– И удалось ему? – поинтересовался первый коп.
– Что?
– Изнасиловать вас?
– Нет. – Она непроизвольно скрестила руки на груди.
– Вам нужен доктор?
– Нет. Пожалуйста, не надо. Меньше всего мне хочется, чтобы ко мне кто-то сейчас прикасался.
Помедлив, он кивнул:
– Пожалуйста, назовите нам свое имя, мэм. В почтительном "мэм" определенно сквозила ирония.
– Мария Карелли.
– Я видел вас по телевидению. – Коп поколебался. – А ого имя Ренсом?
– Да, – безжизненным голосом сказала она. – Марк О'Мелли Ренсом.
Он замолчал – то ли ему было известно имя Ренсома, то ли не знал, вправе ли расспрашивать ее подробно. Он был в нерешительности – боялся ошибиться.
– Чей это пистолет? – спросил наконец.
– Мой.
Он быстро взглянул на второго копа. Потом сказал:
– Спасибо, мэм.
Она кивнула.
Бросив взгляд на тело, первый коп добавил:
– К сожалению, мы вынуждены будем задержать вас здесь на какое-то время.
Второй коп пошел к двери и занял пост снаружи. Первый направился к телефону.
Следующий час царила суета, смысл которой Мария понимала с трудом. Прибыли несколько человек – полицейские в штатском. Снимали видеокамерой, фотографировали тело. Щурясь от фотовспышки, она увидела, как маленькая блондинка (должно быть, из аппарата коронера – решила она) быстро взглянула на нее и склонилась над Ренсомом.
Женщина согнула Ренсому руки, пощупала у него лоб, под мышками. Потом долго разглядывала место на рубашке, где было пулевое отверстие, осмотрела его ладони, совала под ногти какой-то инструмент, приложила к члену небольшой тампон. Марию тошнило от ее безучастной дотошности. В горле было сухо.
Появились еще двое полицейских, чернокожий и белый. У чернокожего были короткие седые волосы, довольно большой живот, очки в золотой оправе и бесстрастное лицо, которое, казалось, никогда ничего не выражало. Он посмотрел на Ренсома, оглядел комнату.
Женщина, перевернув убитого на живот, осматривала его спину.
– Насквозь не прошла, – сказала она чернокожему мужчине.
Ее голос прозвучал слегка разочарованно – видимо, это создавало для них какую-то проблему. Полицейский кивнул, и она продолжала осмотр тела.
Ягодицы Ренсома привлекли внимание блондинки, глаза ее сузились.
Она провела по царапинам кончиком пальца. Чернокожий полицейский заговорил с Марией.
– Инспектор Монк, – представился он. – Убийства.
Она подняла на него глаза, вздрогнула. Он кивнул на женщину.
– Нам необходимо кое-что тут сделать.
Как и всё вокруг, его роскошный баритон, размеренный и методичный, казался механическим.
Сколько мне придется еще пробыть здесь? Вопрос был готов сорваться с языка Марии, но она удержалась. Поняла: для нее сейчас самое лучшее – оставаться там, где она есть. Попросила только:
– Можно воды?
Монк прошел в ванную и вернулся со стаканом воды. Когда передавал ей стакан, к нему подошла женщина.
– Это доктор Шелтон, – пояснил Монк. – Медэксперт.
У женщины были спокойные голубые глаза, косметикой она не пользовалась.
– Элизабет Шелтон, – уточнила она.
Мы – сестры, сказал ее ясный голос, я понимаю вас, сочувствую вам. Когда женщина опустилась перед диваном на колени, Мария преисполнилась благодарности к ней.
– Он не изнасиловал вас? – спросила ее новая подруга.
– Нет.
– Вам нужен врач?
– Нет. Я не хочу, чтобы ко мне прикасались.
Шелтон помедлила.
– Можно мне осмотреть вашу шею? – спросила она. Лицо ее выражало сочувствие, сочувствующим был и тон ее голоса. Мария молча наклонилась вперед.
Кончиками пальцев женщина бережно подняла ее подбородок.
– Как появились эти царапины? – спросила она. Мария сглотнула.
– Он сделал это. – После паузы добавила: – Когда был на мне.
– Где-нибудь еще есть ушибы?
Мария коснулась щеки:
– Здесь.
– Как появился этот ушиб?
– Он ударил меня.
Шелтон посмотрела ей в глаза:
– Открытой ладонью?
– Да, – сказала Мария упавшим голосом. – Он все бил и бил.
– Сколько раз он ударил?
– Не знаю.
Шелтон помолчала.
– Есть еще ушибы? – спросила она. Мария посмотрела на свои ноги.
– Да.
– Где?
– На бедре.
– Можно посмотреть?
Мария не ответила. Шелтон взглянула на Монка. Не говоря ни слова, тот отошел в другой угол комнаты. Шелтон мягко сказала:
– Это поможет нам.
Мария огляделась. Монк отдергивал шторы. Партнер Монка – бледный лысеющий человек, чем-то напоминавший священника, – стоял над ее черным пистолетом. Коп в форме – тот, что допрашивал ее, – смотрел на коллегу с выражением безмерного уныния.
Мария медленно задрала подол юбки.
Царапина как будто даже увеличилась – алела выступающей полосой под колготками. Шелтон наклонила голову:
– А здесь что?
– Он стягивал с меня колготки.
Шелтон рассматривала рану.
– Колготки были на вас?
– Да. Конечно.
Почти заботливо Шелтон опустила подол ее юбки. Только мгновение спустя Мария заметила, что она внимательно разглядывает ткань.
– Можно посмотреть ваши руки?
Мария кивнула. Шелтон взяла обе ее руки в свои, и тон ее стал холодно-вежливым.
– Я хотела бы взять пробы. Из-под ногтей.
Быстро подойдя к черной сумке, открыла ее. Вернулась, снова опустилась на колени, держа в руках тонкий металлический инструмент и белый конвертик.
– Можно?
Дождавшись ответного кивка, Шелтон скользнула инструментом под ноготь указательного пальца правой руки. В этот момент Мария увидела золотые дужки ее серег.
Палец за пальцем женщина брала пробы. Неожиданно у Марии появилось странное ощущение, что она голая.
– Я устала, – прошептала она.
– Только три осталось, – ответила Шелтон голосом педиатра, разговаривающего с ребенком. – Заканчиваю.
Мария едва сидела. Она уже ни на что не была способна.
– Спасибо. – Медэксперт поднялась.
И замерла, глядя на магнитофон. По ее глазам было видно, что она уже обдумывает вопрос, собираясь что-то выяснить. Мария представила себе, как удивится Шелтон, услышав магнитофонную запись. Но та отошла к Монку, так ни о чем и не спросив.
Стоя возле Ренсома, они о чем-то говорили, но так тихо, что ничего не было слышно. Мария почувствовала, что совершенно одинока.
Монк кивнул Шелтон и подошел к ней.
– Мы вынуждены взять вас с собой, в отдел убийств. Надо разобраться в том, что случилось.
У нее возникло ощущение, что все тело одеревенело.
– Долго мне придется там пробыть? – спросила она.
– Несколько часов. Пока мы не разберемся со всем этим.
Мария отметила про себя, что он никогда не извиняется перед ней, будто бы имеет депо с неодушевленным предметом, подлежащим обработке.
– Он оскорбил меня, – сказала она.
– Расскажете. – Голос не был ни равнодушным, ни участливым. – Вы нам все об этом расскажете.
По его тону было ясно: в полицейском ведомстве ей предстоит провести долгие и долгие часы. Встав, Мария поняла, что ноги плохо держат ее. Я в порядке, сказала она себе Просто долго сидела.
– Ди Стефано проводит вас, – сказал Монк. Полицейский с унылым лицом взял ее под руку. Нетвердо ступая, поддерживаемая и направляемая им, она пошла к двери. Сколько часов, подумалось ей, прошло с того времени, когда она впервые вошла сюда, взяла бокал из его рук? Слушала женский голос с магнитофонной ленты, говоривший ей, чего хочет от нее Ренсом?
Оборачиваясь, Мария почти надеялась, что увидит пустую комнату.
Магнитофон все еще стоял на кофейном столике.
Второй коп складывал бокалы в сумку. Слева от него Шелтон переворачивала Ренсома на спину. Ренсом уставился в потолок пустым и пристальным взглядом, а в это время она рассматривала его рубашку, пальцы. Натянула пластиковые пакеты на его руки.
Мария почувствовала – и это было неожиданно и совершенно непостижимо, – что не может, совершенно не может оставить их здесь с Ренсомом. – Идемте, мисс Карелли. Дверь закрылась за ними.
Коридор этажом ниже почуял чрезвычайное происшествие. Консьержка, несколько туристов, мужчина средних лот, обнимавший за плечи некое существо, похожее на дорогостоящую проститутку. И больше никого. Та часть сознания Марии, что сохранила способность к здравым рассуждениям, отметила: пресса пока не знает.
Снаружи было холодно. Пока они шли к патрульному автомобилю, она окидывала взглядом городской пейзаж вокруг Ноб-Хилла, но не видела ничего. Потом за ней захлопнулась дверца автомобиля, стало тесно и темно.
Оказавшись на заднем сиденье, Мария увидела перед собой металлическую решетку, отделявшую ее от Ди Стефано. Тот запустил двигатель.
– Подождите немного, – попросила она. – Откройте, пожалуйста, окно.
Дворец правосудия был огромным монолитом – длиннее футбольного поля и совершенно безликим. Коридор уныл, как отделение "Скорой помощи": свет матовых лампочек, голые стены, на полу – зеленая виниловая плитка, стертая ногами бесчисленных посетителей. Ренегаты городского дна сновали по коридорам, обделывая свои делишки с полицией. У Марии было фантастическое ощущение человека, попавшего в иной мир.
Ее провели на седьмой этаж, через дверь с надписью черными буквами: "Убийства", и поместили в комнату без окон под номером 8-11. Кто-то принес кофе с порошковыми сливками и палочкой для размешивания. Она осмотрелась: длинный стол, жесткие деревянные стулья, желтые стены, пол с зеленым ковровым покрытием. Кофе был некрепкий и на вкус горький.
Она ждала два часа.
Что они там делают? Глядя на голую стену, Мария мысленно повторяла вместе с Шелтон все стадии экспертизы: вот та дюйм за дюймом осматривает тело, вот ее палец скользит по царапинам на ягодицах Ренсома, вот она застыла над раной. Что она там увидела?
Мария задумчиво потрогала синяк под глазом.
Синяк набух и отозвался на прикосновение болью. А стоило повернуть голову – болела расцарапанная шея.
Ногти. Шелтон их осматривала. Посмотрела и у Ренсома. После этого снова осмотрела рану. Потом Марию увезли.
В дверях появился Монк.
– Жалоб нет?
– Нет.
– Вы готовы отвечать на вопросы?
– Да. – Она почувствовала прилив энергии. – Мне хотелось бы поскорее покончить с этим.
Он вышел и через некоторое время вернулся с магнитофоном. Поставил его на стол между ними.
Мария, как зачарованная, смотрела на аппарат.
– Что здесь записано? – наконец спросила она. Монк посмотрел на нее оценивающим взглядом.
– Чистая кассета, – ответил он. – У нас записываются все допросы.
Это почему-то оказалось для нее неожиданностью. Не сводя глаз с магнитофона, она кивнула.
Монк нажал кнопку. Мария смотрела, как катушки стали медленно вращаться.
– Это предварительное следствие по делу об убийстве. – Полицейский говорил нарочито монотонным голосом. – Тринадцатое января, четыре часа пять минут пополудни. Потерпевший – Марк Ренсом. Допрашивается Мария Карелли. Допрос веду я – инспектор Чарльз Монк.
Из внутреннего кармана пиджака он вынул небольшую белую карточку.
– Мисс Карелли, мы обязаны поставить вас в известность о ваших правах. С этой карточки я буду зачитывать вам соответствующие положения. Отвечайте, пожалуйста, отчетливо и ясно.
– Хорошо.
– Вы имеете право на молчание. Это означает, что вы можете не отвечать на какие-либо вопросы. Вам это понятно?
– Да.
– Все, что вы говорите, может быть использовано против вас в суде. Это понятно?
Мария смотрела, как катушка сделала один оборот, потом другой…
– Мисс Карелли?
– Да. Мне понятно.
– По вашей просьбе на допросе может присутствовать адвокат. Если вы не в состоянии нанять адвоката, его помощь будет вам обеспечена. Это вы понимаете?
– Да. Конечно.
– Есть необходимость присутствия на данном допросе адвоката?
– Нет.
– Готовы ли вы отвечать на мои вопросы?
– Да. – Оторвав взгляд от магнитофонной ленты, она выпрямилась. – Он изнасиловать меня пытался. Это кого-нибудь здесь волнует?
Минутное замешательство, и Монк невозмутимо приступил к допросу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96