- Однако вы высказываете довольно-таки резкие суждения, - улыбнулся
Вайс.
- Мы, старые наци, очень обеспокоены тем, что некоторые лидеры
империи, ведя переговоры с англичанами и американцами, согласились
распустить национал-социалистскую партию. Только фюрер, который через
князя Гогенлое тоже предложил западным державам свои условия сепаратного
мира, не идет на это. Поэтому мы до последнего останемся верны фюреру.
Партия будет жить, пока существует империя! - торжественно объявил Хакке.
- Но ведь Гиммлер уже давно говорил о возможности военного
поражения...
- Да, я знаю об этом. Но если удастся сохранить нас, старых наци, мы
сделаем все, чтобы империя вновь возродилась из пепла. Ведь даже сам
Даллес настаивал, чтобы в новом составе германского правительства пост
имперского комиссара на правах министра по борьбе с хаосом и беспорядками
получил его агент Гизевиус, поскольку он имеет опыт работы в гестапо.
- Значит, еще не все надежды утрачены?
- Нет, - сказал Хакке. - Но только мне очень неприятно,что десятки
тысяч наших переходят на нелегальное положение в более благоприятных
условиях, чем я. Меня хотят сунуть к коммунистам. И знаете, зачем? Чтобы
потом я, как участник Сопротивления, мог дезориентировать оккупационные
власти, спровоцировать их на аресты тех, кто действительно участвовал в
движении Сопротивления. А мне уже за пятьдесят. Я не мальчишка. Не та
голова. Не то воображение.
- Послушайте, - спросил Вайс, - почему вы вначале делали вид, будто
вам неведомы пути, по которым мы переходим на особое положение?
- Почему? - буркнул Хакке. - Да потому, что я все-таки рассчитываю
занять место одного из тех, кто сейчас уходит в подполье. Хочу, чтобы
последняя моя должность в гестапо была выше той, которую я сейчас занимаю.
Думаю, что на это у меня хватит времени, прежде чем и меня бросят в
подполье. И мне интересно было проверить на вас, сколько мне еще следует
продержаться на поверхности. Я очень уважаю и ценю ваш ум, капитан Вайс.
- Однако вы притворщик, - пожурил Иоганн.
- Вы тоже. - И Хакке погрозил Иоганну пальцем. - Задавали всякие
наводящие вопросы, хотя осведомлены гораздо лучше, чем я.
- Привычка, - не смутился Вайс.
- Должно быть, так. - Хакке озабоченно наморщил лоб. - Вы знаете, на
нашей службе человек может внезапно исчезнуть. Особенно в том случае, если
он знает что-нибудь лишнее.
Вайс кивнул.
- Но у меня есть гарантии. Они тут, - Хакке отвернул ковер и постучал
костяшками пальцев по металлическому днищу несгораемого шкафа. Помолчал,
поднял глаза на Вайса. - Вы единственный человек, которому я могу доверить
свою жизнь. Завтра меня должен принять Мюллер. Я знаю, на что иду, но все
же рискну. Потом поздно будет. Если он даст мне, что я хочу, - я буду
требовать звание штурмбанфюрера, - тогда все в порядке. Если же нет,
считайте: старика Хакке больше не существует. Вот вам ключ. Не ранее, чем
через два дня, заберете все из этого шкафа и передадите Шелленбергу. -
Наклонился, прошептал: - Здесь бумаги Гейдриха, и среди них копия досье на
самого фюрера, а также на ряд высокопоставленных людей империи. Шелленберг
доложит обо всем фюреру, ну, и полетят головы, в том числе и голова
Мюллера.
- Вы стащили эти бумаги в гестапо во время бомбежки?
- Я только сохранял их, - гордо поправил Хакке, - сохранял, чтобы они
не достались в руки какомунибудь прохвосту.
- И, кроме этих досье, в шкафу ничего нет?
- Конечно есть, - сказал Хакке. - Здесь спрессованы все нечистоты. Вы
понимаете, как с их помощью можно держать за горло руководителей империи?
Вайс отстранил от себя руку Хакке, сжимавшую ключ:
- Напрасно вы тревожитесь. Я уверен - завтра вы получите звание
штурмбанфюрера.
И, как Хакке ни упрашивал, Вайс не согласился взять у него ключ. И на
прощание Хакке вынужден был признать:
- А вы, Вайс, действительно кристальной чистоты человек. Только не
понимаю, на какого черта вам это нужно?
Когда на следующий вечер Иоганн позвонил ему по телефону, он услышал
властный голос:
- Штурмбанфюрер Хакке слушает!
Новоиспеченный штурмбанфюрер упросил Вайса снова прийти к нему: хотел
показаться в только что полученном мундире. И, желая продемонстрировать
перед Вайсом, какие перспективы безграничной власти открылись перед ним,
привез его к себе в канцелярию и там выслушивал при нем доклады
подчиненных. Это дало Иоганну возможность получить более отчетливое
представление о гигантском размахе подготовки крупных гестаповцев к
переходу в подполье.
А спустя несколько дней во всех берлинских газетах был опубликован
некролог по случаю безвременной кончины штурмбанфюрера Хакке. На похороны
прибыли видные чины секретных служб империи. И старые нацисты, среди
которых было немало награжданных золотыми партийными значками, на своих
плечах вынесли гроб, и поставили его на катафалк, и накрыли флагом со
свастикой.
Возможно, гроб был набит землей, а в это время сам Хакке, сменив
мундир на штатскую одежду, уже только в качестве рядового пассажира
"Люфтганзы" перекочевывал в нейтральную страну. А возможно, в гробу
действительно лежало тело Хакке. Все-таки не в правилах Мюллера была
прощать подчиненным такие выходки, какую позволил себе Хакке, столь
настойчиво потребовав повышения по службе.
Что же касается хранившихся у Хакке досье, то они теперь ни для кого
не представляли интереса. Ни один из руководителей империи не мог
использовать этот концентрат подлости и мерзости во вред другим: было уже
поздно. Оставались считанные секунды исторического времени до той поры,
когда советские артиллерийские орудия должны были пробить последний,
двенадцатый час существования фашистского рейха.
65
Физиономии рядовых сотрудников политической загранразведки СД
приобрели какое-то странное выражение: такие лица Иоганн видел у людей с
ослабленной после длительной болезни памятью.
Прежде всех их отличали равнодушная отчужденность, неразговорчивость,
холодная, чопорная вежливость, - все это давало возможность, общаясь друг
с другом, избегать разговора на сколько-нибудь существенные темы. Теперь
они стали суетливы и бесцеремонно, с жадным любопытством расспрашивали о
"новостях" - таков был псевдоним военной сводки. И у каждого в глазах
замерло еле сдерживаемое отчаяние: не оставят ли его до последних секунд
перед наступлением двенадцатого часа здесь, на Бисмаркштрассе?
Крупные же агенты-зарубежники, напротив, сохраняли достойное
спокойствие. Им легко было соблюдать спосокойствие: все они уготовили себе
в западных странах благоустроенные "норы" и знали, что могут переждать,
отсидеться в них до лучших времен, регулярно получая из банка такие же
суммы, какие они получали всегда в соответствии со своими заслугами и
положением, занимаемым в разведке.
Вайс подметил, что почти все крупные немецкие резиденты, прибыв в
Берлин из той или иной западной страны, где они работали, меньше всего
времени уделяли составлению отчетов. В основном они занимались устройством
дел своих начальников. Повидимому, их обязали обеспечить все удобства для
проживания руководителей германской разведки в тех странах, где резиденты
уже прочно акклиматизировались.
Шелленберг уехал в Швецию.
Густав вызвал к себе пять молодых офицеров, в том числе Вайса, и
представил им человека атлетического сложения, но уже пожилого, плешивого,
с лицом, изборожденным равно глубокими шрамами и морщинами:
- Можете называть его Поль.
Теперь по утрам они впятером регулярно выезжали вместе с Полем в
Груневальдский лес на тренировку. Поль обучал их всевозможным способам
убийства: применяли холодное оружие, различные подсобные средства - кусок
проволоки, бутылочное горлышко. Учились обходиться и одними голыми руками.
Поль сказал, что по приказанию рейхсфюрера он обучает этим же приемам
высших чинов службы, но только на дому у каждого.
В связи с отсутствием Шелленберга у Иоганна было больше свободного
времени, и он смог написать обстоятельную информацию в Центр. Зашифровав,
переправил ее профессору Штутгофу через обусловленный между ними тайник.
Тем временем Генрих выяснил, в каких пунктах размещены секретные
склады, снабжением которых занимался Вилли Шварцкопф. Но когда Иоганн
сверил названия этих пунктов с картой, их на ней не оказалось.
По-видимому, все эти названия были вымышлены или закодированы, и
расшифровать их без ключа не представлялось возможным.
Генрих, услышав об этом, встревожился:
- Значит, дядя мне не доверяет.
- Не горячись, - сказал Вайс. - Возможно, система конспирации такова,
что о местоположении того или иного склада известно только старшему той
группы, которая будет базироваться именно в этом пункте.
- Едва ли, - усомнился Генрих. - Тогда зачем Вилли хранит карту на
внутренней дверце особого, плоского несгораемого шкафа? Я однажды вошел к
нему в кабинет, когда он делал пометки на этой карте, но он сразу же
захлопнул дверцу.
- А что еще в этом шкафу?
- Ничего, только карта. Очевидно, шкаф специально предназначен для
хранения секретных карт. В кабинете было темно, но карту освещал
рефлектор, находящийся внутри шкафа.
- И дядя никогда при тебе не открывал этот шкаф?
- Никогда.
- Ну что ж, возможно, ты прав, - рассудил Иоганн.
- Я понимаю, как это важно! - горячо сказал Генрих. - И сделаю все,
чтобы достать карту.
- Каким же образом?
Генрих пожал плечами:
- В конце концов, он убил моего отца и когда-нибудь должен ответить
за это.
- Не тебе.
- А кому?
- Советским людям за убийство советского человека.
- А я кто? - спросил Генрих. - Фашист?
- Ну, не сердись, - Иоганн положил руку на его плечо. - Не надо,
Генрих. Не надо тебе этого делать.
- Сейчас?
- Вообще никогда.
- Ну, знаешь! - возмутился Генрих и сбросил руку Иоганна со своего
плеча.
- Я не хочу, чтобы ты из мести пачкал себя кровью. Не хочу.
Генрих намеревался возразить, но Иоганн, вынув из кармана карандаш и
бумагу, остановил его:
- Ты же инженер, верно?
- Ну, почти.
- Смотри - вот схема. Когда шкаф открывается, зажигается рефлектор.
Дверца шкафа, нажимая на контакты от провода к замаскированному
фотоаппарату, соединяет их, срабатывает автоматический затвор - и готов
снимок.
- Дядиной спины, - усмехнулся Генрих.
- Ну а если допустить, что дядя в этот момент не будет стоять у
шкафа?
- Что ж, возможно... Не представляю только, где установить
фотоаппарат.
- А ты подумай.
- Но ведь дядя откроет шкаф только тогда, когда ему понадобится
взглянуть на карту.
- Это мы уж знаем. Но можно отозвать его в этот момент.
- Каким же образом?
- Очень просто - телефонным звонком.
- Но прежде, чем подойти к телефону, он закроет дверцу - и все. И
потом, как узнать, когда именно нужно позвонить ему по телефону?
- Видишь ли, - сказал Иоганн, - все это можно объединить проводом в
общую цепь, чтобы, допустим, через пять секунд после телефонного звонка
опускался затвор фотоаппарата.
- А щелчок фотоаппарата?
- Можно высчитать, чтобы он был синхронен со вторым телефонным
звонком. Ведь дядя, не услышав голоса, положит трубку, и новый звонок
совпадет со щелчком камеры.
- Ну что ж, - неуверенно сказал Генрих, - можно попробовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177