При этом он так крепко стиснул мою руку, что я невольно поморщился.
– Осторожнее, – попросил я. – Наручники такие тесные, что, того и гляди, изотрут мне кожу в кровь.
– Простите, – вздохнул он, с отвращением взглянув на железяки.
– Вижу, вы все еще хромаете.
– Ерунда. Нога почти не болит.
– Отправляйтесь в Хэмптон-Корт, Джек. Ради всего святого, поговорите с Кранмером. От этого зависит моя жизнь.
ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
Остаток этого томительного дня я то бродил по камере, то лежал на койке, ожидая новостей. Я понимал, что Бараку требуется время, дабы выполнить поручения, которые я ему дал, и все же с надеждой прислушивался ко всякому шороху, доносившемуся из коридора. На память мне пришел колокольный перезвон, которым встретил нас Лондон вчера – неужели это было только вчера? Тогда Тамазин сказала: король приказал служить во всех церквях торжественные службы, чтобы отблагодарить Бога, пославшего ему столь счастливый брак. Значит, никто еще не открыл ему глаза на неверность жены. Кранмер умен и острожен, и прежде, чем говорить с королем, он заручится неопровержимыми доказательствами.
Вскоре после полудня в камеру вернулся Редвинтер. Взглянув на него, я с облегчением убедился, что его не подвергали побоям и пыткам. Тем не менее он был вне себя от гнева. Опустившись на свою койку, он принялся что-то бормотать под нос так яростно, что изо рта у него летели брызги слюны. Я напрасно напрягал слух, пытаясь понять, о чем он говорит. Наконец он взглянул мне прямо в лицо и произнес громко и отчетливо:
– Они сказали, что завтра будут меня пытать. Зачем? Я уже открыл им все, что знал. Неужели они не видят, что это правда? Отец, разве они поступают правильно? Ты учил меня, что люди должны соблюдать правила, установленные Господом. Почему же они так часто попирают их?
Внезапно он осекся, и губы его искривила слишком знакомая мне зловещая усмешка.
– Я знаю, что вы не мой отец, – процедил он. – Вы уродливый горбун, презренный крючкотвор. Мне ни к чему перед вами распинаться.
Когда свет, проникающий в камеру из оконца, начал тускнеть, дверь отворилась и вошел молодой надзиратель. Он принес три теплых одеяла, аккуратно сложенную одежду, хлеб, сыр и фрукты.
– Одна смазливая девица просила передать все это вам, – с многозначительной ухмылкой сообщил он. – Лакомый кусочек, ничего не скажешь. Как это вам удалось подцепить такую славную подружку?
– Она вовсе не моя подружка.
Надзиратель перевел взгляд на Редвинтера. Тот, поняв, что пришли не за ним, отвернулся к стене.
– Он повредился в рассудке, – прошептал я.
– Похоже, он и в самом деле спятил, – согласился надзиратель. – Давеча всех нас заставил умирать со смеху. Заявил, что король и архиепископ Кранмер явятся сюда и зададут нам перцу. Ничего, завтра он быстренько придет в себя. Дыба поможет ему привести голову в порядок. Отличное средство, доложу я вам. Ладно, до скорого.
И он вышел, громко хлопнув дверью. Я торопливо отломил краюшку хлеба, кусок сыра и принялся жевать. Только сейчас я понял, как проголодался.
– Не хотите перекусить, Редвинтер? – окликнул я своего соседа.
Когда он повернулся, я увидел, что лицо его залито слезами.
– Нет, – покачал он головой и добавил, пристально глядя на меня: – Они твердят, что я убил Бродерика.
– Я знаю, что это не так.
– Но кто это сделал?
– Не имею понятия. Я лишь уверен, что вы тут ни при чем.
Во взгляде, неотрывно устремленном на меня, вновь зажглись огоньки безумия.
– Всем наплевать на то, что вы думаете, – прошипел он с прежней враждебностью.
– В этом у меня тоже нет ни малейших сомнений.
– Никто не будет слушать жалкого горбуна. И к тому же слюнтяя.
С этими словами он вновь повернулся к стене.
– Боже всемилостивый, спаси нас обоих, – пробормотал я.
Настала вторая ночь в камере. Благодаря одеялам, присланным Тамазин, я меньше страдал от холода, но дурные предчувствия терзали меня с прежней силой. Редвинтер бормотал и вскрикивал во сне. Дождь разошелся пуще, и шорох струй напоминал шипение какого-то злобного животного.
Как только в камеру проникли первые лучи рассвета, я поднялся, гремя цепями, и постарался размять затекшие конечности. Затем я прикончил остатки еды. Мысли мои неотступно вертелись вокруг Барака. Где он сейчас? Что он узнал в Гилдхолле? Удалось ли ему проникнуть в Хэмптон-Корт?
Вскоре в замке заскрежетал ключ, и в камеру вошли оба надзирателя.
– Идемте, приятель, – жизнерадостно обратился к Редвинтеру толстяк. – Пора вам немного развлечься.
Часа через два они явились вновь, на этот раз за мной.
– Сэр Джейкоб хочет вас увидеть, – сообщил толстяк.
Как видно, на лице моем отразился ужас, потому что тюремщик попытался меня ободрить:
– Дрожать вам пока что нечего. Сегодня дальше разговоров дело не пойдет.
Тюремщики провели меня в закуток, в котором стоял письменный стол. У дверей, ведущих в Белую башню, ждал солдат.
– Отведи его ко второму смотрителю, – сказал толстяк, кивнув в мою сторону.
Солдат сделал мне знак идти впереди. Спотыкаясь и звеня цепями, я принялся подниматься по узкой лестнице.
Сверху доносился гул голосов. Мысль о том, сколь неприглядный вид я, немытый, небритый и закованный в цепи узник, буду иметь в глазах солдат, собравшихся в холле, заставила меня вспыхнуть от стыда. Но мы прошли мимо дверей в холл и поднялись еще на один пролет. Стражник остановил меня на лестничной площадке с большим окном без всяких решеток. Пол здесь покрывали свежие циновки. Мой провожатый постучал в дверь, и голос сэра Джейкоба откликнулся:
– Войдите.
Комната, где ждал меня сэр Джейкоб, казалась особенно светлой благодаря выкрашенным желтой краской стенам. Бумаги были разложены на столах аккуратными стопками.
«Совсем не похоже на кабинет Малеверера, – пронеслось у меня в голове. – Там всегда царил беспорядок».
Через окно, испещренное дождевыми каплями, можно было разглядеть Зеленую башню и уголок двора, в котором расхаживали часовые. Сэр Джейкоб, облаченный в синий камзол и белую рубашку, восседал за столом.
– Сегодня вам предоставляется последняя возможность рассказать все без утайки, – важно изрек он. – Если вы не оставите запирательств, вас ожидает участь, которая недавно постигла Редвинтера. Полагаю, вы это понимаете.
– Да, сэр Джейкоб, – кивнул я.
Сердце мое бешено колотилось под ребрами. Я вновь ощутил острейшее желание выложить все, что я знал о королеве. Но мысль о том, что я навлеку неприятности на Барака и Тамазин, сковывала язык. К тому же оставалась надежда, что Барак доберется до Кранмера и тот вызволит меня отсюда.
– С сегодняшнего дня королева находится под арестом, – сообщил сэр Джейкоб. – Архиепископ Кранмер располагает сведениями, согласно которым она еще до замужества находилась в прелюбодейственной связи с Франциском Деремом, которого впоследствии сделала своим секретарем. Более того, он намеревался вступить с ней в брак, чему имеются документальные подтверждения. Будучи юристом, вы понимаете, что это обстоятельство ставит под сомнение законность ее брака с королем.
Растерянность моя была так велика, что я долгое время не мог вымолвить ни слова.
– Мне ничего об этом не известно, сэр, – наконец пробормотал я. – Франциска Дерема я видел всего несколько раз. Но, сэр, я полагаю, мне известен механизм интриги, которая привела меня сюда.
Сэр Джейкоб кивнул, позволяя мне говорить. Я торопливо сообщил о причинах враждебности, которую питал ко мне Рич, о том, как он видел меня у шатра королевы и, позднее, на улице – в обществе Дерема. Пояснил я также, что Дерем отнюдь не удостаивал меня своим расположением, напротив, преследовал насмешками. Перед тем как сообщить, что повод для этих насмешек подал сам король, во всеуслышание отпустивший на мой счет глумливую остроту, я слегка замешкался. Замешательство мое не ускользнуло от взора поднаторевшего на допросах сэра Джейкоба. Он заглянул в одну из бумаг, лежавших у него на столе, и осведомился:
– Так какое дело привело вас в шатер королевы в Хоулме?
К счастью, я тоже поднаторел в своем ремесле законника и приучился быстро находить ответы на самые рискованные вопросы.
– Дело это касалось одной молодой девицы, которая состоит в услужении у королевы, – без запинки отрапортовал я. – Ее имя Тамазин Ридбурн, и она состоит в связи с моим клерком, Джеком Бараком. Леди Рочфорд проведала об этом и доложила королеве.
Сэр Джейкоб нахмурился, потом разразился хохотом – снисходительным хохотом мудрого учителя, который уличил во лжи изворотливого ученика.
– Неужели королева так заботится о нравственности своих служанок? – недоверчиво вопросил он.
– Я не знаю, по какой причине королеве было угодно принять прегрешение Тамазин Ридбурн столь близко к сердцу, – пожал я плечами. – Одно могу сказать – обвинение, выстроенное против меня сэром Ричардом Ричем, строится лишь на тех незначительных фактах, о которых я только что имел честь вам сообщить. Не могу поверить, что эти ничтожные обстоятельства оказались единственной причиной моего заключения в Тауэр.
– Напрасно вы полагаете, что обвинение против вас основано на столь уж ничтожных обстоятельствах, – усмехнулся сэр Джейкоб. – Мы располагаем весьма серьезными свидетельствами. Например, в докладе сэра Уильяма Малеверера говорится о том, что один достойный доверия клерк слышал обрывок разговора, произошедшего в трапезной между вами и Франциском Деремом. Так вот, вы выразили радость по поводу того, что королева неверна своему царственному супругу. Заявили, что король получил по заслугам. И даже поблагодарили Дерема, который, по вашим словам, отплатил королю за унижение, пережитое вам в Фулфорде.
– Все это наглая и бессовестная ложь! – возопил я. – Если этот клерк действительно существует, я догадываюсь, кто его всесильный патрон. Сэр Ричард Рич.
– Ошибаетесь, – покачал головой сэр Джейкоб, и губы его вновь тронула снисходительная улыбка. – Клерк, который счел своим долгом сообщить о ваших недопустимых речах, служит мастеру Саймону Крейку.
– Значит, Рич заплатил этому человеку. Прошу вас, поговорите с ним. С его помощью Рич ввел архиепископа Кранмера в заблуждение.
– Да почему сэр Ричард Рич не сходит у вас с языка? Я же сказал: доклад, послуживший причиной вашего ареста, исходит от сэра Уильяма Малеверера.
– Они с Ричем – одна шайка, – заявил я, более не церемонясь в выражениях. – Прошу вас, допросите клерка, который меня оболгал.
«Наверняка этот чертов клерк пошел на клевету с ведома своего патрона, – мысленно добавил я. – Что ж, удивляться этому не приходится. У Крейка есть веская причина выполнять все требования Рича».
– А теперь перейдем к мастеру Бараку и мистрис Ридбурн, – сказал сэр Джейкоб, вновь заглянув в свои бумаги. – Вчера они принесли вам еду и одежду. Мастер Барак посетил вас, и, согласно донесению тюремщика, вы о чем-то беседовали вполголоса, явно не желая быть услышанными.
– Сэр, неужели на моем месте вы говорили бы в полный голос?
– Я никогда не окажусь на вашем месте, – отрезал сэр Джейкоб.
– Уверен, рассказ клерка на многое прольет свет, – вновь принялся я за свое. – Поиски его не займут много времени. Я здесь уже два дня, и, полагаю, столь незначительное промедление…
Сэр Джейкоб, приложив палец к тонким губам, сделал мне знак молчать и погрузился в задумчивость. Я наблюдал за ним с замиранием сердца. Но он отрицательно покачал головой.
– Я не собираюсь идти у вас на поводу. Напрасно вы пытаетесь отвести мне глаза. Я всегда чувствую, когда заключенный что-то скрывает.
– Сэр Джейкоб, я…
– Довольно уверток! – гневно возвысил голос сэр Джейкоб. – Вы упустили предоставленную вам возможность. Сейчас вас отведут в камеру, и там вы увидите, что стало с Редвинтером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115