Даже он,
пожалуй, не смог бы дойти от Боулдера до Недерланда за один день, а что уж
говорить об этой старой чокнутой дуре. Но у него появилась возможность
прокатиться и кое о чем подумать.
Теперь, без четверти семь, по пути обратно он решил немного
отдохнуть. Радиотелефон, который он повесил на руль "Хонды", слабо
потрескивал голосом Ральфа Брентнера. Радиус действия телефонов был не
очень велик, а Ральф был где-то на Флэгстаффе.
Потом в телефоне послышался голос Стью. Он звучал громче и ближе.
Стью был в парке Чатакуа, всего лишь в четырех милях от местоположения
Гарольда.
- Повтори еще раз, Ральф.
Снова раздался голос Ральфа. Похоже, Ральф орал изо всех сил. Может
быть, у него случится удар. Прекрасное событие, чтобы закончить день.
- Здесь ее нет. Прежде чем стемнеет, я спускаюсь! Перехожу на прием.
- Гарольд! - раздался голос Стью. - Вызываю Гарольда Лаудера! Ты
слышишь, Гарольд?
Гарольд поднялся, подошел к мотоциклу, нажал на телефоне переговорную
кнопку и произнес приятным голосом, в котором сквозила необходимая нота
обескураженности:
- Я здесь. Я спускался с дороги. Думал, что кто-то лежит в канаве. Но
это просто старая куртка. Перехожу на прием.
- О'кей. Почему бы тебе не приехать в Чатакуа, Гарольд? Подождем
вместе Ральфа.
Любишь раздавать приказы, жополиз? У меня есть, что тебе ответить.
Есть.
- Гарольд, ты слышишь?
- Да, извини, Стью. Я просто витал в облаках. Я могу быть там через
пятнадцать минут.
- Ты слышишь нас, Ральф? - завопил Стью так, что Гарольд вздрогнул.
- Оставайся в парке Чатакуа, - голос Ральфа пробивался сквозь густые
помехи. - Я еду туда. Отбой.
- Я тоже еду, - сказал Гарольд. - Отбой.
Он выключил радиотелефон, сложил антенну и снова повесил его на руль.
На секунду он застыл на "Хонде", не заводя двигатель. На нем была
армейская куртка. Теплая подкладка не помешает, когда едешь на мотоцикле
на высоте шести тысяч футов, даже если дело происходит в августе. Но
куртка служила и для другой цели. В ней было много карманов на молниях, и
в одном из них лежал "Смит-Вессон"-.38. Гарольд достал револьвер и
повертел его в руках. Револьвер был заряжен.
Сегодня?
А почему бы и нет?
Он затеял эту поездку потому, что у него мог возникнуть шанс остаться
со Стью наедине на достаточно долгий срок. Похоже, такой шанс ему
представился. Но у поездки была и еще одна цель.
Он не собирался доезжать до Недерланда, жалкого, маленького
городишки, примостившегося рядом с Боулдером и известного только тем, что
якобы там однажды останавливалась Патти Херст. Но по мере того, как он
ехал все дальше и дальше, что-то изменилось.
Если положить магнит на один конец стола, а кусок металла - на
другой, то ничего не произойдет. Но если слегка подталкивать кусок металла
к магниту, то в один прекрасный момент он станет продвигаться вперед
немного дальше, чем можно было бы ожидать, исходя из силы толчка.
Подтолкните его еще пару раз, и равновесие между силой трения и силой
притяжения магнита нарушится.
Кошмарный, зачаровывающий процесс.
По пути в Недерланд, на запад, Гарольд почувствовал, как точно такой
же процесс начинается в нем самом.
Было без десяти семь. К половине восьмого он сможет прикончить их
обоих. Фрэн не поднимет тревогу до десяти тридцати, а к тому времени он
будет уже далеко. Но всего этого не случиться, если он будет сидеть без
движения и терять время.
"Хонда" завелась со второй попытки. Хороший мотоцикл. Гарольд
усмехнулся. Гарольд излучал радостное веселье. Он поехал по направлению к
парку Чатакуа.

Сумерки уже начались сгущаться, когда Стью услышал, как мопед
Гарольда въехал в парк. Через мгновение он увидел, как передняя фара
"Хонды" замелькала между деревьями. Потом он увидел одетую в шлем голову
Гарольда, которая поворачивалась туда-сюда, высматривая его.
Стью замахал руками и закричал. Гарольд увидел его, помахал в ответ и
перешел на вторую передачу.
После сегодняшнего дня Стью стал думать о Гарольде значительно
лучше... лучше, чем когда-либо. Идея Гарольда была великолепной, пусть
даже она и не принесла результатов. И Гарольд настоял на том, что будет
искать по дороге на Недерланд... холодновато, должно быть, там, даже
несмотря на теплую куртку. Когда Гарольд подъехал, Стью заметил, что
вечная улыбка Гарольда стала теперь больше похожа на гримасу. Лицо его
было напряженным и слишком бледным. Разочарован, что затея не удалась, -
подумал Стью. Он почувствовал внезапный укол стыда за то, что они с Фрэнни
всегда считали, будто постоянная улыбка Гарольда и его слишком дружелюбное
обращение с людьми - всего лишь нечто вроде камуфляжа. Задумывались ли они
когда-нибудь о том, что парень просто пытается начать жизнь с чистой
страницы, и у него просто не все пока получается?
- Совсем ничего? - спросил он Гарольда, поднимаясь с камня.
- Ничего, - сказал Гарольд. Улыбка появилась снова, но она была
больше похожа на маску. Лицо его было смертельно бледным. Руки его были
засунуты в карманы куртки.
- Неважно. Это была отличная идея. Скорее всего, она уже вернулась к
себе домой. А если нет, то мы можем продолжить поиски завтра.
- Но это уже будет больше похоже на поиски трупа.
Стью вздохнул.
- Может быть... да, может быть. Не хочешь ли поехать ко мне
поужинать, Гарольд?
- Что? - Стью показалось, что Гарольд слегка отшатнулся в сгущавшийся
под деревьями сумрак. Улыбка его стала еще напряженней.
- Поужинать, - терпеливо повторил Стью. - Фрэнни будет рада тебя
видеть. Честное слово. Она действительно будет рада.
- Ну, может быть, - сказал Гарольд, по-прежнему выглядя неуверенно. -
Но я... ну, ты же знаешь, как я к ней отношусь. Может быть, будет лучше,
если мы... просто отложим это ненадолго. Ничего личного. Вы двое так
хорошо друг с другом ладите. Я знаю об этом. - На губах у него снова
засияла искренняя улыбка. Она была заразительной, и Стью улыбнулся в
ответ.
- Тебе решать, Гарольд. Но дверь открыта, в любой момент.
- Спасибо.
- Да нет, это я должен благодарить тебя, - сказал серьезно Стью.
- Меня?
- За то, что ты поднял нас на поиски, когда остальные бросили все на
произвол судьбы. Пусть даже нам и не удалось ее найти. Разреши, я пожму
тебе руку. - Стью протянул руку для рукопожатия. Гарольд уставился на нее
отсутствующим взглядом, и на мгновение Стью показалось, что его жест не
будет принят. Потом Гарольд вынул правую руку из кармана куртки -
казалось, она зацепилась за что-то, может быть, за молнию - и пожал руку
Стью. Рука Гарольда была теплой и немного потной.
Стью посмотрел на дорогу.
- Ральф уже должен быть здесь. Надеюсь, он не попал в аварию,
спускаясь с этой чертовой горы. Он... а вот и он.
Стью вышел на обочину. Вдалеке засверкала фара и принялась играть в
прятки за деревьями.
- Да, это он, - сказал Гарольд позади Стью странным бесцветным
голосом.
- И с ним кто-то едет.
- Ч-что?
- Вон там. - Стью показал на вторую фару, которая двигалась вслед за
первой.
- Аааа. - Опять этот странный голос. Стью обернулся.
- С тобой все в порядке, Гарольд?
- Просто устал.
Второе транспортное средство принадлежало Глену Бэйтмену и оказалось
малосильным мопедом. Рядом с ним мотороллер Надин выглядел как "Харли".
Позади Ральфа ехал Ник Андрос. Ник пригласил всех отправиться к ним с
Ральфом домой и выпить кофе и (или) бренди. Стью согласился, но Гарольд
извинился и сказал, что не может.
"Он так чертовски разочарован", - подумал Стью. Симпатия, которую он
ощутил к Гарольду, была не только сильнее, чем когда-либо, но и
длительнее. Он повторил приглашение Ника, но Гарольд только покачал
головой и сказал Стью, что он уже вымотался за день, и что ему надо
поскорее лечь спать.

К тому времени, когда он добрался до дома, он так дрожал, что едва
смог вставить ключ в замочную скважину. Когда он наконец открыл дверь, он
ринулся внутрь, словно за ним по пятам гнался маньяк. Он захлопнул дверь,
повернул ключ и задвинул засов. Потом он на мгновение прислонился к двери
с откинутой головой и с закрытыми глазами, находясь на грани истерических
рыданий. Когда он снова овладел собой, он пробрался из прихожей в гостиную
и зажег все три керосиновые лампы. В комнате стало светло.
Он сел на свой любимый стул и закрыл глаза. Когда сердце его стало
стучать медленнее, он подошел к камину, вынул незакрепленный кирпич и
достал свой дневник. Потом он снова сел, перелистнул страницы на то место,
где он в последний раз остановился, немного помедлил и написал: "14
августа 1990 г." Он писал почти полтора часа.
Он убрал дневник и закрыл его кирпичом. Теперь он был спокоен. Все
свои чувства он перенес на бумагу. Он передал страницам всю свою ненависть
и весь свой страх, но решение его осталось неизменным. Это хорошо. Иногда
после того, как он писал в дневник, им овладевало неспокойное, нервное
чувство. Тогда он знал, что в чем-то сфальшивил или писал без усилия,
которое необходимо для того, чтобы заточить тупой край правды до такой
степени, чтобы при прикосновении к нему выступила кровь. Но этим вечером
он положил на место свой дневник в состоянии покоя и безмятежности.
Гарольд подошел к окну и посмотрел на пустынную улицу. Он спокойно
размышлял о том, как близок он был к тому, чтобы достать револьвер и
попытаться уложить их всех. Но в последний момент какой-то перетершийся
канат все-таки удержал его, вместо того, чтобы порваться.
Теперь ему хотелось спать. День был длинным и полным событий.
Расстегивая рубашку, Гарольд потушил две из трех керосиновых ламп, а
последнюю взял с собой в спальню. Когда он проходил через кухню, взгляд
его упал на открытую дверь в подвал.
Он замер.
Потом он подошел к двери, высоко подняв лампу и спустился по первым
трем ступенькам. Спокойствие в его сердце уступило место страху.
- Кто там? - крикнул он. Ответа не последовало. В свете лампы он
видел плакаты на стенах. Он спустился еще на три ступеньки. - Здесь есть
кто-нибудь?
Нет. Он почувствовал, что там никого не было. Но его страх от этого
не стал меньше.
Потом он спустился вниз и внимательно осмотрел пол. Под окном было
просыпано немного засохшей земли. Гарольд опустил лампу вниз. На земле,
четкий, как отпечаток пальца, был след от теннисной туфли... не
пересекающиеся под прямым углом полосы и не зигзаги, а набор кругов и
линий. Он уставился на след, выжигая его в своем мозгу, а потом ударом
ноги превратил его в небольшое облачко.
- Ты заплатишь! - тихо крикнул Гарольд. - Кто бы ты ни был, ты
заплатишь за это!
Он поднялся по лестнице и долго ходил по дому, отыскивая другие знаки
непрошеного вторжения. Он ничего не нашел. В конце концов он оказался в
гостиной, и спать ему совсем не хотелось. Он уже внутренне соглашался с
мыслью о том, что кто-то - возможно, ребенок - влез к нему просто из
любопытства, когда мысль о дневнике взорвалась у него в мозгу, как
сигнальная ракета в полночном небе. Мотив вторжения был таким очевидным,
таким ужасным, что он чуть было его не просмотрел.
Он подбежал к камину, поднял кирпич и схватил дневник. В первый раз
он по-настоящему понял, насколько же опасна эта тетрадь. Если кто-нибудь
найдет ее, то все будет кончено. Кому, как не ему знать об этом? Разве для
него все не началось с дневника Фрэн?
Он взял дневник с собой в спальню и положил его под подушку вместе со
"Смит-Вессоном", думая о том, что надо сжечь его, но прекрасно зная, что
никогда не сможет этого сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136