Да.
– И вы, видимо, помните, что он задавал вам вопрос, который я только что задал: можете ли вы назвать еще кого-нибудь из тех, кого вы обслуживали в тот день?
– Помню. Да, задавал.
– И ответ был тот же самый – больше вы никого не напомнили.
Агилар скрестил руки на груди.
– Да, не запомнил. Эти были знаменитостями.
Пэйджит подошел к нему ближе, игнорируя последнее замечание.
– А вы не помните, – мягко спросил он, – у кого были опущены или подняты шторы?
У Агилара был уже несчастный вид.
– Нет, – пробормотал он. – Я помню только комнату мистера Ренсома.
Пэйджит сказал, как будто его внезапно озарило:
– Потому что вы вспомнили, как смотрели оттуда на Беркли.
Агилар подался вперед, как бы в стремлении ухватиться за подсказку Пэйджита.
– Верно!
– А у вас такая привычка – смотреть на Беркли? Вы всегда смотрите, когда есть возможность?
– Когда я вспоминаю о нем. – Агилар улыбнулся. – Из того дома, где я живу, вид не такой клевый.
Пэйджит улыбнулся в ответ.
– А вы случайно не вспомните, – любезно спросил он, – сколько комнат на десятом этаже и выше с видом на Беркли вы посетили в тот день?
Агилар уставился на него:
– Нет.
– Двенадцать комнат, – равнодушным голосом непререкаемого авторитета произнес Пэйджит. – И три номера люкс. Все с видом на Беркли. Реальные цифры, на ваш взгляд?
Агилар помолчал, уставившись на него обиженным, подозрительным взглядом.
– Может быть.
– У вас был ностальгический день, – заметил Пэйджит.
– Ваша Честь, – выкрикнула Шарп. – Вопрос неправомерен, не по существу.
– Неправомерен, – согласилась судья Мастерс. – Не по существу. Продолжайте, мистер Пэйджит.
Пэйджит отметил про себя, что вид у судьи не рассерженный.
– А вы твердо уверены, – спросил он Агилара, – что окна у мистера Ренсома не были зашторены?
– Да.
– Из-за того, что это одна из пятнадцати комнат с живописным видом на Беркли, в которых вы побывали?
– Нет, – возразил Агилар упрямым голосом. – Из-за мисс Карелли.
– Мисс Карелли, – протянул Пэйджит. – Похоже, она полностью завладела вашим воображением.
Последние три слова были сказаны крайне язвительно. Он заметил, что это не ускользнуло от внимания Кэролайн Мастерс: на ее лице появилась и тут же исчезла легкая улыбка. Но Агилар не уловил издевки.
– Да, – согласился он, – мне она запомнилась.
– А долго вы были в той комнате, мистер Агилар?
– Не могу вспомнить.
– Но вы же привыкли – войти и тут же выйти из комнаты?
– Да. Люди не любят, когда нарушают их уединение.
– И все, что вам нужно было сделать тогда, это поставить ведерко со льдом и два бокала, верно ведь?
– И чтобы мистер Ренсом подписал счет.
– Несложная работа, правильно?
– Можно так сказать.
– И то, что вы говорили мистеру Муру, что пробыли в номере примерно полторы минуты, сейчас у вас протеста не вызывает?
Агилар помолчал.
– Думаю, что так, – буркнул он наконец.
– Значит, ваши сегодняшние показания основаны на каких-то девяноста секундах пребывания в одном из сорока трех номеров, которые вы посетили в тот день. Тан?
Агилар упрямо поджал губы.
– Я помню все, что видел.
– И вы уверены, что заметили спокойный и непринужденный вид мисс Карелли?
– Да. Было заметно, что ей хорошо с мистером Ренсомом.
Пэйджит внимательно рассматривал его.
– Они говорили что-нибудь друг другу?
– Нет, насколько я помню.
– Или вам говорили что-либо друг о друге?
– Нет. Не говорили.
– Касались друг друга?
– Нет.
– И даже не улыбались друг другу?
– Нет.
– Иными словами, каждый из них говорил только с вами, улыбался только вам, и тем не менее вы сделали заключение, что им было приятно друг с другом.
– Мистер Ренсом заказал шампанское, сэр. – Агилар сделал паузу. – А потом подмигнул мне.
Пэйджит улыбнулся:
– А вам не кажется, мистер Агилар, что вы просто понравились ему?
Смех прокатился по залу. Агилар был взбешен.
– Конечно, нет.
– Правда? Но ведь вас-то он приласкал?
– Он похлопал меня по спине.
Пэйджит покачал головой:
– Меня там не было, мистер Агилар, но ваш рассказ произвел на меня впечатление. Похоже, что за эти девяносто секунд вы немало обрели и свершили.
Зал взорвался смехом. Шарп мгновенно вскочила:
– Протестую, Ваша Честь. Мистер Пэйджит издевается над свидетелем.
– В самом деле? – спросила ее судья Мастерс. – Но ведь на основании его показаний вы установили, что в течение каких-то двух минут мистер Агилар обслужил клиентов, составил определенное мнение о состоянии мисс Карелли, успел заметить, в каком положении находятся шторы, оживил воспоминания детства, высказал свой взгляд на литературу, установил приятельские отношения с мистером Ренсомом. Я с удовольствием узнала бы, что произошло и в других сорока двух комнатах.
Пэйджит поймал себя на том, что смеется вместе со всеми. Марни ждала, пока смех не утих.
– Было бы неправильно, Ваша Честь, только к этому свести показания свидетеля. При этом упускаются из виду два центральных момента: когда мисс Карелли пришла в номер, шторы были подняты, а когда мистер Агилар уходил из номера, она просила его обеспечить им уединение.
Кэролайн Мастерс кивнула:
– Восхищаясь способностями мистера Агилара в толковании разного рода фактов и явлений, я совсем забыла сказать, что поддерживаю ваш протест. – Она обернулась к Пэйджиту. – Я поняла вашу точку зрения, мистер Пэйджит: взгляд этого свидетеля на взаимоотношения мистера Ренсома и мисс Карелли основывается на домыслах. У вас что-нибудь еще?
Пэйджит молчал, разочарованный: вмешательство судьи Мастерс, каким бы доброжелательным по отношению к нему оно ни казалось, спасло свидетеля от сокрушительного разгрома. Теперь он вынужден был перейти к самому трудному моменту допроса.
– Помнится, вы показали, что мисс Карелли просила вывесить табличку с просьбой не беспокоить…
Энергичный кивок:
– Именно так.
– А вы уверены, что не Марк Ренсом просил вас об этом?
– Уверен.
Ответ Пэйджиту совсем не понравился.
– Почему вы уверены?
– Потому что мне это в память врезалось – подмигивание мистера Ренсома и просьба мисс Карелли. Было видно, что он понимал, что к этому дело идет и она тоже хочет этого.
Пэйджит, чувствуя, что земля уходит у него из-под ног, задал уточняющий вопрос, чтобы хоть как-то сгладить впечатление от слов официанта:
– Понимал, что дело идет к чему?
– Вы знаете. – У Агилара был смущенный вид. – К половым сношениям, что тут еще понимать?
Пэйджит притворился негодующим:
– Вы полагаете, мистер Агилар, что всякое общение мужчины и женщины наедине не обходится без секса?
– Нет, – запротестовал тот. – Вовсе я так не полагаю. Но представьте себе: мужчина и женщина в отеле, и мужчина заказывает шампанское, женщина просит, чтобы им не мешали. Что я должен думать? По-моему, все шло к этому. Так мне представляется дело, и мистер Ренсом, думается, так на это смотрел. Вот почему мне и запало в голову, что именно мисс Карелли хотела уединения.
– Ну вам ли не знать – вы там целых девяносто секунд пробыли, – съязвил Пэйджит. – Но ведь есть вещи, которые вы знать не можете. У мисс Карелли могло быть, например, желание просто поговорить наедине.
Агилар долго смотрел на него, собираясь с мыслями.
– Я не знаю, – проговорил он наконец. – Может быть, так, а может быть, и нет.
– Рассудительный ответ, – холодно заметил Пэйджит и обернулся к судье: – К этому свидетелю у меня больше ничего нет, Ваша Честь.
Она кивнула, задумчиво глядя на Агилара:
– Снова ваша очередь, мисс Шарп.
– Нет, спасибо, Ваша Честь. После моего последнего протеста я вполне довольна той работой, которую мистер Пэйджит проделал за нас.
– Что она имела в виду? – пробормотала Терри. – Что Ренсом не имел этих намерений или что Мария не собиралась его соблазнять?
– И то и другое, – прошептал в ответ Пэйджит. – Марни хочет представить дело так: Мария усыпила бдительность Ренсома, чтобы, оставшись с ним наедине, убить его.
Терри кивнула. Они смотрели, как Джон Хаслер занимает место свидетеля.
Это был мужчина под пятьдесят, с приятным открытым лицом, администратор страховой компании из Чикаго, двадцать лет состоящий в браке и имеющий двух дочерей-тинейджеров. Охарактеризовав этого достойного во всех отношениях гражданина, Шарп добавила, что Хаслер останавливался во "Флуде" в тот день, когда погиб Марк Ренсом, и затем спросила:
– Мистер Хаслер, вы действительно жили на том же этаже, что и мистер Ренсом?
– Да, это так. Я встретил его в лифте, после завтрака. Он только что поселился в отеле.
– Вы узнали его?
– Как же не узнать – такое лицо, эти рыжие волосы? Его нельзя было не узнать. Я сказал ему: "Привет!" – Хаслер грустно покачал головой. – Такой приятный человек, очень доброжелательный. Утонченный, но в то же время очень обходительный.
– Вы долго с ним разговаривали?
– Минут пять или около того. Нам было по пути, и он пригласил меня в свою комнату. Я хотел посмотреть, какой у него номер, поскольку я тоже снимал люкс. – Он помолчал. – Как я уже говорил, очень любезный человек.
– О чем вы разговаривали?
Умиление на лице Хаслера смешалось с печалью – он был одним из последних, кто разговаривал с Марком Ренсомом.
– Он показал мне свой номер – довольно просторный, говорил о писателях из Чикаго, которых знал. Хорошо отзывался о них и о нашем городе. Потом взглянул на часы и как-то смущенно улыбнулся. Сказал, что с удовольствием побеседовал бы со мной еще, но ему предстоят смотрины. – Хаслер бросил беглый взгляд на Марию. – Сказал, что примерно через час к нему придет женщина.
– Он говорил вам, зачем она приходит?
– Нет. Но, судя по тому, как он выглядел и говорил, это была не деловая встреча. По крайней мере, у меня нет оснований так думать.
– Он говорил, с кем встречается?
– Нет. Только сказал, что я узнаю ее, как только увижу. Чувствовалось, что он очень доволен. Надо признаться, я был заинтригован.
Пэйджит взглянул на Марию. Лицо ее было неподвижным, лишь в глазах сверкали гнев и презрение. Кэролайн Мастерс хмурилась за судейским столом, и было непонятно, чем вызвано ее неудовольствие.
– Что было потом? – спросила Шарп.
– Ничего. Мы пожали друг другу руки, и я пошел дальше по коридору в свой номер.
– Как долго вы там пробыли?
– В час у меня был ленч, значит, где-то около двух часов. Я просмотрел свои записи, сделал несколько телефонных звонков.
– После этого вы видели мистера Ренсома?
Хаслер опустил взгляд:
– Нет. Позже, вечером, когда я узнал об убийстве, у меня было ощущение, будто топчут мою могилу.
– Но вы все же видели женщину, которая приходила в его номер?
Хаслер задумался:
– Да. Думаю, что видел.
– Поясните, пожалуйста.
Хаслер медленно кивнул:
– Было около полудня, и мне слегка прискучило то, что я читал. Я встал, зевая и потягиваясь, выглянул в окно, просто так, от нечего делать. Нельзя сказать, что вид из окна был замечательный. Отель построен в виде буквы "U", два крыла его охватывают внутренний дворик, окна смотрят друг на друга. Я был у основания одного крыла, поэтому все, что я мог видеть, – противоположное крыло, несколько комнат правой части буквы "U", там и остановился Марк Ренсом. – Хаслер помолчал. – "А где же его окна?" – подумал я тогда. Стал их высматривать – ведь я у него побывал.
– И нашли?
– Угу. Начал разбираться с окнами, стараясь вспомнить, как далеко от основания "U" находился его номер. – Он сделал паузу. – И в этот момент увидел ее.
– Ее?
– Да. – Хаслер взглянул на Марию. – Женщину с длинными черными волосами. В окне.
– А что она делала?
– Она на мгновение выглянула, как будто разглядывала что-то в заливе. Потом опустила шторы, и больше я ее не видел. – Он отвел взгляд от Марии. – Я понял, что это та женщина, которая пришла к Марку Ренсому.
– Почему вы так решили?
– Во-первых, по расположению окон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– И вы, видимо, помните, что он задавал вам вопрос, который я только что задал: можете ли вы назвать еще кого-нибудь из тех, кого вы обслуживали в тот день?
– Помню. Да, задавал.
– И ответ был тот же самый – больше вы никого не напомнили.
Агилар скрестил руки на груди.
– Да, не запомнил. Эти были знаменитостями.
Пэйджит подошел к нему ближе, игнорируя последнее замечание.
– А вы не помните, – мягко спросил он, – у кого были опущены или подняты шторы?
У Агилара был уже несчастный вид.
– Нет, – пробормотал он. – Я помню только комнату мистера Ренсома.
Пэйджит сказал, как будто его внезапно озарило:
– Потому что вы вспомнили, как смотрели оттуда на Беркли.
Агилар подался вперед, как бы в стремлении ухватиться за подсказку Пэйджита.
– Верно!
– А у вас такая привычка – смотреть на Беркли? Вы всегда смотрите, когда есть возможность?
– Когда я вспоминаю о нем. – Агилар улыбнулся. – Из того дома, где я живу, вид не такой клевый.
Пэйджит улыбнулся в ответ.
– А вы случайно не вспомните, – любезно спросил он, – сколько комнат на десятом этаже и выше с видом на Беркли вы посетили в тот день?
Агилар уставился на него:
– Нет.
– Двенадцать комнат, – равнодушным голосом непререкаемого авторитета произнес Пэйджит. – И три номера люкс. Все с видом на Беркли. Реальные цифры, на ваш взгляд?
Агилар помолчал, уставившись на него обиженным, подозрительным взглядом.
– Может быть.
– У вас был ностальгический день, – заметил Пэйджит.
– Ваша Честь, – выкрикнула Шарп. – Вопрос неправомерен, не по существу.
– Неправомерен, – согласилась судья Мастерс. – Не по существу. Продолжайте, мистер Пэйджит.
Пэйджит отметил про себя, что вид у судьи не рассерженный.
– А вы твердо уверены, – спросил он Агилара, – что окна у мистера Ренсома не были зашторены?
– Да.
– Из-за того, что это одна из пятнадцати комнат с живописным видом на Беркли, в которых вы побывали?
– Нет, – возразил Агилар упрямым голосом. – Из-за мисс Карелли.
– Мисс Карелли, – протянул Пэйджит. – Похоже, она полностью завладела вашим воображением.
Последние три слова были сказаны крайне язвительно. Он заметил, что это не ускользнуло от внимания Кэролайн Мастерс: на ее лице появилась и тут же исчезла легкая улыбка. Но Агилар не уловил издевки.
– Да, – согласился он, – мне она запомнилась.
– А долго вы были в той комнате, мистер Агилар?
– Не могу вспомнить.
– Но вы же привыкли – войти и тут же выйти из комнаты?
– Да. Люди не любят, когда нарушают их уединение.
– И все, что вам нужно было сделать тогда, это поставить ведерко со льдом и два бокала, верно ведь?
– И чтобы мистер Ренсом подписал счет.
– Несложная работа, правильно?
– Можно так сказать.
– И то, что вы говорили мистеру Муру, что пробыли в номере примерно полторы минуты, сейчас у вас протеста не вызывает?
Агилар помолчал.
– Думаю, что так, – буркнул он наконец.
– Значит, ваши сегодняшние показания основаны на каких-то девяноста секундах пребывания в одном из сорока трех номеров, которые вы посетили в тот день. Тан?
Агилар упрямо поджал губы.
– Я помню все, что видел.
– И вы уверены, что заметили спокойный и непринужденный вид мисс Карелли?
– Да. Было заметно, что ей хорошо с мистером Ренсомом.
Пэйджит внимательно рассматривал его.
– Они говорили что-нибудь друг другу?
– Нет, насколько я помню.
– Или вам говорили что-либо друг о друге?
– Нет. Не говорили.
– Касались друг друга?
– Нет.
– И даже не улыбались друг другу?
– Нет.
– Иными словами, каждый из них говорил только с вами, улыбался только вам, и тем не менее вы сделали заключение, что им было приятно друг с другом.
– Мистер Ренсом заказал шампанское, сэр. – Агилар сделал паузу. – А потом подмигнул мне.
Пэйджит улыбнулся:
– А вам не кажется, мистер Агилар, что вы просто понравились ему?
Смех прокатился по залу. Агилар был взбешен.
– Конечно, нет.
– Правда? Но ведь вас-то он приласкал?
– Он похлопал меня по спине.
Пэйджит покачал головой:
– Меня там не было, мистер Агилар, но ваш рассказ произвел на меня впечатление. Похоже, что за эти девяносто секунд вы немало обрели и свершили.
Зал взорвался смехом. Шарп мгновенно вскочила:
– Протестую, Ваша Честь. Мистер Пэйджит издевается над свидетелем.
– В самом деле? – спросила ее судья Мастерс. – Но ведь на основании его показаний вы установили, что в течение каких-то двух минут мистер Агилар обслужил клиентов, составил определенное мнение о состоянии мисс Карелли, успел заметить, в каком положении находятся шторы, оживил воспоминания детства, высказал свой взгляд на литературу, установил приятельские отношения с мистером Ренсомом. Я с удовольствием узнала бы, что произошло и в других сорока двух комнатах.
Пэйджит поймал себя на том, что смеется вместе со всеми. Марни ждала, пока смех не утих.
– Было бы неправильно, Ваша Честь, только к этому свести показания свидетеля. При этом упускаются из виду два центральных момента: когда мисс Карелли пришла в номер, шторы были подняты, а когда мистер Агилар уходил из номера, она просила его обеспечить им уединение.
Кэролайн Мастерс кивнула:
– Восхищаясь способностями мистера Агилара в толковании разного рода фактов и явлений, я совсем забыла сказать, что поддерживаю ваш протест. – Она обернулась к Пэйджиту. – Я поняла вашу точку зрения, мистер Пэйджит: взгляд этого свидетеля на взаимоотношения мистера Ренсома и мисс Карелли основывается на домыслах. У вас что-нибудь еще?
Пэйджит молчал, разочарованный: вмешательство судьи Мастерс, каким бы доброжелательным по отношению к нему оно ни казалось, спасло свидетеля от сокрушительного разгрома. Теперь он вынужден был перейти к самому трудному моменту допроса.
– Помнится, вы показали, что мисс Карелли просила вывесить табличку с просьбой не беспокоить…
Энергичный кивок:
– Именно так.
– А вы уверены, что не Марк Ренсом просил вас об этом?
– Уверен.
Ответ Пэйджиту совсем не понравился.
– Почему вы уверены?
– Потому что мне это в память врезалось – подмигивание мистера Ренсома и просьба мисс Карелли. Было видно, что он понимал, что к этому дело идет и она тоже хочет этого.
Пэйджит, чувствуя, что земля уходит у него из-под ног, задал уточняющий вопрос, чтобы хоть как-то сгладить впечатление от слов официанта:
– Понимал, что дело идет к чему?
– Вы знаете. – У Агилара был смущенный вид. – К половым сношениям, что тут еще понимать?
Пэйджит притворился негодующим:
– Вы полагаете, мистер Агилар, что всякое общение мужчины и женщины наедине не обходится без секса?
– Нет, – запротестовал тот. – Вовсе я так не полагаю. Но представьте себе: мужчина и женщина в отеле, и мужчина заказывает шампанское, женщина просит, чтобы им не мешали. Что я должен думать? По-моему, все шло к этому. Так мне представляется дело, и мистер Ренсом, думается, так на это смотрел. Вот почему мне и запало в голову, что именно мисс Карелли хотела уединения.
– Ну вам ли не знать – вы там целых девяносто секунд пробыли, – съязвил Пэйджит. – Но ведь есть вещи, которые вы знать не можете. У мисс Карелли могло быть, например, желание просто поговорить наедине.
Агилар долго смотрел на него, собираясь с мыслями.
– Я не знаю, – проговорил он наконец. – Может быть, так, а может быть, и нет.
– Рассудительный ответ, – холодно заметил Пэйджит и обернулся к судье: – К этому свидетелю у меня больше ничего нет, Ваша Честь.
Она кивнула, задумчиво глядя на Агилара:
– Снова ваша очередь, мисс Шарп.
– Нет, спасибо, Ваша Честь. После моего последнего протеста я вполне довольна той работой, которую мистер Пэйджит проделал за нас.
– Что она имела в виду? – пробормотала Терри. – Что Ренсом не имел этих намерений или что Мария не собиралась его соблазнять?
– И то и другое, – прошептал в ответ Пэйджит. – Марни хочет представить дело так: Мария усыпила бдительность Ренсома, чтобы, оставшись с ним наедине, убить его.
Терри кивнула. Они смотрели, как Джон Хаслер занимает место свидетеля.
Это был мужчина под пятьдесят, с приятным открытым лицом, администратор страховой компании из Чикаго, двадцать лет состоящий в браке и имеющий двух дочерей-тинейджеров. Охарактеризовав этого достойного во всех отношениях гражданина, Шарп добавила, что Хаслер останавливался во "Флуде" в тот день, когда погиб Марк Ренсом, и затем спросила:
– Мистер Хаслер, вы действительно жили на том же этаже, что и мистер Ренсом?
– Да, это так. Я встретил его в лифте, после завтрака. Он только что поселился в отеле.
– Вы узнали его?
– Как же не узнать – такое лицо, эти рыжие волосы? Его нельзя было не узнать. Я сказал ему: "Привет!" – Хаслер грустно покачал головой. – Такой приятный человек, очень доброжелательный. Утонченный, но в то же время очень обходительный.
– Вы долго с ним разговаривали?
– Минут пять или около того. Нам было по пути, и он пригласил меня в свою комнату. Я хотел посмотреть, какой у него номер, поскольку я тоже снимал люкс. – Он помолчал. – Как я уже говорил, очень любезный человек.
– О чем вы разговаривали?
Умиление на лице Хаслера смешалось с печалью – он был одним из последних, кто разговаривал с Марком Ренсомом.
– Он показал мне свой номер – довольно просторный, говорил о писателях из Чикаго, которых знал. Хорошо отзывался о них и о нашем городе. Потом взглянул на часы и как-то смущенно улыбнулся. Сказал, что с удовольствием побеседовал бы со мной еще, но ему предстоят смотрины. – Хаслер бросил беглый взгляд на Марию. – Сказал, что примерно через час к нему придет женщина.
– Он говорил вам, зачем она приходит?
– Нет. Но, судя по тому, как он выглядел и говорил, это была не деловая встреча. По крайней мере, у меня нет оснований так думать.
– Он говорил, с кем встречается?
– Нет. Только сказал, что я узнаю ее, как только увижу. Чувствовалось, что он очень доволен. Надо признаться, я был заинтригован.
Пэйджит взглянул на Марию. Лицо ее было неподвижным, лишь в глазах сверкали гнев и презрение. Кэролайн Мастерс хмурилась за судейским столом, и было непонятно, чем вызвано ее неудовольствие.
– Что было потом? – спросила Шарп.
– Ничего. Мы пожали друг другу руки, и я пошел дальше по коридору в свой номер.
– Как долго вы там пробыли?
– В час у меня был ленч, значит, где-то около двух часов. Я просмотрел свои записи, сделал несколько телефонных звонков.
– После этого вы видели мистера Ренсома?
Хаслер опустил взгляд:
– Нет. Позже, вечером, когда я узнал об убийстве, у меня было ощущение, будто топчут мою могилу.
– Но вы все же видели женщину, которая приходила в его номер?
Хаслер задумался:
– Да. Думаю, что видел.
– Поясните, пожалуйста.
Хаслер медленно кивнул:
– Было около полудня, и мне слегка прискучило то, что я читал. Я встал, зевая и потягиваясь, выглянул в окно, просто так, от нечего делать. Нельзя сказать, что вид из окна был замечательный. Отель построен в виде буквы "U", два крыла его охватывают внутренний дворик, окна смотрят друг на друга. Я был у основания одного крыла, поэтому все, что я мог видеть, – противоположное крыло, несколько комнат правой части буквы "U", там и остановился Марк Ренсом. – Хаслер помолчал. – "А где же его окна?" – подумал я тогда. Стал их высматривать – ведь я у него побывал.
– И нашли?
– Угу. Начал разбираться с окнами, стараясь вспомнить, как далеко от основания "U" находился его номер. – Он сделал паузу. – И в этот момент увидел ее.
– Ее?
– Да. – Хаслер взглянул на Марию. – Женщину с длинными черными волосами. В окне.
– А что она делала?
– Она на мгновение выглянула, как будто разглядывала что-то в заливе. Потом опустила шторы, и больше я ее не видел. – Он отвел взгляд от Марии. – Я понял, что это та женщина, которая пришла к Марку Ренсому.
– Почему вы так решили?
– Во-первых, по расположению окон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96