- Все хотят украсть мою очередь.
Мона начала рыдать.
- Мы не сделали это не по правилам! Мы пропустили голос, потому что
сделали это не по правилам!
- К чертовой матери, - выругался Стив. - Я слышал голос! Клянусь
Богом, я слышал. Это была правда...
Он хотел взять радио. Пол отвел его руку от приемника, опустил
антенну и пошел через занавеску в другую комнату.
Сестра не могла поверить тому, чему только что была свидетелем; в ней
зашевелился гнев и жалость к этим бедным безнадежным душам. Она большими
шагами целеустремленно направилась в соседнюю комнату, где Пол Торсон
заворачивал приемник в защитный пластик.
Он взглянул на нее, и она подняла руку и дала ему пощечину со всей
праведной яростью. Пощечина растянулась, проскользила по всему лицу и
оставила красный след на щеке. Падая, он прижал, защищая, приемник к себе
и принял его удар грудью. Лежа на боку, уставился, часто мигая, на нее.
- Я никогда не видела такой жестокости в моей жизни! - изрекла
Сестра. - Вы думаете это весело? Вы наслаждаетесь всем этим? Встань,
сволочь! Я размажу тебя по стенке!
Она двинулась к нему, но он успокаивающим жестом выставил вперед
руку, чтобы остановить ее, и она заколебалась.
- Подожди, - прохрипел он. - Стой. Ты ведь не пробовала еще сама
делать это, да?
- Зато ты пробовал это сверх меры!
- Назад. Только подожди и понаблюдай. А потом уже выскажешься, если
еще будешь хотеть.
Он поднялся, продолжая заворачивать приемник, и убрал его обратно в
сундук, затем закрыл висячий замок и затолкнул сундук под кровать.
- После вас, - сказал он, указывая ей на выход в переднюю комнату.
Мона Рамзи забилась в угол, рыдая, муж пытался успокоить ее. Старичок
свернулся у стены, уставившись куда-то в пространство, а Стив стучал и
колотил по стене кулаками, выкрикивая непристойности. Арти очень спокойно
стоял в центре комнаты, в то время как рыжий подросток буйствовал вокруг
него.
- Мона? - сказал Пол.
Сестра стояла за ним. Молодая женщина подняла на него глаза. Старичок
посмотрел на него, тоже сделал и Кевин, и Стив перестал колотить по
стенам.
- Ты права, Мона, - продолжал Пол. - Мы не придерживались правила.
Поэтому не услышали голоса. Так вот, я не утверждаю, что мы услышим их,
если мы будем действовать по правилам завтра. Но завтра будет другой день,
да? Как говорила Скарлет О'Хара. Завтра мы снова будем крутить ручки
приемника и попробуем еще раз. И если мы ничего не услышим завтра, мы
попробуем на следующий день. Вы же понимаете, нужно некоторое время, чтобы
починить радиостанцию и восстановить электростанцию. Это займет некоторое
время. Но завтра мы попробуем снова. Хорошо?
- Конечно, - сказал Стив. - Черт, пройдет какое-то время, прежде чем
восстановят электростанцию! - Он усмехнулся, глядя на всех по очереди. - Я
бьюсь об заклад, что они снова попробуют выйти в эфир! Господи,
восстановить все на пустом месте - вот ведь работка, да?
- Я, бывало, слушал радио круглый день! - подал голос старичок. Он
улыбался, словно полностью погрузился в мечты. - Я, бывало, слушал летом
по радио Метц! Завтра мы услышим кого-нибудь, вот увидите.
Мона оперлась на плечо мужа.
- Мы не следовали правилам, да? Понимаете? Я говорила вам - это важно
иметь правила.
Ее плач прекратился так же внезапно, как и начался.
- Бог поможет нам услышать кого-нибудь, если мы будем следовать
правилам! Завтра! Да, я думаю, это случится завтра!
- Хорошо, - согласился Кевин, прижимая ее сильнее. - Завтра!
- Да, - Пол оглядел комнату вокруг, он улыбался, но в его подвижных
глазах была видна боль. - Мне тоже кажется, что это будет завтра.
Его взгляд встретился со взглядом Сестры.
- Да?
Она заколебалась, но потом поняла. У этих людей не осталось ничего,
ради чего стоило бы жить, кроме радио в сундуке. Без него, без веры на
что-то впереди, без какого-то особенного события единожды в день, они
возможно очень скоро убили бы себя. Если держать приемник включенным все
время, то батарейки скоро сядут, и это будет означать конец надежды. Она
поняла, что Пол Торсон знал, что они возможно никогда больше не услышат по
приемнику человеческого голоса. Но, в некотором роде, он все же был Добрым
Самаритянином. Он сохранял этих людей живыми не только тем, что кормил их.
- Да, - сказала она наконец. - Мне тоже так кажется.
- Хорошо.
Его улыбка расширилась, образуя множество морщинок вокруг глаз.
- Я надеюсь, вы оба играете в покер. У меня есть колода карт и много
спичек. Вы не торопитесь, да?
Сестра посмотрела на Арти. Он стоял ссутулившись, с пустыми глазами,
и она знала, что он думает о кратере на том месте, где был Детройт. Она
понаблюдала за ним немного, и наконец он поднял глаза и ответил слабым, но
уверенным голосом.
- Нет. Я не спешу. Теперь спешить некуда.
- Мы играем пятью картами. Если я выиграю, я буду читать вам мои
стихи, и вы будете улыбаться и наслаждаться. Кто не захочет - будет
вычищать отхожее место. На ваш выбор.
- Я выберу, дело дойдет до этого, - ответила Сестра и решила, что ей
очень понравился Пол Торсон.
- Вы говорите как настоящий игрок, леди!
Он ударил с ликованием в ладоши.
- Добро пожаловать в наш клуб.

33. ВСЕГО ЛИШЬ БУМАГА И КРАСКИ
Свон избегала этого так долго, как могла. Но теперь, когда она
вылезла из ванны с прекрасной теплой водой, отмыв темно-коричневый налет
грязи вместе с кусочками кожи, и добралась до большого полотенца, которое
Леона Скелтон принесла для нее, ей пришлось сделать это. Ей пришлось. Она
посмотрела в зеркало.
Свет падал от одиночной лампы, отрегулированной на минимум, но это
было достаточно. Свон уставилась в овальное стекло над ванной и думала,
что, возможно, видит кого-то в гротескной, безволосой маске для Праздника
Всех Святых. Одна рука, дрожа, поднялась к губам; страшное изображение
сделало тоже самое.
Кусочки кожи свисали с лица, шелушась, словно древесная кора.
Коричневая ссохшаяся полоса пролегла через лоб и переносицу; брови, раньше
такие белые и густые, сгорели совсем. Губы растрескались, словно сухая
земля, и глаза, казалось, провалились в темные дыры черепа. На правой щеке
были две маленькие бородавки, и на губах было еще три таких же. Она видела
такие же штуки, похожие на бородавки, на лбу Джоша, видела коричневые
ожоги на его лице и пеструю, серо-белую кожу, но она привыкла видеть его
таким. На ее лице появились слезы от шока и страха, она смотрела на свою
короткую прическу, где раньше были прекрасные волосы, и мертвую белую
кожу, свисающую с лица.
Она вздрогнула от вежливого стука в дверь ванной комнаты.
- Свон? Ты в порядке, детка? - спросила Леона Скелтон.
- Да, мадам, - ответила она, но голос ее был неуверенным, и она
знала, что женщина заметила это.
После паузы Леона сказала:
- Хорошо, я принесу тебе еду, когда ты будешь готова.
Свон поблагодарила ее, сказала, что она выйдет через несколько минут,
и Леона ушла. Чудовищная маска для Праздника Всех Святых поравнялась с ней
в зеркале.
Она оставила свою грязную одежду Леоне, которая сказала, что
попробует отмыть ее в котелке и высушить над огнем, и потому завернулась в
свободный, мягкий мальчишеский халат и одела белые толстые носки, которые
Леона приготовила для нее. Халат был частью оставшейся одежды сына Леоны.
Джо, который теперь, женщина сказала гордо, жил в Канзас-Сити со своей
семьей и был менеджером супермаркета. Вытаскивая чемодан с его бельем,
Леона призналась Свон и Джошу, что сама она так никогда и не работала.
Тело Свон было чистым. Мыло, которым она воспользовалась, пахло
лилиями, и она с грустью подумала о своем цветущем на солнце садике. Она
выбралась из ванной комнаты и оставила для Джоша лампу зажженной. Дом был
холодным, и она пошла прямо к камину, чтобы снова согреться. Джош спал на
полу под красным одеялом, с головой, лежащей на подушке. Около его головы
стоял передвижной столик с пустой чашкой и миской и парой крошек от
кукурузных оладий. Одеяло сползло с его плеча, Свон наклонилась и
подтянула его к подбородку.
- Он рассказал мне, как вы выбрались вдвоем, - сказала Леона тихо,
чтобы не беспокоить Джоша, хотя он спал так крепко, что было сомнительно,
что он проснется даже если сюда сквозь стену проедет грузовик. Она вошла в
комнату из кухни, неся для Свон поднос с миской подогретого овощного супа,
чашкой хорошей воды и тремя кукурузными лепешками. Свон взяла поднос и
села напротив камина. Дом был спокоен. Дэви Скелтон спал, и, не считая
порывов ветра время от времени, не было ни звука, только потрескивали угли
и тикали часы с маятником, стоявшие на каминной полке и показывавшие без
двадцати минут девять.
Леона опустилась на стул, покрытый яркой, в цветочек, тканью. Ее
колени как бы сами подогнулись. Она поморщилась и потерла их узловатыми,
постаревшими руками.
- Старые кости напоминают о себе, - сказала она. Затем кивнула на
спящего великана. - Он сказал, что ты чрезвычайно бравая маленькая
девочка. Сказал, что если ты чего-либо захотела, решила, то никогда не
бросишь этого. Это правда?
Свон не знала, что сказать. Она пожала плечами, пережевывая жесткую
кукурузную лепешку.
- Ну, ладно, он мне сказал это. Хорошо иметь крепкую волю. Особенно в
такое время, как сейчас. - Ее взгляд перешел мимо Свон к окошку. - Все
изменилось теперь. Все, что было, погибло. Я знаю это. - Ее глаза
сузились. - Я слышу темный голос в этом ветре, - сказала она. - Он
говорит: "Все мое, все мое". Я не думаю, что осталось много людей, как это
ни жалко. Должно быть, сейчас весь мир такой же, как Салливан: все
разрушено, все изменилось, превратилось во что-то совсем другое.
- Во что же? - спросила Свон.
- Кто знает? - пожала плечами Леона. - Мир вовсе не заканчивается.
Это было первое, о чем я подумала. У мира есть крепкая воля. - Она подняла
кривой палец. - Даже если все люди во всех больших городах и маленьких
городишках умирают, и все деревья и урожай станут черными, и облака
никогда не пропустят через себя солнце, мир будет существовать, пусть и
измененным. О, Господь заставил мир сильно завертеться. Он наделил многих
людей здравым смыслом и душой, - людей, таких же, как ты, может быть. И
как твой друг вон там.
Свон решила, что расслышала лай собаки. Это был неуверенный звук,
длился совсем недолго и был заглушен вскоре шумом ветра. Она встала,
выглянула в окошко, затем в другое, но ничего не смогла увидеть.
- Вы слышали лай собаки?
- А? Нет, но вполне возможно, что он был. Бродяжничает по всему
городу, ища пищу. Иногда я оставляю несколько крошек и миску воды на
крылечке. - Она занялась подкладыванием деревяшек в камин, кладя их
поглубже в угли.
Свон сделала еще глоток воды из чашки и решила, что ее зубы не
выдержат битвы с жесткой кукурузной лепешкой. Она взяла лепешку и сказала:
- Будет ли это хорошо, если я вынесу лепешку и воду на крыльцо?
- Конечно, пожалуйста. Думаю, что бродяга тоже хочет есть. Только
смотри, чтобы тебя не унес ветер.
Свон взяла лепешку и чашку с водой и вынесла наружу. Ветер стал
сильнее, чем был днем, неся волны пыли. Ее халат развевался вокруг. Свон
опустила еду и воду на одну из нижних ступеней и огляделась вокруг,
защищая свои глаза от пыли. Нигде не было ни признака собаки. Она пошла
обратно к входной двери, постояла чуть-чуть и собралась войти в дом, как
ей показалось, что она заметила какое-то движение справа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150