По-королевски: небрежно и гордо, - раскинулась Машенька на переднем
сиденьи "ЗИЛа" и снисходительно инспектировала Москву. Сзади сидели
Кузьма Егорович и переодевшийся в штатское Равиль: у каждого в руках -
по бумажке.
- Давай-давай, ничего! - подмигнул Кузьма Егорович и просуфлировал: -
Ввиду недоразумения, произошедшего как не по вашей, так и не по нашей
вине! ну!
Равиль, усиливаясь всем лицом, принялся произносить по-французски на-
писанную русскими буквами фразу:
- Ввиду не! недоразумения! произошедшего как не по вашей!
- Видишь! - подбодрил Кузьма Егорович и вдруг переменил ход разгово-
ра: - Послушай, Равиль. А ты на меня не стучишь? Как на духу, а?
Равиль глянул на шефа чистыми, ясными глазами младенца.
- Ладно! - махнул Кузьма Егорович рукою. - Давай дальше, - и уткнулся
в русский оригинал: - Считаю наш договор расторгнутым.
- Считаю наш договор расторгнутым, - на ломаном французском вымучил
Равиль!
- !и предлагаю покинуть пределы страны в двадцать четыре часа, - про-
должил с чуть большей беглостью, только не в "ЗИЛе" уже, а в мчащейся по
вечерней Москве "Волге".
На заднем сиденьи, стиснутая с обеих сторон ребятками в штатском,
выслушала ответный меморандум Жюли. Поглядела налево. Направо. Сказала:
- Хочу в туалет.
- Что? - не понял Равиль.
- Пи-пи! - агрессивно прикрикнула Жюли и попыталась продемонстриро-
вать.
Равиль обдумал непростую ситуацию, решился:
- Подвези ее к сортиру!
Черная "Волга" включила вдруг красно-синюю мигалку, душераздирающе
взвыла сиреною и, развернувшись на месте, резко ушла в переулок!
Первая дверца, возле которой они остановились, оказалась заколоченной
крест-накрест, а по доске надпись мелом: РЕМОНТ. Водитель круто сдал на-
зад, скрипнул шинами и двинул дальше, распугивая прохожих и проезжих си-
реною!
У следующей точки слово ТУАЛЕТ, рельефом выложенное некогда на фрон-
тоне, было сбито, оттеняя табличку: МАГАЗИН "МЕРКЮРИЙ". Мелкая фарца
бросилась к автомобилю:
- Сдаете че?
- Тьфу ты! - выругался водитель.
- Хочу в туалет! - капризно повизгивала Жюли. - Хочу пи-пи!!
У следующей дверцы даже не остановились, заметив на малой скорости
надпись над висящим замком: НЕТ ВОДЫ.
- Хочу пи-пи!!!
Длинный хвост дам тянулся из дверей туалета следующего, наконец -
действующего.
- Тормози, - приказал Равиль, кивнул Жюли и пошел, ведя ее за руку,
мимо очереди - туда, в дверцу.
Мгновенье спустя и Жюли, и Равиль вылетели наружу, сопровождаемые ди-
ким скандальным ором и чуть ли не колотушками возмущенных совженщин, так
что едва успели скрыться в машине.
- Хочу в туалет! - требовала Жюли.
- Да слышу я, слышу! - заорал выведенный из себя Равиль и приказал
водителю: - Давай под кирпич, на Столешников!
Вечерняя толпа пешеходной улицы едва успевала с визгом разлетаться
перед лакированным капотом. Над входом сияла неоновая вывеска: КООПЕРА-
ТИВ "УЮТ".
- Иди, - кивнул Равиль.
Жюли вылезла, сопровождаемая двумя мальчиками, скрылась за дверцею.
Мальчики замерли по сторонам, как на картине Верещагина.
Жюли показалась через секунду.
- Что еще?! - взревел Равиль.
- L'argent, - требовательно потерла Жюли большой палец о средний и
указательный.
- Ларжан-ларжан! - передразнил Равиль и сунул Жюли красное удостове-
рение с золотым гербом державы на обложке. - Покажешь - пропустят.
Жюли, гордо покачивая бедрами, направилась в туалет!
Тут же, неподалеку, в густой вечерней толпе Вероника остановила моло-
дого бородатого парня и сунула ему под нос диктофон:
- Газета "Figarot". Как вы относитесь к господину Кропачеву?
- Боюсь, - улыбнулся парень, - что у меня получится непереводимая иг-
ра слов!
- К самолету не опоздаем? - осведомился водитель у стоящего на улице,
об "Волгу" облокотившегося Равиля. - Мне, конечно, все равно!
Равиль глянул на часы и решительно ринулся в туалет. Прошел мимо опе-
шившей кассирши, распихал подкрашивающих лица дам, дернул дверь одной
кабинки - раздался визг, другой - мат, третьей!
Узкая потолочная форточка, дорога побега, была открыта настежь, и из
нее, перечеркивая черноту московского неба, сеялся снежок.
- У-до-сто-ве-ре-ни-е! - простонал Равиль, вылетел вон и, явно имея в
виду не честную профессию Жюли, но привычное ругательство, добавил
сквозь зубы: - Пр-р-роститутка французская!
В "Интуристе" шла обычная вечерняя тусовка: подъезжали-отъезжали
собственно интуристы, туда-сюда таскали багаж носильщики, вилась фарца,
похаживали менты с демократизаторами, лениво презирали всех вокруг пута-
ны, бдительный швейцар отделял агнцев от козлищ!
Жюли подошла к администраторше, кивнула на телефон:
- Можно в Париж?
- Только из номера, - глядя куда-то за Жюли, улыбнулась администра-
торша и протянула через ее голову грушу с ключиком, которую небрежно
принял низкорослый человек, насельник Востока. - Вы в каком номере живе-
те? - скользнула по Жюли взглядом. - Давайте визитку!
Жюли как бы не расслышала вопрос, отошла вслед за восточным гостем,
который направлялся в бар, ускорила шаг и успела как раз к моменту, ког-
да две девицы: обе в полтора его роста, но одна беленькая, а другая -
черненькая, обступили насельника.
Тот ткнул пальцем в черненькую, потом в циферблат часов, а от бе-
ленькой отмахнулся и даже чуть ли не прикрикнул, когда она попробовала
проявить назойливость. Слов было не разобрать, да Жюли по-русски и не
понимала, однако смысл сцены читался легче, чем в "Comйdie-Franзaise".
Насельник Востока двинулся к выходу, черненькая, нагло качнув бедрами
перед беленькою и презрительно улыбнувшись на ее - сквозь зубы - смачное
ругательство, прошла мимо Жюли куда-то в вестибюль. Беленькая проводила
черненькую взглядом-лезвием и вернулась к стойке, взобралась на табурет,
ухватила губами соломинку недопитого коктейля.
Жюли подсела.
- Проститутка? - поинтересовалась.
- А что? - агрессивно ответила та.
Жюли радостно и открыто улыбнулась:
- Я тоже - проститутка!
- Ты? - с некоторым недоверием, однако, уже без злобы, спросила бе-
ленькая.
- Ага, - ответила Жюли. - Я. - И добавила поясняюще: - Из Парижа!
А восточный гость подошел к дверям своего номера, отпер, зашел, по
привычке заперся, но, вспомнив про черненькую, отвернул ключик обратно и
даже оставил щелку между дверью и коридором!
Беленькая склонилась к администраторше:
- Наташа, будь другом: закажи Париж на тринадцать-восемнадцатый. Со
справкой. Цека компартии.
- А он оплатит? - недоверчиво спросила администраторша и вдруг прыс-
нула. - Как ты сказала? Цека?! Ну, он дает!
Низкорослый насельник Востока потер ручки, оглядел накрытый стол:
коньячок, рыбка, что-то там еще вкусненькое, чуть поправил тарелочку,
сбросил, насвистывая, пиджак, стянул батник и, оставшись в майке, подо-
шел к зеркалу. Взял дезодорант с шариком на конце и, не без удовольствия
глядя на отражение, стал освежать подмышки.
В дверь постучали.
- Ага, - промурлыкал восточный гость. - Захады, дарагая. Гостьей бу-
дышь.
Вошла Жюли.
- Звать как? - не обернулся насельник.
- У меня, слава Богу, есть профессия, - выдала Жюли по-французски. -
Так что ты не думай, что я - побираться.
Насельник Востока удивленно оглядел совсем не ту, которую ждал, потом
все-таки догадался:
- А-а! Арыгыналы привэзла? - сказал по-русски, но с неимоверным ак-
центом.
Жюли на всякий случай кивнула.
- Мы ж вроде на завтра дагаварывалыс?
Жюли пожала плечами.
- Ладно, давай бистренко, - и достал из стола пачку сторублевок. - Из
Парыша, что ли?
- Oui, oui, - обрадовалась Жюли. - Paris!
- Ну давай, - протянул восточный гость руку. - У миня тут встрэча.
Дэловая. Так что ти ызвины. А если каняку хочиш - захады черыз час, -
перехватил взгляд Жюли, брошенный, впрочем, мимо коньяка на телефон. - А
арыгыналы давай. Вот, - выставил сторублевки. - Десат тисач.
- Нет! - отказалась Жюли. - Не надо денег! Я позвоню, а ты потом зап-
латишь по счету. Договорились? - и пошла на телефон. - Между прочим, в
Париже я зарабатываю - на десять разговоров хватило бы.
Насельник Востока преградил Жюли путь:
- Ну харашо, ладно. Вазмы ыщо и каняк, - и полез в холодильник. Дос-
тал бутылку, всучил Жюли, повлек ее к выходу. - И чышы. Давай арыгыналы,
- ненавязчиво и ловко полез в сумочку.
Взору его открылось удостоверение с золотым гербом на красной облож-
ке.
- Убедился, что нету денег? Все у них осталось - и деньги, и докумен-
ты, и билет! - начала было Жюли, но осеклась, ибо восточный гость,
странно присвистнув, упал в кресло, машинально налил и опрокинул внутрь
полстакана и простонал:
- При-э-ха-ли!
- Бедненький, - профессиональным тоном посочувствовала Жюли. - Тебя
уже пора приласкать? - и запустила руку под майку низкорослого насельни-
ка.
- Нэ надо! - взвился он как ужаленный. - Только нэ надо питат! Сам
все пакажу. Вот валюта, - и стал выбрасывать на стол пачки франков, дол-
ларов, марок, фунтов. - Можиш каныфисковыват. Пажалуста. И расписки нэ
пиши, - и погреб кучу денег в сторону Жюли.
Та отпихивала назад:
- Не надо! Ты только за звонок заплати!
- Какая взатка?! Пачэму сразу взатка?! Каныфискуй на здаровье. А рас-
писка - зачэм мнэ твая расписка? Что мне с нэй дэлат?! - и снова пихал
деньги.
Тут отворилась дверь и явила черненькую из бара.
- Ти что?! - замахал на нее хозяин-гость. - Пашла! Зачэм прихадыла?!
Номером ошиблас! Я тут нэ живу.
Жюли взглянула на проститутку с некоторой ревностью:
- Если дашь позвонить, можешь, конечно, и с этой. Только в нашей про-
фессии главное - опыт, - и едва ли не обиженно скрылась за внутренней
дверью.
Низкорослый насельник Востока рванулся вослед.
- Стаю-сматру, - оправдывался по дороге. - Дэвушка бэдная, худая.
Вдруг, думаю, кюшат хочэт: пазаву-накармлю!
Там, во второй комнате, стояли ксероксы, брошюровальные машинки,
стопками лежали порнографические открытки, календари всех размеров и
разное прочее.
- Ну и что? - уже уличенный, ткнул восточный гость в нос Жюли образец
продукции. - Гдэ ти тут увидэла мэжнационалную розн? Чистая парнаграфыя.
Два года, - и, заискивающе взглянув в глаза Жюли, добавил с вопросцем: -
Условно, а? Вот, мэжду прочэм, - продемонстрировал открытку, на которой
негр занимался любовью с блондинкою скандинавского типа. - Этот вот,
прэдпаложим - армянин. А она из Азербайджана. Наабарот - дружьба наро-
дов! Пралетарии всех стран!
Жюли критически осмотрела открытку и скривилась.
- Хараше, - согласился насельник, сделал таинственное лицо и поманил
Жюли пальчиком; та поневоле склонила ухо. - Танки, - прошептал, - украл
Ашот Мелконян!
Над Красной площадью сеялся мелкий колючий снежок, особенно контраст-
но высвечиваясь в лучах прожекторов, направленных на! как это? на седые
стены древнего Кремля. Двое солдат, сопровождаемые разводящим, печатали
шаг по направлению к мавзолею. Начали бить куранты и произошла четкая,
словно куклы двигались в механических часах, смена караула.
Кузьма Егорович с непокрытой головою стоял за огородочкою в двух-трех
метрах от колумбария и сосредоточенно глядел на пустое место между двумя
замурованными урнами.
Взвизгнув тормозами по брусчатке, остановилась равилева "Волга" -
Кузьма Егорович не услышал, не обернулся. Равиль подошел, мужественно и
сдержанно извлек из-под мышки пистолет, протянул. Кузьма Егорович взял
машинально. Из внутреннего кармана Равиль извлек партийный билет и про-
тянул тоже.
- Сбежала? - спросил Кузьма Егорович откуда-то оттуда. Издалека. Из-
высока. Из Вечности.
Равиль подтверждающе и вместе - скорбно, склонил повинную голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99