Да, я не возражала, и он распорядился, чтобы посыльный принес шампанского. Мы сидели на диване, разговаривали, и я выпила один бокал.
Брови Монка поползли вверх.
– Но бутылка была пуста, – заметил он.
– Ренсом выпил остальное. – Мария закрыла глаза. – Пока мы слушали запись.
Монк помолчал.
– Вы слушали ее?
– Да. Тогда я и поняла, зачем ему понадобилась. Он хотел поучаствовать в этом. – Она тихо добавила: – Он хотел, чтобы я знала, что Джеймс Кольт делал с Лаурой Чейз.
Инспектор, казалось, затруднялся в поиске нового вопроса. Наконец он просто спросил:
– Что произошло?
Мария почувствовала озноб.
– Это было ужасно. Мне приходилось слышать Лауру Чейз – в кино, в старых записях. Голос был ее, но без изображения. Я сидела не в кино, а в номере отеля, рядом с Марком Ренсомом, и актриса, погибшая двадцать лет назад, рассказывала, как сенатор, я уже говорила, наслаждался зрелищем – двое его друзей по очереди насилуют ее. – Усилием воли она пыталась заставить себя не смотреть на магнитофон, но то и дело возвращалась к нему взглядом. – Вначале я не была уверена, что чувствую его руку на своем колене.
– Он ласкал вас, пока проигрывалась кассета?
Она кивнула:
– Сперва я думала, что мне это показалось. Он лишь робко притрагивался к моему колену, не рискуя положить всю ладонь. Я отодвинулась и посмотрела на него. А он смотрел на меня. Поймав мой взгляд, опустил глаза, сделал это нарочито медленно, чтобы я посмотрела туда же.
– И?
– У него была эрекция. Это он и хотел показать мне. За очками в золотой оправе глаза Монка казались огромными.
– Он вынул член?
– Нет. И без этого было видно.
– Он что-нибудь сказал?
– Он предложил мне "соглашение", по которому можно было бы использовать кассету в программе "Дидлайн".
– Он сказал, что это за соглашение?
– Вы это серьезно?
– Но что-то он сказал?
– Конечно. Он сказал буквально следующее: "Я люблю женщин, которых видел на экране. Появляется ощущение, будто я сам их имел".
Монк тер подбородок.
– А что вы сделали? – спросил он наконец.
– Я сказала ему, что слишком уважаю себя, чтобы трахаться с ним, и убрала его руку. Потом, уже спокойней, добавила, что как сотрудник телевидения я готова иметь с ним дело, пусть будет и "соглашение", но иного рода.
– А он что сказал?
– Что его соглашение – это единственно возможное соглашение. Что мне это понравится. – Она помолчала. – И все это время прокручивалась запись с рассказом Лауры Чейз о половых актах на глазах у Джеймса Кольта.
В комнате воцарилось молчание. Мария слышала шуршание магнитофонной ленты.
– Что было дальше? – спросил инспектор.
– Я встала, взяла свою сумочку с кофейного столика… – Ее голос прервался.
– Так.
– Он схватил меня за руку.
Монк подождал минуту.
– Не торопитесь, сосредоточьтесь.
– Можно еще воды?
– Конечно. – Он снова встал. – Как только что-нибудь потребуется еще, скажите мне.
Мария выбрала пятно на стене. Не думай о Монке, сказала она себе, сосредоточься на том, что говоришь. И не оторвала взгляда от стены, когда он вернулся и протянул ей чашку с водой.
– Продолжайте, – попросил инспектор.
– Ренсом рванул меня к себе и схватил за другую руку. И я потеряла равновесие…
– Так.
– Он толкнул меня на пол. Это было так неожиданно… но сумку я не выпустила из рук. И он оказался на мне. – Она отпила воды. – Но я на самом деле не могу вспомнить все это.
– Не можете вспомнить, что он делал?
– Он едва ли не хрюкал, пытаясь удержать меня на месте. Он думал, что трахнет меня и никто не узнает. Его лицо было рядом с моим. Он обдавал меня теплом, запахами шампанского и мужского одеколона. – Она смолкла на мгновение. – Каким-то образом ему удалось задрать мне подол. Тогда, видимо, он и расцарапал мне бедро.
– Продолжайте.
– Меня как будто стремительно нокаутировали. Я почувствовала тошноту, в глазах потемнело, не смолкал лишь хрипловатый голос Лауры Чейз…
– Магнитофон все еще был включен?
– Да. Я почему-то слышала его очень отчетливо. Она в это время рассказывала о втором мужчине – тот выделывал с ней все, что ему заблагорассудится.
Монк рассматривал галстучный зажим.
– Что было потом?
Мария дотронулась ладонью до своего лица. Холодно ответила:
– Было то, что я стала защищаться.
– Как?
– Пустила в ход кулаки. Била его по лицу, по рунам, везде.
– А потом?
– Он уперся рукой мне в грудь, прижал к полу, навалился всем телом. Лицо красное, взгляд остановившийся, глаза дикие. Замер так – на какую-то секунду. Я попыталась оторвать голову от пола – увидеть его. – Она смолкла, перевела дух, закончила: – Он как-то очень медленно поднял руну и ударил меня по лицу.
– Что было потом?
– Я вскрикнула. – Мария помолчала. – Тогда он снова ударил меня.
– А дальше?
Она отвела взгляд в сторону:
– Я перестала сопротивляться.
– Это тот синяк?
– Да. – Мария продолжала смотреть мимо него. Голос ее стал монотонным. – Я ударилась головой об пол. Неожиданно появилась резкая боль в шее, горле. На мгновение в глазах снова потемнело. Наверное, он душил меня.
– Вы не уверены.
– Нет. – Она сглотнула. – Потом мне помнится: подол моей юбки задран на грудь, ноги разведены в стороны, но колготки все еще на мне.
– Что в это время делает Ренсом?
– Стоит на коленях между моих ног, смотрит на меня. Брюки у него спущены до колен. – Она смолкла. – Это все так отвратительно, но больше всего мне почему-то показалось омерзительным то, что волосы на лобке у него рыжие. И рыжая родинка на бедре…
Краем глаза она увидела, что Монк в нерешительности вдавил дужку очков в переносицу.
– Что он делает потом?
– Он останавливается на мгновение. – Голос Марии стал спокойнее. – Кажется, слушает Лауру Чейз.
– А потом?
– Я чувствую ремешок сумочки в левой руне. Удивительно: я так и не выпустила его из рук. – Ее голос стал совсем спокоен. – И вдруг я вспоминаю про пистолет.
И голос Монка тоже обрел спокойствие:
– Продолжайте.
– До тех пор я ни слова не произносила. А тут говорю: "Я вам отдамся, будете иметь меня каким угодно способом". Его глаза оживляются. – Мария горько улыбнулась. – Потом добавляю: "Но только через резинку".
Невозмутимый взгляд Монка оживился и стал пристальным.
– А Ренсом что говорит?
– Он смеется – как будто кашляет. "Нет, правда, – говорю я, – у меня есть резинка в сумочке". Кажется, это его сильно удивляет. И не успевает он ответить, как я поворачиваюсь и открываю сумочку… Он снова прижимает меня к полу, но пистолет уже у меня в руке. Он пытается схватить пистолет – я бью его коленом. Ренсом хватает меня обеими руками за запястье. Кричит, все его тело дергается… – Мария закрыла глаза. – Это когда пистолет уже выстрелил.
– Что еще помните?
Она подалась вперед.
– Его лицо. Взгляд у него уже не такой жесткий, даже как бы огорченный, как будто я его чем-то обидела. Удерживаю его обеими руками, когда он уже в одном-двух дюймах от меня. У него зловонное дыхание. – Сделав еще одну паузу, она закончила: – В этот момент я обратила внимание на то, что Лаура смолкла.
Наступила тишина. Мария почувствовала расслабленность всего тела. Кончено, сказала она себе. С этим покончено.
Она открыла глаза.
– Теперь мне можно идти?
Монк посмотрел на нее:
– Я хотел бы задать вам еще несколько вопросов. По поводу того, что вы мне рассказали.
Мария почувствовала, как в ней поднимается волна гнева. Она сидела напряженная, пытаясь разобраться в интонациях Монка. Его лицо не выражало ничего.
– Пистолет, – произнес он. – Почему вы носили его с собой?
Она откинулась на спинку стула, допила воду.
– Мне несколько раз угрожали по телефону.
– Когда это было?
– Последние два месяца… В каких числах, не помню.
– Мужчина, женщина?
– Мужчина.
– Звонили на работу?
– Нет. Домой.
– От вас требовали что-нибудь?
– Нет.
– Как вы думаете, этот человек знал, кто вы?
– Не знаю.
– Может быть, это был Ренсом?
Мария поколебалась:
– Не думаю.
– Сколько раз звонили?
– Два раза, кажется.
– Что говорили?
– Ничего особенного. Сказали, что следят за мной.
– Вы записывали разговор?
– Нет.
– Кому-нибудь рассказывали об этом?
– Нет. Насколько помню, нет.
– Но купили пистолет.
– Да. – Мария придала своему голосу интонацию усталого раздражения. – Я у всех на виду. Эти звонки напомнили мне, что есть люди чуждого мне мира и что я – женщина, которая живет одна.
– Когда вы купили пистолет?
Она пожала плечами:
– Недели две назад.
– Это было до или после первого разговора с Ренсомом?
Мария внимательно посмотрела на инспектора:
– После, мне кажется.
Монк резко наклонился вперед:
– Вы прилетели сюда из Нью-Йорка, верно?
– Да.
– Когда?
– В воскресенье утром.
Он по-петушиному наклонил голову, как бы разглядывая ее под новым углом.
– Кто заказывал номер в отеле, билет на самолет?
– Я.
– Заказывали через "Дидлайн"?
– Нет. – Мария помедлила. – Я платила за все сама.
– В Эй-би-си не оплачивают деловые поездки своих сотрудников?
– Конечно, оплачивают. – Раздражение в ее голосе росло. – Почему это так важно? Могут заранее оплатить, а могут и потом возместить расходы.
– Вы говорили кому-нибудь в Эй-би-си о встрече с Ренсомом?
– Нет. Я и не обязана была это делать.
– О его звонках?
Он не должен видеть, что ты защищаешься, сказала себе Мария.
– Нет.
– И привезли пистолет с собой?
– Да.
– Как вы провезли его сюда?
– В багаже.
Глаза Монка, похоже, всегда сохраняют неподвижность.
– Вы говорили о нем сотрудникам аэропорта?
– Нет.
Он помолчал с минуту.
– Сегодня кто-нибудь видел вас в коридоре?
– Не знаю. Я сразу же прошла к нему в номер.
– Когда вы были в номере, кто-нибудь заходил туда?
– Нет, насколько я помню.
– А посыльный?
– Ах да…
– Кто это был: мужчина, женщина?
– Мужчина.
– Не могли бы вы мне его описать?
– Не знаю… невысокий. Латиноамериканец, по-моему.
Она откинулась на спинку стула.
– Когда вы вошли в комнату, – спросил Монк, – окна были зашторены?
– Кажется, да. – Подумав, Мария добавила: – Да, я точно помню.
– На ягодицах у Ренсома были царапины. Вы не можете сказать, откуда они?
– Конечно, могу. Это когда я отбивалась от него.
– Вы говорили, что у вас руки были сжаты в кулаки, и я что-то не припомню, когда вы его царапали.
Мария вспомнила, как доктор Шелтон проводила пальцем по царапинам на ягодицах Ренсома.
– Не знаю, – устало сказала она. – Может быть, когда я отталкивала его. После выстрела.
Монк кивнул.
– Когда вы отбивались с пистолетом в руке, Ренсом хватался за него?
Шелтон осматривала руки трупа, потом укутала их в пластиковые пакеты…
– Не помню.
– Мисс Карелли, когда пистолет выстрелил, на каком расстоянии от груди Ренсома был ствол?
Она ощупывала рану, пулевое отверстие на рубашке…
– Очень близко.
– Как близко? Ствол касался его?
– Нет. – Мария услышала шуршание магнитофонной ленты. – Дюйма два…
Монк опять подался вперед:
– Ни два, ни три фута?
– Нет.
– Царапины у вас на горле появились после того, как Ренсом ударил вас по лицу?
Она брала пробы из-под ее ногтей, потом из-под его…
– Да.
– А потом он спустил штаны?
– Да.
Монк скрестил руки на груди.
– У него была эрекция? Она брала мазок с его члена…
– Мисс Карелли?
Катушка магнитофона все крутилась и крутилась.
– Да. – Она потянулась к пустой чашке. Лента по-прежнему перематывалась – медленно, нескончаемо.
– Эрекция. – Голос инспектора наплывал откуда-то издалека. – Что вы можете вспомнить об этом?
– Не знаю. Была эрекция, вот и все. Мне было не до его эрекции, не до ее особенностей.
– После выстрела что вы делали?
– Не знаю… Я была так потрясена.
– Сколько времени прошло до вашего звонка по 911? Она залезала ему под мышки, щупала кожу…
– Не знаю. Я постаралась позвонить как можно быстрей.
Магнитофонная катушка сделала оборот, другой…
– Вы уходили из номера на какое-то время?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Брови Монка поползли вверх.
– Но бутылка была пуста, – заметил он.
– Ренсом выпил остальное. – Мария закрыла глаза. – Пока мы слушали запись.
Монк помолчал.
– Вы слушали ее?
– Да. Тогда я и поняла, зачем ему понадобилась. Он хотел поучаствовать в этом. – Она тихо добавила: – Он хотел, чтобы я знала, что Джеймс Кольт делал с Лаурой Чейз.
Инспектор, казалось, затруднялся в поиске нового вопроса. Наконец он просто спросил:
– Что произошло?
Мария почувствовала озноб.
– Это было ужасно. Мне приходилось слышать Лауру Чейз – в кино, в старых записях. Голос был ее, но без изображения. Я сидела не в кино, а в номере отеля, рядом с Марком Ренсомом, и актриса, погибшая двадцать лет назад, рассказывала, как сенатор, я уже говорила, наслаждался зрелищем – двое его друзей по очереди насилуют ее. – Усилием воли она пыталась заставить себя не смотреть на магнитофон, но то и дело возвращалась к нему взглядом. – Вначале я не была уверена, что чувствую его руку на своем колене.
– Он ласкал вас, пока проигрывалась кассета?
Она кивнула:
– Сперва я думала, что мне это показалось. Он лишь робко притрагивался к моему колену, не рискуя положить всю ладонь. Я отодвинулась и посмотрела на него. А он смотрел на меня. Поймав мой взгляд, опустил глаза, сделал это нарочито медленно, чтобы я посмотрела туда же.
– И?
– У него была эрекция. Это он и хотел показать мне. За очками в золотой оправе глаза Монка казались огромными.
– Он вынул член?
– Нет. И без этого было видно.
– Он что-нибудь сказал?
– Он предложил мне "соглашение", по которому можно было бы использовать кассету в программе "Дидлайн".
– Он сказал, что это за соглашение?
– Вы это серьезно?
– Но что-то он сказал?
– Конечно. Он сказал буквально следующее: "Я люблю женщин, которых видел на экране. Появляется ощущение, будто я сам их имел".
Монк тер подбородок.
– А что вы сделали? – спросил он наконец.
– Я сказала ему, что слишком уважаю себя, чтобы трахаться с ним, и убрала его руку. Потом, уже спокойней, добавила, что как сотрудник телевидения я готова иметь с ним дело, пусть будет и "соглашение", но иного рода.
– А он что сказал?
– Что его соглашение – это единственно возможное соглашение. Что мне это понравится. – Она помолчала. – И все это время прокручивалась запись с рассказом Лауры Чейз о половых актах на глазах у Джеймса Кольта.
В комнате воцарилось молчание. Мария слышала шуршание магнитофонной ленты.
– Что было дальше? – спросил инспектор.
– Я встала, взяла свою сумочку с кофейного столика… – Ее голос прервался.
– Так.
– Он схватил меня за руку.
Монк подождал минуту.
– Не торопитесь, сосредоточьтесь.
– Можно еще воды?
– Конечно. – Он снова встал. – Как только что-нибудь потребуется еще, скажите мне.
Мария выбрала пятно на стене. Не думай о Монке, сказала она себе, сосредоточься на том, что говоришь. И не оторвала взгляда от стены, когда он вернулся и протянул ей чашку с водой.
– Продолжайте, – попросил инспектор.
– Ренсом рванул меня к себе и схватил за другую руку. И я потеряла равновесие…
– Так.
– Он толкнул меня на пол. Это было так неожиданно… но сумку я не выпустила из рук. И он оказался на мне. – Она отпила воды. – Но я на самом деле не могу вспомнить все это.
– Не можете вспомнить, что он делал?
– Он едва ли не хрюкал, пытаясь удержать меня на месте. Он думал, что трахнет меня и никто не узнает. Его лицо было рядом с моим. Он обдавал меня теплом, запахами шампанского и мужского одеколона. – Она смолкла на мгновение. – Каким-то образом ему удалось задрать мне подол. Тогда, видимо, он и расцарапал мне бедро.
– Продолжайте.
– Меня как будто стремительно нокаутировали. Я почувствовала тошноту, в глазах потемнело, не смолкал лишь хрипловатый голос Лауры Чейз…
– Магнитофон все еще был включен?
– Да. Я почему-то слышала его очень отчетливо. Она в это время рассказывала о втором мужчине – тот выделывал с ней все, что ему заблагорассудится.
Монк рассматривал галстучный зажим.
– Что было потом?
Мария дотронулась ладонью до своего лица. Холодно ответила:
– Было то, что я стала защищаться.
– Как?
– Пустила в ход кулаки. Била его по лицу, по рунам, везде.
– А потом?
– Он уперся рукой мне в грудь, прижал к полу, навалился всем телом. Лицо красное, взгляд остановившийся, глаза дикие. Замер так – на какую-то секунду. Я попыталась оторвать голову от пола – увидеть его. – Она смолкла, перевела дух, закончила: – Он как-то очень медленно поднял руну и ударил меня по лицу.
– Что было потом?
– Я вскрикнула. – Мария помолчала. – Тогда он снова ударил меня.
– А дальше?
Она отвела взгляд в сторону:
– Я перестала сопротивляться.
– Это тот синяк?
– Да. – Мария продолжала смотреть мимо него. Голос ее стал монотонным. – Я ударилась головой об пол. Неожиданно появилась резкая боль в шее, горле. На мгновение в глазах снова потемнело. Наверное, он душил меня.
– Вы не уверены.
– Нет. – Она сглотнула. – Потом мне помнится: подол моей юбки задран на грудь, ноги разведены в стороны, но колготки все еще на мне.
– Что в это время делает Ренсом?
– Стоит на коленях между моих ног, смотрит на меня. Брюки у него спущены до колен. – Она смолкла. – Это все так отвратительно, но больше всего мне почему-то показалось омерзительным то, что волосы на лобке у него рыжие. И рыжая родинка на бедре…
Краем глаза она увидела, что Монк в нерешительности вдавил дужку очков в переносицу.
– Что он делает потом?
– Он останавливается на мгновение. – Голос Марии стал спокойнее. – Кажется, слушает Лауру Чейз.
– А потом?
– Я чувствую ремешок сумочки в левой руне. Удивительно: я так и не выпустила его из рук. – Ее голос стал совсем спокоен. – И вдруг я вспоминаю про пистолет.
И голос Монка тоже обрел спокойствие:
– Продолжайте.
– До тех пор я ни слова не произносила. А тут говорю: "Я вам отдамся, будете иметь меня каким угодно способом". Его глаза оживляются. – Мария горько улыбнулась. – Потом добавляю: "Но только через резинку".
Невозмутимый взгляд Монка оживился и стал пристальным.
– А Ренсом что говорит?
– Он смеется – как будто кашляет. "Нет, правда, – говорю я, – у меня есть резинка в сумочке". Кажется, это его сильно удивляет. И не успевает он ответить, как я поворачиваюсь и открываю сумочку… Он снова прижимает меня к полу, но пистолет уже у меня в руке. Он пытается схватить пистолет – я бью его коленом. Ренсом хватает меня обеими руками за запястье. Кричит, все его тело дергается… – Мария закрыла глаза. – Это когда пистолет уже выстрелил.
– Что еще помните?
Она подалась вперед.
– Его лицо. Взгляд у него уже не такой жесткий, даже как бы огорченный, как будто я его чем-то обидела. Удерживаю его обеими руками, когда он уже в одном-двух дюймах от меня. У него зловонное дыхание. – Сделав еще одну паузу, она закончила: – В этот момент я обратила внимание на то, что Лаура смолкла.
Наступила тишина. Мария почувствовала расслабленность всего тела. Кончено, сказала она себе. С этим покончено.
Она открыла глаза.
– Теперь мне можно идти?
Монк посмотрел на нее:
– Я хотел бы задать вам еще несколько вопросов. По поводу того, что вы мне рассказали.
Мария почувствовала, как в ней поднимается волна гнева. Она сидела напряженная, пытаясь разобраться в интонациях Монка. Его лицо не выражало ничего.
– Пистолет, – произнес он. – Почему вы носили его с собой?
Она откинулась на спинку стула, допила воду.
– Мне несколько раз угрожали по телефону.
– Когда это было?
– Последние два месяца… В каких числах, не помню.
– Мужчина, женщина?
– Мужчина.
– Звонили на работу?
– Нет. Домой.
– От вас требовали что-нибудь?
– Нет.
– Как вы думаете, этот человек знал, кто вы?
– Не знаю.
– Может быть, это был Ренсом?
Мария поколебалась:
– Не думаю.
– Сколько раз звонили?
– Два раза, кажется.
– Что говорили?
– Ничего особенного. Сказали, что следят за мной.
– Вы записывали разговор?
– Нет.
– Кому-нибудь рассказывали об этом?
– Нет. Насколько помню, нет.
– Но купили пистолет.
– Да. – Мария придала своему голосу интонацию усталого раздражения. – Я у всех на виду. Эти звонки напомнили мне, что есть люди чуждого мне мира и что я – женщина, которая живет одна.
– Когда вы купили пистолет?
Она пожала плечами:
– Недели две назад.
– Это было до или после первого разговора с Ренсомом?
Мария внимательно посмотрела на инспектора:
– После, мне кажется.
Монк резко наклонился вперед:
– Вы прилетели сюда из Нью-Йорка, верно?
– Да.
– Когда?
– В воскресенье утром.
Он по-петушиному наклонил голову, как бы разглядывая ее под новым углом.
– Кто заказывал номер в отеле, билет на самолет?
– Я.
– Заказывали через "Дидлайн"?
– Нет. – Мария помедлила. – Я платила за все сама.
– В Эй-би-си не оплачивают деловые поездки своих сотрудников?
– Конечно, оплачивают. – Раздражение в ее голосе росло. – Почему это так важно? Могут заранее оплатить, а могут и потом возместить расходы.
– Вы говорили кому-нибудь в Эй-би-си о встрече с Ренсомом?
– Нет. Я и не обязана была это делать.
– О его звонках?
Он не должен видеть, что ты защищаешься, сказала себе Мария.
– Нет.
– И привезли пистолет с собой?
– Да.
– Как вы провезли его сюда?
– В багаже.
Глаза Монка, похоже, всегда сохраняют неподвижность.
– Вы говорили о нем сотрудникам аэропорта?
– Нет.
Он помолчал с минуту.
– Сегодня кто-нибудь видел вас в коридоре?
– Не знаю. Я сразу же прошла к нему в номер.
– Когда вы были в номере, кто-нибудь заходил туда?
– Нет, насколько я помню.
– А посыльный?
– Ах да…
– Кто это был: мужчина, женщина?
– Мужчина.
– Не могли бы вы мне его описать?
– Не знаю… невысокий. Латиноамериканец, по-моему.
Она откинулась на спинку стула.
– Когда вы вошли в комнату, – спросил Монк, – окна были зашторены?
– Кажется, да. – Подумав, Мария добавила: – Да, я точно помню.
– На ягодицах у Ренсома были царапины. Вы не можете сказать, откуда они?
– Конечно, могу. Это когда я отбивалась от него.
– Вы говорили, что у вас руки были сжаты в кулаки, и я что-то не припомню, когда вы его царапали.
Мария вспомнила, как доктор Шелтон проводила пальцем по царапинам на ягодицах Ренсома.
– Не знаю, – устало сказала она. – Может быть, когда я отталкивала его. После выстрела.
Монк кивнул.
– Когда вы отбивались с пистолетом в руке, Ренсом хватался за него?
Шелтон осматривала руки трупа, потом укутала их в пластиковые пакеты…
– Не помню.
– Мисс Карелли, когда пистолет выстрелил, на каком расстоянии от груди Ренсома был ствол?
Она ощупывала рану, пулевое отверстие на рубашке…
– Очень близко.
– Как близко? Ствол касался его?
– Нет. – Мария услышала шуршание магнитофонной ленты. – Дюйма два…
Монк опять подался вперед:
– Ни два, ни три фута?
– Нет.
– Царапины у вас на горле появились после того, как Ренсом ударил вас по лицу?
Она брала пробы из-под ее ногтей, потом из-под его…
– Да.
– А потом он спустил штаны?
– Да.
Монк скрестил руки на груди.
– У него была эрекция? Она брала мазок с его члена…
– Мисс Карелли?
Катушка магнитофона все крутилась и крутилась.
– Да. – Она потянулась к пустой чашке. Лента по-прежнему перематывалась – медленно, нескончаемо.
– Эрекция. – Голос инспектора наплывал откуда-то издалека. – Что вы можете вспомнить об этом?
– Не знаю. Была эрекция, вот и все. Мне было не до его эрекции, не до ее особенностей.
– После выстрела что вы делали?
– Не знаю… Я была так потрясена.
– Сколько времени прошло до вашего звонка по 911? Она залезала ему под мышки, щупала кожу…
– Не знаю. Я постаралась позвонить как можно быстрей.
Магнитофонная катушка сделала оборот, другой…
– Вы уходили из номера на какое-то время?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96