– Думаю, Малеверер не уступит Ричу в алчности, – заметил я. – Здесь, в Йоркшире, он готов скупить чуть не все земли.
– О здешних его делах мне ничего не известно, сэр, клянусь вам, – замотал головой Крейк. – Умоляю, сохраните в тайне все, что вы от меня узнали.
– Я никому не скажу ни слова, мастер Крейк. Я понял, что ваши тайны не имеют ко мне ни малейшего касательства.
– Правда?
В покрасневших глазах Крейка вспыхнули огоньки надежды.
– Клянусь вам. Мне бы очень хотелось помочь вам выпутаться из сетей Рича. Я знаю на собственном опыте, что человек этот очень опасен.
Крейк испустил вздох облегчения.
– Я так вам признателен, так признателен… – пролепетал он. – И…
Он осекся, окончательно смешавшись.
– Что вы хотели сказать? – пришел я на помощь.
– Я думал, вы будете надо мной смеяться, – донесся до меня едва слышный шепот. – Любой другой на вашем месте…
Я смотрел на внезапно осунувшееся лицо Крейка и думал о том, какой мрак этот человек носит в своей душе. Впрочем. разве душевный мрак, сокрытый за респектабельной наружностью, такая уж большая редкость?
– Мне слишком хорошо известно, как больно ранят насмешки, – проронил я.
Я решил навестить Бродерика, а после воспроизвести королевское родословное древо и сопоставить его с тем, что говорилось в «Titulus Regulus» о происхождении Ричарда III. Успех изысканий, предпринятых мною в замке, окрылил меня, а разговор с Крейком, разрешивший еще одну загадку, прибавил уверенности.
У дверей камеры Бродерика стояли в карауле сержант Ликон и еще один солдат. Сержант сухо кивнул нам с Бараком.
– Все в порядке? – осведомился я.
– Да. Заключенный целый день лежит на своей кровати. С солдатом, которого я к нему приставил, даже словом не обмолвился.
– Мне удалось узнать, где он добыл яд, – не без гордости сообщил я и рассказал сержанту об открытии, сделанном в замке. – Думаю, Редвинтер вскоре вновь приступит к своим обязанностям, – заметил я напоследок.
– А я-то надеялся, что мы его больше не увидим, – буркнул Ликон.
– Боюсь, нам еще долго придется терпеть его общество, – вздохнул я. – Сержант, я должен поблагодарить вас и ваших людей, – произнес я после недолгого молчания. – Если бы не вы, встреча с медведем закончилась бы для меня весьма печально.
– Мы всего лишь выполняли свой долг, – пожал плечами Ликон. – Хотя, признаюсь, услышав крики, я сперва подумал, что это уловка. Ведь кто-то мог нарочно поднять переполох, чтобы отвлечь стражу и освободить Бродерика. Я не знал, что и делать. А потом наконец решился запереть заключенного и вместе со своими людьми бросился в церковь.
– Слава богу, вы приняли верное решение. Останься вы на своем посту, медведь разорвал бы меня на клочки.
Сержант кивнул, но взгляд его по-прежнему оставался холодным и неприязненным.
– Я много думал о том, что вы мне рассказали, сержант, – сделав над собой усилие, продолжал я. – Мне тяжело сознавать, что ваши родители лишились земли по моей вине. Боюсь, я вынес решение, не изучив должным образом все обстоятельства, связанные с передачей земель в аренду. У ваших родителей сохранились какие-либо документы, подтверждающие их права?
– Нет. – Он уныло покачал головой. – Все документы давным-давно утеряны. Но на протяжении нескольких поколений предки мои арендовали землю у монахов.
– Если бы нам удалось найти записи, которые это подтверждают, это многое изменило бы. Можно было бы добиться пересмотра дела.
– Мои родители не умеют ни читать, ни писать, – смущенно пробормотал сержант. – Они во всем полагаются на дядю, а он, честно говоря, тоже не слишком большой грамотей. И уж конечно, услуги стряпчего им не по карману.
– А когда они должны будут покинуть свою ферму?
– Через шесть месяцев, – вздохнул сержант. – Не позднее дня весеннего равноденствия.
– Послушайте, я чувствую свою ответственность за это дело. После возвращения в Лондон я могу оказать вам помощь. Если хотите, конечно.
– Я же сказал, родители мои бедные люди. Они не могут платить стряпчему.
– Я ничего с них не возьму. Pro bono, как говорим в таких случаях мы, юристы.
Лицо молодого солдата посветлело.
– Правда, сэр? О, если бы вам удалось вернуть нашу ферму…
– Я ничего не обещаю. Но я сделаю все, что возможно.
– Спасибо.
Сержант взглянул на меня в некотором замешательстве.
– Признаюсь, когда я узнал, что злополучное решение вынесли именно вы, я клял вас на чем свет стоит.
– Проклятия меня не берут, – усмехнулся я. – За свою жизнь я получал их слишком много.
– Если вы нам поможете, я до конца дней своих буду благословлять ваше имя, – с пылом заверил сержант. – Вы представить себе не можете, как я вам благодарен…
– Пока что вам не за что меня благодарить, – буркнул я, несколько смутившись. – Если вы не возражаете, я хотел бы увидеть Бродерика.
Ликон кивнул и извлек из кармана ключи.
– И зачем только люди заключают себе подобных в темные вонючие камеры? – задумчиво изрек он. – Ведь в мире и без того достаточно бед и страданий.
Бродерик пластом лежал на своей койке. Вид у него был столь измученный, что сердце мое невольно сжалось от сострадания. В неровном свете свечи преждевременные морщины, избороздившие его юное лицо, казались особенно глубокими. Завидев меня, он с трудом поднял голову.
– У вас есть чем утолить жажду? – спросил я.
– Да, – кивнул он и указал на кувшин, стоявший на полу.
– Я знаю, где вы раздобыли яд, сэр Эдвард, – тихо произнес я. – Вы отравились ядовитыми грибами, которые росли в водосточной трубе за вашим окном.
Несколько мгновений он неотрывно смотрел на меня, потом отвел взгляд.
– Какая разница, – безучастно проронил он. – Мне не удалось избавить себя от мучений. И другого шанса у меня не будет.
– Как только вы сумели заставить себя проглотить такую гадость?
– Мысль о том, что мне предстоит, была сильнее отвращения, – пожал плечами Бродерик. – Я зажимал нос руками, чтобы не чувствовать запаха, и заталкивал грибы в себя вместе с водой.
– Да, запах они издают ужасающий.
– Все оказалось напрасно, – бросил Бродерик. – Мой желудок изверг отраву. Он оказался слишком чувствительным.
Бледное лицо его исказила гримаса злобы и отчаяния.
– Послушайте, почему бы вам не рассказать им все, что они от вас требуют? – произнес я, глядя ему прямо в глаза. – В конце концов под пытками они все равно вытянут из вас все. Зачем обрекать себя на бессмысленные страдания? А если вы будете откровенны, вы сможете подать просьбу о помиловании. Как знать, может, оно будет вам даровано.
Бродерик зашелся хриплым судорожным смехом.
– Неужели вы думаете, я поверю их обещаниям? – спросил он, отсмеявшись. – Роберт Эск был слишком доверчив. Вы сами видели, какое помилование ему даровали.
– Кстати, сегодня его скелет упал с башни, – сообщил я. – Его сбросил разгулявшийся ветер.
На лице Бродерика мелькнуло подобие улыбки.
– Это недоброе предзнаменование, – проронил он. – Королю-еретику есть над чем задуматься.
– Странно слышать от вас разговоры о предзнаменованиях и пророчествах. Я полагал, в них верят лишь простолюдины, не получившие никакого образования.
Бродерик хранил молчание. Я не сводил с него глаз, думая о том, как много тайн хранит этот измученный человек. Вероятно, ему известно, что за документы хранились в шкатулке. Возможно, он знает о том, какую угрозу они могут представлять для нынешнего короля. А что, если он осведомлен о любовных похождениях королевы и о том, какую выгоду собирались извлечь из них заговорщики? Так или иначе, мне оставалось лишь теряться в догадках. Любые расспросы находились под строжайшим запретом.
– Если Генрих – еретик и узурпатор, кто, по вашему мнению, имеет право на английский престол? – неожиданно для себя самого спросил я. – Кое-кто считает, что на трон должна была взойти графиня Солсбери.
– Кое-кто может считать все, что ему вздумается, – с косой усмешкой бросил Бродерик.
– Но в любом случае принц Эдуард, единственный сын короля, является его законным наследником.
Я помолчал несколько мгновений и заговорил вновь:
– А также сыновья, которых может родить королю королева Кэтрин. По слухам, она уже беременна.
– Вот как? – равнодушно проронил Бродерик.
В глазах его не промелькнуло ни малейшей искорки интереса.
– Все ваши ухищрения напрасны, сэр, – заявил он с презрительным смехом. – Вы зря принимаете меня за дурака.
– Я просто хотел поддержать разговор.
– Уверен, вы ничего в своей жизни не делаете просто так. А знаете, чего бы мне действительно хотелось?
– Любопытно узнать.
– Я бы хотел, чтобы вы находились в камере пыток Тауэра, когда палачи примутся показывать на мне свое мастерство. Вам было бы полезно увидеть собственными глазами, к чему привели ваши заботы и попечения.
– Вы можете избежать знакомства с лондонскими палачами, если расскажете все сейчас.
– Убирайтесь, – дрожащим от негодования голосом произнес Бродерик.
Я встал, подошел к дверям и постучал, дабы стражник меня выпустил.
Стоило мне выйти в коридор, сердце болезненно екнуло, ибо я лицом к лицу столкнулся с Редвинтером. Он заметно осунулся, под глазами залегли темные круги. Для человека, привыкшего упиваться собственной властью, внезапный арест явился особенно чувствительным ударом. Избегая встречаться со мной взглядом, Редвинтер уставился на Барака, которой с подчеркнуто независимым видом прислонился к стене.
– Я слышал, ваш хозяин разузнал, каким образом отравился Бродерик, – процедил тюремщик.
– Да, – кивнул Барак. – Бродерик оказался на редкость изобретательным.
– Более у него не будет случая проявить свою изобретательность, – заявил Редвинтер. – Я вновь приступаю к своим обязанностям. Малеверер сказал, что мне следует вас поблагодарить, – пробурчал он, наконец повернувшись ко мне.
В ответ я молча пожал плечами.
– Думаю, вы считаете меня своим должником, – с досадой произнес Редвинтер. – Что ж, радуйтесь.
– Не вижу никаких оснований для радости, – отрезал я.
– И правильно делаете, – усмехнулся Редвинтер. – Один раз я уже одержал над вами верх. Можете не сомневаться, я сумею сделать это вновь.
Он прошел мимо, едва не задев меня плечом, и резким голосом приказал солдату немедленно передать ему ключи от камеры.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Мы с Бараком сидели перед кроватью, на которой был разложен листок с изображением королевского родословного древа. Я воспроизвел его по памяти, как только вернулся в свою каморку. Лампа, стоявшая на подоконнике, бросала тусклый свет на имена королей и их ближайших родственников.

– И каким образом эти каракули помогут нам определить, кто на вас напал? – устало спросил Барак.
– Тот, кто пренебрегает подробностями, никогда не найдет верного ответа, – назидательно изрек я. – Так что запаситесь терпением.
Барак молча нахмурился, а я продолжал:
– Итак, в «Titulus» особо подчеркивается, что Ричард Третий родился во владениях своего отца и посему «законность его происхождения не вызывает сомнений». Этот оборот заставил меня насторожиться. И, поразмыслив, я увидел здесь скрытый намек на то, что один из братьев Ричарда был незаконнорожденным.
– Вы же сами утверждали, что этому акту не следует безоговорочно доверять, – возразил Барак. – Говорили, здесь собраны воедино все, даже самые шаткие доказательства того, что Ричард не узурпировал английский престол, а взошел на него по праву. И как мы узнаем, верна ли ваша догадка?
– Может статься, один из похищенных документов подтвердил бы мою правоту, – заметил я и ткнул пальцем в имя Сесиль Невиль, выведенное на вершине древа.
– Если кто-нибудь из ее детей был незаконнорожденным, это объясняет странную фразу, которую бросил при мне Малеверер. Когда бумаги пропали, он заявил: «Все началось с Сесиль Невиль».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115