Сейчас миллионы женщин могут бросить своих ненавистных мужей, не боясь умереть с голоду. А бедная общественность все еще возлагает какие-то надежды на семейное согласие.
Терри улыбнулась:
– Меня только один вопрос занимает: а в состоянии ли мой Ричи бросить меня?
– Семья с погасшим домашним очагом? Заведите себе партнера, и любовь вспыхнет опять. И теперь уже будет вечной. Вот увидите, он сразу исправится.
Терри почувствовала стыд: хотела подшутить над Ричи, а получилось, что выдала сокровенное.
– У нас все совсем не так плохо. У меня никогда бы до этого дело не дошло.
"Как странно уверять Джонни в том, в чем сама не уверена", – подумалось ей при этом.
– Терри, – мягко спросил он, – уж не завели ли вы роман на стороне?
Мур как будто прочитал ее мысли и решил развеселить.
Но его сочувствие не причинило бы боли, подумала она, если бы он не знал ее.
– Спасибо за все. – И Терри торопливо попрощалась. Она еще наблюдала заход солнца, когда снова позвонили. Волнуясь, она ответила:
– Тереза Перальта.
– Привет, Тер. Что это? Ты не приедешь сегодня?
Она тяжело опустилась на стул.
– У меня оказалось больше дел, чем предполагалось. Еще один свидетель – последний, надеюсь.
Ричи, кажется, уже выходил из себя.
– Хорошо, но ты же на самом деле нужна здесь. Даже не спрашивает, как прошел день, подумала Терри, и знать не хочет, что она ничего не в состоянии объяснить по телефону – ей неудобно говорить о чужих секретах.
– Буду дома завтра вечером. Если этот человек завтра сможет со мной встретиться.
– Скажи ему, пусть встретится с тобой сегодня вечером.
– Постараюсь. – Неожиданно Терри почувствовала усталость. – Я хочу поговорить с Еленой.
– Ее нет. Когда узнал, что ты не приедешь, попросил Джейн взять ее к себе на ночь.
– Почему?
– У меня был обед еще с одним инвестором. Джейн даже обрадовалась, потому что Лени и Тесс всегда хорошо играют.
У Терри мелькнула мысль: не была ли отправка Елены к соседям завуалированным наказанием, только не для Елены, а для нее.
– Кажется, я тебе уже говорила, что Елена вовсе не любит Тесс.
– Правда? А я забыл.
– Ты был за своим компьютером – Терри встала, глядя на оранжевую полосу заходящего солнца. – Наверное, не слышал.
– Наверное, нет. Во всяком случае, пребывание вне дома делает детишек более самостоятельными. – Не успела Терри возразить, как он перешел к другой теме: – Слушай, Тер, у меня к тебе важный разговор.
У Терри почему-то появилось ощущение, будто в животе затягивается узел.
– Что такое?
– Речь идет о бабках. Нам все еще не хватает нескольких тысяч начального капитала.
– Может быть, начнем торговать моим телом?
– Я серьезно.
Терри потерла висок.
– Я тоже. У нас же нет денег – и за компьютер я еще не успела расплатиться. Давай его продадим.
– Мне он нужен для дела. Кроме того, за него лишь удерживают из зарплаты – и нужно учесть, что у тебя есть привилегии по налогам.
– У нас больше нет денег, – медленно произнесла она. – Что тут непонятного?
Долго длилось молчание.
– Об этом я и хотел с тобой поговорить.
Терри почувствовала, как боль, начавшись где-то в затылке, постепенно подбирается к глазам.
– О чем именно?
– О твоих пенсионных накоплениях. – Ричи помедлил. – Мы можем позаимствовать оттуда.
Терри прикоснулась к векам.
– Я не уверена, что это можно.
– Да можно, можно. Я узнавал у твоего бухгалтера, в фирме.
– Ты звонил ей?
– Но тебя же здесь нет, верно? Не переживай, Тер. Я же не взял деньги, не сделал еще ничего. Пока ты не подпишешь бумаги, ничего нельзя сделать.
Пока, подумала Терри. А вслух сказала:
– Я там еще недавно. Наверное, речь может идти только о каких-нибудь пятистах долларах.
– Нет же, почти тысяча триста. – Он заговорил торопливо: – Ты можешь забрать половину, и это будет стоить тебе менее восьмидесяти долларов в месяц. Причем ежемесячные взносы делать не придется – они будут удерживать сами.
– Ты имеешь в виду удержания из твоей зарплаты?
– Думай, что говоришь. – Ричи повысил голос. – Это же именно то, что я называю нежеланием оказать хоть минимальную поддержку. Если не сказать хуже – тебе просто хочется унизить меня, чтобы легче было мною управлять.
Терри опустилась на стул.
– Извини, Ричи. Я вовсе не хочу унизить тебя. Просто надо, чтобы мы наконец устроили нашу жизнь. Не буду говорить о каких-то предчувствиях, но у меня всегда возникает непонятное ощущение… – Она сделала паузу, не в силах объяснить свое состояние. – Как только ты начинаешь говорить, меня как будто паралич разбивает. Желудок в кулачок сжимается…
Ричи понимающе хохотнул:
– О'кей. Но подумай – ведь эти несколько сотен баксов не стоят даже телефонного разговора. Ты же потратишь их с выгодой для нас, Тер.
Терри вдруг увидела, что сделалось совсем темно; она не заметила, что наступила ночь.
– Я подумаю, – ответила она наконец. – О'кей?
– Великолепно. – Ричи снова был бодр и полон надежд. – Поговорим, как только вернешься.
Терри помедлила.
– Послушай, если я завтра по какой-то причине задержусь и вернусь только поздно вечером, пусть Елена будет дома, хорошо?
– Ну конечно. Мы пообедаем с ней в том месте, которое она любит, я знаю, потом поведу ее, может быть, в плавучее кафе-мороженое. – Он смолк, как будто его внезапно осенила идея. – Тер, а почему бы нам втроем в этот уикэнд не закатиться в Тилден-парк – приятно проведем время, покатаемся на паровозике. Будет чудесный семейный день.
Терри подумала, что иногда всплески его активности утомляют. Но вспомнила, что Елена любит кататься на паровозике.
– Заманчивое предложение, – согласилась она и попрощалась.
Какое-то время неподвижно сидела в темноте. Думала о гостиничном обслуживании, вспоминала о Линдси Колдуэлл, размышляла о Ричи, о себе. У нее появилось ощущение нереальности тех обстоятельств, в которых она очутилась, – заброшена в тропическую ночь, вдали от дочки, в ожидании звонка особы, которую видела лишь издали да в кино.
Зазвенел телефонный звонок, пробудивший ее от оцепенения. Она взяла трубку:
– Алло!
– Алло. Это Тереза Перальта?
Голос был чистый, лишенный манерности; Терри всегда казалось, что так говорят на Среднем Западе.
– Да, – ответила Терри. – Спасибо, что позвонили.
– Не за что, – сказала Линдси Колдуэлл. – Значит, ждали моего звонка?
7
– Речь пойдет о Марке Ренсоме, – спросила Линдси – или о Лауре Чейз?
Они сидели на террасе дома Колдуэлл – дом из стекла и красного дерева стоял на берегу океана в Малибу Колони – и смотрели, как утреннее солнце пляшет на океанском горизонте. В голубых джинсах и белом свитере собеседница Терри казалась меньше и скромней той Линдси Колдуэлл, которую она помнила. С рыжеватыми волосами, ясными голубыми глазами и умным внимательным взглядом, она походила не на звезду экрана, а на провинциальную тетушку, которая, работая каким-нибудь экспертом, совершенно случайно разбогатела. Единственное отличие – в ней ощущалась не выставляемая напоказ, но и не скрываемая уверенность в непоколебимости собственного делового авторитета, уверенность женщины, которая сама ставит свои фильмы, живет своим умом и твердо знает себе цену.
– Мне и самой пока неясно, – ответила Терри. – Вы по телефону говорили, что я, вероятно, представляю себе, зачем хочу видеть вас. Но я пока еще не знаю, почему хотел встретиться с вами Марк Ренсом.
Во взгляде актрисы была смесь задумчивости и удивления.
– Пока не знаете, – констатировала Линдси.
Терри покачала головой.
– Я подумала, – рискнула заметить она, – что вы были пациенткой доктора Стайнгардта.
– Лестно же вы обо мне подумали. – Смолкнув, мисс Колдуэлл обернулась к океану.
– Было время, когда я действительно меняла врачей, как иная женщина меняет любовников, – отец заставлял. Но никогда не пробовала лечиться у этого фрейдиста. – Ее голос стал тих и печален. – Я частенько говорила себе, что ее никто не спасет и никто не поможет Лауре спасти себя.
Терри была изумлена:
– Вы знали ее?
У мисс Колдуэлл был такой взгляд, будто она не может решить: говорить ли правду? Наконец она вяло кивнула:
– Тогда я была совсем молодой. Всего девятнадцать.
Терри помедлила в нерешительности. Кажется, Линдси Колдуэлл не из тех, кто, не уяснив сути дела или не имея на то желания, позволяет отнимать у них время расспросами о знаменитой актрисе. Она почувствовала себя неловко, будто ее уличили в желании покопаться в чужом белье.
– Как раз из-за этого Марк Ренсом хотел вас видеть?
Мисс Колдуэлл подняла бровь:
– Что подразумевается под "этим"?
– Из-за Лауры Чейз?
– Да. Именно из-за этого Марк Ренсом хотел видеть меня.
Терри помолчала. В голосе собеседницы не было ни любезности, ни враждебности; в той женщине, которая выступала в Беркли, было гораздо больше сердечности, чем в этой, сидевшей рядом. Терри решила поменять тактику.
– Однажды я слушала вас в Беркли, – сказала она. – Рассказав о том, что происходило лично с вами – о возникавших сексуальных проблемах, о стремлении обрести необходимое актрисе самообладание, вы сделали выводы, которые волновали меня и всех других женщин, которых я знала. Но мне кажется, что все это не имеет никакого отношения к Лауре Чейз.
Во взгляде актрисы появился живой интерес.
– Это из-за того, что вы не хотите увидеть эту связь – никто из нас не хочет. Но в Лауре было гипертрофировано все то, что боятся обнаружить в себе женщины, – это была страдающая жертва, склонная к наивной хитрости, стремящаяся растормошить воображение мужчин и готовая разменять собственное "я" на "любовь" любого рода, лишь бы избавиться от одиночества. – Она помолчала. – Если вы никогда не обнаруживали в себе проявления всего этого, то либо обманываете себя, либо у вас характер такой замечательной силы, что я непременно хотела бы услышать, как вы его воспитали.
В ее словах не было раздражения – в голосе звучала готовность и к беспощадной самооценке.
– Скорее я способна на самообман, – просто сказала Терри. – В иные дни это выступает на первый план.
Впервые ее собеседница улыбнулась.
– То же самое и со стремлением быть феминисткой – в иные дни это выступает на первый план. Как могу судить хотя бы по собственному опыту, это действительно пересиливает свою альтернативу.
Терри кивнула:
– Если вы не Марк Ренсом.
– Железный Марк, – ровным голосом произнесла мисс Колдуэлл. – Человек, воистину ничем не отделенный от своей животной сути.
Подумав, Терри спросила:
– Вы встречались с ним – до того, как он позвонил?
– О да. В Йеле, на симпозиуме "Женщина в кино". Кто-то решил, что это будет забавно – пригласить его.
Повернув голову, она всматривалась в морскую даль.
– Честно говоря, у нас возникла ссора из-за того, какое место отвести Лауре в пантеоне ролевых моделей. И было бы трудно сказать, какое чувство было в Марке сильнее – страсть к Лауре или инстинктивная неприязнь ко мне. Меня это не очень смущало: помнится, я назвала его "поэтом-лауреатом журнального разворота". – Линдси, смолкнув, покачала головой. – Напрасная трата времени. Лучше высказывать собственное мнение, чем высмеивать чужое.
Крепнущий бриз ерошил волосы актрисы. Ясны были ее глаза и не по годам молодо лицо, но на нем уже запечатлелось спокойствие самопознания, которое приходит с возрастом. Терри вдруг ощутила умиротворение в душе; она смотрела на океан, на белую полосу там, где рассыпались на песке волны, и дальше, туда, где колыхались длинные ламинарии, волнуемые водяной массой. Появилось одинокое судно, крохотное из-за расстояния, и снова исчезло. Воздух был густ и солон.
Наконец Терри спросила:
– Почему вы решили встретиться с ним?
Мисс Колдуэлл продолжала смотреть на океан, как будто не в силах оторвать взгляд.
– Ему стало известно, что я была знакома с Лаурой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96