Судья Мастерс неожиданно смолкла. Глядя на Терри, она заговорила уже спокойнее:
– Я вовсе не ставлю целью во что бы то ни стало отвергнуть предложение защиты. Все, что я только что сказала, не имело бы никакого значения, если бы меня убедили ваши аргументы. А они убедили бы меня, если бы половой акт, о котором рассказывается в этой записи, был сходен с половым актом, который мисс Карелли приписывает мистеру Ренсому. Но этого нет, и я не могу согласиться с вами.
– То же самое в отношении мисс Раппапорт, – продолжала судья. – Дача показаний о ее супружеской жизни с Марком Ренсомом – для нее публичный позор. Но если бы акты, о которых рассказывала мисс Раппапорт, были тем же, о чем говорит мисс Карелли – то есть изнасилованием, как и в случае с мисс Линтон, – я бы согласилась с защитой, что есть основания предполагать у мистера Ренсома склонность к изнасилованию. Но мисс Раппапорт подвергалась унижению с ее согласия. Именно поэтому происходившее с ней не имеет никакого отношения к делу мисс Карелли. По крайней мере, с точки зрения закона.
Кэролайн Мастерс помолчала, скрестив руки на груди.
– И потом, – медленно произнесла она, – у нас есть еще случай с мисс Колдуэлл. У каждого может быть своя точка зрения: делала или нет Колдуэлл что-либо "неположенное". К счастью, теперь сексуальность понимается шире и гуманнее, чем двадцать лет назад. И конечно же, девятнадцатилетняя девушка не может нести ответственность за самоубийство такого закомплексованного и измученного человека, как Лаура Чейз. И, если того не требуют чрезвычайные обстоятельства, она имеет право жить, сохраняя происшедшее в тайне. Чтобы никто не называл ее "женщиной, которая убила Лауру Чейз". Сама она согласна отказаться от этого права. Но я не хочу просить ее об этом. Да, из ее показаний будет видно, что отношение Ренсома к женщинам иначе, как гнусным, не назовешь. Но, если человек ненавидит женщин и занимается шантажом, это не значит, что он обязательно совершит изнасилование. – Помолчав, она повернулась к Терри: – А вот мотивом для убийства такое поведение может стать.
Терри понимала, что это справедливо. Она смотрела, как Кэролайн Мастерс откинулась на спинку кресла, видимо, собираясь завершить свою речь.
– И обвинение, наконец, вправе рассчитывать на справедливость, – сказала она. – Да, когда слушаешь мисс Раппапорт или мисс Колдуэлл, невольно начинаешь испытывать к Марку Ренсому вполне определенные чувства. Но наша задача вовсе не в том, чтобы определить: достоин ли человек, ставший жертвой убийства, смерти, мы просто должны выяснить: имело ли место убийство. И я все время пытаюсь выбросить из головы показания этих свидетельниц, дабы они не влияли на мое решение о возбуждении уголовного дела. Это все. Вопрос о том, имеются ли факты, достаточные для опровержения обвинения, я буду решать, основываясь лишь на показаниях мисс Карелли и мисс Линтон.
Терри обернулась к Пэйджиту – на лице глубочайшее разочарование. Он слегка пожал плечами в ответ: вы сделали все наилучшим образом; значит, мы должны выиграть дело без них. Но за этим жестом Терри уловила тревогу.
Шарп подалась вперед, как бы в стремлении ухватить удобный момент.
– Поскольку защита закончила, – уверенным тоном заявила она, – обвинение просит суд вынести решение о дальнейшем расследовании для возбуждения уголовного дела без продолжения слушаний. Если необходимо аргументировать эту просьбу, я готова сделать это сейчас.
– Я дам вам на это время, – ответила судья Мастерс. – Но вы говорили, что у вас есть еще один свидетель. Или вы решили обойтись без него?
На лице Шарп была откровенная озабоченность:
– Это на самом деле нужно, Ваша Честь? Я уверена, что мы представили достаточно фактов для возбуждения уголовного дела. Еще неясно, как воспримут мисс Карелли и мисс Линтон присяжные на предстоящем суде, поэтому у нас есть в резерве свой свидетель.
Судья подняла брови:
– Но ваш свидетель уже подготовлен, верно?
Шарп поколебалась:
– Да.
– Но вы предпочитаете таить до времени то, какой сокрушительный разгром он или она может учинить мистеру Пэйджиту. Так ведь?
– Да, если в данный момент нет сомнений в необходимости возбудить уголовное дело.
– Не буду объяснять почему, но предположим, что такие сомнения появились. И прошу вас не усматривать в этом ничего, кроме желания иметь весь набор данных по делу, чтобы я могла нести ответственность в полной мере. Это и в ваших интересах.
По этому замечанию Терри поняла, что Кэролайн тоже приходится опасаться политических последствий дела – это не нарушение правил дорожного движения и не мелкое хулиганство, а дело такого рода, что может стоить ей победы на новых выборах. Но ответственность несет прежде всего окружной прокурор – кажется, это пришло в голову и Шарп: ее лицо стало мрачным.
Помедлив, как бы перед принятием окончательного решения, она сказала:
– Благодарю вас, Ваша Честь. Мы готовы вызвать нашего свидетеля.
Судья Мастерс бросила взгляд на часы:
– Я заслушаю его в десять часов. А сейчас перерыв. Терри и Пэйджит прошли полкоридора, прежде чем рискнули заговорить.
– Как жаль. Я начинала верить, что мы выигрываем.
– Но, может быть, как-нибудь ваши доводы на нее все же подействовали. Будем надеяться, что именно поэтому она заставила Марни вызвать мистера или мисс Икс.
– Как бы там ни было, – отозвалась Терри, – но секрет Марни мы скоро узнаем.
Избегая встречи с репортерами, Терри спустилась на лифте на второй этаж. От этого места холл растекался лабиринтом унылых зеленых коридоров. Она пошла одним из них, свернула в другой и нашла наконец пустую телефонную будку.
Оглянувшись назад, нырнула туда.
Телефонная книга здесь была, но верхний светильник оказался разбитым. Прищурившись в полутьме, Терри нашла страницу под рубрикой "Правительство Соединенных Штатов" и наконец заголовок "Почтовое ведомство".
"А как, по-вашему, я оплатила пересылку?" – спросила Мария.
Под заголовком был столбик телефонных номеров длиной во всю страницу – региональные почтовые учреждения, экспресс-почта, бюро приема жалоб и заявлений, служба контроля. А вот и то единственное, что вселяло надежду, – "Отдел "мертвых" писем", отдел писем, которым не суждено ни найти адресата, ни вернуться к отправителю.
"Я не так глупа, – сказала Мария, – чтобы отправить бандероль по своему адресу".
Да, это было бы глупо, подумала Терри. Разговор с Марией все время не шел у нее из головы – упражнения той в логике могли быть либо бездумной и бессердечной игрой, либо попыткой выведать, насколько мысли Терри близки к истине.
Не очень близки, знала Терри. Но была уверена: ее исходная посылка та же самая, что и у Марни Шарп, – когда Марк Ренсом умирал, кассеты были у него.
Терри сняла телефонную трубку и набрала номер.
– Отдел "мертвых" писем, – ответил женский голос.
Терри представила себе ее: негритянка, полная, средних лет, флегматична по причине однообразия справочной службы.
– У меня вопрос.
– Для этого мы здесь и находимся, мэм.
– Я хотела узнать, что будет, если отправить посылку, не написав полный адрес. Или совсем не написав адреса.
– Это зависит… – Женщина закашлялась. – Извините, не проходит чертова простуда. Не обойтись, видимо, без лекарств. Это зависит от того, насколько ценной она нам покажется.
– А как вы это определяете?
– Вскрываем. Если там просто письмо и нельзя понять, кому оно предназначено, выбрасываем. Если что-то более или менее ценное, какое-то время храним.
– Как долго?
– Обычно три месяца.
Терри вспомнила, что прошло около пяти недель с тех пор, как Мария Карелли застрелила Ренсома.
– А что потом?
Она услышала подавляемый звук чиханья.
– Потом продаем на аукционе, – ответила женщина. – Если никто не покупает, отдаем кому-нибудь или просто выбрасываем. А в чем дело, что вы потеряли?
Терри не отвечала – пыталась представить себе судьбу кассет Марии на аукционе.
– Кассеты, – произнесла она наконец. – Такие, как от автомобильного стерео.
– Ага, такие мы храним.
По голосу чувствовалось, что разговор прискучил и уже был в тягость ей. Мгновение подумав, Терри спросила:
– Если я вам их опишу, вы не посмотрите?
Ответом было молчание.
– Вы уже звонили о кассетах? – поинтересовалась наконец женщина. – Несколько недель назад?
Терри была удивлена:
– Нет, это не я была. Я никогда прежде не звонила.
– Так здесь не бюро находок, мэм. Вам надо – идите на почту и смотрите сами. Вы почтовый индекс места отправления знаете?
– Знаю, что это из Ноб-Хилла. Снова молчание, потом приступ кашля.
– Я думаю, это отделение О, – прохрипела женщина. – Ван-Несс-авеню. Смотрите там.
Свидетель был круглолиц, в очках с толстыми стеклами, с белокурыми волосами, спадающими на лоб челкой. Лицо его было довольно умным, но добродушным, говорил он басовито, неторопливо, внушительно, с едва заметным южным акцентом. В нем ощущалась какая-то особая мягкость.
– Кто такой доктор Джордж Бэс? – спросила шепотом Терри.
Пэйджит настороженно смотрел на доктора.
– Не знаю.
– Итак, вы психиатр, – уточнила Шарп, – имеющий лицензию в штате Флорида?
Бэс кивнул:
– Верно.
Пэйджит почувствовал нервное прикосновение Марии к своей руке.
– Что это значит?
– Давай послушаем, – резко ответил он. – Если этот парень – психиатр Ренсома, буду протестовать.
Шарп вышла вперед.
– И Марк Ренсом был одним из ваших пациентов?
– Да, он бывал у меня всякий раз, когда приезжал в Ки-Уэст. Посещал меня года четыре, последний его визит был примерно три месяца назад.
– Когда он впервые пришел к вам, какова была причина?
У Бэса был слегка огорченный вид.
– Собственно, особой причины сам он не назвал. Было больше разговоров вокруг да около.
– И в чем же было дело?
– В женщинах и в его отношении к ним. – Бэс нахмурился. – Мне пришлось потратить немало времени, чтобы узнать, в чем суть дела.
– И что же выяснилось?
Бэс помедлил.
– Все дело в импотенции. Марк Ренсом больше не мог совершать половые акты с женщиной.
Послышался гул изумления. Пэйджит резко встал.
– Протестую, – выкрикнул он. – Свидетель говорит с чужих слов. Требую прекратить дачу показаний.
– Ваша Честь, – заявила Шарп, – мисс Карелли обвиняет в попытке изнасилования человека, который, как нам только что сказал доктор Бэс, был импотентом. Защита не имеет оснований утверждать, что мистер Ренсом лгал об этом доктору Бэсу.
– Я не могу это знать наверняка, – ответил Пэйджит. – Но и доктор Бэс тоже. Он не должен давать показания.
Кэролайн Мастерс подалась вперед:
– Может быть, это покажется парадоксальным, но признано удивительным, что представляется свидетельством, достойным внимания. Доктор Бэс может пролить свет на состояние умственных способностей мистера Ренсома, да и вопрос его сексуальной потенции тоже очень важен. Протест отклоняется.
Сев, Пэйджит увидел страх в глазах Марии: Бэс мог стать важным свидетелем, и предполагаемая импотенция Марка Ренсома разрушала версию защиты.
– Неудивительно, – пробормотала Терри, – что Джонни не смог найти ни одной женщины.
Пэйджит молчал, размышляя о том, как долго Шарп могла знать все это. До показаний Мелиссы Раппапорт, решил он, а возможно, и до своей обвинительной речи. Это в корне меняло его представление о состоянии дела.
Шарп придвинулась к свидетелю вплотную.
– Была ли импотенция мистера Ренсома следствием какого-нибудь физического недостатка?
– Мистер Ренсом говорил мне, что эрекция у него бывает, но всякий раз, когда он пытается совершить половой акт, она исчезает. Ренсом чувствовал, что по совершенно непонятной причине он становился как бы другим человеком.
– И это расстраивало его?
– Это слишком мягко сказано. Ему нравилось представлять себя воплощением мужества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96