Были установлены точные
цифры для каждой европейской страны, сумма которых составила свыше
одиннадцати миллионов человек. Но уже с тысяча девятьсот тридцать третьего
года Грейфельт, Эйхман, Глобке руководили массовыми умерщвлениями евреев.
Вайс испытующе посмотрел на Лансдорфа, проговорил спокойно:
- Главы правительств наших противников приняли на Ялтинской
конференции обязательство наказать военных преступников.
- Вот именно. Вы правильно меня поняли, - сказал Лансдорф.
Вайс заметил ехидно:
- Но я не был в этом доме тогда и не живу в нем сейчас.
Лансдорф сощурился.
- Вас часто видели в Берне на улице Херренгассе. Там, кажется,
расположена резиденция уполномоченного управления стратегической службы
США Аллена Уэлша Даллеса?
- Возможно, за мной вели слежку агенты английской разведки, -
парировал Вайс.
Лансдорф, будто не расслышав, продолжал задумчиво:
- Даллес раньше часто приезжал в Берлин, и некогда я был знаком с
ним, а в тысяча девятьсот тридцать третьем году даже имел с ним длительную
интимную беседу, когда фюрер пригласил его на обед. Юридическая контора
Даллеса представляла в США интересы крупнейших германских монополий, и не
исключено, что он и сейчас по-прежнему защищает их интересы. - Пожевал
губами. - После этой войны Великобритании уже не вернуть прежней своей
мощи. Она превратится в партнера США, и такого партнера, с которым не
будет считаться.
- Возможно, - согласился Вайс, соображая, к чему клонит Лансдорф,
друг и единомышленник Канариса. Несомненно, такая внезапная и явная
переориентировка на США объяснялась страхом: Лансдорф боялся попасть в
число военных преступников.
Голос Лансдорфа зазвучал строго, даже угрожающе:
- Дитрих сообщил мне, что вы воспользовались его оплошностью и
проявили довольно подозрительный интерес к некоторым секретным документам.
По инструкции я обязан доложить об этом.
- Можете не беспокоиться, - ухмыльнулся Вайс, - я уже сам доложил об
этом своему начальству.
- С какой целью?
- Но ведь я тоже знаю эту инструкцию и потому действовал по
инструкции.
Лансдорф взглянул на него с интересом.
- Вы, однако, кое-чему научились, Вайс.
- Под вашим руководством, - скромно признал Иоганн и добавил
укоризненно: - Только напрасно вы хотели силой обязать меня к чему-нибудь.
Я никогда не забуду, чем обязан вам. И готов к услугам.
- Вы правы, Вайс, - вздохнул Лансдорф. - Вы человек прямой. И в
общении с вами следует придерживаться того же принципа.
Вайс встал, склонил голову, приложил руку к сердцу.
- Так вот, - сказал Лансдорф. - Есть одно особое задание среди тех
общих, которые возлагаются в дальнейшем на наши террористические группы.
Кстати, мы хотели бы по юрисдикции считать эти группы партизанскими. Может
статься, что при подходе противника администрация концентрационных лагерей
вследствие каких-либо исключительных обстоятельств не сумеет эвакуировать
или же уничтожить заключенных. В этих случаях на террористические группы
возлагается задача ликвидировать всех, до единого, заключенных и сжечь,
взорвать, по понятным вам соображениям, все специфическое оборудование
лагерей.
Вайс присвистнул.
- Кажется, я начинаю кое-что понимать. Таким образом, с вашей
"партизанской" деятельности будут сняты всякие украшательские покровы
патриотизма, героизма и прочего. И каждого террориста при поимке казнят
как самого вульгарного убийцу беззащитных людей. И все немцы, даже те,
которые прежде сочувствовали вам, с негодованием отрешатся от вас.
- Да, - согласился Лансдорф, - вы меня правильно поняли. - Заявил
гордо: - Я готов погибнуть с честью как борец германского Сопротивления.
Но у меня есть слабость: я хотел бы, чтобы мое имя сохранилось для
истории.
- Так чем я могу быть вам полезен? - деловито осведомился Вайс.
Лансдорф снова молча прошелся по комнате, потом открыл несгораемый
шкаф, вынул запечатанный конверт, подал Вайсу. На конверте было написано:
"Мюнхен, Альберту фон Лансдорфу". Иоганн недоумено поднял глаза.
- Письмо адресовано моему брату, - объяснил Лансдорф. - В нем я
высказываю некоторые свои мысли. И хочу передать это письмо через вас.
- Но я не знаю, доведется ли мне побывать в Мюнхене...
- Я рассчитываю, - перебил его Лансдорф, - что вы снова будете в
Берне. И если каким-нибудь образом это мое письмо случайно попадет к
Даллесу, я не стану упрекать вас. Вам все ясно?
- Да, - сказал Вайс. - Но прежде, чем взять на себя такое щепетильное
поручение, я должен хотя бы в самых общих чертах ознакомиться с
содержанием письма.
- О, не беспокойтесь! - уверил Лансдорф. - Там нет никаких военных
или государственных секретов. Нечто вроде дневниковых записей, в которых я
высказываюсь против уничтожения заключенных в концлагерях, так как считаю
это бесчеловечным.
- Вы благородный человек! - воскликнул Вайс. - И какая
предусмотрительность!
- Во всяком случае, американцы могут быть уверенны: я приму все меры,
чтобы подчиненные мне группы не совершали подобных актов в концлагерях,
размещенных на западной территории Германии.
- А на восточной?
- Достаточно того, - поморщился Лансдорф, - что я спасу тех, кого
перед лицом западных держав считаю целесообразным спасти.
- Значит, на восточных территориях рейха заключенные будут
уничтожены?
- Полагаю, - уклончиво ответил Лансдорф, - с этим справится сама
лагерная администрация, конечно при содействии частей вермахта или с
помощью специально для того выделенных подраздалений СС. Кстати, поскольку
у нас сейчас общее руководство, вам и майору Дитриху поручается небольшая,
всего на два дня, но весьма кропотливая канцелярская работа. Нужно
проверить, как оформлены документы тех, кого, по понятным вам мотивам, мы
направляем сейчас в концлагеря. Делается это под видом перемещения из
одного лагеря в другой, чтобы сохранить, так сказать, длительный стаж
заключения. Вы имеете опыт работы в абвере, знаете все тонкости этого
дела. Приступить можете сейчас же.
Дитрих, как хорошо было известно Вайсу по прошлым временам, привык
взваливать всю работу на других, а себе приписывал чужие заслуги. К тому
же он не располагал даже самыми элементарными познаниями лагерного
делопроизводства, хотя и выдавал себя за специалиста в этой области.
Поэтому его очень обрадовал приход Вайса.
Особых "дел" на новоиспеченных "заключенных" не заводили.
Ограничились только тем, что в "делах" убитых сменили фотографии: вместо
прежних приклеили новые, предварительно подвергнув их искусственной
химической обработке, чтобы придать им давнишний вид. На всех этих "делах"
имелся гриф, означающий, что заключенные подлежат "особому режиму". то
есть должны быть умерщвлены.
К каждому "делу" следовало приложить копию из гестаповской картотеки,
в которой было отмечено, за какого рода "преступление" заключенный
приговорен к казни.
Подпись рейхсфюрера ставилась штампом. И также с помощью штампа
наносился на карточки гриф, означавший, что данный заключенный не может
быть казнен без особого на то распоряжения гестапо.
Нарисованная тушью на обратной стороне карточки в нижнем левом углу
тонкая стрелка с развернутым оперением острием вверх подтверждала, что
этот гриф действителен.
В канцеляриях секретной службы такой значок обычно ставили перед
датой рождения, в перед датой смерти стрелку поворачивали острием вниз.
Если стрелка была без даты, она обозначала только одно - заключенный
должен умереть. Именно этот знак и ставил Иоганн, когда просматривал
документы, следя, чтобы все в них было строго по форме.
Дитрих и не думал проверять его.
По инструкции, к каждой стрелке в "деле" с обеих сторон следовал
прикрепить треугольничек из красной бумаги. Дитрих считал это чисто
канцелярской изощренностью. Но Иоганн знал, что каждая деталь оформления
"дела" имеет особое значение. Поэтому он нарезал треугольнички из черной
бумаги и подсунул коробку Дитриху. И тот машинально продолжал прикреплять
их к карточкам, так как предпочитал работу со скрепками кропотливой возне
с проверкой деталей оформления. Черные бумажки под скрепками обычно
обозначали, что на данного заключенного довольствие не выписывается, -
иначе говоря, лагерная администрация может "списать" его в день прибытия в
лагерь.
Во время их совместной работы Дитрих сообщил Вайсу немало
интересного. Рассказал, например, что все сотрудники мастерских абвера,
которые раньше изготовляли фальшивые советские документы, теперь фабрикуют
фальшивые немецкие документы. И в ожидании лучших времен многие сотрудники
секретных служб превратятся отныне в крестьян, ремесленников, торговцев. А
некоторых даже снабжают документами, подтверждающими, что люди эти
побывали в плену и отпущены советским командованием специально для
пропагандистской работы среди населения. Такие документы владельцы должны
показывать немецкому населению и просить убежища. И если их укроют, то они
обязаны собственноручно расправиться со всей приютившей их семьей. Кроме
того, этим людям вменяется в обязанность выявлять тех германских
военнопленных, которые действительно отпущены советским командованием на
родину, с тем чтобы призывать к сопротивлению фашистам.
Дитрих спросил Вайса, разговаривал ли он о нем с кем-либо из
руководства зарубежной разведывательной службы.
Вайс ответил утвердительно, так как он действительно говорил о
Дитрихе с Густавом.
Дитрих произнес мечтательно:
- Я бы очень хотел оказаться сейчас в Испании: не мог же Франко
забыть, какие услуги мы ему оказывали в подавлении революции. Я думаю, что
Испания станет для немцев самой гостеприимной страной.
Докладывая Густаву об окончании работы, выполнявшейся по поручению
Лансдорфа, Вайс счел необходимым пожаловаться на Дитриха: сказал, что, по
его мнению, тот недостаточно знаком с правилами оформления подобного рода
документов и мог допустить ошибки в этой спешной и вместе с тем требующей
исключительного внимания работе.
Густав успокоил Вайса:
- А, плюньте! Если даже по ошибке и ликвидируют несколько эсэсовцев,
невелика беда.
В следующие дни Вайс вместе с Дитрихом побывал на сборных пунктах
молодежи, зачисленной в подразделения "вервольфа". И хотя у многих из этих
ребят на поясах висели кинжалы, вид у них был довольно жалкий. Почти все
"призывники" были пьяны, шнапс им выдавали без ограничения.
Увидев пришитую к щеке одного мальчишки пуговицу, Вайс
поинтересовался, для чего это нужно. Глаза у мальчишки были заплаканы,
губы дрожали от боли, но он объявил гордо:
- Я прошел высшее испытание на преданность фюреру! - И, боясь
дотронуться до багровой, опухшей щеки, только указал на нее пальцем. -
Можно было съесть крысу, как другие. Но я предпочел это. - Добавил
доверительно: - Мы сами решили подвергнуться испытаниям. А те, кто боится
пройти через испытание, становятся нашими слугами, и мы их порем, если они
не слушают нас.
- Кто это "мы"? - спросил Вайс.
- Те, кого после испытаний посвятили в рыцари.
66
Германия металась, словно тифозный больной. Отступающая немецкая
армия выселяла из восточных районов страны множество людей, некогда
покинувших западные территории, чтобы спастись от воздушных бомбардировок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
цифры для каждой европейской страны, сумма которых составила свыше
одиннадцати миллионов человек. Но уже с тысяча девятьсот тридцать третьего
года Грейфельт, Эйхман, Глобке руководили массовыми умерщвлениями евреев.
Вайс испытующе посмотрел на Лансдорфа, проговорил спокойно:
- Главы правительств наших противников приняли на Ялтинской
конференции обязательство наказать военных преступников.
- Вот именно. Вы правильно меня поняли, - сказал Лансдорф.
Вайс заметил ехидно:
- Но я не был в этом доме тогда и не живу в нем сейчас.
Лансдорф сощурился.
- Вас часто видели в Берне на улице Херренгассе. Там, кажется,
расположена резиденция уполномоченного управления стратегической службы
США Аллена Уэлша Даллеса?
- Возможно, за мной вели слежку агенты английской разведки, -
парировал Вайс.
Лансдорф, будто не расслышав, продолжал задумчиво:
- Даллес раньше часто приезжал в Берлин, и некогда я был знаком с
ним, а в тысяча девятьсот тридцать третьем году даже имел с ним длительную
интимную беседу, когда фюрер пригласил его на обед. Юридическая контора
Даллеса представляла в США интересы крупнейших германских монополий, и не
исключено, что он и сейчас по-прежнему защищает их интересы. - Пожевал
губами. - После этой войны Великобритании уже не вернуть прежней своей
мощи. Она превратится в партнера США, и такого партнера, с которым не
будет считаться.
- Возможно, - согласился Вайс, соображая, к чему клонит Лансдорф,
друг и единомышленник Канариса. Несомненно, такая внезапная и явная
переориентировка на США объяснялась страхом: Лансдорф боялся попасть в
число военных преступников.
Голос Лансдорфа зазвучал строго, даже угрожающе:
- Дитрих сообщил мне, что вы воспользовались его оплошностью и
проявили довольно подозрительный интерес к некоторым секретным документам.
По инструкции я обязан доложить об этом.
- Можете не беспокоиться, - ухмыльнулся Вайс, - я уже сам доложил об
этом своему начальству.
- С какой целью?
- Но ведь я тоже знаю эту инструкцию и потому действовал по
инструкции.
Лансдорф взглянул на него с интересом.
- Вы, однако, кое-чему научились, Вайс.
- Под вашим руководством, - скромно признал Иоганн и добавил
укоризненно: - Только напрасно вы хотели силой обязать меня к чему-нибудь.
Я никогда не забуду, чем обязан вам. И готов к услугам.
- Вы правы, Вайс, - вздохнул Лансдорф. - Вы человек прямой. И в
общении с вами следует придерживаться того же принципа.
Вайс встал, склонил голову, приложил руку к сердцу.
- Так вот, - сказал Лансдорф. - Есть одно особое задание среди тех
общих, которые возлагаются в дальнейшем на наши террористические группы.
Кстати, мы хотели бы по юрисдикции считать эти группы партизанскими. Может
статься, что при подходе противника администрация концентрационных лагерей
вследствие каких-либо исключительных обстоятельств не сумеет эвакуировать
или же уничтожить заключенных. В этих случаях на террористические группы
возлагается задача ликвидировать всех, до единого, заключенных и сжечь,
взорвать, по понятным вам соображениям, все специфическое оборудование
лагерей.
Вайс присвистнул.
- Кажется, я начинаю кое-что понимать. Таким образом, с вашей
"партизанской" деятельности будут сняты всякие украшательские покровы
патриотизма, героизма и прочего. И каждого террориста при поимке казнят
как самого вульгарного убийцу беззащитных людей. И все немцы, даже те,
которые прежде сочувствовали вам, с негодованием отрешатся от вас.
- Да, - согласился Лансдорф, - вы меня правильно поняли. - Заявил
гордо: - Я готов погибнуть с честью как борец германского Сопротивления.
Но у меня есть слабость: я хотел бы, чтобы мое имя сохранилось для
истории.
- Так чем я могу быть вам полезен? - деловито осведомился Вайс.
Лансдорф снова молча прошелся по комнате, потом открыл несгораемый
шкаф, вынул запечатанный конверт, подал Вайсу. На конверте было написано:
"Мюнхен, Альберту фон Лансдорфу". Иоганн недоумено поднял глаза.
- Письмо адресовано моему брату, - объяснил Лансдорф. - В нем я
высказываю некоторые свои мысли. И хочу передать это письмо через вас.
- Но я не знаю, доведется ли мне побывать в Мюнхене...
- Я рассчитываю, - перебил его Лансдорф, - что вы снова будете в
Берне. И если каким-нибудь образом это мое письмо случайно попадет к
Даллесу, я не стану упрекать вас. Вам все ясно?
- Да, - сказал Вайс. - Но прежде, чем взять на себя такое щепетильное
поручение, я должен хотя бы в самых общих чертах ознакомиться с
содержанием письма.
- О, не беспокойтесь! - уверил Лансдорф. - Там нет никаких военных
или государственных секретов. Нечто вроде дневниковых записей, в которых я
высказываюсь против уничтожения заключенных в концлагерях, так как считаю
это бесчеловечным.
- Вы благородный человек! - воскликнул Вайс. - И какая
предусмотрительность!
- Во всяком случае, американцы могут быть уверенны: я приму все меры,
чтобы подчиненные мне группы не совершали подобных актов в концлагерях,
размещенных на западной территории Германии.
- А на восточной?
- Достаточно того, - поморщился Лансдорф, - что я спасу тех, кого
перед лицом западных держав считаю целесообразным спасти.
- Значит, на восточных территориях рейха заключенные будут
уничтожены?
- Полагаю, - уклончиво ответил Лансдорф, - с этим справится сама
лагерная администрация, конечно при содействии частей вермахта или с
помощью специально для того выделенных подраздалений СС. Кстати, поскольку
у нас сейчас общее руководство, вам и майору Дитриху поручается небольшая,
всего на два дня, но весьма кропотливая канцелярская работа. Нужно
проверить, как оформлены документы тех, кого, по понятным вам мотивам, мы
направляем сейчас в концлагеря. Делается это под видом перемещения из
одного лагеря в другой, чтобы сохранить, так сказать, длительный стаж
заключения. Вы имеете опыт работы в абвере, знаете все тонкости этого
дела. Приступить можете сейчас же.
Дитрих, как хорошо было известно Вайсу по прошлым временам, привык
взваливать всю работу на других, а себе приписывал чужие заслуги. К тому
же он не располагал даже самыми элементарными познаниями лагерного
делопроизводства, хотя и выдавал себя за специалиста в этой области.
Поэтому его очень обрадовал приход Вайса.
Особых "дел" на новоиспеченных "заключенных" не заводили.
Ограничились только тем, что в "делах" убитых сменили фотографии: вместо
прежних приклеили новые, предварительно подвергнув их искусственной
химической обработке, чтобы придать им давнишний вид. На всех этих "делах"
имелся гриф, означающий, что заключенные подлежат "особому режиму". то
есть должны быть умерщвлены.
К каждому "делу" следовало приложить копию из гестаповской картотеки,
в которой было отмечено, за какого рода "преступление" заключенный
приговорен к казни.
Подпись рейхсфюрера ставилась штампом. И также с помощью штампа
наносился на карточки гриф, означавший, что данный заключенный не может
быть казнен без особого на то распоряжения гестапо.
Нарисованная тушью на обратной стороне карточки в нижнем левом углу
тонкая стрелка с развернутым оперением острием вверх подтверждала, что
этот гриф действителен.
В канцеляриях секретной службы такой значок обычно ставили перед
датой рождения, в перед датой смерти стрелку поворачивали острием вниз.
Если стрелка была без даты, она обозначала только одно - заключенный
должен умереть. Именно этот знак и ставил Иоганн, когда просматривал
документы, следя, чтобы все в них было строго по форме.
Дитрих и не думал проверять его.
По инструкции, к каждой стрелке в "деле" с обеих сторон следовал
прикрепить треугольничек из красной бумаги. Дитрих считал это чисто
канцелярской изощренностью. Но Иоганн знал, что каждая деталь оформления
"дела" имеет особое значение. Поэтому он нарезал треугольнички из черной
бумаги и подсунул коробку Дитриху. И тот машинально продолжал прикреплять
их к карточкам, так как предпочитал работу со скрепками кропотливой возне
с проверкой деталей оформления. Черные бумажки под скрепками обычно
обозначали, что на данного заключенного довольствие не выписывается, -
иначе говоря, лагерная администрация может "списать" его в день прибытия в
лагерь.
Во время их совместной работы Дитрих сообщил Вайсу немало
интересного. Рассказал, например, что все сотрудники мастерских абвера,
которые раньше изготовляли фальшивые советские документы, теперь фабрикуют
фальшивые немецкие документы. И в ожидании лучших времен многие сотрудники
секретных служб превратятся отныне в крестьян, ремесленников, торговцев. А
некоторых даже снабжают документами, подтверждающими, что люди эти
побывали в плену и отпущены советским командованием специально для
пропагандистской работы среди населения. Такие документы владельцы должны
показывать немецкому населению и просить убежища. И если их укроют, то они
обязаны собственноручно расправиться со всей приютившей их семьей. Кроме
того, этим людям вменяется в обязанность выявлять тех германских
военнопленных, которые действительно отпущены советским командованием на
родину, с тем чтобы призывать к сопротивлению фашистам.
Дитрих спросил Вайса, разговаривал ли он о нем с кем-либо из
руководства зарубежной разведывательной службы.
Вайс ответил утвердительно, так как он действительно говорил о
Дитрихе с Густавом.
Дитрих произнес мечтательно:
- Я бы очень хотел оказаться сейчас в Испании: не мог же Франко
забыть, какие услуги мы ему оказывали в подавлении революции. Я думаю, что
Испания станет для немцев самой гостеприимной страной.
Докладывая Густаву об окончании работы, выполнявшейся по поручению
Лансдорфа, Вайс счел необходимым пожаловаться на Дитриха: сказал, что, по
его мнению, тот недостаточно знаком с правилами оформления подобного рода
документов и мог допустить ошибки в этой спешной и вместе с тем требующей
исключительного внимания работе.
Густав успокоил Вайса:
- А, плюньте! Если даже по ошибке и ликвидируют несколько эсэсовцев,
невелика беда.
В следующие дни Вайс вместе с Дитрихом побывал на сборных пунктах
молодежи, зачисленной в подразделения "вервольфа". И хотя у многих из этих
ребят на поясах висели кинжалы, вид у них был довольно жалкий. Почти все
"призывники" были пьяны, шнапс им выдавали без ограничения.
Увидев пришитую к щеке одного мальчишки пуговицу, Вайс
поинтересовался, для чего это нужно. Глаза у мальчишки были заплаканы,
губы дрожали от боли, но он объявил гордо:
- Я прошел высшее испытание на преданность фюреру! - И, боясь
дотронуться до багровой, опухшей щеки, только указал на нее пальцем. -
Можно было съесть крысу, как другие. Но я предпочел это. - Добавил
доверительно: - Мы сами решили подвергнуться испытаниям. А те, кто боится
пройти через испытание, становятся нашими слугами, и мы их порем, если они
не слушают нас.
- Кто это "мы"? - спросил Вайс.
- Те, кого после испытаний посвятили в рыцари.
66
Германия металась, словно тифозный больной. Отступающая немецкая
армия выселяла из восточных районов страны множество людей, некогда
покинувших западные территории, чтобы спастись от воздушных бомбардировок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177