- Вы первый встретившийся
мне живой человек, во всяком случае, за последнюю неделю. Остановитесь у
меня?
- С удовольствием.
- Вы южанин?
- Из Восточного Техаса.
- Стало быть, восточник, - сказал Бэйтмен и сам засмеялся над своей
шуткой. Пройдя мимо картины, самого обычного пейзажа с изображением лесов
за дорогой, он направился к оранжевому с белым переносному холодильнику на
обочине. На холодильнике лежала свернутая белая скатерть для пикников.
- Когда-то она принадлежала общине баптистов в Вудсвилле, - сказал
Бэйтмен, разворачивая скатерть. - Теперь она моя. Не думаю, что баптисты
очень без нее страдают. Теперь они все дома, у Христа за пазухой. Во
всяком случае, баптисты Вудсвилля. Коджак, не наступай на скатерть.
Контролируй свое поведение - никогда не забывай об этом, Коджак. Не хотите
ли перейти через дорогу и умыться, мистер Редман?
- Зовите меня просто Стью.
- О'кей.
Они спустились с обочины и умылись холодной, чистой водой. Вниз по
течению от них лакал воду Коджак. Во встрече с этим человеком было что-то
приятное и правильное.
Весело лая, Коджак побежал по направлению к лесу. Он спугнул лесного
фазана, и Стью видел, как тот с шумом вылетел из кустов. С некоторым
удивлением Стью подумал, что, возможно, так или иначе, все будет хорошо.
Так или иначе.
Икра ему не очень понравилась - вкус как у холодной заливной рыбы. Но
у Бэйтмена оказались также пепперони, салями, две банки сардин, несколько
слегка лежалых яблок и большая коробка прессованных плиток инжира.
Прессованный инжир прекрасно действует на кишечник, - сказал Бэйтмен.
Кишечник Стью не доставлял ему никаких проблем с тех пор, как он выбрался
из Стовингтона и отправился в путь пешком, но прессованный инжир все равно
ему понравился.
Во время еды Бэйтмен сказал Стью, что он был доцентом социологии в
Вудсвилльском колледже.
- Вудсвилль, - сказал он Стью, - это небольшой городок в шести милях
по дороге отсюда.
Жена Бэйтмена умерла шесть лет назад. Детей у них не было.
Большинство коллег не желали иметь с ним дело, и желание это он искренне
разделял.
- Они думали, что я чокнутый, - сказал он. - Высокая вероятность их
правоты тем не менее не могла улучшить наши отношения.
Эпидемию супергриппа он воспринял с подобающим хладнокровием, так как
наконец-то у него появилась возможность оставить работу и рисовать целыми
днями, как он всегда мечтал.
Деля десерт (торт Сары Ли) на две части и вручая Стью его половину на
бумажной тарелочке, он сказал:
- Я ужасный художник, ужасный. Но я просто сказал самому себе, что
никто сейчас на всей земле не рисует пейзажи лучше Глендона Пеквода
Бэйтмена. Дешевый эгоистический трюк, но я сам его придумал.
- Коджак и раньше был вашей собакой?
- Нет - это было бы уж слишком удивительное совпадение, не правда ли?
Я думаю, Коджак принадлежал кому-то из городских жителей. Я встретил его
случайно, но так как я не знал его клички, то мне пришлось окрестить его
снова. Он, похоже, не возражает. Извините меня, Стью, я на минутку.
Он перебежал трусцой через дорогу, и Стью услышал плеск воды. Вскоре
он появился снова, и его брючины были закатаны до колен. В каждой руке он
держал по мокрой упаковке из шести банок нарангансеттского пива.
- Надо было выпить за едой. Как глупо, что я забыл.
- Сейчас тоже неплохо, - сказал Стью, вытаскивая банку из упаковки. -
Спасибо.
Они открыли пиво, и Бэйтмен поднял свою банку.
- За нас, Стью. Пусть дни наши будут счастливыми, пусть все желания
наши будут удовлетворены, и пусть наши задницы не болят или болят не
сильно.
- Аминь. - Они чокнулись банками и начали пить. Глотнув, Стью
подумал, что никогда до этого момента вкус пива не казался ему таким
приятным, и что, возможно, никогда в будущем это ощущение не повторится.
- Вы не слишком-то многословны, - сказал Бэйтмен. - Я надеюсь, что вы
не думаете, будто я, так сказать, пускаюсь в пляс на могиле мира?
- Нет, - сказал Стью.
- Я был предубежден против мира, - сказал Бэйтмен. - Я свободно это
признаю. Мир в последней четверти двадцатого столетия обладал для меня по
крайней мере всем очарованием восьмидесятилетнего старика, умирающего от
рака толстой кишки. Говорят, что болезнь поражает все народы запада, когда
столетие - каждое столетие - подходит к концу. Мы всегда заворачиваемся в
саван и начинаем расхаживать, возвещая скорый конец Иерусалима... или
Кливленда, в нашем случае. Пляска святого Витта поразила Европу во второй
половине пятнадцатого века. Бубонная чума - черная смерть - косила людей в
конце четырнадцатого. Мы так привыкли к гриппу, - для нас ведь это обычная
простуда, не так ли? - что никто уже, кроме историков, не подозревает о
том, что СТО ЛЕТ НАЗАД ОН ЕЩЕ НЕ СУЩЕСТВОВАЛ.
На протяжении трех последних десятилетий каждого столетия появляются
религиозные маньяки, которые с цифрами в руках начинают доказывать, что
близится очередной Армагеддон. Такие люди, разумеется, существуют всегда,
но к концу столетия их ряды начинают расти... и очень многие начинают
принимать их всерьез. Появляются монстры. Гун Аттила, Чингиз Хан, Джек
Потрошитель, Лиззи Борден. В наше время, если угодно, это были Чарльз
Мэнсон, Ричард Спек, Тед Банди. Коллеги с еще большим воображением, чем у
меня, предположили, что в конце каждого столетия Западному Человеку
необходимо слабительное, так чтобы он мог предстать перед следующим
столетием очищенным и исполненным нового оптимизма. В данном же случае нам
поставили суперклизму, и если подумать, то это выглядит совершенно
разумно. В конце концов, мы приближаемся не только к концу века, но и к
концу тысячелетия.
Бэйтмен выдержал паузу.
- Похоже, я все-таки пустился в пляс на могиле мира. Еще пива?
Стью взял еще одну банку и подумал о том, что сказал Бэйтмен.
- Это еще не конец, - сказал он после паузы. - Во всяком случае, мне
так не кажется. Просто... переменка между уроками.
- Довольно точно. Хорошо сказано. Если вы не возражаете, я, пожалуй,
вернусь к своей картине.
- Валяйте.
- Вы видели других собак? - спросил Бэйтмен в тот момент, когда на
дороге возник радостно скачущий Коджак.
- Нет.
- И я не видел. Одного человека я все-таки увидел, но Коджак, похоже,
единственный представитель своего вида.
- Раз жив он, то должны быть и другие.
- Не очень-то научное утверждение, - добродушно сказал Бэйтмен. -
Покажите мне вторую собаку, предпочтительнее суку, и я поверю, что где-то
бегает еще и третья. Но выводить из факта существования одной собаки тот
факт, что существует вторая, едва ли справедливо.
- Я видел коров, - произнес Стью задумчиво.
- Коровы - да, и еще олени. Но лошади все подохли.
- Это правда, - согласился Стью. По пути он видел несколько лошадиных
трупов. - Но почему это так?
- Ни малейшего представления. Все мы дышим примерно одинаковым
способом. А это, похоже, прежде всего заболевание дыхательных путей. Но
нет ли здесь какого-нибудь другого фактора? Люди, собаки и лошади
заболевают. Коровы и олени - нет. Крысы, похоже, исчезли ненадолго, но
сейчас появились снова. - Бэйтмен яростно смешивал краски на палитре. -
Повсюду кошки, прямо чума, и насколько я могу видеть, жизнь насекомых ни в
чем не изменилась. Конечно, небольшие промахи человечества редко оказывают
на них влияние, да и комар, заболевший гриппом, - слишком уж нелепо звучит
Ни в чем не просматривается явной закономерности. Это какое-то безумие.
- Разумеется, - сказал Стью, открывая следующую банку. Голова его
приятно гудела.
- Мы наблюдаем интересные сдвиги в экологии, - сказал Бэйтмен. Он
совершал ужасную ошибку, пытаясь вписать Коджака в картину. - Остатки
человечества, возможно, и сумеют наладить процесс воспроизведения, но
найдет ли Коджак себе подругу? Станет ли он когда-нибудь гордым папашей?
- Бог мой, может быть, и нет.
Бэйтмен встал, положил палитру на стул и взял новую банку пива.
- Может быть, вы и правы, - сказал он. - Наверное, где-то остались
другие люди, другие собаки, другие лошади. Может быть, среди этих
уцелевших особей есть и беременные. Возможно, в Соединенных Штатах
найдутся дюжины женщин, которые прямо сейчас занимаются любовью. Но
некоторые животные вполне могут окончательно исчезнуть. Если вычесть из
равенства собак, олени - похоже, не обладающие восприимчивостью к болезни
- одичают. Разумеется, не хватит людей для того, чтобы истреблять лишнее
поголовье. На несколько лет охотничий сезон будет отменен.
- Ну, лишнее поголовье просто будет голодать, - сказал Стью.
- Нет, не будет. Не все, далеко не все. Во всяком случае, не здесь.
Не знаю уж, что произойдет в Восточном Техасе, но в Новой Англии много
садов и огородов. В течение лет семи здесь не будет ни одного голодающего
оленя. Если через несколько лет вы окажетесь в этих местах, Стью, то для
того чтобы пробраться к дороге, вам придется отпихивать оленей локтями.
Стью поразмыслил и, наконец, спросил:
- А вы не преувеличиваете?
- Не думаю. Конечно, может быть, я забыл какой-то самый существенный
фактор, но, честно говоря, мне так не кажется. Так что давайте возьмем мою
гипотезу о влиянии полного или почти полного уничтожения собак на
популяцию оленей и распространим ее на взаимоотношения других видов.
Огромное число кошек. Что это значит? Ну, я уже говорил, что на какое-то
время крысы исчезли, но сейчас они вернулись. Но если число кошек будет
неконтролируемо возрастать, ситуация может снова измениться. Мир без кошек
- звучит поначалу неплохо, но кто знает.
- Как вы думаете, сможет ли человечество выжить?
- Существует две возможности, - сказал Бэйтмен, - способные ему в
этом воспрепятствовать. Во всяком случае, в настоящий момент я вижу только
две. Первая заключается в том, что у детей может не быть иммунитета.
- Вы хотите сказать, что они умрут, как только родятся на свет?
- Да, а может быть, даже раньше. Менее вероятно, но все же возможно,
что супергрипп подействовал на оставшихся в живых стерилизующим образом.
- Но это безумно, - сказал Стью.
- Как свинка, - сухо ответил Глен Бэйтмен.
- Но если женщины, ожидающие ребенка, обладают иммунитетом...
- Да, в некоторых случаях иммунитет, как, впрочем, и заразное
заболевание, может передаваться от матери к ребенку. Но не во всех. На это
нельзя рассчитывать. Будущее этих детей очень неопределенно. Конечно, их
матери обладают иммунитетом, но статистическая вероятность говорит в
пользу того, что их отцы заболели и умерли.
- Какова другая возможность?
- Мы можем сами завершить дело уничтожения человеческого рода, -
спокойно сказал Бэйтмен. - Я действительно думаю, что это _о_ч_е_н_ь
вероятный вариант. Не сейчас, разумеется, потому что мы слишком рассеяны
по поверхности земли. Но человек - это стадное, социальное животное, и в
конце концов мы соберемся вместе. Когда мы соберемся вместе, мы сможем
рассказывать друг другу истории о том, как мы пережили великую эпидемию
1990 года. Большинство сформировавшихся обществ будут представлять собой
примитивные диктатуры, возглавляемые маленькими Цезарями. Несколько будут
представлять собой просвещенные, демократические общества, и я могу
сказать точно, что будет необходимым условием возникновения таких обществ
и девяностых годах и в самом начале двадцать первого века: это будут
общества технически грамотных людей, способных снова включить свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
мне живой человек, во всяком случае, за последнюю неделю. Остановитесь у
меня?
- С удовольствием.
- Вы южанин?
- Из Восточного Техаса.
- Стало быть, восточник, - сказал Бэйтмен и сам засмеялся над своей
шуткой. Пройдя мимо картины, самого обычного пейзажа с изображением лесов
за дорогой, он направился к оранжевому с белым переносному холодильнику на
обочине. На холодильнике лежала свернутая белая скатерть для пикников.
- Когда-то она принадлежала общине баптистов в Вудсвилле, - сказал
Бэйтмен, разворачивая скатерть. - Теперь она моя. Не думаю, что баптисты
очень без нее страдают. Теперь они все дома, у Христа за пазухой. Во
всяком случае, баптисты Вудсвилля. Коджак, не наступай на скатерть.
Контролируй свое поведение - никогда не забывай об этом, Коджак. Не хотите
ли перейти через дорогу и умыться, мистер Редман?
- Зовите меня просто Стью.
- О'кей.
Они спустились с обочины и умылись холодной, чистой водой. Вниз по
течению от них лакал воду Коджак. Во встрече с этим человеком было что-то
приятное и правильное.
Весело лая, Коджак побежал по направлению к лесу. Он спугнул лесного
фазана, и Стью видел, как тот с шумом вылетел из кустов. С некоторым
удивлением Стью подумал, что, возможно, так или иначе, все будет хорошо.
Так или иначе.
Икра ему не очень понравилась - вкус как у холодной заливной рыбы. Но
у Бэйтмена оказались также пепперони, салями, две банки сардин, несколько
слегка лежалых яблок и большая коробка прессованных плиток инжира.
Прессованный инжир прекрасно действует на кишечник, - сказал Бэйтмен.
Кишечник Стью не доставлял ему никаких проблем с тех пор, как он выбрался
из Стовингтона и отправился в путь пешком, но прессованный инжир все равно
ему понравился.
Во время еды Бэйтмен сказал Стью, что он был доцентом социологии в
Вудсвилльском колледже.
- Вудсвилль, - сказал он Стью, - это небольшой городок в шести милях
по дороге отсюда.
Жена Бэйтмена умерла шесть лет назад. Детей у них не было.
Большинство коллег не желали иметь с ним дело, и желание это он искренне
разделял.
- Они думали, что я чокнутый, - сказал он. - Высокая вероятность их
правоты тем не менее не могла улучшить наши отношения.
Эпидемию супергриппа он воспринял с подобающим хладнокровием, так как
наконец-то у него появилась возможность оставить работу и рисовать целыми
днями, как он всегда мечтал.
Деля десерт (торт Сары Ли) на две части и вручая Стью его половину на
бумажной тарелочке, он сказал:
- Я ужасный художник, ужасный. Но я просто сказал самому себе, что
никто сейчас на всей земле не рисует пейзажи лучше Глендона Пеквода
Бэйтмена. Дешевый эгоистический трюк, но я сам его придумал.
- Коджак и раньше был вашей собакой?
- Нет - это было бы уж слишком удивительное совпадение, не правда ли?
Я думаю, Коджак принадлежал кому-то из городских жителей. Я встретил его
случайно, но так как я не знал его клички, то мне пришлось окрестить его
снова. Он, похоже, не возражает. Извините меня, Стью, я на минутку.
Он перебежал трусцой через дорогу, и Стью услышал плеск воды. Вскоре
он появился снова, и его брючины были закатаны до колен. В каждой руке он
держал по мокрой упаковке из шести банок нарангансеттского пива.
- Надо было выпить за едой. Как глупо, что я забыл.
- Сейчас тоже неплохо, - сказал Стью, вытаскивая банку из упаковки. -
Спасибо.
Они открыли пиво, и Бэйтмен поднял свою банку.
- За нас, Стью. Пусть дни наши будут счастливыми, пусть все желания
наши будут удовлетворены, и пусть наши задницы не болят или болят не
сильно.
- Аминь. - Они чокнулись банками и начали пить. Глотнув, Стью
подумал, что никогда до этого момента вкус пива не казался ему таким
приятным, и что, возможно, никогда в будущем это ощущение не повторится.
- Вы не слишком-то многословны, - сказал Бэйтмен. - Я надеюсь, что вы
не думаете, будто я, так сказать, пускаюсь в пляс на могиле мира?
- Нет, - сказал Стью.
- Я был предубежден против мира, - сказал Бэйтмен. - Я свободно это
признаю. Мир в последней четверти двадцатого столетия обладал для меня по
крайней мере всем очарованием восьмидесятилетнего старика, умирающего от
рака толстой кишки. Говорят, что болезнь поражает все народы запада, когда
столетие - каждое столетие - подходит к концу. Мы всегда заворачиваемся в
саван и начинаем расхаживать, возвещая скорый конец Иерусалима... или
Кливленда, в нашем случае. Пляска святого Витта поразила Европу во второй
половине пятнадцатого века. Бубонная чума - черная смерть - косила людей в
конце четырнадцатого. Мы так привыкли к гриппу, - для нас ведь это обычная
простуда, не так ли? - что никто уже, кроме историков, не подозревает о
том, что СТО ЛЕТ НАЗАД ОН ЕЩЕ НЕ СУЩЕСТВОВАЛ.
На протяжении трех последних десятилетий каждого столетия появляются
религиозные маньяки, которые с цифрами в руках начинают доказывать, что
близится очередной Армагеддон. Такие люди, разумеется, существуют всегда,
но к концу столетия их ряды начинают расти... и очень многие начинают
принимать их всерьез. Появляются монстры. Гун Аттила, Чингиз Хан, Джек
Потрошитель, Лиззи Борден. В наше время, если угодно, это были Чарльз
Мэнсон, Ричард Спек, Тед Банди. Коллеги с еще большим воображением, чем у
меня, предположили, что в конце каждого столетия Западному Человеку
необходимо слабительное, так чтобы он мог предстать перед следующим
столетием очищенным и исполненным нового оптимизма. В данном же случае нам
поставили суперклизму, и если подумать, то это выглядит совершенно
разумно. В конце концов, мы приближаемся не только к концу века, но и к
концу тысячелетия.
Бэйтмен выдержал паузу.
- Похоже, я все-таки пустился в пляс на могиле мира. Еще пива?
Стью взял еще одну банку и подумал о том, что сказал Бэйтмен.
- Это еще не конец, - сказал он после паузы. - Во всяком случае, мне
так не кажется. Просто... переменка между уроками.
- Довольно точно. Хорошо сказано. Если вы не возражаете, я, пожалуй,
вернусь к своей картине.
- Валяйте.
- Вы видели других собак? - спросил Бэйтмен в тот момент, когда на
дороге возник радостно скачущий Коджак.
- Нет.
- И я не видел. Одного человека я все-таки увидел, но Коджак, похоже,
единственный представитель своего вида.
- Раз жив он, то должны быть и другие.
- Не очень-то научное утверждение, - добродушно сказал Бэйтмен. -
Покажите мне вторую собаку, предпочтительнее суку, и я поверю, что где-то
бегает еще и третья. Но выводить из факта существования одной собаки тот
факт, что существует вторая, едва ли справедливо.
- Я видел коров, - произнес Стью задумчиво.
- Коровы - да, и еще олени. Но лошади все подохли.
- Это правда, - согласился Стью. По пути он видел несколько лошадиных
трупов. - Но почему это так?
- Ни малейшего представления. Все мы дышим примерно одинаковым
способом. А это, похоже, прежде всего заболевание дыхательных путей. Но
нет ли здесь какого-нибудь другого фактора? Люди, собаки и лошади
заболевают. Коровы и олени - нет. Крысы, похоже, исчезли ненадолго, но
сейчас появились снова. - Бэйтмен яростно смешивал краски на палитре. -
Повсюду кошки, прямо чума, и насколько я могу видеть, жизнь насекомых ни в
чем не изменилась. Конечно, небольшие промахи человечества редко оказывают
на них влияние, да и комар, заболевший гриппом, - слишком уж нелепо звучит
Ни в чем не просматривается явной закономерности. Это какое-то безумие.
- Разумеется, - сказал Стью, открывая следующую банку. Голова его
приятно гудела.
- Мы наблюдаем интересные сдвиги в экологии, - сказал Бэйтмен. Он
совершал ужасную ошибку, пытаясь вписать Коджака в картину. - Остатки
человечества, возможно, и сумеют наладить процесс воспроизведения, но
найдет ли Коджак себе подругу? Станет ли он когда-нибудь гордым папашей?
- Бог мой, может быть, и нет.
Бэйтмен встал, положил палитру на стул и взял новую банку пива.
- Может быть, вы и правы, - сказал он. - Наверное, где-то остались
другие люди, другие собаки, другие лошади. Может быть, среди этих
уцелевших особей есть и беременные. Возможно, в Соединенных Штатах
найдутся дюжины женщин, которые прямо сейчас занимаются любовью. Но
некоторые животные вполне могут окончательно исчезнуть. Если вычесть из
равенства собак, олени - похоже, не обладающие восприимчивостью к болезни
- одичают. Разумеется, не хватит людей для того, чтобы истреблять лишнее
поголовье. На несколько лет охотничий сезон будет отменен.
- Ну, лишнее поголовье просто будет голодать, - сказал Стью.
- Нет, не будет. Не все, далеко не все. Во всяком случае, не здесь.
Не знаю уж, что произойдет в Восточном Техасе, но в Новой Англии много
садов и огородов. В течение лет семи здесь не будет ни одного голодающего
оленя. Если через несколько лет вы окажетесь в этих местах, Стью, то для
того чтобы пробраться к дороге, вам придется отпихивать оленей локтями.
Стью поразмыслил и, наконец, спросил:
- А вы не преувеличиваете?
- Не думаю. Конечно, может быть, я забыл какой-то самый существенный
фактор, но, честно говоря, мне так не кажется. Так что давайте возьмем мою
гипотезу о влиянии полного или почти полного уничтожения собак на
популяцию оленей и распространим ее на взаимоотношения других видов.
Огромное число кошек. Что это значит? Ну, я уже говорил, что на какое-то
время крысы исчезли, но сейчас они вернулись. Но если число кошек будет
неконтролируемо возрастать, ситуация может снова измениться. Мир без кошек
- звучит поначалу неплохо, но кто знает.
- Как вы думаете, сможет ли человечество выжить?
- Существует две возможности, - сказал Бэйтмен, - способные ему в
этом воспрепятствовать. Во всяком случае, в настоящий момент я вижу только
две. Первая заключается в том, что у детей может не быть иммунитета.
- Вы хотите сказать, что они умрут, как только родятся на свет?
- Да, а может быть, даже раньше. Менее вероятно, но все же возможно,
что супергрипп подействовал на оставшихся в живых стерилизующим образом.
- Но это безумно, - сказал Стью.
- Как свинка, - сухо ответил Глен Бэйтмен.
- Но если женщины, ожидающие ребенка, обладают иммунитетом...
- Да, в некоторых случаях иммунитет, как, впрочем, и заразное
заболевание, может передаваться от матери к ребенку. Но не во всех. На это
нельзя рассчитывать. Будущее этих детей очень неопределенно. Конечно, их
матери обладают иммунитетом, но статистическая вероятность говорит в
пользу того, что их отцы заболели и умерли.
- Какова другая возможность?
- Мы можем сами завершить дело уничтожения человеческого рода, -
спокойно сказал Бэйтмен. - Я действительно думаю, что это _о_ч_е_н_ь
вероятный вариант. Не сейчас, разумеется, потому что мы слишком рассеяны
по поверхности земли. Но человек - это стадное, социальное животное, и в
конце концов мы соберемся вместе. Когда мы соберемся вместе, мы сможем
рассказывать друг другу истории о том, как мы пережили великую эпидемию
1990 года. Большинство сформировавшихся обществ будут представлять собой
примитивные диктатуры, возглавляемые маленькими Цезарями. Несколько будут
представлять собой просвещенные, демократические общества, и я могу
сказать точно, что будет необходимым условием возникновения таких обществ
и девяностых годах и в самом начале двадцать первого века: это будут
общества технически грамотных людей, способных снова включить свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136