларри заглянул в кабину. Там был наполовину
собранный автомат, коробки с патронами и баллоны с чем-то вроде
слезоточивого газа. Также внутри было три трупа.
Когда они вышли из тоннеля, навстречу им подул влажный ветер, и его
восхитительно чистый запах сделал оправданным все их кошмарное
путешествие. Он сказал об этом Рите, и она кивнула в ответ и на мгновение
положила голову ему на плечо.
- Но пройти снова я не согласилась бы и за миллион долларов, -
сказала она.
- Через несколько лет ты будешь использовать деньги вместо туалетной
бумаги, - сказал он.
- Но ты уверен...
- Что это было не только в Нью-Йорке? - Он сделал жест рукой. -
Посмотри.
На посту, где взималась пошлина, никого не было. За шлагбаумом
ведущая на запад половина шоссе была абсолютно пуста, насколько они могли
видеть, но полосы движения, ведущие на восток, в тоннель, из которого они
только что вышли, были забиты мертвыми автомобилями. На разделительной
линии возвышалась беспорядочная гора трупов, за которой молчаливо
наблюдала стайка чаек.
- О Господи, - сказала она ослабевшим голосом.
- Столько же людей пыталось попасть в Нью-Йорк, сколько и выбраться
из него. Я вообще не знаю, с чего это им вздумалось блокировать тоннель со
стороны Джерси. Думаю, они и сами не знали. Просто чья-то великолепная
идея, чтобы создать видимость деятельности...
Рита сидела на дороге и плакала.
- Не плачь, - сказал он, опускаясь рядом с ней на колени. Впечатление
от тоннеля было еще слишком свежим, чтобы вновь начать сердиться на нее. -
Все в порядке, Рита.
- Что все? - всхлипнула она. - Скажи мне только одно: что все?
- Так или иначе мы выбрались. Это уже что-то. И здесь свежий воздух.
Честно говоря, в Нью-Джерси никогда раньше не было такого свежего воздуха.
Он заработал вымученную улыбку. Ларри посмотрел на царапины у нее на
щеке и около виска - следы осколков плитки.
- Нам надо найти аптеку и смочить твои раны пероксидом, - сказал он.
- Ты можешь идти?
- Да. - Она посмотрела на него с немой благодарностью, и он
почувствовал себя неловко. - И я раздобуду себе новые туфли. Что-нибудь
вроде спортивных тапочек. Я сделаю все, что ты мне скажешь, Ларри.
- Я накричал на тебя, потому что был не в себе, - сказал он спокойно.
Он откинул назад ее волосы и поцеловал одну из царапин над правым глазом.
- Я вовсе уж не такой плохой парень, - добавил он тихо.
- Просто не оставляй меня.
Он помог ей подняться на ноги и обнял за талию. Потом они пошли к
заставе, оставив позади себя Нью-Йорк.

34
В центре Оганквита был небольшой парк с пушкой времен Гражданской
войны и памятником погибшим. После того как умер Гус Динсмор, Фрэнни
Голдсмит пошла в этот парк и, сидя на берегу пруда с утками, лениво стала
бросать в него камни, наблюдая за расходившимися по воде кругами.
Позавчера она проводила Гуса в дом Хэнсона, стоявший на побережье,
опасаясь того, что ему придется "уйти из жизни" (именно таким гнусным
эвфемизмом обозначали смерть ее предки) в раскаленной крошечной будке на
пляжной автомобильной стоянке.
Она думала, что Гус умрет тем же вечером. У него был очень сильный
жар, и он бредил. Дважды он падал с кровати и даже принимался расхаживать
по спальне старого мистера Хэнсона, сшибая вещи, падая на колени и снова
вставая. Он кричал, обращаясь к людям, которых не было в комнате, отвечал
им и наблюдал за ними с чувствами, воплощавшими собой всю гамму от
радостного ликования до ужаса, до тех пор, пока Фрэнни не ощутила, что его
невидимые собеседники реальны, а она сама превратилась в призрак. Она
умоляла Гуса снова лечь в постель, но для Гуса она не существовала. Ей
приходилось уступать ему дорогу, потому что если бы она этого не сделала,
то он бы просто сшиб ее на пол и прошелся бы по ней.
Наконец он рухнул на кровать и перешел от энергичного бреда к
бессознательному состоянию, которое показалось Фрэн предсмертной комой. Но
на следующее утро она увидела, что он сидит в постели и читает вестерн в
бумажной обложке, найденный им на одной из полок. Он поблагодарил ее за
то, что она о нем позаботилась, и выразил надежду, что прошлой ночью ему
не довелось сказать или сделать что-нибудь неподобающее. Когда она стала
утверждать, что ничего подобного не было, Гус с сомнением оглядел
окружающий хаос. Она приготовила немного супа, и он съел его с аппетитом.
Фрэнни накрыла тело Гуса чистой простыней и оставила его на кровати
старого Джека Хэнсона, перед окном с видом на океан. Потом она пришла в
парк и стала швырять камешки в пруд, ни о чем не думая. Но подсознательно
она поняла, что это уже не была та странная апатия, которая охватила ее
после смерти отца. С тех пор она постепенно все больше приходила в себя.
Она взяла розовый куст в цветочном магазине Натана и аккуратно посадила
его на могиле Питера. Она понадеялась, что куст хорошо приживется. Ее
теперешнее бездумное состояние было чем-то вроде отдыха после смерти Гуса.
Оно ничем не напоминало то преддверие безумия, в котором она находилась
раньше.
Но вскоре ей надо будет подумать о том, что делать дальше, и,
по-видимому, в этих мыслях будет присутствовать Гарольд Лаудер. Но не
только потому, что она и Гарольд были единственными оставшимися в живых
людьми в этом районе, но и потому, что она просто не могла себе
представить, что случится с Гарольдом, если некому будет за ним
присмотреть. Он ей по-прежнему не слишком-то нравился, но, во всяком
случае, он попытался быть тактичным, и оказалось, что у него есть хоть
какие-то представления о приличиях.
Гарольд оставил ее в покое с момента их встречи, состоявшейся четыре
дня назад, возможно, проявив уважение к ее желанию остаться один на один
со своим горем. Но время от времени она замечала "Кадиллак" Роя
Брэннигана, бесцельно круживший по городским улицам. И дважды, при
соответствующем направлении ветра, до окна ее спальни донеслось
постукивание пишущей машинки. Сам факт того, что она могла услышать этот
звук, несмотря на то, что дом Лаудеров находился почти в миле от нее,
подчеркивал реальность случившегося. Она немного удивилась, что, хотя
Гарольд и позаимствовал чужой "Кадиллак", он не заменил свою механическую
пишущую машинку на одну из этих гудящих электрических торпед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136