– Чудесно, – подхватила она. – Кухня, если там не приходится готовить, мне нравится.
Кухню она представила себе довольно верно: современнейшая техника, простор, много света. У белой деревянной стойки стояли два высоких стула с сиденьями, обитыми белой кожей; здесь, как она догадалась, Пэйджит и сын завтракают. От бокала вина Терри отказалась и села, сложив руки перед собой. Пэйджит, как бы приглашая ее чувствовать себя свободней, небрежно облокотился на стойку.
– А теперь расскажите мне, как прошла встреча с Мелиссой Раппапорт, – сказал он. – От начала и до конца.
Рассказ Терри занял сорок минут.
В паузах Пэйджит задавал вопросы, спрашивал не только о том, что женщина говорила, но и как она выглядела, как вела себя. У Терри было ощущение, что он собирает эту женщину, пользуясь тем материалом, который она, Терри, ему дает, то здесь, то там поправляя портрет с хладнокровием археолога, реконструирующего давно умершее существо по обломкам костей. Лицо его ничего не выражало, лишь по временам слегка сужались глаза; Терри не знала, была ли это реакция на то, что рассказывала Раппапорт, или на самое Терри.
Закончив, Терри почувствовала, что силы оставили ее.
Пэйджит, ни слова не говоря, подошел к холодильнику и, налив бокал белого вина, протянул ей.
– Если не хотите, – усмехнулся он, – я сам выпью.
Терри поняла, что хочет. Когда она сделала несколько неторопливых маленьких глотков, Пэйджит попросил:
– Еще несколько вопросов.
– Пожалуйста.
Он, снова облокотившись о стойку, рассматривал ее.
– Она говорила, что у Ренсома были другие женщины?
– Я думаю, были. – Терри сама услышала, что прозвучало это глупо, да и в самом деле было глупостью. – Но она этого не говорила.
Пэйджит кивнул.
– Слова о том, что Ренсом потерял к ней интерес, надо понимать буквально или имелись в виду неудачи в разного рода "играх"?
Терри медлила в нерешительности. Таким вопросом она не задавалась.
– Точно я не могу сказать.
– Она знает что-нибудь о сексуальной жизни Ренсома, не связанной с ней, – от самого Ренсома или от кого-либо еще?
– Об этом я ее не спрашивала. – Терри уставила взгляд в стакан с вином. – Но должна была.
Слегка улыбнувшись, Пэйджит покачал головой:
– Ну, об этом, наверное, можно будет спросить и потом. Да и как вы могли спрашивать: ведь речь шла о важных для вас, но страшных для нее вещах, и вы боялись упустить что-нибудь, а она из-за вашего вопроса в любую минуту могла потерять самообладание и прервать рассказ.
Это было несколько неожиданно для Терри, но сняло груз с ее души.
– Мне было стыдно, – призналась она. – Как будто я что-то вытягиваю из нее.
– Мне так не кажется: в конце концов, ужасно то, что Ренсом делал с ней, а не наше отношение к этому. Меня волнует другое: насколько вас ее история выбила из колеи. – Он помолчал мгновение. – Вы всегда вините только себя, если что-то не получается?
Терри ответила не сразу:
– Такого не должно было быть.
– Она рассказывала вам нечто экстраординарное, и поэтому вы не могли не принимать близко к сердцу ее переживания. Ведь вы же не социопат, вы нормальный живой человек.
Терри продолжала неотрывно смотреть на бокал.
– Это было невероятно, – наконец произнесла она.
– Я и в самом деле не понимаю, как вы сумели добиться того, что она все это вам рассказала. – Пэйджит налил себе немного вина. – Теперь благодаря вам Мария обретет такое доверие, обрести которое самостоятельно она никак не могла.
– Как вы думаете, теперь они не возбудят дело?
– Вполне возможно. Одно из белых пятен в истории Марии – связь с Ренсомом, непонятно как возникшая, – это все равно что кто-то решил бы изнасиловать Барбару Уолтер на том веском основании, что как-то видел ее в программе "20/20". Я могу понять Брукса и Шарп, предполагающих во всем этом какую-то подоплеку. – Он сделал паузу, как будто пытаясь представить себя на месте Шарп. – Окружной прокурор должен согласиться с тем, – закончил он, – что, как в свое время Мелисса Раппапорт, по причинам, которые мог бы объяснить лишь сам Марк Ренсом, Мария Карелли стала для него фетишем, замещающим Лауру Чейз.
Терри допила вино.
– Есть одно отличие. Как удалось завлечь в это Марию?
– Как удалось, говорите?
– Она не стала бы играть в эту игру.
– Мария Карелли, – сказал он, – никогда не играла в чужие игры, только в свои.
В его голосе звучали язвительные нотки. Терри попыталась разобраться в этих словах, когда внезапно ей представилась возможность убедиться, как удивительно похожа Мария Карелли на сына.
– Я не помешаю? – спросил Карло.
Давно ли он стоит здесь, подумал Пэйджит, и многое ли слышал?
Карло перевел взгляд с отца на бокалы с вином, потом на Терри.
Сохраняя совершенное спокойствие, она соскользнула со стула и протянула ему руку:
– Я – Терри Перальта, помощница твоего отца. Ты лишь помешал своему отцу разбираться в обстоятельствах дела, а мне – выслушивать его с обычным почтением. К сожалению, я преуспевала больше.
Недоумение в глазах мальчика почти исчезло. Пэйджит видел: интуитивно или по чистой случайности Терри нашла единственно верный способ обезоружить Карло – в шутливом тоне заговорила о его отце.
– Теперь понятно, почему вино. – Карло посмотрел на Пэйджита уже спокойным взглядом. – Два парня толковали о моей матери.
– Терри помогает мне доказать, что Марк Ренсом был именно таким, каким твоя мать его обрисовала.
Карло перевел взгляд на Терри:
– Вы думаете, это удастся?
Пэйджит заметил, что Терри внимательно смотрит на Карло, сочувствуя его смущению.
– По моему сугубо личному убеждению, – заявила она, – Марк Ренсом делал гнусности, подобные этой, задолго до того, как по оплошности нарвался на твою матушку. Если я права, значит, есть и другие женщины, только они не смогли защитить себя, как это сделала она. Вот мы и пытаемся понять, как их разыскать, что сделать, чтобы укрепить позиции нашей подзащитной.
Пэйджит понял, что Терри искусно скрыла суть их разговора, истолковав в пользу Марии двусмысленное замечание, которое Карло мог нечаянно услышать. Мальчик начал переминаться с ноги на ногу – ему в равной степени хотелось и закончить разговор, и не упустить то, что еще могли сказать взрослые.
– Думаю, – обратился Пэйджит к сыну, – что твоим первоначальным намерением было не знакомство с миссис Перальтой, а рейд в холодильник. Мороженое, молоко?
– И то и другое.
Терри взглянула на часы:
– Мне пора.
Но по ее интонации Пэйджит понял, что спешить ей некуда; и сидела Терри в расслабленной позе человека, которому никуда не нужно идти.
– Мороженого не хотите? – спросил он.
– Я уделю немного, – кивнул Карло.
– Что? Хотите, чтобы появилась еще одна толстушка?
Пэйджит посмотрел на ее миниатюрную фигуру, тонкие запястья.
– В какой жизни?
– В этой. Я абсолютно уверена, что где-то в Латинской Америке есть другая женщина, которую зовут Тереза Перальта. Глядя на нее, можно представить себе гору пончиков, съеденных мною за время учебы в школе. – Терри обернулась к Карло: – Из-за меня она весит триста фунтов, и никто не приглашает ее на зимний танцевальный вечер.
– Ну и хорошо, – заявил Карло. – Наш танцевальный вечер был просто ужасный. Никто не танцевал.
– Возьмите же мороженое, – сказал Пэйджит.
Терри притворно вздохнула:
– Когда я устаю до такой степени, у меня притупляется чувство ответственности перед человечеством.
Карло сидел рядом с Терри, потому что Пэйджит поставил рядом две вазочки с мороженым.
– А вы? – спросила его Терри.
– Никогда не ем. Теперь тем более не буду.
– Почему теперь?
– Посмотрел в старом клипе, каким я был раньше, во времена слушания по делу Ласко…
– В самом деле, – вмешался Карло, – отец каждое утро пробегает пять миль и шесть раз в день взвешивается. Хочет попасть на обложку журнала "Семнадцатилетний".
– "Американская невеста", Карло. Дети нынче совсем не уважают родителей. И чтобы заглушить обиду, те придумывают себе разные увлечения. Я, например, сказал себе: любыми путями стремись к славе! Весьма почтенное хобби! И попрошу относиться к нему соответственно.
Терри улыбнулась:
– Вы всегда такие задиристые?
– Нет, только если Карло чувствует поддержку. – Пэйджит перевел взгляд с сына на нее. – К моему несчастью, он считает, что нашел себе настоящего союзника.
Терри улыбнулась Карло.
– Полагаю, он прав. – Она обернулась к Пэйджиту: – Не хотелось бы задевать ваши чувства, обижать вас, но во времена слушания по делу Ласко я была всего лишь восьмиклассницей.
Пэйджит смотрел на нее с деланным ужасом.
– Скажите, пожалуйста, – воскликнул он, – а вы хотя бы помните группу Пола Маккартни, какой она была до "Уингсов"?
Карло показал пальцем на отца.
– А хотя бы его помните? – спросил он.
– Смутно, – ответила Терри. – А вот твоя мама очень хорошо сохранилась.
Мальчик засмеялся:
– Твой ход, папа.
– Мне нужно подумать, Карло. И пока я не сразил ее наповал, можешь задать Терри те вопросы, на которые я, в силу своего преклонного возраста, не в состоянии ответить, – о свиданиях, прыщах и тому подобное. Можешь даже спросить ее, почему респектабельный молодой человек пятнадцати лет, человек нового времени, в котором я так плохо разбираюсь, не может добиться от каких-то там родителей, чтобы они разрешили своей дочери выйти с ним в свет. Одна Терри в состоянии помочь тебе с этой дочкой, пусть не сразу и не без раздумий.
– А в чем дело? – спросила Терри у Карло. Тот положил ложку.
– У меня есть подружка, Кейт, только с ней одной из всей школы мне и хотелось бы дружить. А родители не отпускают ее на уик-энд. – Он нахмурился. – Не из-за меня – они меня даже не знают.
– Но, может быть, как раз в этом вся проблема.
– Что вы имеете в виду?
Терри доела мороженое и отодвинула вазочку.
– Моя мама была самой замечательной на свете. Она была не такой, какими мне представляются эти люди, – я могла говорить с ней обо всем, и она мне полностью доверяла. – Терри опустила подбородок в сложенные ладони. – Но у нас было неписаное правило: никто не мог меня куда-либо пригласить, пока какое-то время не покрутится возле нашего дома.
Карло был явно удивлен.
– Она говорила когда-нибудь почему?
– Скорей всего, моя мама хотела вначале узнать, кто он такой, этот мальчик.
Терри помолчала в задумчивости.
– К тому же, как мне кажется, она хотела, чтобы мальчики, которые приглашали меня, помнили, что у меня есть семья, что кто-то заботится обо мне. Как и родители Кейт, она вложила в меня много сил, средств, души.
Пэйджит подумал, что у Терри просто талант разговаривать с его сыном на равных.
– Это верно, – заметил Карло, – вот только общаться с такими людьми не очень-то весело.
Терри кивнула:
– Наверное, нет. Но мама всегда спрашивала меня: как я считаю, готов ли этот мальчик что-то сделать ради меня. А ты как думаешь, ради Кейт стоит на что-то пойти?
В ее голосе не было ни сомнения, ни порицания, на вопрос, заданный таким тоном, можно отвечать то, что думаешь, – любой ответ будет воспринят как единственно правильный. Наблюдая реакцию сына, Пэйджит поверил, что у Терри была замечательная мать.
– Да, – решительно сказал Карло. – Я думаю, что стоит.
Терри улыбнулась:
– Какая она?
– Очень приятная. С чувством юмора. – Он помедлил. – С ней действительно очень приятно общаться.
– У Карло, – мягко заметил Пэйджит, – все женщины – Венеры Миговские. А может быть, у этой Кейт интеллектуальный коэффициент около пятидесяти и выглядит она как Галушкина старшая сестра.
– Нет, – замотал головой Карло. – Она на самом деле очень приятная.
– Твоему отцу не понять, что такое "приятная", – поддразнила Терри.
– Ну почему же, – возразил Пэйджит. – Я понимаю. "Приятный" можно сказать про Банта Клауса, верно? Или про Братца Кролика?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96