Конечно, все они – потомки Сесиль Невиль. – Я указал на древо. – Но они ведут свое происхождение также и от Ричарда Йорка.
– Послушайте, а что было бы, если бы нынешней весной заговорщики добились успеха и сбросили короля? – задумчиво спросил Барак. – Тогда на трон взошел бы его сын, маленький принц Эдуард?
– Да, он единственный законный наследник. Но он совсем мал, а если на троне король-ребенок, представители высшей знати неизбежно перегрызутся друг с другом. Полагаю, заговорщики сделали бы иной выбор и возвели бы на трон Маргарет, графиню Солсбери.
– Я о ней и забыл.
– Меж тем у заговорщиков была веская причина желать, чтобы на престол взошла именно эта особа. Семья графини Маргарет принадлежит к стану ярых приверженцев папизма. Брат лорда Монтегю, Реджиналд Поул, является одним из римских кардиналов.
– Господи боже.
– А король, как вам известно, ныне не только управляет государством, но и ведает всеми церковными делами, заняв место, прежде принадлежавшее Папе. Как сказал мне Кранмер, сам Господь вещает устами короля и любое деяние, совершаемое монархом, – это выражение Божьей воли. Потому всякий, кто взойдет на английский престол, становится не только правителем страны, но и защитником веры.
– Устами короля вещает сам Господь, – повторил Барак, покачав головой. – Это утверждение всегда представлялось мне совершенно бессмысленным. Как, впрочем, и то, что Бог вещает устами Папы.
Впервые мой помощник столь откровенно говорил о своих убеждениях.
– Полностью разделяю ваше мнение, – кивнул я. – Но не забывайте, подобные слова можно счесть государственной изменой.
– Однако же так думают многие.
– Думают, но не говорят вслух. И нам тоже лучше прекратить этот опасный разговор. Он может завести нас слишком далеко.
Я осторожно свернул лист бумаги.
– Идите отнесите это Малевереру. И непременно отдайте ему в собственные руки.
Барак слегка замешкался.
– Может, стоит сделать копию этого древа? – предложил он.
– Это совершенно ни к чему, – отрезал я. – Не будем искушать судьбу. К тому же у меня уже есть копия, – усмехнулся я и похлопал по своей многострадальной голове. – Она хранится здесь.
После того как Барак ушел, я растянулся на кровати и сразу уснул. Проснулся я лишь несколько часов спустя, когда Джек потряс меня за плечо.
– Который час? – первым делом осведомился я.
– Скоро пять. Вы проспали чуть ли не целый день.
Судя по бодрому тону Барака, настроение его несколько улучшилось.
Я сел, поморщившись от боли в затылке, однако с удовлетворением отметил, что голова более не кружится.
– Вы отнесли родословное древо Малевереру?
– Да, и он даже пробурчал нечто вроде благодарности.
Барак немного помолчал и сообщил:
– А после я поговорил с мистрис Тамазин.
– Вот как?
– Я дал стражнику мелкую монету и попросил позвать ее. Сказал, у меня есть новости от ее родственников.
Барак, по своему обыкновению, глянул мне прямо в глаза.
– Я прекрасно понимаю, какие причины толкнули вас рассказать Малевереру о том случае с корзинкой. Но, будь моя воля, я не стал бы поднимать шум вокруг этого пустякового случая. И я хотел, чтобы Тамазин об этом знала.
– Ну и как она вас встретила?
– Сказала, что не держит на нас обиды. И признала, что совершила ошибку, решившись на обман. Хотя даже сейчас ни о чем не сожалеет. Господи боже, этой девчонке не занимать смелости и решительности.
– А вам разве нравятся смелые и решительные женщины? – усмехнулся я. – Прежде вы утверждали, что женщина должна знать свое место.
– Разумеется, мне не по душе, когда женщина пытается помыкать мужчиной. Но Тамазин вовсе не такая. Честно вам скажу – никогда прежде я не встречал подобной девушки, – сообщил Барак и расплылся в улыбке.
– Так или иначе, женщина с сильным характером рано или поздно попытается одержать над мужчиной верх.
– Неправда, – с жаром возразил Барак. – Вы и сами в это не верите! Сами признавались мне, что вас привлекают женщины умные и независимые. Такие, как леди Онор.
– Я предпочел бы, чтобы мне не напоминали о леди Онор Брейнстон, – отчеканил я, чувствуя, как в голосе моем, помимо воли, прорвались нотки горечи.
Воспоминание о безнадежном увлечении, которое я пережил год назад, до сих пор причиняло мне боль.
– Кстати, ум и независимость не имеют ничего общего с безрассудным авантюризмом, к которому, без сомнения, имеет склонность красотка Тамазин, – изрек я.
– Может, вы и правы. Но все же на завтрашний вечер у нас назначено свидание, и я очень этому рад.
– Но благоразумно ли поддерживать отношения с этой девушкой? Ее поступок привел Малеверера в гнев.
– А при чем тут Малеверер? Наши отношения никоим образом не касаются политики и не должны его волновать.
Барак вновь вперил в меня долгий пристальный взгляд.
– Я так понимаю, вы меня не одобряете?
– А при чем тут я? – с подчеркнутым равнодушием пожал я плечами.
Несмотря на то что случай с похищением корзинки разъяснился, Тамазин по-прежнему не вызывала у меня доверия. Впрочем, я отдавал себе отчет, что к чувствам моим примешивается ревность. Причина этой ревности заключалась даже не в том, что Джек, в отличие от меня, пользовался успехом у представительниц прекрасного пола. Я считал его одним из немногих своих искренних друзей, и мне было досадно, что новое увлечение поглотило все его внимание. Я счел за благо сменить тему и спросил, видел ли Барак мастера Ренна.
– Да, я встретил его во дворе, когда шел к Малевереру. Но видел лишь издалека: он шел к воротам и меня не заметил.
– Надеюсь, разговор с Малеверером оказался для него не слишком тягостным.
– По крайней мере, выглядел старикан бодро и шагал уверенно. Мне показалось даже, что на лице у него играет улыбка.
– Слава богу. Я боялся, что Малеверер будет с ним слишком груб.
– Я же говорил вам, старина Ренн способен за себя постоять.
– Тем лучше для него. Что ж, пойду немного прогуляюсь, – сказал я, поднимаясь. – Мне нужно подышать воздухом.
– А компания вам нужна?
– Против вашего общества я не стал бы возражать, – ответил я с улыбкой.
Стоило мне выйти во двор, порыв холодного ветра пронзил меня до костей. В воздухе ощущалась близость дождя.
– Осень вступает в свои права, – изрек я, обернувшись к Бараку.
Голова моя окончательно прояснилась, и я со всей остротой осознал, сколь серьезной опасности подвергся. Наблюдая за людьми, сновавшими по двору, я думал о том, что кто-то из них нанес мне удар.
«Возможно, сейчас он выжидает момент, чтобы напасть вновь», – подумал я с содроганием. Хорошо еще, что рядом Барак.
Мы прошли мимо загонов для скота. Взгляд мой привлекли две большие металлические клетки. В каждой из них сидело по огромному бурому медведю; маленькие красные глазки зверей сверкали злобой и страхом.
– Значит, помимо прочих развлечений для короля устроят медвежью травлю, – заметил Барак. – Вы-то, насколько я знаю, не любитель подобных потех.
Он улыбнулся не без насмешливости, ибо считал излишнюю мою чувствительность по меньшей мере странной.
– Да, это не для меня, – кратко ответил я.
– А недавно я видел, как через двор пронесли множество бойцовых петухов, – сообщил Барак. – Говорят, пока их поместили в ризницу. Так что солдатам и челяди тоже будет на что посмотреть. Выходить в город им не разрешают – опасаются, что они передерутся с горожанами.
– Подумать только, церковные нефы превратили в конюшню, а ризницу – в птичник, – покачал я головой. – Воистину все в этом мире перевернулось с ног на голову.
Мы прошли вдоль церковной стены и оказались в главном дворе. Работники, взгромоздившись на лестницы, водружали на павильоны флаги – в большинстве своем то были бело-зеленые флаги Тюдоров, украшенные красно-белыми английскими крестами. Однако, к немалому своему изумлению, я заметил и несколько голубых полотнищ с косыми белыми крестами.
– Посмотрите, это ведь флаги Шотландии! – воскликнул я. – Похоже, сюда прибудет король Джеймс собственной персоной. Иначе их ни за что бы не повесили.
– Значит, здесь состоится встреча двух королей, – присвистнул Барак.
– Судя по всему, король Генрих задумал заключить соглашение с Шотландией, – заметил я. – Мирный договор – вот то, чего он добивается. Но со стороны короля Джеймса разорвать альянс с Францией было бы чистым безумием. Ведь это единственное, что удерживает Англию от захвата Шотландии.
– Возможно, король Генрих предложит королю Джеймсу выбор между мирным договором и военным вторжением.
– И нам торжественно объявят о том, что Англия и Шотландия заключили соглашение. А может, еще и о том, что королева Кэтрин носит в утробе дитя.
Я окинул взглядом внутренний двор. Основные работы были завершены, и народу в нем значительно поубавилось. Лишь несколько человек грузили на повозки строительные материалы, оказавшиеся лишними. Землю около особняка покрывали каменными плитами, дабы король – точнее, короли не запачкали грязью края своих одежд. Я зябко поежился, внезапно ощутив приступ усталости.
– Давайте вернемся через церковь, – предложил я Бараку. – Посмотрим, как там наши лошади.
В церкви работники возились в недавно возведенных стойлах, устраивая там подстилки из соломы и наполняя кормушки сеном. Людские голоса и шорох соломы разносились эхом под гулкими сводами. Пока мы шагали через неф, слуха моего достиг еще один звук – сердитое клокотанье, доносившееся из ризницы. Я вспомнил о том, что туда поместили множество бойцовых петухов.
«Любопытно, во что эти птицы превратят церковные статуи? – пронеслось у меня в голове. – Наверняка они, подобно Бараку, примут их за живых людей».
Я огляделся по сторонам. В какой-то момент показалось, что передо мной распростерся труп церкви, труп, выставленный на поругание и осмеяние. По слухам, именно такая участь постигла после битвы при Босуорте труп Ричарда III. Голова моя закружилась, и я опустился на скамью, которую кто-то оставил посреди нефа.
Барак уселся рядом со мной. Некоторое время мы молчали, потом я, поморщившись от боли в шее, повернулся к своему помощнику и едва слышно произнес:
– Полагаю, у меня есть основания опасаться за собственную жизнь.
– Вы думаете, неизвестный злоумышленник убил бы вас, не вспугни его Крейк?
– Я отнюдь не уверен, что Крейк его вспугнул.
– Значит, по-вашему, на вас напал именно он?
– Нет. Будь это так, во время обыска у него нашли бы дубинку или чем там был нанесен удар. И эти проклятые документы тоже. Я хотел сказать совсем другое. Когда Крейк вошел в коридор, преступник уже покинул комнату. Представьте, как все это происходило. Коридор очень длинный. Предположим, преступник услышал шаги Крейка, как только тот появился в дальнем конце. Но если бы он выскочил из комнаты в этот момент, Крейк непременно бы его увидел. К тому же, по словам Крейка, судя по звуку шагов, кто-то спускался по лестнице.
– По-вашему, злоумышленник решил, что вышиб из вас дух?
– Возможно, он и не собирался меня убивать, а хотел лишь оглушить. Вспомните, он вошел в комнату как раз в тот момент, когда я достал из шкатулки признание Блейбурна. И нанес мне удар прежде, чем я успел прочесть этот документ.
– Если для него так важно, чтобы вы никогда не прочли этот документ, он предпочел бы вас убить. Так вернее.
– Не исключено, он решил, что я мертв, – изрек я со вздохом. – Если это так, злоумышленник не слишком опытен. Но, увидев, что я жив, он может повторить свою попытку.
– Имеет ли это смысл? Вы ведь уже успели рассказать Малевереру о документах, хранившихся в шкатулке.
– Но преступник этого не знает.
– В любом случае, нам следует смотреть в оба, – заявил Барак.
– Спасибо за то, что сказали «нам», – улыбнулся я. – Признаюсь откровенно, я никак не могу понять, почему эти бумаги вызывают у кого-то столь жгучий интерес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115