– И как только земля носит такого, как вы?! – бросил я.
– О, мой горбатый друг, вам стало жаль монаха? На самом деле я оказал брату Фредерику бесценную услугу. Страдания, которые ему пришлось пережить, – ничто в сравнении с четвертованием или сожжением заживо, которые неминуемо его ожидали. Так что я проявил истинное милосердие.
Я повернулся, не в силах более переносить общество этого выродка.
– Я слышал, вы беседовали с Бродериком в мое отсутствие, – произнес он мне вслед. – Об английском престоле и о правах на него. И упомянули о возможной беременности королевы.
Удивление заставило меня обернуться.
– О, солдаты, стоящие в карауле, тоже имеют уши, и я приказал им передавать мне каждое ваше слово, – усмехнулся Редвинтер. – Вы нарушили приказ, согласно которому вам запрещено вызывать арестанта на откровенность.
– Это была самая обычная беседа, – растерянно пробормотал я.
– Вот как? – Редвинтер прожег меня взглядом. – Порой мне кажется, что вы преследуете некую тайную цель, мастер Шардлейк, и ваши заботы о заключенном вызваны отнюдь не только мягкосердечием, свойственным многим калекам. Если мои подозрения справедливы, берегитесь.
Обедая в трапезной в обществе Барака, я беспрестанно повторял про себя слова Редвинтера. За соседними столами люди торопливо утоляли голод, дабы безотлагательно приступить к сборам. В трапезной было даже шумнее, чем обычно: радость, охватившая всех в предвкушении отъезда, казалось, носилась в воздухе. Наверное, в аббатстве не было человека, которому не хотелось бы вернуться в Лондон, и осуществление этого желания близилось.
Слово за словом я прокрутил в памяти подробности недавней беседы с Бродериком. Вне всякого сомнения, я не позволил себе ничего крамольного. Об осторожности я никогда не забывал, хотя у меня и мысли не было, что Редвинтер приказал одному из караульных подслушивать. Скорее всего, он подкупил солдата. Поначалу я хотел сообщить сержанту Ликону о недостойном поведении одного из его людей, но, поразмыслив, решил, что в этом нет надобности. В любом случае я более не буду рисковать и вызывать Бродерика на разговоры.
– Как вы думаете, когда мы попадем в Лондон? – прервал мои размышления Барак.
– Для того чтобы добраться до Халла, потребуется дня три-четыре. А потом еще неделя плавания. Когда мы окажемся в море, многое будет зависеть от погоды. Но все равно на корабле мы доберемся быстрее, чем верхом.
– Всю эту неделю вас никто не тревожил, – задумчиво произнес Барак. – Может, неизвестный, который на вас покушался, решил-таки оставить вас в живых?
– Надеюсь, так оно и есть. Но, честно говоря, всю неделю у меня не было ни единой спокойной минуты.
– Слава богу, через неделю вся эта скверная история кончится, – заметил Барак. – Мы вернемся в Линкольнс-Инн и снова займемся привычными делами. Сейчас даже судейская тягомотина представляется мне желанной.
Сердце мое сжалось от радости.
– Так вы решили продолжать работать под моим началом?
– Ничего лучше мне не придумать.
– Когда мы приедем в Халл, я первым делом попытаюсь добыть места на корабле для Джайлса и Тамазин. Наверняка потребуется дать кое-кому взятку. Но, между нами, я могу себе это позволить. И Джайлс тоже.
– Спасибо, – тихо проронил Барак.
Спал я тревожно, ибо мысли о предстоящем отъезде, вкупе с доносившимися со двора криками и грохотом повозок, не давали мне покоя. С первыми рассветными лучами я поднялся и оделся, впервые после прибытия в Йорк натянув сапоги для верховой езды. Соседи наши тоже уже встали. Проходя через холл, я увидел как несколько клерков толпятся у очага, который один из них пытается зажечь. Холодно кивнув, я вышел во двор.
День обещал быть пасмурным и прохладным, небо сплошь затянула пелена туч. Барак стоял на крыльце, озираясь по сторонам. Двор выглядел непривычно пустым. Загоны для скота исчезли, так же как и их обитатели.
– Вот и кончились последние славные денечки аббатства Святой Марии, – изрек Барак. – Я слышал, король приказал уничтожить уцелевшие витражные окна и снять с церкви крышу.
Я поглядел на церковь, шпиль которой снова терялся в тумане, и вспомнил беднягу Олдройда.
Позавтракав, мы пошли забрать лошадей. Плотники снова были при деле – они разбирали павильоны. Я с сожалением подумал о том, какая пропасть средств и усилий затрачена на эти ненужные сооружения. Королевские слуги бережно заворачивали в непромокаемую ткань огромный гобелен, посверкивавший золотыми листьями. Длина гобелена составляла не менее сорока футов, и для того, чтобы свернуть его, потребовалось четыре человека; солдаты стояли рядом, охраняя бесценную вещь. Около распахнутых дверей церкви царила невероятная суета. Люди выводили своих лошадей и присоединялись к небольшим группам, тут и там собиравшимся во дворе. Войдя внутрь, мы оказались в толпе владельцев лошадей, сновавших туда-сюда вдоль рядов стойл. По большей части скакуны уже были оседланы. Навстречу мне попался сержант Ликон.
– Вы тоже отправляетесь сегодня? – спросил я.
– Да, если найду свою лошадь.
Вдруг кто-то бесцеремонно толкнул меня в спину, заставив сердито обернуться.
– Дорогу свите королевы!
Несколько придворных, окруженных слугами, которые расчищали им путь, вели к дверям своих лошадей. Я заметил среди них Франциска Дерема. Он тоже меня увидел и наградил издевательской улыбкой. Когда придворные прошли, мы с Бараком продолжили поиски.
– Осторожнее, сэр, осторожнее! – донесся до меня знакомый женский голос.
Впереди я увидел Дженнет Марлин. Какой-то молодой придворный пытался успокоить свою лошадь. Животное, как видно, испугавшись толпы и шума, закидывало голову и ржало, угрожая задеть копытами мистрис Марлин. Барак выступил вперед.
– Эй, придержите лошадь! – крикнул он. – Здесь дама.
С помощью Барака придворному удалось успокоить коня.
Я тем временем предложил мистрис Марлин руку и отвел ее на безопасное расстояние. Она была так испугана, что, казалось, не сразу меня узнала.
– Это вы? О, благодарю вас.
– Вы ищете свою лошадь?
– Да, она должна быть где-то здесь.
Мы с Бараком помогли мистрис Марлин отыскать принадлежавшую ей серую кобылу, уже оседланную.
– Подождите нас, – предложил я. – Мы только найдем своих лошадей.
– Нет, я должна идти, – вспыхнув, возразила мистрис Марлин. – Я очень признательна вам за помощь.
И, взяв свою кобылу за поводья, она двинулась к дверям.
– Ей не слишком по душе, когда ее считают слабой, беспомощной женщиной, – заметил Барак.
– Да, гордостью она наделена с избытком, – кивнул я.
Мы наконец подошли к стойлам, где ждали нас Сьюки и Предок, тоже уже оседланные. Лошади беспокоились, и мы не без труда вывели их из церкви. Кобыла Барака всегда была норовистой, но возбуждение, в котором пребывал мой обычно невозмутимый гнедой мерин, удивило меня.
– Можно было бы обойтись без подобной сумятицы, – заметил я. – Того и гляди, кого-нибудь задавят.
Вновь оказавшись во дворе, я вздохнул с облегчением. Здесь были клерки и мелкие чиновники, сопровождавшие высокопоставленных вельмож; кто-то уже взобрался в седло, кто-то держал лошадь под уздцы. Придворные короля и королевы стояли поодаль, у ворот. Законники собирались вокруг седобородого сэра Джеймса Филти. Заметив нас, он поставил два крестика в списке, который держал в руках.
Среди челяди королевы я заметил Тамазин. Вид у нее по-прежнему был встревоженный. Девушка сидела на серой кобыле, очень похожей на лошадь Дженнет Марлин. Поблизости на мощной вороной кобыле красовалась леди Рочфорд, облаченная в лиловый плащ. Рядом на сером жеребце восседал Ричард Рич. Окинув взглядом королевскую свиту, блиставшую роскошными нарядами и позолоченной сбруей, я с удивлением увидел Малеверера. Как видно, он намеревался сопровождать короля. Это открытие отнюдь не доставило мне удовольствия. Тут я ощутил на себе чей-то злобный взгляд и, оглянувшись, увидел Томаса Калпепера. Он сразу же отвернул в сторону свою красивую голову.
К нам приблизился мастер Крейк верхом на крепком и выносливом чалом жеребце. Даже сидя в седле, он не расстался со своей письменной доской и, по обыкновению, сосредоточенно перебирал прикрепленные к ней бумаги. Заметив меня, он растерянно отвел взгляд, и я догадался, что он предпочел бы избежать встречи. Однако мастер Крейк пересилил себя и приветственно кивнул.
– Добрый день, мастер Шардлейк, – сказал он с неуверенной улыбкой.
– Добрый день, мастер Крейк, – откликнулся я самым что ни на есть дружелюбным тоном. – Господи боже, сегодня в конюшнях жуткая толкотня.
– Да, все ищут лошадей. К счастью, я забрал свою с утра пораньше.
– Теперь хлопот у вас прибавится. Ведь придется размещать королевскую свиту на новом месте.
– Именно поэтому я выезжаю буквально через минуту. Мне необходимо заблаговременно прибыть в Хоулм и проверить, все ли готово к приезду короля.
– Насколько я понял, нам предстоит путешествовать в обществе других законников.
– Да, и поэтому вам придется подождать. Сначала аббатство покинут король и королева в сопровождении своих придворных и челяди. Затем – крупные вельможи и их сопровождающие, за ними – государственные чиновники высокого ранга. Боюсь, законники будут замыкать процессию. За ними поедут лишь слуги да повозки с поклажей. Строгая очередность чрезвычайно важна во время подобных передвижений.
– Разумеется.
Крейк бросил взгляд в сторону королевского особняка. Слуга срезал розы, растущие у крыльца, и бережно складывал колючие стебли на стоявшую рядом повозку. Шум и суматоха, царившие вокруг, казалось, ничуть его не волновали. Я подумал о том, что после отбытия короля особняк вновь будет служить резиденцией Совету северных графств.
– Король был в ярости из-за того, что Джеймс позволил себе пренебречь его приглашением, – вполголоса сообщил Крейк. – Он обещал обрушить на головы шотландцев громы и молнии. Думаю, они дорого заплатят за неучтивость своего монарха.
– Что ж, подобная… – я замешкался, подбирая не слишком резкое слово, – суровость вполне соответствует нраву короля Генриха.
– Вы правы.
На несколько мгновений меж нами повисло неловкое молчание.
– Что ж, сэр, я должен вас оставить, – нарушил его Крейк. – Мне пора в путь. Может статься, более нам не суждено увидеться.
– В таком случае всего вам наилучшего.
– И вам также, – проронил он и тихо добавил: – Я всегда буду вспоминать о вас с благодарностью.
С этими словами Крейк повернул лошадь и поскакал к воротам.
– Бедный старый олух, – проронил Барак, проводив его задумчивым взглядом.
– Не такой уж старый, – усмехнулся я. – Тихо, Предок!
Мой гнедой мерин заржал и отпрянул в сторону.
– Пока не будем взбираться в седла, – предложил Барак. – Пусть лошади немного успокоятся.
– Конечно, конечно. Глядите-ка, вот и Джайлс. Но где его лошадь?
Старый законник только что вошел в ворота. Он нес тяжелую корзину с поклажей. Оказавшись во дворе, он с озабоченным видом огляделся по сторонам. Выдающийся рост его был сейчас особенно заметен, ибо он на голову возвышался над толпой. Я помахал Джайлсу рукой, и он направился к нам.
– Доброе утро, Мэтью, доброе утро, молодой Барак, – произнес он, с трудом переводя дух. – Боюсь, у меня возникло серьезное затруднение. Вчера моя лошадь поранила копыто об острый камень, и временно она не годится для путешествия. Не представляю, что делать.
– Наверняка здесь найдутся свободные лошади, – заметил Барак.
– Если свободные лошади и есть, они в лагере, а не в аббатстве, – возразил я. – Сейчас мы вряд ли сумеем найти коня.
– Садитесь на Сьюки, а я пойду пешком, – великодушно предложил Барак. – Наверняка мы подыщем вам лошадь в самом скором времени.
Джайлс испустил вздох облегчения.
– Спасибо, молодой Барак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115